Глава 15

Три дня прошло с того момента, как мы говорили с Джессикой, и все эти три дня мы с Джеком не виделись. После того, как закончилась моя смена в библиотеке, я ушла домой, решив не идти к Джеку и не мешать ему, а уже утром я отправилась в мастерскую и последние два дня я буквально живу здесь. Мне осталось дошить одно платье до завтра, поэтому меня пока ни для кого не существует.

Сначала я думаю, что мне кажется, но когда стук повторяется, я поднимаю голову с подушки и, убедившись, что в дверь стучат, спешу встать с дивана, и прежде чем подойти к стеклянной двери, я пытаюсь уложить свои волосы и поправить одежду. За дверью стоит просто сногсшибательная девушка в коротком белом платье, которое всё норовит подняться из-за ветра, показывая всему миру её длинные и стройные ноги.

— Привет, ты Кларисса Олдридж? — сомневаясь, спрашивает девушка, поправляя свои огненно рыжие волосы.

— Да...

— Барбара сказала, что это ты сшила её платье, в котором она была на белой вечеринке.

— Да, — всё ещё заторможено и сонно отвечаю я.

— А возможно заказать у тебя повседневное платье? — явно куда-то торопясь спрашивает девушка, и её ярко зелёные глаза перебегают от моего лица к часам на её руке.

— Конечно, — растерянно отвечаю я и, наконец, понимаю, что она от меня хочет.

— Отлично! — улыбается девушка, и ничуть не стесняясь, проходит в мастерскую, где сейчас стоит полный хаос. — У меня есть пятнадцать минут на снятие мерок.

— Да, я постараюсь, подожди минутку, — говорю я, собирая нитки, куски ткани и всякий мусор с пола.

— Извини, что так ворвалась, да ещё и тороплю тебя, просто я сегодня улетаю и мне нельзя опаздывать, — объясняется она, немного успокоившись. — Я Молли, кстати, — подаёт мне свою руку она, и я, всё ещё пытаясь проснуться, неуверенно её пожимаю. — Твоё платье мне очень понравилось, и сначала я даже не поверила, что его сшил не известный модный дом.

Остальные пятнадцать минут, которые мне отводились я снимаю мерки с этой идеальной девушки, и потом она испарилась из мастерской также быстро, как и появилась в ней. И я даже не успела спросить, какое именно платье она хочет.

Сегодня у меня очень ленивое настроение, на улице начинается дождь, и небо моментально темнеет. Хоть я и обожаю такую погоду и в такое время я особенно продуктивна, но сегодня я хочу лишь одного — завалиться в свою мягкую кровать, а не на твёрдый диван, от которого у меня ужасно болит спина, и проспать весь день. Не имея никакого желания надевать платье в такую погоду, я ищу в кладовой джинсы и тёмно-зелёную вязаную кофту, и найдя зонт, я решаю оставить волосы собранными, потому что они уже не первой свежести. И когда я выхожу из кладовой и возвращаюсь в главную комнату, от испуга меня хватает лёгкий инфаркт. Я роняю зонтик, и сидящий на диване Джек тут же поворачивается и смотрит в мою сторону и, поднявшись, идёт ко мне. Наверное, я забыла закрыть дверь на ключ.

— Что ты здесь делаешь? — поражённо спрашиваю я, когда подняв зонт с пола, Джек подаёт его мне и, обняв, целует меня в щёку.

— Я хотел тебя увидеть, — отвечает он. — Дома и на работе тебя не было, и у Джессики тоже, и я подумал, где ты ещё можешь быть... и вот, я здесь. И почему ты игнорировала мои звонки?

— Игнорировала? Наверное, я просто не слышала или телефон сел, я была занята, — торопливо отвечаю я, и Джек недоверчиво на меня смотрит.

— Ты куда-то идёшь? — спрашивает он, переведя взгляд на свои наручные часы.

— Да, вообще-то я хотела идти домой, принять душ и лечь спать, — устало отвечаю я, направляясь к двери.

— Планы меняются, Клэри, — вдруг взяв меня под руку, останавливает меня Джек.

— Правда? — искренне удивляюсь я.

— Мы едем на остров...

— Я должна быть в мастерской уже к вечеру, и ещё нужно дошить платья, — перебиваю его я и, если честно, то мне всё ещё никуда не хочется ехать.

— Ладно, — поджимает губы Джек, — я привезу тебя обратно.

Выжидающий и слегка недовольный взгляд Джека Фостера действует на меня словно гипноз, и я просто не могу не согласиться.

— Хорошо, — сдаюсь я, и на его лице появляется улыбка. — Только заедем ко мне, я приму душ и сразу на остров.

До машины Джека всего пара метров, и я решаю не открывать зонт, но очень даже зря. Добравшись до машины, мы промокаем до нитки, вот и душ уже не нужен! Дождь разошёлся не на шутку. Как же всё-таки быстро поменялись все мои планы... .

— Думаю, нам не стоит ехать на остров. Там должно быть жутко холодно, — говорю я, когда мы едем в машине.

— Нет, если ты не против, мы всё-таки туда съездим, — оторвав на секунду взгляд от дороги и переведя его на меня, робко улыбается Джек.

Что ему приспичило ехать на этот остров именно сегодня? Не думаю, что океан куда-то уплывёт. Джек хочет заболеть? Или чтобы заболела я? В мои планы это вообще не входит, мне нельзя болеть!

— Будешь сидеть здесь? — спрашиваю я, когда Джек останавливается у моего дома, но не глушит двигатель. В ответ я получаю удивлённый взгляд, потом он что-то бубнит себе под нос, чего я не могу разобрать, и вытащив ключ из зажигания, Джек выбегает из машины вместе со мной.

Конечно, я чувствую себя нервно из-за того что впускаю его в свою квартиру, хорошо что я прибралась, но рано или поздно это бы всё равно произошло. Моя квартира — это часть меня, каждая вещь в ней что-то говорит обо мне. Моя швейная машинка, вырезки из журналов наклеенные на стены вместе с несколькими фотографиями, мои учебники, ткани, одежда... много чего.

Открыв дверь, я пропускаю Джека вперёд и внимательно слежу за его реакцией, он осматривает буквально каждую деталь моей крошечной квартиры. Интересно, какого это, всю жизнь жить в шикарных домах и вдруг оказаться в таком месте, как это.

— У тебя очень уютно, — повернувшись ко мне, очень тихо говорит он.

— Я быстро, — улыбнувшись, бормочу я, и взяв полотенце и сменную одежду, иду в ванную комнату.

Когда я уже заканчиваю, то слышу музыку. Поначалу я думаю, что мне кажется, но когда я выключаю воду, повязываю вокруг себя полотенце, а затем выхожу из ванной, то и вправду слышу знакомую песню.

— Что ты делаешь? — смеюсь я, остановившись в дверном проёме.

Джек рассматривает пластинки для моего патефона, одну он уже поставил, и сейчас вся квартира наполнилась моей любимой джазовой музыкой.

— Ты их коллекционируешь? — поворачивается ко мне Джек, держа в руках одну из моих самых старых пластинок, и он задерживает взгляд на моём полотенце, которое я инстинктивно подтягиваю.

— Мой папа коллекционировал, — отвечаю я, и моя улыбка слегка гаснет.

Эти пластинки и проигрыватель одни из немногих вещей, которые я забрала из родительского дома.

Я подхожу к Джеку, чтобы забрать пластинку и поставить её на место, но он перехватывает мою руку и начинает танцевать со мной под джаз пятидесятых.

— Если моё полотенце упадёт, то следом упадёшь и ты, Фостер, — предупреждаю его я, беспокоясь, что оно и вправду может с меня свалиться.

— Скажи-ка мне, чего я там не видел? — с довольной ухмылкой спрашивает Джек, а его шёпот щекочет мне шею, и я нарочно наступаю ему на ногу.

— Ай!

— Ой! — смеюсь я, будто сделала это не специально.

Закончив танцевать и дурачиться, Джек продолжает рассматривать мои вещи, он продолжает изучать их, а я решаю, наконец, собраться и надеваю те вещи из мастерской, расчёсываю волосы и не крашусь, всё равно весь макияж будет смыт дождём. Внезапно в моём сердце появляется уже знакомая колющая боль и секунду погодя, я понимаю почему, я узнаю заполнившую квартиру музыку, видимо Джек поменял пластинку... . Папа обожал эту песню, практически ни один день в нашем доме не проходил без неё. Моё состояние резко изменилось, от улыбки не осталось и следа, а всё тело словно сковала боль, хотя эта боль лишь в моём сердце, но я всё равно не могу пошевелиться. Воспоминания нахлынули на меня как цунами, и я уже быстро моргаю в надежде, что непрошеные слёзы исчезнут, но этого не происходит и вскоре перед моими глазами всё начинает расплываться. Подобные моменты бывают у меня очень редко, обычно я храню все свои грустные мысли глубоко внутри себя и живу настоящим, а не прошлым... но иногда, даже, когда ты отпускаешь воспоминания, воспоминания не отпускают тебя. И сейчас как раз тот момент, и я не совсем понимаю, что со мной происходит, и почему я так реагирую на заполнившую квартиру музыку. Наверное, это из-за того, что я ещё ни и разу после смерти родителей не ставила эту пластинку и не слушала эту песню, и сейчас, вновь услышав её, я словно вернулась на несколько лет назад в свой дом в Бруклине, в котором папа постоянно напевал знакомые строчки. И сейчас, прикрыв губы ладонью, чтобы заглушить всхлипы, я медленно опускаюсь на пуф напротив туалетного столика, пытаясь справиться с болью из-за совсем недавно затянувшейся раны, которая снова начала кровоточить.

— Клэр? — спрашивает Джек, и подойдя ко мне, он пытается поднять меня на ноги, но я сопротивляюсь и отрицательно качаю головой. — Что с тобой? — уже обеспокоенно спрашивает он, и Джеку всё же удаётся поднять меня на ноги, и теперь, когда он обнимает меня, я окончательно раскисаю, поддавшись эмоциям. Джек крепко обнимает меня, не задавая мне больше не единого вопроса, и он так сильно прижимает меня к себе, что я, кажется, чувствую, как бьётся его сердце.

— Все эти пластинки принадлежали моему отцу, — спустя несколько минут полной тишины, сквозь слёзы говорю я, попутно осознавая какой слабой я себя перед ним показала. До этого момента никто кроме Джессики не видел меня такой разбитой, и то у неё это получалось не по моему желанию. И я даже не уверена, знает ли Джек, что произошло с моими родителями, хотя... наверняка он знает.

Вдруг гремит гром, и я вздрагиваю, немного пугаюсь, но слёзы тут же прекращают ручьями скатываться по моим щекам, будто сами родители говорят мне собраться и не быть размазнёй. Что за бред... я, кажется, сошла с ума.

— Извини за это... — смахивая с лица оставшиеся слёзы, отстраняюсь от Джека я, чувствуя себя довольно неловко.

— Не надо, не извиняйся, — перебивает меня он. — Клэр, если ты не хочешь ехать...

— Я хочу, нужно отвлечься, — пытаюсь улыбнуться, я, и Джек понимающе мне кивает.

Некоторое время мы едем молча, лишь шум дождя разбавляет окутавшую нас тишину, должно быть я испортила настроение не только себе, но и ему тоже, вся лёгкость, что была между нами ещё час назад, вдруг испарилась.

— Джек, — неожиданно даже для самой себя, шёпотом говорю я, покручивая в руке медальон в форме сердца на моей цепочке, и расстегнув её, я показываю его Джеку. — Видишь золотую половину? — спрашиваю его я, и Джек кивает, посмотрев на медальон на моей ладони, и снова обращает своё внимание на дорогу. — Это расплавленные обручальные кольца моих родителей, а вторая половина — алюминий — металл, из которого был сделан самолёт, на котором они разбились.

Посредине два этих кусочка соединяются и растворяются в друг друге, нет чёткой границы.

— Зачем ты это сделала? — через несколько секунд полной тишины спрашивает Джек, но что именно он имеет в виду? Зачем я сделала этот медальон или зачем я рассказала ему о нём?

— Не знаю, — пожимаю плечами я, вновь застегнув цепочку на своей шее, — наверное, чтобы не забыть, чтобы всегда помнить, — неуверенно отвечаю я, чувствуя странную лёгкость.

Дождь всё не прекращается, а наоборот становится лишь сильнее. И что мы интересно будем делать на берегу? Сидеть в машине? Но когда мы приезжаем на остров, то Джек едет не той дорогой, как в прошлый раз.

— Куда ты сворачиваешь? — В моём голосе отчётливо слышится беспокойство, и Джек ухмыляется, что заставляет меня нервничать лишь сильнее.

— Не бойся, Клэри, я тебя не украду, — сдерживая смех, но, не сдерживая улыбки, отвечает он и аккуратно заезжает в какой-то лес. — Хотя, ... — серьёзно произносит Джек.

Что за...

Мне начинает казаться, что человек, который сидит рядом со мной совсем не Джек Фостер, а какой-то маньяк. Но сквозь небольшую гущу деревьев я вижу очертания высоких чёрных металлических ворот, а за ними большой деревянный двухэтажный дом с панорамными окнами, и я вспоминаю про дом Джека на Лонг-Айленд, о котором мне говорила Джессика. Так неужели он всё же решил мне его показать?

— Это твой дом? — спрашиваю я, пытаясь разглядеть дом сквозь высокие резные ворота.

— Да, — остановив машину, с некой гордостью в голосе отвечает мне Джек, нажимая на какую-то кнопку, и ворота впереди нас начинают разъезжаться в стороны, и в удивлении взглянув на Джека, я вижу его через чур довольное лицо.

Мы проезжаем на довольно внушительную территорию усеянную зелёным газоном и парой тропинок, здесь много места, но оно ничем не занято, и первое что бросается мне в глаза, как я уже подметила, это окна, такие же большие, как и в квартире Джека. Вроде бы в этом доме нет ничего особенного: самый обычный деревянный дом для такого, мягко сказать, не дешёвого места как Лонг-Айленд, но всё же чем-то он меня завораживает... может, всей это лесной и загадочной атмосферой?

Нажав уже на другую кнопку, Джек подъезжает к гаражу, который я и не заметила, он подстроен к дому и выглядит как его полноценная часть, и сначала я так и подумала. Гаражная дверь поднимается вверх, и мы заезжаем внутрь, и свет загорается как только колёса касаются пола, это удивляет!

— Идём? — спрашивает у меня Джек, открывая свою дверь, и я растерянно выхожу следом за ним. Если честно, я немного волнуюсь.

Джек вдруг берёт меня за руку, и я практически вижу, как он смеётся, похоже, по моему лицу вполне ясно, что я немного напугана.

— Проходи! — смеётся Джек, когда он открывает дверь, которая, видимо ведёт из гаража в дом, а я как вкопанная стою на месте. — Давай, — всё ещё ехидно улыбаясь, подталкивает меня внутрь Джек, после того, как я неуверенно на него посмотрела, и мне всё же приходится войти.

Внутри всё погружёно во мрак, но стоит мне ступить на паркетный пол, как свет моментально загорается прямо над моей головой. Я не спеша прохожу дальше по небольшому коридору к ещё одной двери, которую Джек в полной тишине открывает магнитным ключом и также без лишних слов подталкивает меня вперёд. Теперь я понимаю, что мы зашли в дом, хотя всё ещё находимся в коридоре, но здесь немного теплее и не так тихо, я слышу как дождевые капли ударяются об окна, и как же прекрасно тут пахнет деревом и елью! Но... всё это я замечаю не сразу, первое, что бросается мне в глаза — уставленный маленькими свечами пол, и на лице невольно появляется улыбка. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть Джека, но позади меня никого нет, лишь закрытая дверь. На секунду меня это жутко пугает, но моё любопытство берёт верх над моим страхом, и я продолжаю следовать дорожке из свечей. Свет от огоньков бликами падает на висящие на стене фотографии, во мраке мне довольно сложно их рассмотреть, но мне кажется, что это семейные и личные фотографии Джека.

Вдруг немного пугающую тишину заполняет не самая лучшая игра на джазовой гитаре, и от интереса я ускоряю шаг, выходя из коридора и попадая в комнату с ведущей наверх лестницей и несколькими другими комнатами, и лишь одна дверь открыта. Звуки джазовой гитары продолжают давить мне на слух, и я не спеша захожу в открытую комнату, и в глаза тут же бросается большой камин с трескающимися от огня дровами, над которым весит огромная картина, рядом есть ещё одна дверь, и вот как Джек попал сюда раньше меня. Но обстановка в этой комнате сейчас волнует меня меньше всего.

Проходя чуть дальше, всё ещё слушая эти ужасные звуки я, наконец, вижу Джека, он сидит на стуле спиной ко мне, и, как я понимаю, играет на гитаре... а точнее пытается играть, и едва сдерживая усмешку, я подхожу к нему ближе и обнимаю его за плечи.

— Это худшая игра, которую я только слышала, — сдерживая смех, но не сдерживая улыбку, шепчу Джеку на ухо я, а после нежно целую его в шею.

Его плечи трясутся от смеха, и он перестаёт играть и выпрямившись, я замечаю небольшой столик. Так сюрпризы на этом не закончились, и нас ещё ждёт романтический ужин?

— Ладно, — выдыхает Джек и включает что-то стоящее в темноте, и комната заполняется медленной музыкой.

— Полегче! — выкрикиваю я, когда Джек берёт меня за руку и резко поворачивает меня к себе, и я едва ли не падаю на него, обнимая Джека за шею, но у меня, кажется, что-то хрустнуло. Вдруг раздаётся звонок моего телефона, но Джек первый вытаскивает его из кармана моих джинс и резко встаёт. — Эй! — с упрёком смотрю на него я, пытаясь забрать свой мобильник, но Джек поднимает руку вверх и из-за этого, клянусь, я ненавижу его. — Кто там? — спрашиваю я, когда он, полностью игнорируя все мои просьбы отдать мне мой телефон, просто отключает его.

— Джессика, что ей нужно? — недовольно и даже раздражённо спрашивает Джек.

— Наверное, опять хотела рассказать о свидании со своим йогом, — устало выдыхаю я, скрещивая руки на груди.

— С кем? — смеётся он.

— У Джессики новый парень, её тренер по йоге. Ты можешь в это поверить? — Джек аккуратно опускает мою руку на своё плечо, одной рукой обнимая меня за талию, а второй он берёт меня за руку и начинает танцевать. — На моей памяти Джессика никогда не встречалась с парнем на чьём счёту меньше ста тысяч долларов.

— Ну и что? — отвечает он, смотря на меня как на умственно отсталую, а я лишь вопросительно приподнимаю бровь. — Я тоже никогда не встречался с девушкой, которая работает в библиотеке или вообще работает. — Джек всё смотрит на меня как на ребёнка, которому нужно объяснять, почему трава зелёная, а небо голубое, и он опять смеётся надо мной. — И я никогда не думал, что буду встречаться с девушкой, которая сама шьёт себе одежду. — Я не понимаю, почему Джек так смотрит на меня... он словно и сам не верит в том, что мы, кажется, вместе, и... он сказал, что мы встречаемся? Так теперь всё это... официально? Для меня это всё ещё странно. — И кстати, — отпустив меня, подходит к камину Джек и, взяв с него какой-то плоский футляр, он снова возвращается ко мне. — Это тебе. — Джек открывает тёмно-синий бархатный футляр, и в нём лежит серебряная цепочка с подвеской в виде золотой улетающей птицы, и её крылья украшены поблескивающими на свету камушками. Эта подвеска напоминает мне то, что я нашиваю на своих платьях.

— Джек... — ошарашенно бормочу я, поднимая на него взгляд.

— Не спеши отказываться, — усмехается он, и достав цепочку, он одним взглядом просит меня повернуться к нему спиной, что я, хоть и нерешительно, но делаю, приподнимая волосы, и Джек застёгивает цепочку на моей шее, и теперь к моему сердцу прибавляется птица.

— Спасибо, — всё ещё ошарашенно выдыхаю я, и повернувшись к Джеку, я обнимаю его за шею и в тот же миг чувствую его тёплые руки на своей спине, и мы нелепо покачиваемся из стороны в сторону под незнакомую мне, но красивую песню.

Я бы остановила этот миг или же сохранила его в баночке, а когда мне бы снова захотелось его повторить, я бы просто открыла её. Моё сердце... моя душа сейчас чувствует себя как дома, будто я уже давно в его поисках и вот я, наконец, его нашла. Мне спокойно с Джеком, нет волнения и страха, как это бывало раньше, в его объятиях я чувствую себя защищённой от всего мира и мне просто невероятно нравится, как он пахнет, а пахнет Джек также как и этот дом. Ну, знаете, в каждом доме свой запах, как и у человека. И я чувствую...

— Кажется, кто-то проголодался, — тихо смеётся Джек, и похоже он тоже услышал, как заурчал мой живот. — Присядь, я принесу еду.

— Постой, — хватаю его за руку я, — можешь дать мне во что-нибудь переодеться? Мне ужасно жарко.

— Конечно, идём.

Мы поднимаемся на второй этаж, Джек идёт впереди, а я, рассматривая всё вокруг, плетусь позади, и вскоре я теряю Джека из виду и нахожу его только по полосе света исходящей из одной из многочисленных комнат. Наверное, это его спальня, ничего необычного, большая кровать, шкаф и ещё две двери.

— Переодевайся и спускайся вниз, — уже выходя из комнаты говорит мне Джек.

На кровати лежит серая футболка Джека, и переодевшись, я буквально тону в ней и в уже любимом запахе. Но прежде чем спуститься вниз, я обращаю внимание на ещё две двери в этой спальне. Думаю за одной из них ванная, а за другой, возможно, кабинет Джека, и я не желаю узнавать, открыты эти двери или нет, но меня всё же подавляет этот интерес, хоть я и спускаюсь вниз. Когда я захожу в комнату, в которой мы были, я вижу, что на столе уже стоит еда и два пока пустых бокала, а сам стол Джек подвинул ближе к камину.

— Так и будешь здесь стоять?  — хлопнув меня по бедру, говорит Джек, стоя позади меня с бутылкой вина в руке. — Надеюсь, что нет, потому что урчание твоего живота слышно уже на кухне. — усмехается он и поставив бутылку вина стол, Джек снимает свой свитер, оставаясь в одной майке.

— Держите руки при себе, мистер, — отшучиваюсь я, садясь за маленький стол. — Мог бы сказать мне про ужин, я бы оделась поприличнее!

— Не волнуйся, эта футболка идёт тебе куда больше чем все твои платья.

С улыбкой посмотрев на Джека, я перевожу взгляд на стол и должна сказать, что выглядит всё очень аппетитно, мой живот и вправду урчит слишком громко, и я едва ли не давлюсь слюной.

— Ты сам готовил? — от изумления спрашиваю я, когда пробую итальянскую пасту.

— Да, — отвечает Джек.

Это очень вкусно и, кажется, это лучшее, что я пробовала за последние несколько лет. Мои вафли по сравнению с этим даже рядом не стояли.

Пока мы едим, я узнаю, что этот дом строил ещё дедушка Джека, который в то время переехал в США, пока его жена и сын так и жили в Англии. Потом этот дом по наследству перешёл к отцу Джека, а когда Джеку исполнилось восемнадцать, его отец передал этот дом ему. Со временем здесь кое-что менялось и обновлялось, но в целом всё сохранилось так как и было два поколения назад.

— И когда-нибудь этот дом будет принадлежать моему сыну, — вдруг говорит Джек, и я надеюсь, что он не смотрит на меня, потому что это уже слишком!

Джек сказал, что любит проводить здесь всё своё свободное время, и как только оно появляется, Джек приезжает сюда. Главной причиной его любви к этому дому является то, что здесь свежий воздух и нет вечно шумных машин и людей. Ему нравится это уединение, и я его понимаю.

Пока Джек уносит всё на кухню, я с бокалом красного вина в руке рассматриваю фотографии в рамках, которые стоят на камине. На одной из фотографий я узнаю родителей Джека вместе с ним. Джек очень похож на своего отца, у него такие же широкие скулы, темные волосы и достаточно крупное телосложение. Теперь я точно убеждаюсь, что видела его на приёме у Гонсалес. А вот его маму я вижу впервые. У неё светлые волосы, медового цвета глаза не внушающие мне никакого доверия и худощавое телосложение.

На другой фотографии я вижу Джека, Кэролайн, Джессику, Диану, Адама и даже Сэма, все они весело улыбаются в камеру, отмечая какой-то праздник. На другой фотографии около семи мужчин в чёрных смокингах изображают из себя очень солидных и серьёзных людей, из них я узнаю только Джека и Адама. Я вспоминаю кабинет Джека в его офисе, там также есть фотографии, но только рабочие, а здесь лишь фото с его семьёй и друзьями, такое чёткое разделение работы и личной жизни. Все остальные фотографии здесь подобного типа, их довольно много, но одна рамка опущена стеклом вниз, и подняв её, я вижу, что на ней Джек вместе с Дианой на каком-то приёме. Они обнимают друг друга, и на их лицах счастливые улыбки. Внутри меня вдруг вспыхивает огонь, кажется, я ревную. Должно быть, тогда они были ещё вместе, и Джек не хотел, чтобы я видела это фото, но почему он его просто не убрал? Я всё смотрю на счастливую Диану, на её сияющие от счастья глаза, и мой взгляд вдруг привлекает цепочка на её шее, и я узнаю её. Эта та цепочка с птицей, которую только что подарил мне Джек.