Глава Двадцать Четвертная

Всё снова замело снегом. Кажется, этот пейзаж никогда не изменится.Словно сама зима решила задержаться здесь навечно.

Я сижу на широком деревянном подоконнике, тёплый плед обвивает ноги. Сквозь стекло, покрытое лёгким узором, смотрю на сад, едва освещённый слабым светом фонарей. Всё кажется замершим, будто за окном – не просто ночь, а другой мир, где время остановилось.

Ночная тишина всегда притягивала меня. С детства я была мечтательницей, находила утешение в молчании, в простых моментах, когда можно просто сидеть и смотреть из окна, не думая ни о чём.

Но сегодня всё иначе.

Как я могу просто смотреть на этот заснеженный сад, когда внутри всё сжимается, будто я стою на мине и любое движение может быть последним?Как будто меня где-то учили, как вести себя в таких ситуациях, но я пропустила все лекции.

Каждая секунда тянется, словно вечность . До рассвета ещё несколько часов, а я уже не могу это терпеть.Он сказал мне довериться. Но как, если я не верю даже самой себе? Я снова вляпалась. Но теперь втянула в это и других.

Нет.

Я не могу вот так просто сидеть.

Резко встаю с подоконника, стараясь не шуметь. Осторожно ступаю по скрипучим половицам и выхожу из комнаты. Главное — не разбудить остальных. Призраком крадусь по тёмному коридору, направляясь к двери Итана.

Но торможу прямо перед ней.

Это будет выглядеть странно. Я даже ни разу не была у него в комнате. У Алека — да, бывало. Но к Итану идти среди ночи? Нет.

Меняю курс и останавливаюсь у двери Алека. Стук получается едва слышным. Конечно, ночь на дворе, кто ответит? Но вдруг за дверью слышится лёгкий шорох, и через секунду — сонный, чуть хриплый голос:

— Мишель?

Я выдыхаю, сбрасывая часть напряжения.

Приоткрываю дверь и заглядываю в полутёмную комнату. Повсюду неоновые ленты, отбрасывающие мягкий свет на стены. В углу — огромный компьютер с прозрачным корпусом, где мерцают огоньки системы, которую он сам собрал.

Алек лежит на тёмной кровати, слава богу, одетый. В руках телефон. Он смотрит на меня — удивлённо, немного озадаченно — и на мою руку, которая всё ещё держит дверь.

— Что-то случилось? Чего не спишь?

— Алек, мне нужна твоя помощь.

Жалобно пишу.Вижу, как он напрягается, но быстро кивает. Просыпается на глазах. Щёлкает выключателем, и комната наполняется мягким жёлтым светом.

Я подхожу ближе, с мольбой в глазах.

— Мне нужно разбудить Итана. Но... я не хочу идти одна. Лучше если ты пойдёшь со мной.

— Может, сначала скажешь, в чём дело? Не пойми неправильно, но это... капец как странно.

— Знаю, знаю.

Прохожу вперёд и опускаюсь в его огромное компьютерное кресло, в котором можно утонуть. В голосе дрожит усталость и страх.

— Я расскажу, просто... сначала нужно разбудить Итана.

Он тяжело вздыхает, откидывает одеяло и встаёт с кровати. Волосы взъерошены, майка перекошена на плече.

— Ладно. Пошли. Не знаю, что он скажет, но раз ты так просишь...

Мы выходим из его комнаты. Он собирается открыть дверь без стука, но я хватаю его за руку.

— Нужно постучать.

Он удивлённо поднимает брови, а потом ухмыляется:

— Еще чего, эта хрень распространяется только на твою комнату и спальню отца, и то с недавних пор.

— Ну, вдруг он чем-то... занят.

Алек фыркает, почти смеётся.

— Ты что там себе нафантазировала в своей странной голове? Думаешь, все парни днём и ночью только и делают, что лежат голые и дрочат в своих комнатах?

Я возмущённо ахаю, а он только смеётся сильнее. Цинизм у него врождённый, наверное.

Захожу за ним в комнату Итана. Темно. Алек направляется к кровати, не включая свет, и швыряет в брата подушку.

— Отъебись...

Голос Итана хриплый, сонный, злой.

— Вставай, давай.

— Алек, отъебись, я сказал. У меня тренировка утром. Я тебя придушу этой подушкой.

— Это я хотела тебя разбудить, Алек тут ни при чём.

Его глаза резко открываются. Он смотрит на нас с недоумением, хмуро тянется к светильнику. Комната озаряется тёплым светом.

Я оглядываюсь. Комната Итанa — минималистичная: темно-серые стены, аккуратный стол с книгами и спортивной экипировкой, форма на вешалке. Всё подчёркнуто строгое и практичное. Только вот на полу валяются вещи.

— Вы не охренели? Если это шутка, я вас вышвырну.

— Прости, Итан. Это... очень срочно. Это не шутка.

— Это капец как странно.

Он с неохотой садится. Я устраиваюсь на маленьком диване у стены. Воздух в комнате тяжёлый от напряжения, никто не говорит, пока я, сбивчиво, с тревогой, не рассказываю всё — с самого начала.

С каждым словом лица братьев становятся всё мрачнее. Я замечаю, как напрягается челюсть Итана, как Алек сжимает кулак.

— Я боюсь, что сделала только хуже. Зачем я это сказала? А если его и правда выгонят из команды? А если он сделает хуже? Может он уже сделал хуже? Может, ещё не поздно — позвонить, узнать что он собирается сделать?

Я тараторю, не в силах остановиться. А они — молчат. Только напряжение всё гуще.

— Я блять пришёл к тебе. Спросил. С самого начала. Какого хрена ты решила, что можешь решать это одна?

Я кусаю губу. Что, он теперь не поможет?

— Я знаю, ты меня не особо любишь. Я понимаю. Но ты должен... То есть... ты не должен. Просто... я прошу тебя. Давай придумаем что-нибудь.

— Охренеть, — он качает головой, разочарованно. Светлые волосы падают на лоб, и он проводит по ним рукой. — Значит, ты вот какие выводы сделала? Что ты мне не нравишься?

Молчание.

— Думаешь мне было бы не всё равно на тебя, если бы это было так?

— И что он сказал? — голос Алека звучит тише, почти настороженно.

Я опускаю взгляд.

— Сказал довериться. Что он всё решит.Но... как? Как такое можно решить?

Алек усмехается. Впервые за весь разговор. Итан тоже криво усмехается. Я сжимаюсь.

— Что? Что смешного?

— Мишка... — Алек смотрит на меня, прищурившись. — Папаша твоего бывшего, может, и важная шишка, но он, похоже, даже не потрудился узнать, кто такой отец Рэйдена.

— Кто?

— Серьёзно? — теперь уже смеётся Итан. — Ну да, ты ведь была занята, спасая всех нас.

— Так... значит, он действительно разберётся?

— Конечно, — говорит Алек, спокойно. — Тут даже думать не надо.

— Тогда... почему ты злишься?

Итан поднимается с кровати, проходит пару шагов, словно пытаясь что-то переварить.

— Потому что ты решила делать всё одна. Даже после того, как я пришёл и спросил напрямую.

Молчание.

Я вдруг чувствую, как сильно стучит сердце. Комната будто сузилась. Но впервые за всё это время — не от страха.Потому что, возможно, я не одна.И это меняет всё.

— И что на тебе надето?

Оба синхронно фыркают, как будто репетировали заранее. Я медленно опускаю взгляд на свою пижаму — мягкая, фланелевая, с рисунком в спящих панд и рождественских оленей. В довершение образа — тёплые носки с помпонами. Ну да, не модель с обложки Vogue.

— Что не так? — искренне возмущаюсь.

— Если тебе удастся выжить после всей этой заварушки, первое, что ты должна сделать — сжечь эту пижаму, — заявляет Итан, указывая на мой уютный позор. — Или хотя бы не пугать ей людей.

— Вовсе нет! Это очень удобно, между прочим! — Я обнимаю себя за плечи, как будто они собрались отобрать мою единственную радость в жизни.

— Удобно? Это преступление против эстетики, — мрачно добавляет Алек, устроившись на кровати Итана так вольно, будто у него тут доля.— А Рэй это уже видел?

Я фыркаю, уже не скрывая раздражения. Оба начинают ржать держась за животы. Потом Итан снова становиться серьезным.

— Ладно, весельчаки, выматывайтесь отсюда оба. Если я пропущу тренировку, вы получите.

Алек даже не думает вставать. Он лежит с видом «вынесите меня с почестями».

Итан молча берёт его за руку и тянет вверх. Не без усилий. Потом вдруг — сюрприз! — толкает и меня к выходу за компанию.

— Все, марш отсюда. Это не ночлежка, — бурчит он, буквально выталкивая нас за дверь.

Мы с Алеком, пошатываясь, вываливаемся в коридор и встречаемся взглядами. У нас одновременно случается приступ смеха — громкий, неконтролируемый, такой, как бывает только рано утром или на грани нервного срыва.

Вот только смеёмся мы недолго.

В коридоре нас встречает Алан. Стоит как призрак дисциплины, с бутылкой воды в руке, и смотрит на нас с выражением, в котором читается всё: разочарование, лёгкий шок.

— Даже не буду спрашивать, — говорит он медленно, как будто сил объяснять ему уже не осталось.

Он смотрит на мою пижаму и еще раз разочарованно качая головой идет к их спальне.

Позор, конечно.Но, мне почему-то правда стало легче.Будто я всё это время держала что-то внутри — и наконец выдохнула.Я так долго молчала, всё откладывала, пряталась за "всё нормально", хотя вообще ничего не было нормально.

Я должна была рассказать раньше.Серьёзно.Не тянуть, не играть в молчаливого героя.Просто сказать, как есть.

А теперь вот... поздновато, конечно. Но хоть дышать стало легче.

***Всем привет! 🧁✨Как вам история? Уже успели полюбить героев?Надеюсь, она тоже зацепила вас — буду очень рада вашим впечатлениям!Не забывайте ставить звёздочки ⭐️⭐️⭐️⭐️ — для меня это правда важно.А ещё — обязательно заглядывайте в мой Telegram-канал: AmeliyaSky ✨Ссылка — в шапке профиля 💌