Глава 31. Без вины виноватые

Один мудрец сказал: тогда лишь тайну двое соблюдают, когда один из них ее не знает. Восемь лет мы полагали, что наша тайна не станет явной, ведь единственного человека, который мог хоть что-то сказать в свое оправдание, мы убили. А с мертвеца, как известно, и спроса нет. Нет, пока кто-то не начинает ворошить это хорошо прогнившее прошлое.

Так пусть же люди, волей случая втянутые в наше преступление, сами расскажут, каково это, спать в одной постели с убийцей.

Полина

Он был уверен, что я спала весь перелет, но я просто хотела подольше нежиться в его крепких надежных объятиях. Его рука медленно перебирала пряди моих волос одну за другой, будто Адриан играл на арфе какую-то печальную нежную мелодию.

Пилот объявил о снижении. Под нами, должно быть, уже простиралась сияющая огнями бездна ночного Гамбурга. Наверно, Адриан улыбался, поскольку Томас, всю дорогу просидевший в кресле напротив вместе с Тайлером в обнимку, усмехнулся:

-Забрал из Питера все, что хотел?

-А ты?

-Все мое в Гамбурге.

Этот суровый телохранитель был так трогателен в своих чувствах к Агате, что я опасалась, как же он воспримет их страшный секрет? Он сумеет оправдать ее или начнет обвинять так же сильно, как несчастные близнецы сами винили себя все эти годы?

Я открыла глаза, не желая больше оставаться наедине с этими тревожными мыслями. Адриан, светился, словно нетерпеливый ребенок, вытянув шею и уткнувшись носом в иллюминатор. От вида его идеальных скул и приоткрывшегося в воодушевлении рта мое дыхание сбилось. Тело не забыло, что он творил со мной в конце минувшей осени. Я взволнованно закусила губу, и Адриан это заметил. Он легко поднял меня и усадил к себе на колени, закрыв нас обоих от посторонних глаз моими волосами. Невинные легкие поцелуи только распаляли во мне костер желания, и я не могла не дать ему волю, медленно проведя языком Адриану по губам.

-Жду не дождусь, когда мы окажемся в моей спальне, - шепнул он, сжав мое бедро. Его губы поймали мой тихий вздох, а шоколадные глаза глянули так, что я разом почувствовала себя безвольной обжорой, которая не способна устоять перед такой соблазнительной сладостью. Уильям Эркерт нервно покашлял, призвав нас к порядку.

***

-Да вы что, издеваетесь?! Как она могла пропасть?! – Спустя двадцать минут на весь аэропорт гремел его голос. Дедушка Адриана был так зол, что покраснела даже шея. - Проверяйте радары, почему я должен учить вас делать вашу работу?! Как нет?! Вы что же, хотите сказать, из неё вырезали чип слежения?! Ох и правда вырезали?!...

В тот момент я действительно испугалась за Томаса. Он был белее воротничка своей рубашки, на лбу пульсировала вена, и мне казалось, ещё одной дурной новости об Агате хватит, чтобы она лопнула.

Мы успели только сойти с трапа частного самолёта Эркертов, как водитель ожидавшей тут же машины вручил Уильяму разрывающийся от звонков телефон. Адриан даже не пытался скрыть свою ненависть к старшему брату. Будь его воля, он разрушил бы до основания весь аэропорт. Метаясь, словно тигр в клетке, он сыпал бесчисленными угрозами, и я совершенно не знала, чем его утешить. А когда его, наконец, удалось затолкать в машину, он только и мог, что сжать мне руку и, уткнувшись носом в мои волосы, уставиться в окно. Сердце разрывалось от беспокойства, мое вновь вернувшееся счастье оказалось быстротечнее летней ночи, но я все равно была с ним. С человеком, любовь к которому оставалась в моем сердце ни за что и вопреки. Мне даже не пришлось выбирать.

В детстве я жутко не любила сказку «Красавица и Чудовище», она казалась мне противоестественной и неправильной. Как молодая девушка могла добровольно обречь себя на жизнь в заточении рядом с отвратительным чудовищем, разглядеть в нем свет и суметь его полюбить? Знала бы я тогда, что спустя годы в моей жизни их будет двое...

Первый раз после Рождественского бала он пришел ко мне в Новый год, день рождения Адриана и Агаты, и я была так зла, что чуть не разбила об его голову чашку. Но он упорно сидел за столиком, потягивая латте из огромного стеклянного стакана, и печатал что-то на ноутбуке. Он был одним из трех одиноких клиентов, кому не с кем и некуда пойти встречать новогоднюю ночь. Но такими же одинокими были и мы, три официантки, с огромной радостью принявшие на себя удар при распределении дежурств в январские праздники.

Света и Люся затеяли игру в крокодила с задумчивым парнем из Кореи, не понимавшим ни слова, но с благодарностью принимавшим  внимание к своей персоне, и трогательной седовласой дамой, надевшей все лучшее и сразу, чтобы впечатлить своим внешним видом незнакомцев, более счастливых, чем она.

Присоединиться к игре Артур посчитал ниже своего достоинства, о чем тут же поспешил сообщить, чем здорово обидел Люсю, принимавшей агрессию нервных клиентов на свой счет.

Он был последней тварью, я знала, что это он шантажировал Адриана, но в своей чудовищности он был безумно одинок. Он был гораздо более одиноким, чем все пять человек, собравшихся с ним под одной крышей кофейни встречать новый год. Я долго наблюдала за ним от барной стойки, пока, наконец, не выдержала. Сделав новый стакан латте, я уселась напротив Артура за его столиком для двоих. Он молча поднял на меня глаза, и неприкаянность в них была так искренна, что у меня похолодели руки.

Били куранты, а мы так и сидели друг напротив друга под тихое мурлыкание «Let it snow». Между нами остывал нетронутый стакан с кофе. Артур смотрел на человека, чье сердце разбил, а я смотрела на того, кто держал в руках его осколки. Шел дождь, но это не мешало людям прижиматься друг другу в своих квартирках, целоваться и загадывать новые несбыточные желания, разрешив детям, наконец, накинуться на подарки под елкой.

А мы просто позволяли друг другу находиться в своем личном пространстве, разделяемые столиком со стаканом кофе.

Но все таки мы были одиноки.

В семь утра закончилась моя смена. Артур вышел из кофейни следом за мной.

-Спасибо! – Прилетело мне в спину. Я остановилась, как вкопанная, но не обернулась и, совладав с волнением, зашагала прочь.

Но нам не суждено было расстаться надолго, поскольку в следующий раз Артур нашел меня вечером второго января. Была почти полночь, и в своей комнате я была одна, поскольку моя соседка уехала с парнем на Ибицу. Свят приходил в себя после дня рождения близнецов и снова не мог составить мне компанию, так что я заказала пиццу и включила девчачий сериал, чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей. Звонок от комендантши, сообщавшей, что ко мне просится гость, оказался полнейшей неожиданностью. В груди трепыхнулась слабая надежда, вдруг это Адриан? Но когда створки лифта разъехались в стороны, моим глазам предстал Артур. Он кутался в тоненькое пальто и весь дрожал, и таращился на меня так, словно только что случайно убил человека. Но даже в таком состоянии он выглядел чертовски сексуально, зеленые глаза с поволокой интригующе глядели из-под раскидистых бровей, волосы цвета ржи разметал январский ветер, уложив на свой лад. Тонкие губы почти в мольбе сложились в мое имя. Комендантша, падкая на любовные романы и молоденьких мальчиков, против такого трогательного, на ее взгляд, зрелища устоять не могла и пригрозила выселить меня безвозвратно, если я откажусь впускать это чудовище к себе наверх.

Я обреченно махнула рукой, направившись обратно к лифту. Весь путь до своей комнаты я преодолевала молча, чувствуя как закипало в груди раздражение. Стоило Артуру закрыть за собой дверь, я набросилась на него, свирепо махая руками.

-Ты что, совсем с ума сошел?! Что ты возомнил о себе? С чего взял, что имеешь право являться сюда после того, как лишил меня парня?! – я с силой стукнула Артура кулаком в грудь, но тот даже не пытался парировать мой удар. Его качнуло, и он прижался затылком к дверному косяку.

-Я чуть ее не убил... - прошептал он. –Чуть не убил свою сестру!

Осознав услышанное, я едва не задохнулась от гнева. Меня всю трясло, когда я бросилась на Артура с твердым намерением выцарапать ему глаза. Но тот ловко поймал меня за запястия, сжав их в одной руке, и почти с мольбой уставился на меня.

-Мне податься больше некуда. Не гони меня.

-С чего ты взял, что я разрешу тебе остаться?! – Вспыхнула я. – Если ты сию же минуту не уберешься отсюда, я позвоню в полицию!

-Ты не сделаешь этого, лисенок. Я знаю, что не сделаешь. Ты слишком хороша для нас обоих, видимо, поэтому нас к тебе так тянет.

Я гневно дернула руками, выпутываясь из его цепкой хватки, но Артур, будто потеряв опору, съехал вниз по стене.

-Во что она меня превратила... я же всегда... всегда любил их, как родных. Теперь они ненавидят меня, мои младшие брат с сестрой все отдадут, лишь бы я умер поскорее. А я не могу остановиться! Еще бы чуть-чуть, и я дал бы своей сестре умереть. После всего, что мы пережили вместе! Что я творю... я должен все исправить. Мне нужно как-то сказать им... - с каждой фразой его голос затухал, пока не превратился в чуть слышное бессвязное бормотание. Он смотрел на свои длинные растянувшиеся на моем полу ноги, но не видел их. На лбу выступили капельки пота, и я поняла, что Артура лихорадило.

Сердце против моей воли сжалось. Он, наверно, думал, я и половины из того, что он наговорил, не поняла, но это не так.

Артур запутался в своей жизни так сильно, что больше никто не мог помочь ему, кроме него самого. Неужели только теперь, когда даже дед отвернулся от него со всеми своими денежками, он наконец сумел осознать всю истинную степень своего одиночества?

-Вот что, - вздохнула я, - поднимайся. Ты что, за погодой вообще не следишь? На улице заморозки, а ты шатаешься по городу в осеннем пальто!

-Говоришь, как мама, - пробормотал Артур, послушно вставая на ноги.

Я стащила с него пальто и протянула большой махровый плед, жестом указав на кровать своей отсутствующей соседки. Но когда я вернулась в комнату с заваренной в огромной чашке ромашкой, пачкой успокоительного и жаропонижающего, Артур уже восседал на моей кровати и залипал на мой сериал, дожевывая кусок пиццы.

-Придурок, - вздохнула я, усаживаясь с другого края, - на.

Я всучила ему обжигающую чашку и взяла с тарелки последний кусок маргариты, уставившись в экран ноутбука, в котором одна девица в розовом пыталась проучить другую.

-Какая тесная комнатушка.

Артур вздохнул и прижался спиной к стене. Я чувствовала на себе внимательный взгляд выразительных зеленых глаз, но старательно игнорировала и его, и желание отпустить какую-нибудь колкость.

-Можно вопрос? – Наконец спросил Артур.

-Нельзя, - парировала я.

-Почему из такого многообразия пиццы ты выбрала самую простую?

-Если не нравится, зачем же ты тогда сожрал целый кусок?! – Я возмущенно уставилась на него. По лицу Артура пробежала нахальная улыбка, усилив их сходство с Адрианом. Меня передернуло.

-Агата тоже всегда заказывала эту пиццу, - неожиданно вырвалось у него. Я сразу поняла, что дурные мысли возвращались в его голову, взгляд потяжелел, уголки губ поползли вниз. – Я хочу все исправить. Хочу найти способ объяснить им настоящую причину, по которой слетел с катушек.

Артур совсем помрачнел, я почти физически ощущала боль, которая сковывала его после совершенного покушения. Несчастный человек, для которого жестокость – единственная отдушина и способ заявить о себе. Совсем как... у Агаты. Еще одна общая семейная черта.

-Если я могу помочь тебе, обращайся, - прошептала я, оторвав взгляд от экрана, чтобы посмотреть на Артура. Он с надеждой поднял на меня глаза, но я тут же поспешила осадить его. – Это не ради тебя.

Я снова принялась усердно следить за сюжетной линией сериала, больше не обращая на парня внимание. Спустя полсерии его дыхание выровнялось, тело расслабилось, а голова склонилась к моему плечу. Прекрасно, теперь мне самой придется ложиться спать на соседскую кровать, где в мое отсутствие перезанималось любовью половина общаги. Осторожно, чтобы не разбудить Артура, я потянулась через него к выключателю, но на обратном пути он перехватил мою руку. Я замерла, надеясь, что парень сделал это сквозь сон, но вместо этого его пальцы переплелись с моими и опустились к нему на грудь. В темноте я различила интригующий блеск открывшихся глаз. Как же они были с Адрианом похожи! А моя тоска по второму, только усиливала это сходство. Но он сделал мне так больно, и даже не попытался все вернуть назад! Так почему я не могла...

Лицо Артура приблизилось к моему, и я не отстранилась. Но когда его губы прижались к моим, я моментально почувствовала, в чем с Адрианом они никогда не будут похожи. Адриан целовался страстно, пылко, почти отчаянно и мог одним только поцелуем свести меня с ума от возбуждения. Поцелуи Артура были исполнены совершенно запредельной нежности и мягкости. Его руки медленно ласкали мои плечи, спину... но когда он без особого усилия усадил меня верхом, я протестующе замотала головой и отстранилась.

-Прости... - шепнула я, опуская голову, позволив волосам скрыть мое смущение и стыд, - я не могу. Я все равно люблю его.

-Я так и понял, - одними губами отозвался Артур. – Адриан меня опередил. – Его пальцы ласково пробежали по моим волосам. – Не волнуйся, лисенок. Я больше не стану распускать руки. Но я позабочусь о тебе.

Я уткнулась лбом ему в висок, стараясь преодолеть чувство вины.

-А я помогу тебе все исправить. – Еле-еле выдавила я.

А потом он рассказал мне. Рассказал, как убил лучшего друга ради места в университете. Как заставил Адриана и Агату поверить, что их вины в смерти Теона было не меньше, чем его. Как травил их детские души и выращивал в них чувство вины, чтобы только не тянуть это тяжкое бремя в одиночку.

-Я ведь понимал, что ни один следователь не признает их виновными. Но я ничего не мог с этим поделать. Я видел, как уничтожало их мое преступление, и получал от этого настоящее удовлетворение.

Но больше всего Артура убивала мысль, что несмотря на все его зверства, близнецы выросли, но так и не сдали его властям. Они хранили тайну убийства, будто совершили ее сами. Он их хорошо запугал.

-Но они же не виноваты!

А в отношении меня Артур сдержал обещание. Оба своих обещания. Он больше не пытался склонить меня к близости, но все оставшиеся дни до конца каникул неизменно забирал меня после дневной смены в кофейне или магазине и увозил куда-нибудь. Мы ходили в кино, в парк и океанариум, и я понимала, почему Адриан и Агата так сильно ненавидели его. Это была ненависть, отравленная очень сильной тоской по прошлому. Артур был заботлив и предусмотрителен, его характер был очень легок, хотя я и находила в нем как заносчивость Агаты, так и своенравность Адриана. Он часто делился со мной воспоминаниями о времени, когда они втроем были по-настоящему близки. Он пустил меня в мир маленького Адриана, и я была ему за это благодарна. Он был старше меня почти на восемь лет, но я совершенно не ощущала этой разницы в возрасте. Как и Адриан, он умел искренне удивляться совершенно обыденным вещам и начинал светиться изнутри в ответ на внимание или ласковый жест. То, чем их беспощадно обделяли в детстве.

Вторым обещанием была забота обо мне. Да, если бы не Артур, мучительно длинные каникулы слились бы для меня в один нескончаемый водоворот подработок. Когда же он предложил мне место стажера в представительстве, которым командовал опекун Адриана и Агаты, я отказывалась вплоть до первого рабочего дня, пока он не явился за мной в общежитие и почти силой затолкал к себе в машину.

Думаю, чувство соперничества не позволило ему предупредить меня о встрече с Адрианом, но к повадкам Нины он успел меня хорошо поднатаскать. И все равно, видеть ее саму, наблюдать за ее беспощадным флиртом с Максом и Адрианом было невыносимо. Так и хотелось крикнуть, «он мой»! Но я не знала, так ли это?

И только когда он сжал меня в своих руках и вытолкал в коридор, спасая от гнева Нины, я это почувствовала.

Артур был первым, после скорой помощи, кому я позвонила, когда уроды, избившие Адриана бросили нас в той подворотне одних. Я ни секунды не подозревала его в этом жестоком насилии. Он был мертвенно бледен, когда вглядывался в бесчувственное изуродованное лицо младшего брата, когда ощупывал меня и выспрашивал подробности произошедшего. Он поехал в больницу вместе с нами, не оставлял меня одну ни на секунду, пока в приемный покой гурьбой не ввалились друзья Адриана. Он действительно сам предложил сдать кровь для переливания, а когда та оказалась несовместима, в его голове и появился этот план. Я заплакала, когда он мне рассказал о своем настоящем отце. Я плакала за обоих братьев. За того, кто самоотверженно раскрывал мне еще одну свою тайну, и за того, кому только предстояло ее узнать.

-Эта парочка до того непутева, что сама никогда не придумает действительно толкового плана мести. Избиение Адриана они, разумеется, повесят на меня. Лисенок, не вздумай им рассказать. Мы предоставим им результат ДНК экспертизы, и единственное, что им останется, это обнародовать его. Тогда я потеряю все, но они, возможно почувствуют себя счастливее. Пора бы уже.

Так что да, это я летала в Гамбург, чтобы под предлогом медсестры взять кровь у отца Адриана, а после, хорошенько загримировавшись и нацепив темно-русый парик, выдала себя за его сестру и потребовала провести экспертизу. Благо, Артур сумел раздобыть у отца старый паспорт Агаты.

Но близнецы не воспользовались полученной информацией. То ли дело было в опекуне, то ли в семейных узах, оказавшихся крепче, чем кто-либо мог предположить. Артур же, несмотря на свои благие намерения, сорвался и не смог рассказать Адриану о том, что мучило его со дня несложившейся аварии и избиения. Наверно, это и стало отправной точкой нашего провала.

Адриан не захотел поговорить с Русланом наедине, а тот не мог кричать о своих догадках при всех. Он подозревал, что козни строит кто-то из своих, и в тот момент готов был повесить все грехи на Уго или Томаса.

Когда же я бросилась к Артуру, чтобы проститься, он умолял меня не уезжать.

-Лисенок, одумайся, это не безопасно! Они могут взять тебя в заложники, шантажировать тобой! Творить черт знает, что! Не улетай!

Но я для себя уже все решила. Я больше не могла ни минуты находиться в дали от Адриана, пусть даже моя жизнь окажется на волоске.

-Если будет нужно, я встану под удар!

И я была совершенно честна в своих намерениях любыми силами спасти эту семью.

-Не смей! – Артур крепче стиснул меня в своих руках. Он перевел взгляд за мою спину, на Адриана. – Ни на шаг от него не отходи, поняла?! Не доверяй ни одному телохранителю, пока я не разберусь, кто из них крыса. Он точно в доме! А пока не забывай, что даже в гнезде небезопасно. Черт, лисенок, можно я оставлю тебя себе? – Взмолился он на прощание.

-Не волнуйся так, - я улыбнулась и поправила загнувшийся воротник его пальто, - я смогу за себя постоять.

-Ты наше слабое место. Помни об этом. Ради тебя готов убиться не только Адриан. – Долетело мне в спину. Я поежилась от неприятного холодка, пробежавшего по спине.

В начале января, когда я инкогнито посетила отца Адриана и Агаты, Гамбург предстал моим глазам в скорой перемотке, мелькавшей за окном такси. Но теперь здания, парки и музеи проносились с еще большей скоростью. Уго, второй телохранитель Адриана, нещадно топил педаль газа в пол. Я даже не поняла, в какой момент мы оказались в Бланкенезе, ведь ни Адриан, ни Томас не были в состоянии проронить хотя бы слово. Томас так сжимал кулаки, что у него побелели костяшки, а Адриана колотила дрожь.

-Адриан, - прошептала я, когда он склонился ко мне, чтобы проверить, заснула я или нет, - я хочу тебе кое-что сказать. Это не Артур. Он просил передать тебе, чтобы ты постарался выяснить, кому вы перешли дорогу. Вам троим пытается навредить кто-то из своих.

-Малышка, больше не пытайся выгородить этого говнюка, ладно?

Он мне не поверил. Я поджала губы и отвернулась к противоположному окну.

***

Полиция разогнала весь народ, что пришел поглазеть на проводы зимы. Пасхальные костры, которые так хотел увидеть Адриан, не успели догореть и были насильно потушены, а теперь тоскливо дымились, пока под ними рыскали люди в форме и поисковые собаки, проверяя оцепленную местность на наличие улик. Пока дедушка Эркерт раздавал распоряжения своей службе безопасности, мы с Томасом созерцали лужу крови на асфальте у самого тротуара. Ее охраняла парочка щуплых хранителей закона с таким видом, будто стояли на пороге раскрытия величайшего преступления в истории.

-Пропала моя сестра! Это могла быть ее кровь! Почему вы ничего не делаете?! – Надрывался Адриан, метаясь между полицейскими и детективом. – Где искать ее?!

Но все его вопросы разбивались о пустоту. А у меня на задворках сознания чесалась мысль, будто бы я знала, где искать. Нужно было только хорошо подумать.

Томас

По правде сказать, мать близнецов уже не первый раз наведывалась в гнездо. Так что в тот вечер, когда Агата примчалась в наш охранный штаб, у меня к отцу уже имелась парочка вопросов. Их встречи не были тайными и происходили буквально под носом у главного Эркерта, так чем же была спровоцирована такая завидная регулярность?

Я сразу понял, о чем подумала Агата. Давняя, как мир, любовная интрижка, вылившаяся в незаконнорожденного сына. Живя в семье, где семейные узы отсутствовали напрочь, Агата имела все основания подозревать в неверности всех людей вокруг. Но даже ее молчаливые сомнения в преданности моих родителей друг к другу вызывали во мне обиду и желание орать во весь голос, что все это бред не видевшей любви девчонки! Я не кричал, поскольку с аргументацией возникали проблемы: Агата видела любовь. Мою к ней.

Папа методично раскладывал по папкам какие-то бумажки, когда я влетел в его кабинет, едва проводив по камерам Наталью Эркерт к выходу на улицу.

-Добрый вечер, Томас, - приветствовал он меня, оценивающе глядя поверх очков.

-Твой босс в курсе, кого ты принимаешь у себя по вечерам? – Безо всякого вступления я вознамерился взять быка за рога. А судя по фамильному упрямству рога у моего отца были будь здоров.

-О, так вот зачем ты пожаловал. А я уже планировал усомниться в твоей компетентности, телохранитель. - Папа многозначительно покашлял и сам жестом пригласил меня к своему письменному столу. – Взгляни-ка.

С этими словами он протянул мне пожелтевшую от времени вырезку из местной газеты. Сдобренная чересчур эмоциональными цитатами статья описывала гибель Теона Майера, юного наследника, «искреннего, доброго, талантливого и самоотверженного мальчика, служившего примером для сверстников и гарантом светлого будущего для своих родителей», который «безвременно погиб и оставил после себя безутешное горе, тоску и сердечную горечь».

После нескольких фотографий аварии следовало сухое заключение судмедэксперта, явно контрастировавшее с предшествующими возлияниями. «В крови погибшего был обнаружен нембутал. Наркотический препарат, относящийся к группе барбитуратов средней продолжительности действия, погружает принявшего в сон, который длится в среднем 8 часов. Очевидно, погибший принимал наркотик в качестве снотворного, а накануне собеседования...»

Я бросил читать и непонимающе воззрился на отца.

-Какой вывод я должен сделать? Что наркотики зло и нельзя мешать их с вождением машины? Пап, вроде мне уже не тринадцать, я не нуждаюсь в твоих лекциях на тему дурной компании.

Отец хмыкнул и выдернул из моих рук статью:

-Странно, ведь именно столько лет было Агате и Адриану, когда случилась эта трагедия.

Я все еще не мог понять, что именно он пытался мне втолковать.

-Ты, наверно, пришел узнать, зачем ко мне приходила их мать? Видишь ли, когда близнецам было четырнадцать, она что-то искала в комнате дочери и наткнулась в ящике с бельем на целый пакетик со стертыми в порошок таблетками. Баба она не дура, тут же сделала вывод, что дочурка балуется наркотиками. Я же знал близнецов уже лет девять по их бесконечным каникулам в Бланкенезе, и уверяю тебя, сынок, на тот момент Агата была последней, кто начал бы употреблять эту дрянь.

Я улыбнулся, вспомнив Рождественский бал, на котором эта милая девочка запивала шампанским экстази. Отец, не замечая моей реакции, продолжал:

-Для девочки все закончилось наркологической клиникой, и что было с ней дальше тебе хорошо известно.

-Да, но по данным, которые сообщали мне, это Артур подкинул ей в спальню наркотики, - я, все еще не улавливая смысла этого разговора, все же начал следить за его нитью.

-Именно так, сынок. Артур и Адриан одинаково упорно всех в этом и заверили. А я, чем черт не шутит, возьми да проведи экспертизу этого белого порошка. И знаешь, что это оказалось?

Я качнул головой, но напряжение уже начало расползаться по мышцам.

-Нембутал. Эти дети не уничтожили самую главную улику. Артур не уничтожил, а близнецы были так напуганы, что готовы были делать все, что он им велит. Я еще никогда не видел такую извращенную привязанность братьев и сестры друг к другу.

-Я никогда не стану считать Агату убийцей. –Несмотря на шок я довольно грубо оборвал рассказ отца. - Очевидно же, что они с Адрианом не понимали, что творили. Ни один суд не признает их виновными! А ты не посмеешь их обвинить!

-Сынок, никто не пытается упечь их в тюрьму, их пытаются убить. Поэтому мамаша Эркерт и носится в такой панике между двумя домами. Сердце чувствует, что ее любимому сыночку что-то угрожает. Но об этом больше никто не знает, даже всея этого дома, Уильям Эркерт, этого не знает. Я говорю тебе, как телохранителю этой несчастной девочки. Убереги ее, она не обязана отвечать за грехи своего старшего брата.

И вот теперь это произошло. Теперь мне начало казаться, что из Гамбурга меня выслали совсем по другой причине. Кто-то настучал на меня Уильяму не потому, что пекся о будущем его наследницы. Ему нужно было убрать меня с дороги.

Ну что же, держись, бессмертный, я иду тебя искать.

Адриан продолжал бесноваться, гневно махая над головой руками и громко раскатывая Артура матерным катком, а я поймал на себе встревоженный взгляд Полины. Она смотрела так, будто говорила: «я тоже знаю», и тогда у меня в голове эхом прозвучали слова отца:

-И ведь никто не догадался выехать за черту города и поднасесть на работника автосервиса, где Теон в последний раз чинил свою машину. Вот и не верь теперь, что миром правят деньги.

Я коротко кивнул Полине, дав понять, что я знаю, с чего начать поиски, и бросился к машине, у которой все еще слонялся Уго. Дома его ждала подружка, и он был явно недоволен тем, что наш прямой охранный субъект метался по всей набережной и только путался у всех под ногами. В другое время я бы даже ему посочувствовал, но сейчас я должен был спасать свою девочку.

-Останься с нашим психом ладно? Скинул тебе адрес, вызови на него врача Эркерта немедленно! И дай мне, черт возьми, машину, я знаю, где Агата! – Скороговоркой выпалил я, оттесняя Уго от машины. Он не успел даже завести свою привычную шарманку насчет того, что все нужно делать по правилам, а в экстренной ситуации работать скоординировано, как я уже нырнул в салон и завел такой дорогой и от того столь любимый Эркертом внедорожник.

Даже если бы я очень захотел поминутно воспроизвести в памяти ту страшную ночь, я бы не смог вспомнить, как добрался до заброшенного автосервиса, погруженного в темноту. В голове с таким грохотом шумела кровь, что я и мыслей то своих не слышал. Впрочем, угадаю без труда, была только одна мысль: твою мать, детка, хоть бы ты была жива!

Я бросил машину прямо на обочине, вытащил из бардачка дежурный пистолет и, стараясь двигаться бесшумно, отправился вдоль каменной стены, ища глазами дверь.

-Ненси, очнись, пожалуйста, очнись, он убьет тебя!!! – Долетел до меня пронзительный Агатин крик. Я рванулся с места и, пока бежал, все отчетливее слышал странный заглушаемый чем-то голос ее похитителя.

-Грязная богатенькая мразь! Он все равно подохнет! Ночью мы здорово его отделали. Отойди от него!

-Нет!!!

-Ты так и будешь на нем валяться?

-Убей меня. Легче будет. – Услышал я и вышиб ногой шаткую полоску двери. У нападавшего не было намерения вступать в сопротивление, его замешательство я почуял моментально. Даже несмотря на нелепую резиновую маску Джокера, скрывавшую лицо и шею, и огромную куртку, делавшую фигуру неузнаваемой.

Агата распласталась в углу на чьем-то неподвижном теле, силясь всем своим существом заслонить того от пули, которая так и рвалась из дула пистолета, наставленного на ее голову.

-Выстрелишь, и я выстрелю! – Предостерег похититель. – Дай мне уйти, и она не пострадает!

Я решительно двинулся ему навстречу, держа на прицеле. Он же, продолжая держать на мушке Агату, пятился к противоположной стене. Когда я сравнялся с девушкой и телом, похититель толкнул спиной дальнюю дверь и растворился в темноте. Я так и хотел догнать его, чтобы всадить ему в плоть каждую пулю не только из своего пистолета, но и из того, которым он посмел угрожать Агате. Но девушка медленно оторвалась от тела и, не успев даже как следует рассмотреть меня, дернулась в бок, не в силах преодолеть рвотный позыв.

Агата силилась удержаться на руках, но все время падала обратно, пока я не подхватил ее и не стащил с неподвижного... Френсиса. Так вот кого она так самоотверженно защищала! У меня защемило в груди. Прежде я мог только подозревать, какое огромное у нее было сердце, теперь же видел живое тому доказательство. Я столько еще не знал о ней! А этот подонок чуть было не лишил меня такого шанса! Но гневная дрожь сменилась испугом, когда я увидел рваную рану на побелевшем лбу и ее взгляд, остававшийся совершенно пустым. Веки постоянно опускались, Агата смотрела и не видела меня, борясь с сильнодействующим наркотиком. Мои руки ощущали напряжение, сковавшее ее тело, я чувствовал, как она из последних сил старалась меня узнать.

-Детка, это я, все хорошо, ты в безопасности. Больше ни о чем не беспокойся! – Шептал я. Мне хотелось перецеловать каждый окровавленный пальчик и каждый миллиметр осунувшегося личика, забрать себе ее боль и страх.

Прижимая Агату к своей груди так, чтобы она все время слышала мое сердцебиение, которое служило бы ей ориентиром на пути из психоделического кошмара, я придвинулся к Френсису.

Сердце билось, но с очень частыми перебоями. У бедолаги в груди что-то свистело при каждом редком вздохе, и его жизнь встала в прямую зависимость от скорости, с которой сюда мчались врачи.

Но фамилия Эркерт априори служила правильным паролем для любой службы, будь то безопасность, развлечения или медицина. Не нужно было и до ста считать, чтобы услышать пронзительный вой сирены скорой помощи, и не абы какой, а с целой армией врачей.

Пока Агату осматривал нарколог, Френсиса переложили на носилки, и хирург тут же ввел обезболивающее. Он здорово торопил всех, поскольку бедолаге незамедлительно требовалась операция. А тот и не подозревал, какая суматоха вокруг него разворачивалась.

-Держись, братишка, - я сжал его плечо, когда каталка начала подниматься внутрь машины, - такая девчонка тебе жизнь спасла, умирать теперь ты не имеешь никакого права!

Кто знает, быть может, находясь на смертном одре, и мы сумеем себя простить?