Глава 20. Неспокойная ночь

Дамиан запустил пальцы мне в волосы, ослабив затянутую резинку и слегка распустив мой высокий хвостик. Он шагнул вперёд, позволив моему лицу оказаться буквально в нескольких миллиметрах от его твёрдого, словно камень, набухшего члена. Он сделал мне приятно, поэтому я хотела отплатить ему тем же — хотя это не единственная причина. Даже кончив два раза подряд, от его пальцев и языка, я не могла перестать возбуждаться, даже просто смотря на него, обнажённого.

Дамиан выглядел так величественно, так сексуально и горячо, что у меня пропадал дар речи и, словно клубок ниток, путались мысли.

Дамиан выглядел как самый настоящий бог — широченные плечи, мускулистые бицепсы, накаченная грудь, рельефные кубики пресса тёмная небритость в нижней части живота, спускающаяся к паху. И всё это на его слегка загорелой коже.

Вряд ли я когда-то могла представить, что захочу сделать минет — даже не кому-то конкретному, а в принципе.

Но Дамиан?

Обнажённый?

Прямо передо мной?

У меня сводило челюсть от желания прикоснуться к нему губами.

И я поддалась вперёд, решив больше не медлить.

Взялась одной рукой за член у самого основания, надеясь, что не выгляжу слишком нелепо.

— Малыш, ты всё-таки не обязана.

— Но я очень хочу. Правда, скорее всего, тебе не понравится, — в своё оправдание сказала я, прежде чем лизнуть головку его члена.

— С чего ты взяла?

— У меня совсем нет опыта...

— Я знаю, — спокойно ответил он, словно сам факт моей неопытности уже удовлетворял его. — И мне понравится, даже если ты просто просидишь в таком положении, ничего не делая.

Он подбадривал меня — и я перестала волноваться. Мои губы соприкоснулись с головкой его члена, поцеловав, и я раскрыла рот, чтобы протолкнуть этот гигантский агрегат в себя. Он был громоздкий, поэтому я боялась, что не смогу заглотить даже треть.

Действительно не смогла, но кажется, Дамиан был не против — он гладил мои волосы и лоб, пока я ускоряла темп.

Внезапно мужчина взял меня за затылок и оттянул назад.

Господи, ему не нравится? Я сделала что-то неправильно?

— Всё так плохо? Тебе не нравится? — в моём голосе читались нотки досады.

— Мне всё нравится, малыш. Мой член как будто побывал в раю. Просто не спеши.

Не спешить.

Хорошо.

— Я постараюсь. Тебе правда нравится? У меня не получается взять его полностью...

Или даже наполовину...

— Это не важно, ведь я еле сдерживаюсь. И если ты продолжишь в том же темпе, я не продержусь и минуты.

Довольная улыбка вырвалась наружу.

Облизав кончик его члена, снова принялась сосать. Принимая в себя настолько, насколько было возможно, я чувствовала пульсацию в выступающих венах.

У меня в голове не укладывалось, как член с таким гигантским размером мог поместиться внутри меня.

— Посмотри на меня, — требовательно попросил Дамиан, пока я двигала головой назад-вперёд.

Не переставая сосать, я сделала, как он попросил — подняла взгляд — и тогда, лежащие на его бёдрах руки, почувствовали толчок. Я поняла, что прямо сейчас Дамиан кончит — и в это же мгновение он излил свою жидкость мне в рот. Было неловко смотреть ему в глаза, когда по моему подбородку стекала сперма — её было так много, что я не смогла проглотить.

Это меня немного расстроило, но Дамиану, кажется, было хорошо.

— Прости.

— Это ты прости, малыш. Мне не нужно было кончать тебе в рот. Я не сдержался.

— Я рада, что не сдержался, но он всё ещё стоит... — заметила я, пока он смывал с моего подбородка остатки спермы.

— Он и не упадёт, когда ты в моём поле зрения, полностью обнажённая, с моей спермой во рту, — объяснил мужчина — и я сочла это за комплимент, хихикнув и позволив ему закончить с мытьём, чтобы вернуться в постель.

***

Указательным пальцем правой руки я обводила чёрные линии красующихся на его торсе татуировок. Чуть ниже груди заметила дату — и она показалась мне знакомой. Мой год рождения, но в этот год родилась не только я, а ещё и...

— Это ведь дата рождения Софии? — продолжила мысль вслух, пальцем указав на татуировку.

Дамиан кивнул, не прекращая гладить мою макушку.

— Я набил эту дату после того, как она вытянула меня из не самого лучшего периода жизни.

— Что за период?

— Это было что-то вроде запоя.

— Запоя? А когда это было?

— Мне было лет восемнадцать. Немного старше, чем ты сейчас.

Я почувствовала, как брови приподнялись, демонстрируя моё искреннее недоумение.

— Не думала, что бывают такие ранние запои.

— Бывают и не такие, цветочек. Это длилось недолго и, очевидно, стало следствием моей вседозволенности. Отец уже потихоньку вводил меня в свой бизнес, но меня не особо интересовали вещи, после которых я оставался трезвым, — объяснил он, целуя меня в лоб.

— София помогла тебе справиться с этим?

— София всегда и во всём помогает мне. Просто своим существованием. Совсем крохотная, со слезами на глазах она сказала, что ей страшно и она ненавидит, когда я пребываю в таких состояниях.

Этот огромный, на вид грубый и даже опасный мужчина с таким невероятным трепетом говорил о сестре, что сказанное не могло не растрогать. Конечно, я хорошо понимала любовь Софии к Дамиану. Будь у меня такой старший брат, я бы целовала землю, по которой он ходил.

— Ты прекрасный брат.

Моё лицо опустилось, прижавшись щекой к его груди. Я слышала умиротворённое биение его сердца, действующее на меня, как снотворное, колыбельная.

— Я буду ещё лучшим мужем, — уверенно заявил он, продолжая тему женитьбы. — Это увеличивает мои шансы в твоих глазах?

— Твои шансы невозможно увеличить. Они и так достигли предела сразу же, как только я впервые увидела тебя.

Грудь мужчины беспокойно вздымалась. Его настроение изменилось, словно мои слова как-то не так на него подействовали — тогда я снова приподнялась, чтобы заглянуть ему в глаза и понять, в чём же дело.

— Тогда ты не смотрела на меня, — напомнил он, заставляя меня раскраснеться. — Почему?

— Я смотрела на тебя, когда ты шёл к нам. А потом я не могла поднять голову, потому что очень стеснялась.

Это было очевидно, и я отчаянно не понимала, как Дамиан мог не видеть всех моих недостатков или ещё безумнее — превращать их в достоинства.

— Я и сейчас немного стесняюсь, но стараюсь бороться с этим, — честно созналась я, отведя взгляд. Дамиан приподнялся, оперевшись спиной о мягкую, велюровую спинку кровати тёмно-серого цвета. Он притянул меня и усадил на свои ноги, придерживая руками за талию.

— Клянусь, если ты продолжишь стесняться меня, я действительно выпорю твою стеснительную попу.

Я улыбнулась, обняв его за шею и скрепив пальцы обеих рук в замок.

— Малыш, я никогда не шучу с тобой. Я собираюсь надолго задержаться в твоей жизни. Навсегда. Поэтому ты не должна меня стесняться. Больше никогда. Пообещай мне.

— Мне не так просто это сделать, Дамиан... Я стараюсь, очень стараюсь, но всё ещё сама с трудом верю, что ты мог обратить на меня внимание.

Мужчина притянул меня ближе — так близко, что наши обнажённые тела чуть ли не приклеились друг к другу. Мои бёдра хорошо ощущали, как его невообразимых размеров член всё ещё был твёрдым. Ему не хватило того нелепого ужаса в душе, который категорически нельзя назвать минетом.

— Ты самое восхитительное, самое прекрасное и невероятное создание на всей этой чёртовой земле. Я засыпаю с мыслями о тебе. Просыпаюсь с мыслями о тебе. Работаю и иногда нихрена не могу сосредоточиться — и всё это сопровождается мыслями о тебе. Это ты обратила на меня внимание, цветочек. Ты, а не я. Тогда, и сейчас, и в будущем я готов вымаливать любую крупицу внимания, которую ты сможешь для меня выделить. И я сделаю всё, чтобы ты перестала видеть во мне чужого человека. Я твой мужчина, Ася. Твой, ты слышишь? Это никогда не изменится. Даже если я надоем тебе и ты больше не захочешь меня видеть — я никогда не перестану добиваться тебя.

На глазах навернулись слёзы, которые я никак не смогла от него скрыть. Дамиан говорил те вещи, которые я никогда не рассчитывала услышать. Ведь кто я такая? Что у меня есть, чтобы он мог влюбиться в меня? Низкая самооценка и проблемы со здоровьем — вот и всё. Но слушая его сейчас, я чувствовала себя самой драгоценной и желанной девушкой на свете. Я расплакалась, зарывшись лицом в его крепком плече и всем нутром почувствовав, с каким беспокойством вздымалась его грудь. Лаская меня, Дамиан шептал слова утишения — и потихоньку я начинала приходить в норму. Несмотря на все терзающие меня сомнения и заскоки, с этим мужчиной я действительно с лёгкостью могла забыть о своём недуге. Он был моим личным островком уюта и спокойствия. Я хотела быть с ним. Правда, очень-очень хотела.

— Теперь, когда ты подала документы, я могу рассчитывать на время, проведённое вместе?

— Можешь, — проведя ладонью по его колючей щетине, с улыбкой ответила я.

— На какую специальность ты решила идти?

— Тебе правда интересно?

— Мне интересна любая мелочь, связанная с тобой.

— У меня несколько вариантов. Изначально я хотела идти на кондитера, но решила попробовать ещё подать документы на факультеты гостинично-ресторанного бизнеса и архитектуры.

— Архитектура? — задумчиво переспросил он. — Мне как раз нужны архитекторы. Я могу взять тебя на работу без диплома, опыта и знаний.

— Тебе не принесёт пользы работник без диплома, опыта и знаний, — негодующе пробубнила я.

— Всем вокруг принесёт пользу, если я буду видеть этого работника каждый день, сидящего у себя на коленях.

Мы ещё долго разговаривали обо всём и ни о чём одновременно. Будучи единственным ребёнком в семье, мне всегда было интересно, каково это — иметь родного брата или сестру. И сейчас я задавала много вопросов касательно его детства с братьями.

Затем он, стараясь не давить, расспрашивал о моей жизни, моём детстве. Почти всегда, вспоминая о прошлом, о бабушке и дедушке, на меня нападали грусть и уныние, но сейчас я была воодушевлена нашими разговорами.

— У меня была не очень интересная жизнь.

— Я хочу знать всё о тебе. Как ты жила. О чём мечтала. Как справлялась без меня. Но если ты не хочешь отвечать, то не нужно, малыш.

— У папы был рак головного мозга, — начала я. Когда мы отдыхали на море, я уже рассказывала ему о том, что мои родители умерли, но без каких-либо подробностей. Просто упомянула это как факт. — Мама с бабушкой делали всё, что могли, но он умер, когда я пошла во второй класс.

Дамиан инстинктивно сжимал мою талию, пытаясь притянуть меня ещё ближе к себе — хотя фактически это уже было невозможно.

— Мама работала продавщицей на рынке. Когда папа болел, она влезла в долги, чтобы оплачивать его дорогостоящее лечение. Потом пришлось очень много работать, чтобы всё это выплачивать. — Это было тяжёлое для меня время. Хотя, если подумать, я не помнила времени, которое не было бы тяжёлым для моей семьи. — Она всегда возвращалась домой покрасневшая. Летом из-за жары. Зимой из-за холода. Тогда я даже мечтала стать директором рынка, чтобы давать ей много выходных и не пускать на работу.

Я открывала ему душу, понимая, что никогда и никому раньше не рассказывала о своей жизни в таких подробностях. Так, словно говорила сама с собой, а не с мужчиной.

Он уткнулся лицом в мою шею, щекоча и коля щетиной мне кожу.

— А потом, когда мне было лет одиннадцать, заболела мама. И тогда в долги влезть пришлось бабушке. Мама лечилась около года, везде ставили разные диагнозы, начиная с ВИЧ и заканчивая туберкулёзом. Правильный так и не поставили. Я почему-то вбила себе в голову, что маме становится легче. Но ей не становилось легче. Она умерла.

Сглотнув, я уткнулась подбородком в его макушку. Столько лет я держала под запретом воспоминания о маме и папе, делая вид, что их просто не было в моей жизни. Потому что вспоминать, как твои родители умерли, было адски больно.

И сейчас мне тоже было адски больно.

Но его присутствие позволяло мне справиться с нахлынувшей печалью.

— Бзабушка смогла оформить опеку надо мной. Её главным страхом было, что меня заберут в детский дом, — мои губы дёрнулись в улыбке. — И в итоге я всё-таки в нём оказалась.

Это парадокс, но от каждого произнесённого слова мне становилось легче, несмотря на то, что слёзы оставляли влажные следы на щеках и капали ему на волосы.

— Тебе больше никогда, — прохрипел Дамиан, выдыхая тёплый воздух мне в шею, — никогда не придётся справляться с трудностями в одиночестве. Тебе вообще больше ни с чем не придётся справляться. Я всё решу. Всё сделаю. Только не отвергай меня.

— Не буду, — пообещала я, искренне надеясь выполнить это обещание, невзирая на то, какие прогнозы меня ждут после диагностики в больнице. — София подарила мне такую классную футболку, на ней вышита наша совместная фотография с девочками.

Я попробовала перевести тему, чтобы эта витающая в воздухе грустная нота испарилась. Только я не сразу поняла, что открыла портал в ад.

В его глазах запылал огонь.

— Как насчёт букета, который тебе подарили, малыш? Ты узнала, кто это был? Или мне придётся обращаться в курьерскую службу, чтобы получить ответ?

Я была настолько подавлена, что после тех сообщений и думать забыла про букет. Утром после своего дня рождения я спросила о нём тётю Сеню, но все приглашённые ею гости пришли — поэтому она тоже не знала, кто прислал мне цветы.

Только Дамиану я этого не скажу.

— Это были знакомые тёти Сени и дяди Марата, как я тебе и говорила.

— Кто конкретно? — не унимался он, и кровь в моих венах закипела.

— Я не запомнила фамилию, но они не смогли прийти. И мне приятно, что ты ревнуешь меня, но это немного переходит все границы, Дамиан. Это всего лишь букет цветов, подаренный на день рождения.

— Я хочу знать, кто присылает моей девочке цветы.

— Ну всё, ты теперь знаешь.

— Я всё ещё не знаю.

— Дамиан, хватит! — я повысила голос, стараясь звучать серьёзно. — Прекрати ревновать, пожалуйста.

— Я не могу прекратить, Ася. Я думал, что смогу обуздать себя, что буду в состоянии держать свою ревность под контролем, но, очевидно, был не прав. Когда дело касается тебя, я перестаю мыслить рационально. Я вообще перестаю мыслить — мой пульс только и может, что отбивать твоё имя. Я ревную, как бешеный, как ненормальный, как псих.

— Это ненормально, Дамиан...

Его неадекватная ревность совсем мне не льстила, ведь она могла съедать его, а мне бы этого совсем не хотелось.

— Я не хочу пытаться изменить тебя, но хотя бы прекрати ревновать там, где это совсем неуместно. Очень прошу тебя.

— Я постараюсь, малыш.

— Спасибо.

Я потянулась к лежащему на тумбочке телефону, чтобы проверить сообщения. Дядя Марат должен был вернуться домой под утро, где-то часов в восемь-девять, поэтому мы с Элиной договорились встретиться в семь утра в кафе недалёко от дома. Мне было так неудобно оставлять её, ведь она повела меня в клуб специально, чтобы отвлечь от грустных мыслей. Но даже в этом она отнеслась с пониманием.

— Ты не забыл, что нам рано вставать? — сонно пробубнила я.

— Я вообще не планирую спать.

— А что ты планируешь?

— Смотреть на тебя.

Дамиан поднимал моё настроение, когда я ловила на себе очарованный взгляд.

Неужели я могла вызывать такую реакцию?

— Но прежде чем ты заснёшь, я приготовлю ночной перекус.

— Перекус? Зачем?

— Просто, чтобы был?

— Дамиан, это совсем не обязательно!

— Обязательно, Ася.

Я осталась лежать в огромной кровати, когда он, голый, пошёл готовить мне перекус. Он замечал любые мелочи, связанные со мной?

Его отсутствие длилось недолго.

Мужчина стоял передо мной полностью обнажённый, что заставляло мои щёки пылать ярким пламенем.

— Ты не мог бы надеть трусы? Я ещё не привыкла к этой... этому... к нему, в общем.

Рассмеявшись, Дамиан достал из шкафа одежду.

— Достаточно было только трусов, — сообщила я, когда он натягивал на себя штаны.

— Мне нужно сходить в магазин. В моём холодильнике слишком скудный выбор для перекуса.

— Дамиан, господи, нет! Не нужно идти покупать мне еду! Я ничего даже не буду есть!

— Если не захочешь — не будешь. Но твой перекус будет стоять на твоей тумбочке. Ты скажешь, что предпочитаешь?

— Я ничего не скажу. Не нужно никуда идти.

— Тогда я выберу сам.

Он поцеловал меня в макушку, после чего пошёл к выходу.

— Я скоро вернусь, малыш.

Каждый раз, когда я думала, что моя влюблённость в этого мужчину достигла передела, он заставлял мои чувства подниматься ещё выше.

***

— Какого хрена ты делаешь в моей квартире ночью? — я услышала недовольный голос Дамиана.

Правда, недовольный — это мягко сказано. Если бы его тон был направлен на меня, я бы разревелась. Но он говорил тихо, словно стараясь меня не разбудить.

Я заснула сразу же, как только он вернулся, и не имела ни малейшего понятия, с кем он разговаривал сейчас.

— Где ты взяла ключи? Ты что, сделала дубликат?

— Разве это имеет значения? — женский голос.

Сладкий, манящий.

Она флиртовала с ним. У меня складывалось ощущение, что я знала обладательницу этого голоса — как минимум её имя.

— Это имеет значения. Возвращай мне ключи и выметайся отсюда, Марина.

— Я не верю, что между нами всё закончено! — выпалила она.

— Заткнись, нахрен! Между нами не было ничего, кроме секса. Я никогда не давал тебе надежд на что-то большее.

— То, что мы спали, уже было моей надеждой!

— Заткнись, я тебе сказал.

Господи, он был так груб, что мне стало её почти жаль.

Я услышала резкий крик, похожий на рыдания.

— Пожалуйста, давай попробуем ещё раз, — просила она, истерично рыдая.

— Марина.

— Ты кого-то нашёл себе, да? Она здесь, правда?

Тогда я услышала странный звук, грохот, словно сюда на бешенной скорости бежал человек. И я оказалась права.

Девушка влетела в спальню. Включив свет и увидев меня, лежащую на кровати и прикрывающую наготу одеялом, она застыла на месте. Она походила на девушку с обложки журнала — длинноногая, длинноволосая блондинка, с ярким макияжем и на каблуках.

Она смотрела на меня с презрением.

С ненавистью.

С желанием чуть ли не пристрелить. Задушить. Забить до смерти.

В ней зарождалась обида.

А мне всё ещё было её жаль, потому что я могла понять боль разбитого сердца.

Даже если он действительно ничего не обещал ей.

У неё была надежда.

Дамиан протёр лицо ладонью.

Мужчина тоже смотрел на меня. Только, в отличие от её полного ненависти взгляда, он выглядел виновато.

— Малыш, я тебе всё объясню.

— Не нужно ничего объяснять. Я всё понимаю.

— Я тоже всё понимаю, — завопила Марина, засмеявшись, как сумасшедшая. — Нашёл себе новую дурочку для траха?

Если бы.

— Закрой свою пасть, — приказал он, отделяя каждое слово. — Не испытывай моё терпение.

Несмотря на то что он выглядел безумно злым, он не подходил к ней и не трогал её. Я была рада этому факту, потому что по дрожащей челюсти можно было понять, что он был готов её убить.

— Чем она лучше меня?

— Марина...

— Ничем, — перебила я Дамиана. — К тому же, я ещё и инвалид, и не могу ходить.

Мои слова повергли девушку в шок.

Её глаза округлились.

Руки сжались в кулаках, будто теперь уже она собиралась наброситься на меня.

Истеричный смех снова окутал пространство.

— Инвалид?! — закричала она. — Ты променял меня на инвалидку, блядь! Захотелось чего-то новенького в постели? Я не замечала твой фетиш на физические отклонения! Может, мне тоже сломать себе ногу, чтобы ты продолжил меня трахать?!

Моя жалость к ней испарилась. После всех её оскорблений я готова была расплакаться. Мне знакома её боль, но я не была виновата в том, что Дамиан не любил её.

— Уйди, — прошептала я.

— Уйти? Это ты уйди. Встань и уйди, если такая, блядь, умная!

Дамиан уничтожил расстояние между ними. Он возвышался над девушкой, подавляя её своими размерами.

— Клянусь, если ты ещё раз позволишь себе оскорбить её и не исчезнешь ровно через секунду, я достану пистолет и твои мозги разлетяться по этим стенам, — спокойным, холодным, как сталь, голосом сказал мужчина. Только все здесь присутствующие знали, что он был в шаге от тех действий, о которых говорил. Марина была поглощена болью, чтобы в полной мере осознать и анализировать ситуацию. — Я сделаю это. Поэтому не доводи меня до греха.

Разгневанный взгляд девушки метался из стороны в сторону. Она стреляла молниями, намереваясь попасть кому-то из нас в сердце. Спустя несколько секунд она исчезла, крикнув Дамиану на прощанье, как сильно его ненавидит.

Жар разливался по всему телу, сжигая мои внутренности. Сердце бешено колотилось.

Не теряя времени, мужчина подошёл ко мне и, сев на корточки, взял мою руку.

— Мне так жаль, малыш.

— Ты не можешь отвечать за поступки других, Дамиан.

— Я должен был предвидеть её неадекватное поведение. Обещаю, она больше никогда не побеспокоит нас.

Она, возможно, нет.

Только сказанные ею слова ещё очень долго острым лезвием будут кромсать мою душу.

Чтобы снова не вываливать на него своё шаткое психологическое состояние, я просто кивнула и положила в рот несколько ягод черешни.

Слава богу, удалось подавить слёзы и не расплакалась. Я уснула под ласки и объятия Дамиана, с грустью понимая, что сомнения и неуверенность снова меня настигли.

***

Как вам поворотики???Всё-таки не могу не умиляться тем, как Дамиан относится к своему цветочку... я наконец продумал один момент в сюжете, главное это всё не забыть! Попрошу вас набрать здесь 2 700 ⭐ и 700 комментариев, буду рада услышать мнение каждого, всех целую!