Дневник

Нежный шепот ветра скользил по двум прижавшимся силуэтам, как покрывало, укрывая их вздымающиеся от нехватки воздуха тела, унося с собой влагу, что, как капельки дождя, усыпало мелкой рябью их кожу. Желтоглазый мужчина объял своими объятьями нагое тело девушки, не давая холоду даже прикоснуться к ней, словно он не позволял даже природе коснуться его сокровища, что было спрятано под его щитом, созданным большими руками. Влажные длинные волосы прилипли к его груди, но он аккуратно убирал их, прядь за прядью, до тех пор, пока дыхание дамы ничего больше не мешало. Затем, наградив кротким поцелуем её мокрый лоб, с нежностью в голосе промурлыкал:

— Обещаю, в следующий раз тебе не будет больно. Я...

Но продолжение Канарейка не услышала, так как резко проснулась. Последнее, что она запомнила, это как раз и был этот самый момент перед тем, как её очи бессильно сомкнулись, а теперь и вовсе открылись, будто она и не спала, а просто на минуту прикрыла веки. Вот так в одно мгновение прошла её ночь, не даровав своим присутствием даже новым сном, что заменил последний отрывок воспоминаний, что подарил ей Бел, крепко-накрепко вбив этот нежный момент в её память. Однако не только это помнила мисс, но и то, чем они занимались прошлой ночью. Сладостно-горьковатый запах слившихся тел, казалось, до сих пор летал в воздухе, а постыдные звуки, сорванные из их губ, словно до сих пор звенели в её сознании, заставляя очнувшуюся молодую особу моментально покраснеть, ярко показывая перед глазами всё, что поочередно всплыло в ее памяти.

Как маленькая девочка, пытавшаяся спрятаться от всего, она прикрыла свои глаза руками и счастливо пропищала. Затем знатная дама вовсе спряталась под толстым одеялом и по-ребячески стала крутиться на кровати, прокручивая в голове любовное признание, которое возносило её сердце в груди, унося на крыльях любви, поднесённых возлюбленным, даровав полёт в небеса, где таились счастье и радость.

Когда последний раз Кана чувствовала себя такой... счастливой? Казалось, даже за всю жизнь на её лице так долго не прибывала улыбка, что уже до боли ощущалось в щеках, чуть ли не шрамом вырисовывая лучезарные складки. Баал любит её, и знак его чувств доказательно коренился на её шее, как и та сладостная боль, что отдавалась в её теперь не девственном теле.

Разумеется, она дала о себе знать, когда старшая Додсон так беззаботно вертелась на постели и смогла усмирить её порыв, заставив, наконец-то, умерить её чувства, заменяя их слегка жгучей болью внизу, что при каждом движении словно обжигала кожу. Хотя ощущения не были настолько остры, чтобы считать их невыносимыми, но все же приносили некоторое неудобство, которое можно было стерпеть, но лучше было избегать резких движений. Поэтому, приняв полулежащее положение, Канарейка только что смогла трезво оценить в каком состоянии находится её тело.

Как оказалось, её нагота была скрыта под новой одетой сорочкой, а на коже не осталось ни следа от зелени, грязи помятой земли или эякуляции, что впитало ее углубление. Напротив, она была чиста и вымыта до кончиков пальцев. Единственное, что свидетельствовало их глубокой близости - это красные следы любви, что как лепестки роз опали на её естество, раскрашивая своими памятными пятнами самые интимные места леди. И та малая часть, что попала ей на глаза, чуть ли не свалила её с ног, когда взволнованная девица, как ошпаренная, вскочила с кровати, осознавая, что ей нужно самой как можно скорее скрыть все развратные следы, пока служанки вдруг не нагрянули в её покои, спеша помочь своей молодой госпоже привести свой внешний вид в порядок перед утренней трапезой.

Благо, вчера она закрыла двери на ключ, иначе случилось бы непоправимое. Тогда мисс Додсон, наверняка, проснулась бы от криков разгневанной матери и встречала бы каждый осуждающий взгляд застукавших её ошеломленных служанок, которые стали бы первыми свидетелями того, что знатная дама совершила непристойный акт до замужества, тем самым оскверняя не только её честь, но и всего благородного семейства Лилин, что, как клеймо позора, подвергнет их достоинство.

И стоило ей представить эту постыдно-печальную картину, так Кана, не теряя времени на авось повезёт, на ряду с преследующей её болью, выбралась из укрытия одеяло и ринулась к шкафу, нервно ища подходящие вещи. Темно-коричневая блузка с закрытым воротником первым делом слегка небрежно легла на верх тела, а длинная юбка следом полностью закрыла низ, тем самым пряча все греховные отметины. Когда она с трудом закончила с завязыванием веревочек на одежде, темноволосая особа уже собиралась облегченно выдохнуть. Однако стоило ей только развернуться и заметить созданный ею бардак, так она вновь обеспокоенно запорхала по комнате, на бегу хватая в руки все, что было разбросано по покоям.

Когда в шкаф вернулись куча платьев, на полу осталось только помятое одеяло, сорванное вспыхнувшим порывом. Вернув его на кровать, дама внезапно обнаружила подаренную Лорканом книгу, которая до этого времени забыто покоилась под подушкой, а теперь валялась открытой на полу, так же случайно сброшенной поспешным движением. Старые желтоватые страницы открылись перед ней, где слегка коряво был написан от руки текст уже выцветшими чернилами, напоминая больше не книгу, а записи, что вели в дневнике, где писали о чем-то личном или секретном.

Хотя любопытство заиграло в её душе, она решила отклонить это чувство и потянулась к книге, чтобы вновь её убрать. Однако неосознанно её взгляд скользнул по нескольким строчкам, и в следующий миг зрачки её удивленно сузились, когда Канарейка увидела выражение "желтоглазого демона".

Сердце пропустило удар, и она тут же присела, взяв в руки книгу, внимательно осматривая её, чтобы понять, о чём она. Как оказалось, на переплёте не было ни названия, ни имени автора. Переплёт оказался всего лишь твердой обложкой, а за ней скрывался старый черный дневник, напоминающий тот, что она видела у Альмы. Еще раз его открыв, она бегло пробежала взглядом по всем страницам и поняла, что это и правда были чьи-то записи, описывающие рутинные дела, что начинались с даты.

Сглотнув липкий ком в горле, мисс Додсон, охваченная странным предчувствием, начала вчитываться в каждую строку, что когда-то были написаны незнакомым мужчиной.

20 февраля 1837 год

Сегодня я был весьма удивлен, получив послание от дамы по имени Альма Лилин. В своем письме она предложила мне выгодное соглашение о поставке урожая для внешней торговли. Условия, изложенные ею, несомненно, вызывают интерес, а привезенный для осмотра урожай оставил неизгладимое впечатление. Немного узнав о ней, я выяснил, что это женщина является Старейшиной небольшого государства расположенного на горе Лилин, что была названа в честь её поселившихся там предков. Как оказалось в пределах страны Эрхан все уважают эту женщину и уверяют, что её выращенные на полях плоды являются самым лучшим урожаем. Без долгих раздумий я принял решение и направил ответное письмо, в котором изъявил желание явиться лично для завершения предполагаемой сделки.

14 марта 1837 год

Скоро будет месяц, как я нахожусь на палубе корабля. Мои запасы продовольствия, тщательно собранные перед посадкой, иссякли почти неделю назад. Теперь мне приходится довольствоваться пресной похлебкой, которую готовит местный кок. Это блюдо, правда, сопровождается изжогой, мучающей меня. К счастью, меня миновала морская болезнь; иначе я был бы не в состоянии вынести эти страдания. Кеп заверяет, что мы почти доплыли до страны. Надеюсь, что моё путешествие скоро завершится.

21 марта 1837 год

Сегодня я, наконец, оказался на суше. К удивлению, страна Эрхан оказалась гораздо более прекрасным местом, чем я себе представлял. Зелень расстилается повсюду, наполняя воздух сладостными ароматами цветов. Здесь уже тепло, и солнечная весна заселилась в каждом доме. Говорят, что на горе Лилин и вовсе нет зим, и вокруг года царит зелёная красота. Через несколько дней я смогу лично убедиться, насколько верны эти слухи. Пока что я устроился в местной гостинице и договорился о найме экипажа, который завтра повезет меня в государство Лилин.

25 марта 1837 год

Моё путешествие на гору Лилин, к благословению, пришло к концу. Сегодня я добрался до государства. Пока мой экипаж направлялся в каменную крепость, я был поражён красотой расстилавшихся передо мной полей, насыщенных обильным урожаям и не менее был восхищен, когда на глаза показались зеленые сады, где на величественных деревьях весело качались изобильные плоды, что осыпали землю своими дарами. Названная Альма встретила меня благосклонно и выделила одну из гостевых комнат в своей крепости. На завтра она обещала провести личную экскурсию по своим обширным владениям. С нетерпением и любопытством жду этого момента.

29 марта 1837 год

Прошло всего несколько дней с моего прибытия, и уже сейчас я восхищен невероятной деятельностью Альмы. Её ум не уступает мудрости многих известных мне мужчин, и ежедневно она с неослабным рвением занимается управлением, посещая различные рабочие места и контролируя работников. Вчера она даже взялась собирать урожай вместе с ними, что вызвало у меня восхищение. Это, вероятно, является одной из причин её уважения среди простого народа, который обожает её. Моё любопытство не оставило меня равнодушным, и я отправился в местное поселение возле подножья горы, чтобы узнать больше о этой удивительной женщине.

Моё изумление было грандиозным, когда я услышал от стариков местное поверья о Хозяине ночи, обитающем в их краях и начинающем свою охоту с заходом солнца в сопровождении загадочной птицы-канарейки. Подобные предания, казалось бы, увлекательны, но не менее странными оказались их повседневные правила, запрещающие жителям покидать свои дома после заката. Начав считать это всего лишь вымыслом, я попытался выйти в сад ночью, но меня строго удержали и даже не пустили. Попытки разузнать у Альмы детали оказались тщетными. Впервые она не предоставила четкого объяснения, отсылая меня к местному суеверию, корнями которого служит вера, переданная из поколения в поколение.

Что поднимает вопросы, почему, чем ближе я подходил к этой теме, тем активнее Старейшина напоминала мне о заключении договора и возвращении домой. Это подтолкнуло меня к мысли, что за этим стоит нечто таинственное, и я решил задержаться здесь, исследуя, что скрывает глава Лилин.

Кана с волнением взахлеб считывала страницы одна за другой, где некий мужчина, пытаясь найти ответы на грязные тайны, что прятала бабушка, с каждым днём находил подсказки. Они привели его к одной мифической книге, которую он обнаружил в их библиотеке тайно ночью, случайно наткнувшись на тайник, где прятался старый толстый сборник о загадочных и бессмертных созданиях.

25 апреля 1837 год

По прошествии месяца моего нахождения в государстве Лилин, я, кажется, приблизился к разгадке, что окутывает этот чудесно урожайный уголок. Вчерашней ночью в мои руки, словно даром судьбы, попала чрезвычайно интересная книга, и её содержимое повергло меня в восторженный трепет. Как оказалось, гора Лилин не была названа в честь предков Альмы, а, наоборот, берет свое название из-за демонессы Лилит, когда-то обитавшей в этих местах и часто нисходившей в человеческий мир из преисподней. Но не только этим бедам подверглись бедные обитатели, но и новое несчастье, что потрясло землю своим зловещим гулом, в эту ночь мерзкая тварь явило миру своего отвратительного детеныша - желтоглазого демона, настолько ужасного, что даже собственная матерь оставила своего отпрыска на этой горе умирать. Однако это мерзкое создание выжило и взяло под свое страшное владычество эту землю, пугая всех своим истинным обликом и внушительным именем — Баал.

— Нет, нет, нет, — испугано охнула Канарейка, чувствуя, как её тело начинает бить мандраж. — Бел не такой! Почему... почему он пишет о нем так скверно...

Дальше мужчина стал рассказывать не менее поражающие вещи. Что предки Каны пришли на эти земли и спасли бедных жителей, заключив с демоном пожизненный договор, где условия диктовали о том, что ужасное существо будет оберегать гору и даровать им обильный урожай, а они, в свою очередь, будут отдавать ему раз в поколении собственное дитя, невинных девушек, которых позже прозвали...

Мисс Додсон шокирована выронила книгу из рук, её тело охватила дрожь настолько, что она была не в силах удержать что-либо, даже свои эмоции, которые обрушились на неё, заставляя нервно глотать воздух. Тем временем широко открытые глаза вновь устремились на последнее слово.

«...Канарейками».