Преданные чувства

Хотя отец и предостерег дочь не торопиться пока покидать свою комнату, но разве могли его заботливые слова остановить обрадованную молодую особу, которой, наконец, предоставили выход к желанной свободе. Поэтому чуть ли не второпях она бросилась к шкафу, чтобы хотя бы накинуть на себя теплую накидку. Кана в некотором роде боялась, что всё случившееся было не более чем сном и безжалостно разбудит её то, что мать сейчас вернется и вновь закроет её на замок, вернув в суровую реальность. Оттого импульсивная девица, не теряя времени, старалась как можно скорее покинуть свои злосчастные стены.

Благо её длинные волосы, хоть и были густы, но всегда без лишних хлопот быстро сохли. Поэтому мигом их собрав в косу, она перевязала их первой попавшейся лентой, совсем не переживая о том, что из-за того, что они были ещё влажны, могло продуть ненароком. Развернувшись в сторону двери, Канарейка на полпути остановилась, резко вспомнив, что так и не решила, что сделать с подаренной Лорканом книгой. Сейчас, когда ей уже не надо было думать, как скоротать одинокое заточение до вечера, ей не было нужды воспользоваться его весьма заманчивым презентом. Потому, даже не удосужившись спрятать её в свою мини-библиотеку, торопившаяся дама всего-навсего убрала её под подушку и отправилась на выход, с трепетом опуская ручку на двери.

И вот в её глаза врезался приятный свет, яркие полуденные лучи своими игривыми бликами освещали большой пустой холл, делая его живительно светлым. У Каны на мгновение перехватило дыхание, наблюдая за таким, казалось бы, обыденным, но прекрасным моментом, когда солнце, находясь на самой высокой точке, своим желтым сиянием словно окрашивало каменные серые стены, оставляя везде свои теплые следы, к которым благодушно тянулись солнечные плуты.

Очарованно так простояв пару минут в проходе, темноволосая дама всё-таки сдвинулась с места и зашагала к лестнице, направляясь на самый верхний этаж каменной крепости. Разумеется, переживающая внучка первым делом хотела навестить свою больную бабушку, к которой она, наконец-то, могла дойти и завершить то, что не позволил ей совершить коварный мужчина. Оттого она так торопилась к ней, чуть ли не перепрыгивая ступеньки, опасаясь, что наследник снова каким-то образом остановит её на полпути, прознав, что её выпустили из своей молчаливой клетки.

Конечно, не обошлось без свидетелей, что пару раз по дороге встретились с ранее заточенной мисс, приветствуя её весьма удивленными выражениями, а провожали и вовсе озадаченными шушуканьями за её спиной, пуская в ход новые между собой сплетни. С ещё одной служанкой Канарейка столкнулась прямо возле покоев Старейшины. Упитанная женщина держала в руках поднос с совсем нетронутым завтраком и унылым видом выходила из спальни своей старой госпожи, бормоча под нос жалостливые высказывания. Кана, поняв, что к чему, почувствовала, как наполняется горечью её горло, но, борясь с чувствами в душе, твердо решила взять всё в свои руки. Поэтому больше испугав, чем удивив своим появлением летающую в облаках прислугу, чуть ли не выхватила у неё поднос и направилась с ним в комнату Альмы, крепко решив, что, чего бы это ни стоило, но накормит упрямую и волевую женщину.

Только вот прежняя решимость чуть ли не моментально растворилась в воздухе, когда она увидела следующую печальную картину. Слабая старушка в крепких объятиях сна казалась совсем неподвижно лежащей на белых простынях, которые сливались с её мертвенной белизной лица, настолько холодным и болезненным. Хрупкое тело словно иссохло за эти несколько дней, потеряв килограммы пять, если не больше. Теперь её выглядывающая из одеяла рука напоминала тонкую ветку дерева, обтянутую человеческой кожицей.

Кожа да кости, дряхлый скелет, живой мертвец. Вот как можно было описать, как сейчас выглядела когда-то величественная красивая женщина. И когда ошеломленная внучка разглядела в ней эти схожие черты, её сердце сковало пугающим зябким холодом.

Почему? Как такое могло случиться? Почему бабушке стало так значительно хуже? Разве она не шла на поправку? Тогда почему все так резко изменилось? Множество похожих вопросов в лихорадочном потоке крутились в голове у черноволосой дамы, пока она, оцепенев, стояла прямо перед ней, звеня посудой, которая дрожала в её трясущихся от страха руках. И даже когда она с грохотом поставила поднос на стол, звук не потревожил покой Альмы, словно её глаза уже были навсегда закрыты, а уши больше не слышали ничего из того, что происходит вокруг.

Когда оковы страха понемногу ослабили свою хватку, Канарейка, опомнившись, попросила позвать придворного врача. Тот осмотрел больную, которая не шелохнулась даже от его прикосновений, и немного утешил волнующуюся внучку, сказав, что её здоровье не ухудшилось. Однако из-за проблем с сердцем это отразилось на её внешнем виде, и сейчас она просто крепко спит, потому что она слаба, а не потому что она умирает. Старшая Додсон облегченно вздохнула и решила серьезно заняться заботой о ней, не отходя от неё до тех пор, пока её глаза не откроются.

Так до самого вечера Канарейка не выходила из покоев Альмы, просидев там весь день напротив спящей старушки. Она читала неподвижной слушательнице её любимые стихи, надеясь, что она откликнется на её голос. И когда девушка уже дочитала последнюю строку, её прервал едва слышный голос бабушки. Та, наконец, приоткрыв глаза, попыталась обратиться к сидевшей в кресле внучке.

— Кана, — прохрипела Альма, поднимая на неё уставший тяжелый взгляд.

Внучка резко откликнулась на её зов и от неожиданности уронила сборник стихов, бросившись на радостях к очнувшейся старушке.

— Бабушка, как же я рада, что вы проснулись! — воскликнула девушка, обнимая седовласую женщину. — Как вы себя чувствуете? Где-нибудь что-то болит?

— Нет, со мной всё в порядке, — все ещё слабо ответила она, медленно поднимая дрожащую ладонь, которая нежно опустилась на чёрные волосы мисс, ласково гладя её макушку. — Я тоже рада, что с тобой всё хорошо. Я слышала, что ты слегла от простуды.

— Да, но вам не стоит беспокоиться. Я полностью выздоровела.

Отпрянув от Альмы, девушка помогла ей присесть и повернулась к кувшину с водой, налила стакан и вручила его в руки женщине. Та благодарно приняла стакан и выпила содержимое, ощущая, как оно ополаскивает засохшее горло.

— Может, мне стоит попросить принести вам еды. Сейчас, вероятно, уже готовят ужин.

— Ужин? — озадаченно переспросила Старейшина и бросила взгляд на закрытое окно, где за ним вечернее солнце уже тянулось к земле.

Через недолгую паузу, она отмахнулась от предложения, озвучив свою весьма неожиданную просьбу:

— Давай, лучше, немного прогуляемся по саду?

— Прогулка? Но вам нельзя, ваше здоровье...

— Что можно, что нельзя, решать только мне, — уже в своём прежнем строгом и властном тоне перебила Альма. — В этом доме разве моему слову разрешено перечить?

— Но...

— Считай это приказом. Так что лучше помоги старухе встать и собраться.

Скребя сердцем, Канарейка всё-таки оказала упрямой женщине должную помощь, став не только её сиделкой, но и личной прислугой. Она помогла придать ей ухоженный внешний вид, убрав седые волосы под шляпку и одев вечернее платье, а сверху покрыв больную теплым меховым плащом. Когда она, в свою очередь, правильно утеплила себя от вечернего холода, они медленно и осторожно спустились вниз, аккуратно ступая по нескончаемым ступенькам. Старейшина едва удерживалась на ногах, но настойчиво продолжала движение, которое заняло у них полчаса. Но в конце концов, осенний ветер поприветствовал их своей свежестью.

Под вечернею тенью, когда небо уже окрашивалось красным закатом, Кана и Альма направились по тропинке, ведущей их в прелестный придворный сад. Путь вел через изумрудную аллею, где деревья украшали путь своими ветвями, а цветы расцветали в разноцветных коврах. И по мере продвижения, растительность вокруг становилась всё гуще, открывая им вход в прекрасный уголок, где царила самая изысканная часть собранной и выращенной природы.

Увидев скамейку всего в нескольких шагах от них, переживающая внучка предложила им обоим немного отдохнуть и мягко пригласила бабушку присоединиться к ней. Несмотря на то, что старушка не выражала своей усталости, она уже чувствовала изрядное истощение после долгой ходьбы. Возможно, по этой причине, не вступая в спор, она согласилась на краткую передышку, и они обе присели на небольшую лавку, опираясь на спинку.

— Видишь эти цветы? — вдруг спросила Старейшина, нарушив напряженное молчание, которое висело над ними, как грозовая туча.

Молодая особа посмотрела в том направлении, куда указывали её пальцы, и обнаружила куст королевской лилии с крупными белыми лепестками, где оранжевые пятна восхитительно окрашивали самый центр бутона.

Дождавшись, пока собеседница в ответ кивнет, женщина продолжила:

— Эти цветы привёз сюда и сам посадил твой дедушка для меня.

— Дедушка? — удивлённо прошептала Кана. — Но разве у вас...

— Да, у меня на них аллергия, — слегка улыбнувшись, договорила Альма, не отрывая взгляда от колыхающихся от ветра белых бутонов.

— Но тогда почему?

— Он не знал. Это произошло незадолго после нашей церемонии вступления в брак. А так как наш союз был не более чем выгодными отношениями, мы ничего друг о друге не знали, — развернувшись к растерянной внучке, она положила свою ладонь на её руку. — Но, тем не менее, мы уважали друг друга. И когда он все же узнал, он ринулся срывать их корни, но я его остановила. А знаешь почему?

Старейшина заглянула в глаза Канарейке, словно вкладывая в них свои самые глубокие чувства и горькие воспоминания о покинувшем муже.

— Потому что наши отношения были подобны этим цветам. Несмотря на мою аллергию, я все равно считаю их красивыми. Не важно, к чему привел этот результат. Для меня дорого, что он пытался этим сделать. Теперь ты понимаешь меня, Кана?

Однако сбитая с толку девушка, услышав неожиданные откровения о личной жизни Альмы, не поняла, к чему та клонит. Она лишь отрицательно покачала головой, ожидая тщательных объяснений.

— Я хочу, чтобы ты поняла, почему я настаиваю на том, чтобы именно ты связала свою жизнь с Лорканом. Я делаю это исключительно из самых лучших побуждений и ради твоего благополучия.

От услышанного сердце пропустило удар. Бабушка сама затронула эту тему, а девушка, которая все это время думала, как будет ей правильнее об этом сказать, решилась воспользоваться этой возможностью.

— Бабушка, насчёт этого, — набравшись храбрости, начала она, отводя взгляд в сторону. — Мне кое-что важное нужно вам сказать.

— Я знаю, — резко откликнулась Старейшина, ошарашив собеседницу своим заявлением. — Хотя Домна пыталась это от меня скрыть, но я не настолько глупа и слепа, чтобы не понять, что происходит в собственном доме.

— Значит, вы знаете, что наследник...

— Да, о том неприятном инциденте я тоже слышала. Лоркан сам мне всё рассказал, и он искренне сожалеет о случившемся. Но на фоне своих чувств, он всё ещё хочет жениться на тебе. Я выразила своё одобрение, так что надеюсь, что вы вскоре соедините свои жизни клятвой.

— Нет! — поддавшись навалившимся эмоциям, воскликнула Канарейка, подскочив с места. — Что ещё он вам говорил? Уверяю вас, его слова не более чем наигранная ложь. У него нет ко мне никаких чувств, и у меня подавно к нему не может быть. Этот коварный мужчина совсем не тот, кем кажется. Бабушка, прошу, прислушайтесь к моим словам. Этот человек приехал сюда с злыми намерениями! Для того чтобы получить место Главы, он заключил со мной сделку, чтобы мы притворились женихом и невестой. Он все время говорил, что ему нужно время, но я так и не поняла, для чего. Я пыталась узнать, но...

— Хватит! — резко прокричала Альма, тоже поднимаясь с места. — Даже у моего терпения есть пределы. Я не собираюсь больше выслушивать эту чушь. Кана, ты меня разочаровала. Я совсем не ожидала, что моя добрая внучка будет так оскорблять выбранного мною порядочного человека. А ведь он отзывается о тебе только самыми добрыми словами. Как бесстыдно с твоей стороны.

— Бабушка, — прошептала девушка отчаянным голосом, совсем не ожидая, что её слова не будут услышаны и поняты самым дорогим человеком, который ударил её в самое сердце, став на сторону врага. — Прошу, поверьте мне, я вам клянусь, что...

— Замолчи! Не хочу больше ничего слышать. Уходи. Я...

Однако внезапно острая боль пронзила всю грудную клетку старой женщины, заставив её сжаться и согнуться, прижимая руку к больному сердцу. Мгновенно охваченная страхом, старшая Додсон рванулась к ней в попытке оказать помощь, но Альма оттолкнула её руку, будто нарисовав невидимую границу между ними, которую этот конфликт принёс с собой.

Так, в молчаливой ходьбе две знатные персоны вернулись в свои покои, неся в сердце тяжелую ношу отвергнутых и преданных чувств.