Лакрима

В глубинах зелёного леса, там, где тени играют солнечные лучи и мирное молчание словно покрывает землю, а листья деревьев возвышаются к небу, словно гигантские купола, мелькала одна необыкновенная картина.

На поляне, окруженной дубами и тополями, в тенистом гроте, где журчал родник, стоял малец, прислонившись к стволу дуба, а рядом с ним прибывал олень, который пил с рудника воду. Мальчишка, лет тринадцати, был одет в легкую рубашку и штаны, а вот детский лик был не ведан взору. Деревянная маска в виде оленьей морды простиралась на большой части лица, начиная от самого лба и заканчивая подбородком.

Каждая деталь была тщательно проработана: изящные, закругленные рога, которые выступали вверх, словно воспевая свою красоту; большие, мягкие глаза, в которых будто скрывалось доброе и мудрое сердце оленя, а также нежные линии выражения, создающие иллюзию подобия реальному животному. Тонкие узоры и переливающие оттенки коричневого делали маску удивительно реалистичной, а мальчика словно чарами связывало с лесом, делая его одним из обитателей природы.

Величественный олень, с гордо поднятой головой и благородным взором, теперь возвышался возле чадо. Пока он блуждал среди зеленой гущи, словно искал что-то в мирной атмосфере, благородное животное шло рядом с ним и казалось охраняло дитя, как своё собственное.

Так они обошли весь лес, пока не дошли до скалистой местности, где было много утесов и камней, а вдали виднелась деревня. Тут и заканчивался их путь, они не собирались показываться жителям. Только вот, людей не было видно, хотя на дворе стоял день, и по идее, все должны быть заняты работой. Это показалось странным, но все же малец не рискнул пойти проверить. Он лишь забрался в высь и окутал наблюдательным взглядом деревню. В таком положении он провёл ещё пару часов, но так и никого не увидел, пока не отвлек его олень, что, как дурной, бил копытами об землю. Впервые мальчик увидел его таким: диким, злым и словно бешеным. Он не спеша спустился вниз и настороженно направился к спутнику, пытаясь понять, что с ним произошло. Однако тот, будто больше не мог ждать, олень побежал прямо на мальца, закинул его тело на свою тушу и рванул в лес, неся пассажира все дальше и дальше в гущу.

Ребёнок знал этот путь и понял, что животное влекло его домой, так что крепко вцепился в рога, пытаясь не упасть на такой бешеной скорости. Только вот случилась беда - они вдруг упали и кувырком покатились по земле, попутно отбивая себе бока и ломая деревья. Теперь белая рубашка дитя покрылась пятнами крови и грязи, а изящная маска раскололась на двое, показывая симпатичное, но раненое личико. Чёрные волосы рассыпались по плечам, в них запутались красные и чёрные комки, напоминающие комья глины. Жёлтые глаза округлились, а губы беззвучно зашевелились от боли.

Взглянув на себя, мальчик перепугался от ужаса и стал рыскать по телу, ища увечья, которые окрасили его одежду в красный. К счастью, таких не нашлось, только вот от этого не становилось легче. Бросив взгляд на оленя, который безжизненно лежал на траве, возле того самого рудника, где пару часов назад беззаботно пил воду, он заметил несколько глубоких дыр в мягком брюхе. Это были следы рогов, рога его маски, которые смогли пробить толстую, пятнистую шкуру животного.

Казалось, ребёнок завыл и еле-еле добрался до спутника, упав на колени перед ним, пытаясь маленькими ручонками закрыть кровавые дырки. Только вот его было уже не спасти, олень умер ещё в тот миг, когда они кувырком катались по земле. Однако, большие стеклянные глаза до сих пор смотрели вдаль, на следующую тропинку, которая вела к выходу из леса. Словно даже после смерти он хотел туда бежать, добраться вместе с чадом до дома.

Некоторое время мальчик потрясено просидел с ним, а затем, закрыв глаза животного для вечного покоя, насобирал ветви и травы, и сделал из них небольшой холмик, который возложил на труп оленя. Оставив его в таком виде, он заковылял к тропинке, что вывела его на золотые обширные поля, а после привела в зеленый сад, где среди деревьев и цветов прятались разноперые птицы и множество разных зверушек. Обычно они встречали его и постоянно окружали ребёнка, выклянчивая еды, а у того, всегда было вдоволь для них гостинцев. Только сейчас никто не встретился на его пути, да и у мальца не было ничего для них, в его грязных карманах были лишь дырки.

Ему оставалось подняться на самую вершину горы, где его отец ждал их возвращения в небольшом деревянном храме. Мальчик почти дошёл, но вдруг ошеломленно застыл, заметив, что путь перекрыт густым облаком дыма, который поднимался от пожара, охватившего их храм. Бешеное сердце охватил жар, а ноги будто приросли к земле. Он не мог сдвинуться с места и лишь смотрел на пламя, пожирающее его дом. Так он простоял до самой ночи, пока огонь не потух, превратившись в тлеющие угольки. Он не понимал, как такое могло произойти и почему отца до сих пор не видно. Осознание пришло лишь тогда, когда он подошел к сожженному храму, и его взгляд упал на обугленные останки, среди которых была часть маски отца, такая же, как была у него, в форме рогатого оленя.

Ноги покосились, и маленькое тело рухнуло на чёрное пепелище, поднимая в воздух снопы искр. Затем земля содрогнулась от детского вопля, крика боли и ужаса, который разнёсся по всей горе, добравшись эхом до самой деревушки. Черноволосый мальчик, облившийся слезами, держал обгоревший рог маски отца у сердца и кричал, кричал так громко, будто в нём умирало что-то живое. Так он проревел до самого утра, осознавая, что он остался один, совсем один в этом мире...

Его жёлтые глаза загорелись яркой вспышкой, и теперь из них текла не вода, а золотая жидкость, подобная ртути. Она стекала по щекам и падала на кусок дерева, что когда-то прятало лицо отца, но теперь плавилась от жара золота. И в это мгновение появился желтый свет, сияние озарило руки мальчишки, и он раскрыл ладони, в которых уже не было золотого рога, а сидела маленькая голубая птичка, созданная из его сил, точнее из золотого сплава, горьких слёз от потери родителя.

— Хозяин! Хозяин! — прощебетала прямо возле уха противная подружка.

Бел лениво открыл глаза и уставился недовольным взором на канарейку, которая, в свою очередь, свесила голову набок и, как на зло, умостилось на самом видном месте.

— Ты в последнее время, уж слишком часто, впадаешь в воспоминания о прошлом, — возмутилась птичка. — Разве так можно? Зачем расстраиваешь себя?

— Не тебе меня отчитывать, Лакрима, — отмахнулся мужчина. — Или ты забыла, как в прошлый раз позволила Кане коснуться меня, зная, что в тот момент она может увидеть моё прошлое.

— Ты что, до сих пор злишься? — удивилась пернатая. — А не ты ли сам в этом виноват?Откуда мне было знать, что ты будешь вспоминать именно тот день!

После сказанного, они одновременно повернули головы в сторону, каждый с выражением недовольства на лице, не желая признавать свою вину. Лакрима была вся в хозяина, так что противный характер они разделяли на двоих и не раз сталкивались в словесных битвах, когда были не в духе. С того самого дня, когда канарейка была создана из сил Баала, она всегда следовала за ним, словно тень, и по своему заботилась о друге. Не раз она вмешивалась в его жизнь, выкидывая подобные выходки, к которым хозяин уже привык, только в этот раз всё было по-другому.

Она знала, как девушка важна для него и что от неё зависит его жизнь. По этой причине допустила подобное, решив, что Кане нужно узнать всё, даже самые мрачные моменты из жизни Бела. Только вот он не разделял мнение своей пернатой подружки. Мужчина считал совсем по-другому.

Хозяин ночи, страшный демон, монстр - так прозвали люди Баала, и словно клеймом выжгли эти прозвища на его теле. Они следовали за ним повсюду и пугали всех, кто оказывался рядом, окутывая их холодком страха и ужаса. Отчужденное существо привыкло к такому отношению и знало последствия близости, которые могли сулить только одно - его будут избегать и бояться, желать ему смерти. Поэтому в этот раз Бел решил, что Канарейке не стоит знать, кто он такой и что делал раньше. Он продолжал держать девушку в неведении, остерегаясь, что она может его возненавидеть. Только вот даже Лакрима понимала, что рано или поздно это все же раскроется, поэтому она решила, что лучше узнать сейчас, чем потом, когда будет уже поздно.

Однако, она могла лишь гадать, чем выдаться её выходка, наблюдать за реакцией девушки и ждать, чем всё это закончится. С той самой ночи, когда хозяин поведал ей часть правды, прошло некоторое время, и нельзя было сказать наверняка, что творится в голове у старшей Додсон. К облегчению, она не отвернулась от Баала, но в их отношениях чувствовалось напряжение. Несмотря на это, Кана была не против его присутствия, а настырный гость стал ещё больше проводить время с ней, будто не желая её оставлять ни на минуту.

Итак, ночь напролом они были вместе. Большую часть времени царило неловкое молчание, но иногда темноволосая мисс снова задавала вопросы, а собеседник неохотно отвечал на некоторые из них и лишь наблюдал, как Канарейка погружается в чтение. В такие моменты, он не знал, как ему быть. Порой ему хотелось заговорить с ней, узнать о чём она думает, но все же, мужчина так и не решился на это. Так они и сидели в тишине, пока девушку не затянуло в сон, она засыпала на месте, в обнимку с книгой.

И вот за такой результат Бел злился на Лакриму, хотя и понимал, что это бессмысленно. Ведь если кого обвинять, то только его, страшного демона, который приносил в жертву непорочных девушек. Но всё же канарейка чувствовала перед ним вину. Поэтому вновь уступила перед ним, виновато склонив голову вниз, да так, что чуть ли не доставала до лапок клювом. Даже в темноте хозяин заметил, как задрожали её голубые перышки, а чёрные глазки стали грустными. Баал поднял тяжелый вздох, а после развернулся к ней и ткнул кончиком пальца в клюв, при этом слегка поглаживая его, пока она не успокоилась.

Прервал их доносившийся звук колоколов, который бил свой десятый звон, предупреждая, что настало время Хозяина ночи – его время, когда он мог творить всё, что хочет. Только вот единственное, что было на уме у демона, это бесцеремонно влезть в комнату знатной особы, которая уже привыкла к таким ночным похождениям, да и сама оставляла окно открытым, будто бы ждала его каждую ночь. Бел не стал терять время даром, вытянулся как струна, стряхнул с штанов прилипшие травинки, и уверенно зашагал к покоям Канарейки.

Примечание:

Лакрима - так зовут голубую канарейку. Это имя происходит от латинского слова "lacrima", что означает "слеза". В древности это имя было связано с плачем и горем, но так же, оно ассоциируется с красотой и утонченностью.

!Не путаемся между канарейками!Когда пишется с большой буквы (Канарейка) имеется в виду имя девушки. А если с маленькой (канарейка) речь идёт о птичке.