180 Глава. Свечи для влюбленных

Юйвень Юэ всегда был стратегом. Даже в мирной жизни, он предпочитал все планировать заранее. После того, как он решал что-то, в его голове сразу разрабатывался план дальнейших действий для достижения результата. Он продумывал каждую мелочь, а потом шаг за шагом следовал этому плану к намеченной цели, независимо от того, что происходило вокруг. Уже ничто не могло на него повлиять, и заставить отказаться от задуманного.

Поэтому сейчас, придя наконец к окончательному решению, он начал действовать. Умывшись и сменив одежду, он встал перед зеркалом задумчиво рассматривая в нем высокого мужчину в дорогом жемчужно-белом теплом халате, холодное красивое лицо и тяжёлый взгляд.

Неожиданно занервничав, перед предстоящим разговором, он решил еще раз все обдумать. Он сел за стол и налил себе чай из стоявшего на столе чайника.

Чай уже остыл, длинные пальцы держали чашку из тонкого белого фарфора с голубыми прожилками, свет свечей, находящийся в комнате, просвечивал ее насквозь, делая похожей на тонкий лед, замерзший на озере в начале зимы.

Он откинулся на спинку стула, тщательно обдумывая то, что он собирается сказать, и то, что нужно будет сделать. Он просчитывал каждый жест и слово. Рассматривал возможный ход событий, предусматривая возможные ситуации, чтоб продумать, какой ответ следует ожидать и как он может заставить его измениться.

Короче говоря, главная цель - завести разговор в нужном направлении, создать приглушенную атмосферу, полностью забрать власть в свои руки, а затем проследить, чтобы все происходило естественным образом.

На первый взгляд, все просто.

Он поставил чашку на стол и встал, но только успел подойти к двери, а его пальцы коснуться ручки, как та распахнулась.

Чу Цяо стояла в открытом проеме, одетая в простое платье цвета слоновой кости, теплый свет от свечей в коридоре, оставлял блики на ее раскрасневшимся лице.

Она держала в руках чашу, от которой еще поднимался пар. Взглянув на него ярко блестящими глазами, и внимательно осмотрев, она нахмурилась и с удивлением спросила: "Уже середина ночи, почему вы оделись? Собрались на прогулку?"

Ситуация явно выходила из-под его контроля и шла вразрез со всеми ранее разработанными планами.

Тем не менее, Юйвень Юэ, привыкший быстро менять план действий в зависимости от возникших изменений, сразу же серьезно ответил: «Я спал большую часть дня, хотел выйти и подышать свежим воздухом на палубе».

«Юйвень Юэ, мы плывем на север, чем дальше, тем холоднее на улице, и сильнее ветер, особенно ночью, а ваша болезнь еще до конца не прошла, да и одеты вы слишком легко».

Чу Цяо быстро прошла прямо в комнату, поставила чашу на стол, и добавила: «Вы сегодня очень мало ели, сначала съешьте горячую кашу».

Юйвень Юэ подошел, увидел, что в чаше очень жидкая каша на воде, и повернулся к ней с гримасой отвращения на лице: «Эту?»

Чу Цяо посмотрела на него: «Некоторые слишком привыкли к изысканным блюдам и брезгуют простой пищей, сейчас на этом корабле из горячей еды, есть только каша».

Сказав все это, она подошла к нему, и коснувшись его плеча, добавила: «Вам надо пораньше лечь спать, лучше сразу, как поедите. И если будете гулять, то не очень долго». Затем быстро развернулась и вышла, прикрыв за собой дверь.

Юйвень Юэ был немного ошеломлен этой атакой, и продолжал смотреть ей вслед. Казалось, хорошо разработанный им план дал сбой. Как он позволил добыче, уже бывшей у него в руках, спокойно уйти?

И он должен есть эту кашу? Он поморщился. Встал и вышел из комнаты.

Корабль был небольшой, на нем сложно спрятаться, если у кого-то возникло бы такое желание. Перед ним был узкий коридор, по которому мог пройти только один человек, вдоль, по всей длине, на его стенах, были прикреплены специальные подсвечники, в которых горели свечи. Они освещали его высокую фигуру в жемчужно-белом теплом халате, внешняя часть которого была отделана муаровой тканью, свет отражался от нее, создавая вокруг него мягкое сияние.

Он шел медленно, шаг за шагом, приспосабливаясь к качке. Корабль плыл по середине большой реки, погода была ветреной, поэтому волны с силой бились о борт.

Память напомнила о другом корабле, за которым он наблюдал стоя на берегу. Тот медленно уплывал от него, увозя Синьэр все дальше и дальше. В то время небо и земля казались серыми, было холодно и ветер надувавший парус того корабля, пронизывал его до костей. Только пламя в его сердце горело тем же огнем, что все еще горит в нем сейчас, ничего не изменилось, его глаза всегда смотрят только на нее.

Внезапно впереди за закрытой дверью послышался мягкий голос, который что-то напевал, Юйвень Юэ встал перед дверью, прислушиваясь. Осторожно открыв, ее он остался стоять в проеме, наблюдая за девушкой и ребенком.

Из комнаты шел теплый свет, Чу Цяо сидела на корточках перед небольшой ванной, выдолбленной из черного дерева, подол ее платья, уже изрядно промокший лежал на полу, рукава были высоко закатаны, она купала маленького сына Сяо Це.

Ребенок был пухленький с темными блестящими глазами. Несмотря на то, что он был еще совсем маленьким, черты отца уже просматривались на его лице, особенно глаза, с необычным лисьим разрезом, да и лёгкостью характера, желанием веселиться он явно пошёл в Сяо Це.

В настоящий момент малыш сидел в небольшой ванне из эбенового дерева, держа в руке маленький колокольчик, и радостно тряс его, наслаждаясь производимым шумом, другой ручкой ребенок хлопал по воде, брызгая на Чу Цяо, и когда она, пытаясь отклониться села на пол, он весело рассмеялся и захлопал в ладоши, утопив колокольчик.

«Ронг будь хорошим, прекрати баловаться».

Чу Цяо пыталась разговором его отвлечь, поднялась и нагнулась над ванной, но ребенок не купился, походя на маленького тюленя, он попытался перевалиться через борт, окончательно намочив ее платье.

«Не будь таким озорным, твой отец и тот был спокойнее».

Верхняя часть одежды Чу Цяо, уже была полностью мокрой, с влажных волос, капало на платье и в ванну, Ронг поднял глаза и с интересом посмотрел на нее, словно надеясь на продолжение разговора.

«Ну и, как вы ведете себя, мой принц?»

«Мом........ "

«У вас есть хоть одно объяснение вашему поведению?»

"Мом....."

«Давай я спою тебе?»

Ребенок моргнул и посмотрел на нее уже с другим, более серьезным выражением. Протянув ручки, он схватил ее за отворот открытого платья, всем своим видом показывая, что готов предпринять любые действия, только бы выбраться из ванны. Меньше всего ему было интересно слушать ее пение.

Тем не менее, Чу Цяо, похоже, не замечала этого. Она приподняла ребенка и отцепив его ручки от своего платья, осторожно посадила его обратно в воду, погладив при этом по голове, сказав: «Я хочу петь, а ты будешь меня слушать».

"Мом ..."

(Она поёт на английском)

"Ты мой солнце,

мой единственный солнечный свет

Ты делаешь меня счастливой,

когда небо хмуриться,

Но ты никогда не узнаешь,

как много значишь для меня

Пожалуйста, не оставляй меня, моё солнце".

Нежный голос, гипнотизируя, плыл в воздухе, растворяясь в недрах корабля. Тихое покачивание, и теплый свет, создавали уютную атмосферу. Юйвень Юэ не отрываясь смотрел на них. Белое, почти полностью мокрое платье, темные волосы рассыпавшиеся по хрупким плечам, девушка сидящая около тёмной ванны и белый пухлый ребёнок, который, казалось, срочно искал выход из создавшегося положения.

Пока Чу Цяо, о чем-то задумавшись, напевала, Ронг пришел к выводу, что самый простой способ выбраться, это опрокинуть ванну. Девушка продолжала петь, не замечая приближающейся катастрофы. Не ребенок, не Юйвень Юэ не могли понять слов, но нежный голос и мелодичное звучание, заставляли верить, что песнь посвящена любви. Ронг слушая чрезвычайно внимательно, подполз к бортику, нежный голос все же заставлял маленького слушателя чувствовать к ней искреннюю привязанность, словно к объятиям матери.

«!!!!!!!» Ванна, наконец, опрокинулась, а ребенок очень довольный собой переполз через край. Он радостно высказался по поводу свершившегося, его глаза теперь совсем узкие, делали его копией отца.

В комнате был беспорядок, юбки, Чу Цяо были мокрыми, и она немного растерянно смотрела на выбравшегося из ванны ребенка, кажется, что, глядя ему в глаза, она может увидеть в нем Сяо Це. Наконец вздрогнув и отогнав воспоминания, она уже сердито посмотрела на ребенка: «Ты ушёл, но оставил на меня этого безобразника, который пытается меня запугать».

Маленький ребенок - счастливый ребенок, он нашел свой путь и пополз в сторону выхода. Чу Цяо попыталась дотянуться до него, но вдруг увидела мужчину, стоящего в дверном проеме, она почувствовала смущение, представив, как сейчас выглядит, сидящая на полу в мокрой одежде.

Казалось, он уже долго стоит там, огни сияли в коридоре, и их свет бликами отражался на его красивом лице. Глаза у него были глубокие, цвет кожи белый, но это не бледность ученого, а аристократический цвет благородного человека, как хороший белый нефрит. Он прислонившись к дверной раме наблюдал за ней с большим интересом, он выглядел расслабленным, его лицо было спокойным, но в глазах пряталась улыбка.

Какое-то время в голове у неё крутились только плохие слова. И еще Она думала, о том, как он ее смущает и как он красив. Она не отрывая глаз, продолжала смотреть на него.

Ли Цинронг решительно двигался в сторону выхода, но тут впереди возникла преграда в виде названного гостя, тогда он остановился и сел на пол. Подняв голову вверх с интересом стал рассматривать человека перед собой, потом оглянулся на Чу Цяо. Она все также продолжала сидеть на полу и по-прежнему смотрела на Юйвень Юэ.

Некоторое время Ронг сидел молча, еще раз посмотрел вверх, потом на Чу Цяо, и повернув голову в другую сторону, увидел свою маленькую колыбельку. Решение, куда надо ползти дальше, принять было трудно. Наконец, он издал звук, похожий на вздох, и решительно последовал прежнему направлению, при этом изменив цель. Он подполз ближе к Юйвень Юэ и попытался потянуться вверх, но поняв, что сам достать не может, он ручкой указал на висевшую, на поясе у Юйвень Юэ нефритовую подвеску. Юйвень Юэ наклонил голову вниз рассматривая ребенка, он понял, что того заинтересовала подвеска из голубого нефрита, которую он обычно носит на поясе. На закругленном камне был вырезан меч, и она смотрелась гармонично с белым нарядом. Он отстегнул ее. В пламени горящих свечей, она красиво переливалась, отражая и преломляя свет, потом осторожно вложил в ладошку ребенка.

Ронг в первую очередь попробовал ее на вкус, но поняв, что она не съедобная, зажал ее в руке и пополз дальше, обогнув Юйвень Юэ, решительно покидая комнату.

Ребенок прополз в коридор и попытался толкнуть соседнюю дверь, но та не поддавалась. Он вновь сел на пол, растерянно оглянулся и посмотрев на взрослых, заревел. Сонная Мэй Сян открыла дверь. Увидев ее, малыш заревел еще громче, потянув к ней ручки, она наклонилась и взяла ребенка на руки, потом подняв глаза, посмотрела на Юйвень Юэ и сидящую на полу Чу Цяо, смущенно улыбнулась обоим, бросив мимолетный взгляд, она еще раз посмотрела на Юйвень Юэ что-то поняла, покраснела и с пониманием кивнув, развернулась, закрыв за собой дверь, тихо уговаривая ребенка больше не плакать.

Препятствие, бывшее у него на пути, было устранено. Юйвень Юэ подумал, что, несмотря на то, что этот ребенок иногда его раздражает, но сын явно пошел в отца и уже сейчас понимает, когда надо удалиться.

Он зашел внутрь, как будто это была его комната, спокойно закрыл за собой дверь, затем подошел к Чу Цяо и протянув ей руку спросил: «Ты собираешься и дальше так сидеть?»

Чу Цяо, чувствуя смущение от того, что она рассматривала его, раздраженно нахмурилась. Она настолько им очарована?

Вместо того чтобы взять протянутую ей руку, она захотела встать сама, резко попытавшись подняться, она поскользнулась на мокром полу, и, воскликнув «ах» почувствовала, что падает. Ожидаемой боли от удара не последовало, Юйвень Юэ успел ее поймать. Его руки быстро подхватили ее за талию. Мокрая одежда пропускала тепло его рук, касавшихся ее талии, заставляя прижаться к нему сильнее. Влажная ткань облепила тело, она покраснела, растерянно смотря в его глаза.

Юйвень Юэ поднял ее на руки и отнес на кровать. Осторожно положив на расшитое голубой нитью, покрывало. Она села, опустив голову, ее волосы были влажными, вода капала на постель, одежда тоже была мокрая, можно подумать, что ее только что вытащили из реки. Юйвень Юэ достал стеганое одеяло и, накинув на нее, встал перед ней и довольно туго обернул это одеяло вокруг нее, сказав: «Не простудись».

Рассеянный свет в комнате создавал нереальные очертания. На его лицо падали странные тени, не давая разглядеть его выражение. Он взял кусок сухой хлопчатобумажной ткани, обернул и промокнул ее волосы, потом осторожно и нежно, начал вытирать ее лицо. Чу Цяо почувствовала, что в этой комнате становиться очень жарко, а толстое одеяло явно было лишним, ей показалось, что пот стекает под мокрой одеждой, заставляя кожу гореть сильнее. Несколько шелковистых прядей упали на лицо, не позволяя видеть, что твориться вокруг. Перед глазами мелькал, то лоскут голубой хлопковой ткани, то дорогая белая одежда. «Какую песню ты пела?»

Вопрос раздался неожиданно в окружающей их тишине, голос Юйвень Юэ был нежным, чуть хриплым. Такое ощущение, словно он прошелся по её коже мягкой тканью. Она, откинув волосы с лица, подняла глаза, чтобы посмотреть на его спокойное лицо, от мужчины шел легкий приятный аромат, заставляющий ее расслабиться, казалось, что она сейчас уснет. Юйвень Юэ, увидев, что она не отвечает, осторожно позвал: «Синьэр?»

«Ты мое солнце» (говорит на английском). Юйвень Юэ удивленно спросил: «Язык твоего мира?»

«Да». - Чу Цяо задумалась, но потом решив не вдаваться в подробности, кивнула головой.

«Спой ту песню, еще раз. Для меня».

Его голос, казалось, был волшебным дополнением к этой ночи, поэтому она не хотела ссориться с ним, как обычно. Чу Цяо сделала два глубоких вздоха. Мягкий и чистый голос, похожий на ранний весенний дождь, капли, которого тихо падают в пруд лотосов, вызывая легкий всплеск воды, зазвучал в тишине.

«Ты мой солнце, мой единственный солнечный свет

Ты делаешь меня счастливой, когда небо хмуриться...»

Пение, как длинные крылья, возвращают воспоминания о прошлом.

Тот первый день, как она попала сюда, момент, когда они встретились. Она всегда стремилась бороться до конца, жизнь - казалась бесплодной степью дикой травы, полной ловушек, и она никогда до конца не была уверена, наступит ли для нее завтра или нет. Но сейчас, где-то глубоко в ее сердце поселилась надежда на будущее.

Он стоял сзади, распутывая пальцами уже подсохшие пряди. Длинные пальцы скользили сквозь темные волосы, словно окунаясь в волны прошедших лет. Ее голова откинулась назад, и она, ощутив ткань его одежды, которая была настолько мягкой, что окончание песни из своей прошлой жизни, она почти прошептала:

«Но никогда ты не узнаешь, как сильно я люблю тебя,

Пожалуйста, не покидай меня, моё солнце».

Тепло в комнате напомнило ей о днях в сиротском приюте, в котором она провела своё детство, это было много лет назад.

Директор приюта был ветераном, воевавшим восемь лет, и потерявшим ногу в Корейской войне, но даже после этого, он все равно мог уничтожать американские самолеты. После выхода на пенсию он вернулся домой, и организовал приют для детей, чьи воевавшие родители, погибли в боях.

Приют был под патронажем католической церкви, поэтому носил имя Святой Анны. В отличие от сирот из других воспитательных домов, тем кто попал в приют Святой Анны повезло. Директор относился к ним, как к своим детям, а позднее как к внукам, помогая поступить в военную академию, а после, рекомендовал их своим армейским друзьям, содействуя поступлению в армию, в отделение по вопросам национальной безопасности.

Она не разочаровала ожидания своего деда, сильно преуспев в учебе, она обладала выдающимися способностями, поэтому была лучшей в своём деле, умной и гибкой, но при этом доброй и честной. Заметив ее усердие, в конце концов ее перевели на командный пункт, присоединив к национальной военной разведке. Казалось, что жизнь хорошо спланирована и будущее впереди было ясным.

С самого раннего возраста дед говорил ей, что, будучи солдатом, она должна быть верной своей стране, должна уметь защищать людей, защищать слабых. Он рассказывал ей так много армейских историй, говорил ей о принципах выживания, и она как маленькое дерево, выросла под опекой дедушки. Чу Цяо вспомнила, как дедушка был счастлив, когда она выполнила свою первую операцию и получила награду. Его лицо расплылось в улыбке, как ярко светящее солнце, счастливый смех сотрясал тело, Дед тогда обнял ее, назвав при этом самой лучшей внучкой.

Это был самый счастливый день в её жизни. Она была с любимым дедом, в любимом ею мире, в самых теплых, родных объятиях.

Когда дед был молод, он учился в Англии, и хорошо знал иностранные языки. Он преподавал в приюте английский язык и западный этикет, а также научил ее вальсировать.

Влево - вправо, влево - вправо, вправо и вправо три шага, поворот...

Дедушка научил ее петь песни, но она его потеряла:

"В ту ночь, дорогой, когда я спала,

Мне приснилось,

Что я держу тебя в объятиях,

Но когда я проснулась,

Я поняла, что это ошибка,

Пожалуйста, не исчезай мое солнце."

Внезапно она повернулась лицом к Юйвень Юэ и обняла его за талию, крепко прижавшись к нему. Страх потери, темной тенью, накрыл свет свечей, окружающий их. В углах комнаты он танцевал в мрачном танце, отвоевывая себе место. Корабль сильно качнуло, он задрожал, но потом, похоже, выровнялся. В окно слабо виднелись силуэты гор, стоявшие, по обе стороны реки. Слышалось завывание ветра. "Синьэр», - Юйвень Юэ склонил голову и спросил: «О чем поется в этой песне?»

"Я не знаю..." по какой-то причине, Чу Цяо покраснела и опустила голову сильнее вниз, пряча лицо.

Теплое дыхание коснулось ее волос, она почувствовала, что его тело слегка дрожит. Чу Цяо знала, что он молча смеется.

«Приятно слышать». - Юйвень Юэ присел рядом с ней на кровать, посмотрев ей прямо в глаза, он улыбнулся и сказал: «Мне она очень понравилась».

Чу Цяо не осмеливалась поднять глаза, но все-таки не выдержав спросила: «Юйвень Юэ, зачем вы пришли так поздно?»

«Я скучал по одному человеку, поэтому не мог спать».

Он сказал это прямо, совершено спокойно, глядя на неё. А у Чу Цяо в этот момент пропали из головы не только слова, но и все связные мысли.

«Этот человек очень симпатичный, немного глупый, иногда озорной, и всё пытается сделать наперекор мне, он может очень легко потеряться, я, боясь, что он вдруг исчезнет или кто-нибудь причинит ему вред. Я готов запереть его ото всех, и чтобы ключи были только у меня, тогда я мог бы спать спокойно».

Лицо Чу Цяо, было уже полностью красным, она ощущала себя вором, тайно поглядывающим за Юйвень Юэ. Наконец не выдержав, она прошептала: «Как вы можете говорить такие глупости?»

«Что глупого, в том, что я сказал», - воскликнул Юйвен Юэ, улыбаясь: «Однако, можно было бы и догадаться, что у Сяо Це, вряд ли родиться спокойный ребёнок. Позволь мне найти телохранителя для Ронга, тогда я смогу спать спокойно».

Чу Цяо растерянно посмотрела на него, подняв удивленные широко раскрытые глаза и, потом поняв, что он решил отыграться за её вчерашние слова, она размахнулась и попыталась его ударить, но Юйвень Юэ успел перехватить её руку.

Его рука была большой и теплой, он легко удерживал ее не позволяя двигаться. Она никогда не предполагала, что его руки могут быть настолько сильными, что она не сможет вывернуться из его объятий. Он наклонился ближе и посмотрел на неё, в этот момент, ей показалось, что она утонула в его потемневших, как черная вода в море, когда начинается ночной шторм и волны накатывают одна на другую, глазах.

Голос Юйвень Юэ был низким и хриплым, наклонившись, он прошептал ей на ухо: «Это наказание, за прошлое утро».

Закончив, он пригнулся, чтобы поцеловать ее губы. Хотя Чу Цяо, уже много раз с ним целовалась, но всякий раз столкнувшись с этим, она всё равно начинала смущаться и нервничать, как будто это было впервые. Вот и сейчас смущение накатило жаркой волной, руки и ноги, стали казаться лишними. Вздохнув, она подняла голову и закрыла глаза в ожидании, но ничего не произошло.

Она осторожно открыла глаза, и увидела, как Юйвень Юэ улыбаясь, внимательно смотрит на нее. Он усмехнулся, и теплое дыхание коснулось ее лица, тогда он с интересом спросил: «Ты ждешь, когда я тебя поцелую?»

«Юйвень Юэ!» Чу Цяо сердито толкнула его: «Вы издеваетесь!»

Он застал её врасплох, быстро стащив с нее стеганое одеяло, он вновь прижал ее к себе.

Потянувшись к ее лицу, поцеловал сначала легко, но потом сжав ее сильнее в объятиях, уже не отрывался от её губ.

Его тело было холодным, но губы были очень горячими. Тяжелое дыхание, заставляло принять его, руки, сжимающие её талию, держали так сильно, что даже через одежду, кожей, они чувствовали сердцебиение друг друга.

Раз, два, три ... «Чу Цяо», он впервые назвал её настоящим именем. В его глазах горел огонь: «Останься сегодня со мной».

Чу Цяо смотрела на него широко открыв глаза, отстранено подумав, что свет странно ложится на лицо Юйвень Юэ, и одна половина его лица ярко освещена, в то время как другая скрыта в тени. Всё вокруг расплывается и выглядит нереальным. Ее уши, казалось, слышат, то, что он говорит, но их смысл до конца ей не осознается. Она хотела ему что-то ответить, уже открыла, было, рот, но поняла, что не знает, что сказать.

«Синьэр!», он смотрел на нее, ожидая ответа. Голова кружилась, она вопросительно сказала: «Да?»

«Я люблю тебя».

Чу Цяо почувствовала, что лицо, бывшее просто красным становится бардовым, и краска быстро распространяется по всему телу. Она растерянно смотрела на него, вроде чувствуя себя счастливый, но в тоже время радостное смущение было настолько сильно, что заставляло сердце биться сильнее, от этого, она даже прижала его рукой, боясь что оно вот-вот выпрыгнет.

«Я давно тебя люблю, ты ведь знаешь?» Он говорил об этом совершенно спокойно, как будто они уже обсуждали что-то постороннее, не торопясь и не смущаясь. Чу Цяо кивнула: «Я знаю».

«А ты?» - Его глаза были такими яркими, что Чу Цяо, чувствовала как сейчас задохнется от волнения. Она набралась смелости и прошептала: «Я тоже».

Он не собирался выпускать ее из своих объятий, поэтому спросил с улыбкой: "Что тоже?"

Корабль действительно небольшой, подумала Чу Цяо, почему комната такая маленькая, и почему в ней так жарко, ей стало трудно дышать.

«Сказала, что тоже». - Он нежно прижал ее голову к груди, касаясь подбородком ее волос, повторил вновь: «Что тоже?»

«Я», - Чу Цяо заставила себя разжать кулаки и быстро произнесла: «Я тоже тебя люблю».

Я тоже тебя люблю.

Голос был таким тихим, но он проник в темноту ночи, и улыбка осветила его лицо.

Он поцеловал ее в лоб и спросил: «Когда?» Когда она его полюбила?

Когда?

Может быть, это произошло тогда в горах, когда они встретились после долгой разлуки, и она была так рада его видеть. Возможно, это случилось тогда, когда в свете фонарей городка Ин Ян, она поняла, что он жив. Возможно, это случилось на ледяном озере, когда она теряла его навсегда. Или это произошло в доме Сяо Це? Когда после выздоровления, она поняла, что не хочет с ним расставаться. А может быть это произошло много лет назад, когда в комнате наполненной ароматом мятлика, упрямый молодой господин белым носовым платком вытирал ее слезы, а затем не слушая её возражений, нашел путь к ее сердцу.

«Не знаю». Она посмотрела на него, слегка нахмурившись, ей самой не нравилось, что она не знает ответа: «Возможно, это было давно, но я не могу вспомнить, когда это случилось». Она откинулась в его объятиях и мягко сказала: «Это могло произойти много раз, и с каждым разом эти чувства становились всё сильнее, поэтому я не могу вспомнить».

«Это глупо, но...» - Он обнял ее и добавил с улыбкой: «Вообще-то, я тоже не знаю».

Да и как может быть иначе? Никто не знает, как любовь прокрадывается в сердце, пока влюбленный не находит ее там, уже глубоко укоренившейся.

Он склонил голову, целуя ее губы, глаза, мочку уха, тонкое горло, приоткрыв ворот платья, поцеловал хрупкую ключицу. Тело Чу Цяо, все более и более поддавалось его ласкам, она ближе прижималась к нему. Юйвень Юэ сильнее сжал ее, радуясь отклику любимой, его руки гладили ее спину, его огонь, казалось, передавался ей, лишая мыслей.

Наверное, это было единственной причиной, почему она прошептала: «Да....»

Как будто вихрь поднял Чу Цяо, после этого слова, и она оказалась прижатой к постели. Ее одежда по большей части была мокрой, но сейчас это не имело никакого значения. Он пристально смотрел на нее, его разум, казалось, решал какую-то задачу, но глаза ярко горели, глядя на ее лицо.

Тяжелое дыхание коснулось ее щеки, он нежно прикусил мочку ее уха, в ответ ее тело выгнулось навстречу ему. Ткань на тонкой талии натянулась, заставив верхнее платье широко раскрыться, обнажив прекрасную вышивку, где на белом шелке летели маленькие желтые птицы.

Ее плечи также теперь обнаженные, были гладкими и белыми. Длинные пальцы мужчины скользнули мимо ее шеи, они слегка дрожали, когда тянули за верхнюю ленту. Чу Цяо инстинктивно потянулась, что бы придержать сползающее нижнее платье и услышала тихий смешок. "Застенчивая звезда?"

Чу Цяо приложила усилие, чтобы отвести его руки, указывая на свечи у подножия кровати, горло сдавило, она жалобно попросила: «Погаси свечи».

Юйвень Юэ не ответил, только отрицательно покачав головой, но на его губах была счастливая улыбка.

Наверное, уже четыре часа утра, вокруг корабля тишина. Можно услышать только шум водоплавающих птиц, взлетающих над рекой.

Он обнял ее и прошептал ей на ухо: «Не бойся».

Его поцелуи горели на гладкой шелковистой коже, заставляя ее паниковать, ее тело сначала безвольное, теперь наполнялось огнем. Одежда куда-то исчезала, оставляя только их тела. Ее кожа гладкая и белая, как дорогой нефрит, обработанный талантливым мастером, а тело излучало буйную жизненную силу. Они нежно целовали друг друга, их тела прижавшиеся друг к другу, горели, как огонь.

Дыхание стало прерывистым, она лицом прижалась к его плечу, но вдруг почувствовала, а потом увидела старый рваный шрам на его груди, рядом с сердцем, ее тело заледенело, она содрогнулась.

Он почувствовал это и быстро закрыл ее глаза своей ладонью, прошептав: «Не смотри...».

Вместо этого она отвела его руку от глаз и протянула свою дрожащую ладонь, нежно касаясь его плеча, гладя тонкими пальцами кожу на его шраме, она прижалась к нему лицом, а слезы текли вниз, извиваясь вдоль темно бардового шрама.

Юйвень Юэ молча, обнял ее, ничего не говоря, просто тихо наблюдая за ее слезами. В день похорон Сяо Це, она поклялась никогда больше не лить слез. Но сейчас, смотря на его тело и увидев его шрамы, понимать, что в него попала не только стрела, но и то что его несколько раз проткнули мечом, осознавать это, ей было очень тяжело. Она крепко обняла его, словно боялась потерять, боялась, что он исчезнет. Это было похоже на тот момент в ледяном озере давным-давно, когда она не могла не смотреть на него, не отпустить его руки.

«Юйвень Юэ, прости».

Она плакала. «Глупая». - Юйвень Юэ поцеловал ее в волосы, радостно улыбнулся и сказал: «Я теперь изуродован, частично по твоей вине, ты должна нести ответственность».

Чу Цяо знала, что он шутит, но продолжая плакать, все-таки прошептала: «Это раны на плече и груди... Ты не изуродован».

Юйвень Юэ легко улыбнулся, глубокие темные глаза смотрели на нее, восхищаясь ее красотой, красотой только что расцветшего лотоса. Он нежно поцеловал ее мягкие губы, потом слезы на ее лице и прошептал: «Неважно, ты все равно должна нести ответственность».

Его руки настолько сильно прижимали ее, что ей даже было немного больно, но она была так счастлива, что боль казалась несущественной, её затмевал океан радости, от понимания, что они оба живы.

Как хорошо. Но сегодня, когда она подумала, что все могло тогда резко закончиться, остаться там, на ледяном озере, и у них не было бы этой возможности, ее бросало в дрожь. Их затягивало все глубже и глубже, она видела пот на его лбу, за окном слышен шум волн, бьющихся о борт, на корабле не слышно человеческих голосов, время - вторая половина ночи, похоже даже ветер затих. Это место и время только для них двоих. В какой-то момент боль пронзила её тело, теплая кровь скользнула между ног, красная, как киноварь. Он остановился, не веря, его разум пытался понять, он немного побледнел, посмотрел растерянно на неё, словно сквозь туман, не зная, что сказать. Ее лицо было совсем красным, губы были припухшими, а руки пытались стянуть разорванную одежду на груди. Она растерянно смотрела на молчаливого Юйвень Юэ, не понимая его странного взгляда. Он вдруг рассмеялся, Чу Цяо никогда не видела, чтобы он смеялся так открыто, обычно он ограничивался легкой усмешкой, но вот так громко. Испугавшись, Чу Цяо быстро протянула руку, пытаясь ладонью закрыть ему рот, пока никто не услышал. Внезапно он уткнулся лбом в ее шею и прошептал: «Синьэр, я так счастлив». Тонкие руки, обняли его за талию. Его тело для нее все равно самое красивое, она вздохнула, радуясь, что наступила темнота, пара красных свечей, горевших почти всю ночь, наконец-то погасли. Ее слезы высохли, она тихо рассмеялась, это моя первая брачная ночь.

После стольких лет, между ними случилось так много, они так долго к этому шли, отказавшись от ненависти и обид, пережив, смерть друг друга, они шаг за шагом, пришли к этой ночи.