Глава 18. Заново

Аурелия

Острая вспышка — в висках. Между нами промелькнуло изображение — он, стоящий в дверях кабинета директора. Его глаза, удивлённые, когда он впервые увидел меня. Моё имя. Улыбка. Его шутка. «Ты чихнула?»

Он резко отдёрнул руку, зашипел, схватившись за голову.

— Что это было?.. — голос сдавленный, растерянный.

Я хотела броситься к нему, но он поднял ладонь: — Подожди.

Через пару секунд он коснулся моего плеча. Легко, едва ощутимо. Ещё одна вспышка — мы вдвоём на скамейке у Алфеи. Он целует меня в висок. Говорит, что не отпустит. Я закрываю глаза, прижимаясь к нему.

Ривен отпрянул. Он весь дрожал. — Это... мои воспоминания?

Я кивнула. Он медленно потер лоб.

— Почему... почему так больно? — он смотрел на меня, будто видел впервые, но где-то глубоко — всё же узнавал.

— Потому что тебе их стерли. И, возможно, не один раз.

Он вскинул брови, качнувшись назад. — Кто?

— Розалин, — выдохнула я.

Он на мгновение замер. Потом встал. — Я не могу... это слишком. Голова сейчас взорвётся. Мне нужно время.

— Я не прошу тебя всё вспомнить сразу, — прошептала я. — Только не исчезай больше.

Он посмотрел на меня с тем выражением, в котором смешались страх, грусть и странная, болезненная привязанность.

— Ты... так знакома. Больно знакома.

И ушёл, не оборачиваясь.

А я осталась среди зелени и тишины, зажав ладонь, к которой он прикасался. И впервые за долгие дни позволила себе вздохнуть не от боли, а от надежды.

Ривен

Я вышел из теплицы, будто выбрался из подземелья, где воздух густой, а стены давят на виски. Сердце грохотало в груди, как барабан на параде, только это был не праздник — это было что-то другое. Что-то страшное.

Я не помнил её. И всё же... помнил. Эти глаза. Этот голос. Этот чертовский дрожащий голос, который будто застрял у меня под кожей. Но я не мог так просто поверить.

Что, если это она? Что, если всё это её магия, и она играет с моей головой? Эти вспышки, эти чувства, эта тяга — может, она просто внедрила их в меня?

Я резко остановился на полпути к корпусу. Провёл ладонью по лицу. Горело. Всё внутри горело.

— Она... могла влезть в голову. Она фея разума. Чёрт.

Внутри всё сжималось. Паника. Недоверие. Гнев. И ещё кое-что, что я отказывался признавать — страх. Не за себя. За то, что это может оказаться правдой.

Я развернулся. На миг подумал — вернуться. Спросить. Проверить. Прикоснуться ещё раз.

И не сделал этого.

— Нет, — прошипел себе под нос. — Ты не знаешь, кто она. Нельзя. Не поддавайся.

Мне было холодно. Хотя в воздухе стояла тёплая ночь.

Я спрятал руки в карманы и пошёл прочь. Быстро. Будто убегая от чего-то. Или кого-то.

Будто, если останусь ещё на минуту — снова поверю.

А я больше не верю никому.

Аурелия

Асгар написал мне с самого утра. Просто: «Хочешь отвлечься? Есть одно место». Я не ответила, но через пять минут уже стояла у входа в корпус, будто не я, а кто-то другой — тот, кто всё ещё надеется выбраться из кошмара.

Мы поехали в сторону гор. Машина дрожала на каждом повороте, а я сидела молча, сжимая ладони в карманах куртки. Асгар не задавал вопросов — только изредка бросал взгляды, как будто изучал.

На вершине было тихо. Город внизу казался игрушечным, а небо было таким ясным, что хотелось плакать от его несправедливой красоты.

Асгар подошёл ближе, укрыл меня своей курткой. Молча. Он стоял чуть ближе, чем нужно. Чуть дольше, чем друг. И я... не отстранилась. Ошибка? Может. Но мне просто хотелось чувствовать не боль. Хоть что-то. Хоть тепло. Хоть руку рядом.

— Думаешь, он вспомнит? — спросила я, глядя куда-то в синеву.

Асгар прищурился. Его голос был спокойным, но в нём чувствовалась привычная логика:

— Даже если и вспомнит. Это не значит, что он снова станет твоим. Он всё равно был с Беатрис. Даже сейчас — когда ты сражаешься за него, он рядом с ней.

Я молчала. Его слова били в слабые места. Голову, сердце, тошноту под рёбрами.

— Он забыл тебя. А ты... всё равно ждёшь.

Я кивнула. Глупо. Беззвучно.

Асгар провёл со мной весь день. Ждал у каждой аудитории, шептал в коридорах, смеялся, когда я отвечала на вопросы преподавателей — так, будто мы просто обычные ученики.

А ближе к вечеру мы снова оказались на той самой полянке. Там, где был наш пикник. Где всё только начиналось.

— Тебе лучше держаться от меня подальше, — тихо сказала я. — Пока всё не утихнет. Чтобы... слухи не задели тебя.

Асгар посмотрел пристально, и на лице у него мелькнуло что-то — не раздражение, нет — будто обида, ирония, печаль. Всё вместе.

— А мне, может, всё равно. Я здесь не для них.

Он подошёл ближе, обхватил моё лицо ладонями — так бережно, будто я могла разбиться от одного слова. И поцеловал.

Медленно. Нежно. Без давления, но с чувством. Я машинально коснулась его груди. Хотела оттолкнуть, но... на долю секунды растворилась. Будто кто-то дал мне паузу, тишину внутри.

Асгар сжал мою талию. Слишком близко. Слишком тепло.

И тогда я почувствовала. Нет — увидела.

На краю поляны, между деревьев — он.

Ривен. Стоял. Смотрел. Лицо неразличимо. Но я знала — он видел всё.

Я резко отстранилась. Сердце колотилось, как птица в клетке. Асгар растерянно смотрел на меня, но я ничего не объяснила.

Я просто... убежала.

Ривен

Я вышел просто прогуляться. Без цели. Без маршрута. Внутри всё гудело — как старый мотор, которому плевать, куда ехать, лишь бы не заглохнуть.

Я увидел их случайно.

Ари. И тот блондинистый тип.

Они стояли слишком близко. Слишком... знакомо.

А потом он поцеловал её. Не в щёку. Не случайно. Он держал её лицо, как будто оно принадлежит ему.

И она... не оттолкнула сразу.

Мир будто вывернулся. В груди появилось странное ощущение — как если бы тебя ударили, но не по лицу, а в самую суть. И ты стоишь, как идиот, и даже не знаешь, что сказать. Только чувствуешь, что это неправильно. Абсурд. Бред.

Я же... я же был с Беатрис, да? С ней всё просто. Привычно. Удобно. А с этой... с Аурелией — я даже не уверен, знаю ли я её на самом деле.

Но когда она подняла глаза и увидела меня — я ощутил всё. Стыд. Грусть. Паника. Не её — свою.

А потом она убежала.

А я... остался. Один. Со своей злостью. С ревностью, которую не должен был чувствовать.

Я опустился на ближайший камень, опёрся локтями о колени, сжал руки в кулаки.

Что со мной происходит?

Я ведь не люблю её. Я не знаю её. Я даже имени её не помнил до вчерашнего дня. Или всё-таки... помню?

Меня трясло. Не от холода — от того, что мозг будто раскалился изнутри.

Сцены... вспышки... Она. Её голос. Как она что-то чинит. Как смеётся. Как целует. Как дрожит в моих руках, когда боится.

— Хватит, — выдохнул я, будто пытался сам себя остановить.

Я встал. Сделал пару шагов. Снова сел.

Почему мне так больно? Почему будто я... что-то потерял?

Я достал телефон. Экран светился номером Беатрис. Не нажал.

Вместо этого я просто сидел и молчал. Пока небо темнело.

Пока память — или её тень — не разрывала меня на части.

Аурелия

Я проснулась с ощущением, будто меня всю ночь били словами. Не кулаками — ими бы было проще. А вот этими взглядами. Мыслями. Виной.

Подушка была мокрая от слёз. Не помнила, когда заплакала. Помнила только, как бежала. И как его глаза смотрели на меня. Не с осуждением даже. С... болью?

Я уткнулась лицом в ладони. Хотелось исчезнуть. Хотелось вернуться на день назад. На неделю. Или вообще до этой чёртовой школы. До поцелуев. До Теней. До всего.

Асгар.

Он был добрым. Нежным. Уютным. И по-своему спасал. А я...

Я позволила себе раствориться в этом моменте. На несколько секунд — быть не разбитой, не потерянной, не Сирин, не героиней, не угрозой. Просто кем-то, кого держат и целуют.

Но эти несколько секунд теперь жгли.

Перед глазами — лицо Ривена. Не того, отрешённого. А того, кто гладил мне спину, когда я боялась умереть. Кто смотрел на меня, будто я — его единственная зацепка в мире, где всё пошло к чёрту.

— Чёрт, — прошептала я и встала.

Я не могла есть. Не могла смотреть на себя в зеркало.

Я предала всё, что чувствовала. Всё, что знала.

Пусть он не помнил меня. Пусть забыл. Но я — я же помнила. И всё равно...

— Дура.

Я накинула кофту, выскочила в коридор. Случайно задела плечом Ская. Он что-то буркнул. Я не отреагировала. Плевать.

В столовой я едва не упала от резкого запаха еды. Выбежала на улицу. Села на ту самую скамейку.

Где мы сидели. Где он смеялся. Где держал мою руку, как будто боялся отпустить.

Только теперь — пусто.

Только я. В своей вине. В своей голове. В чувствах, которые казались уже не имеющими права на существование.

Но в груди всё равно болело.

Потому что я всё ещё любила его.

Аурелия

Я шла по коридору с подносом кофе, когда всё тело будто напряглось — на повороте показалась фигура. Он. Ривен. Такой же отстранённый, немного помятый, с легкой небритостью и этой ленью в шаге. Но что-то было не так. Он остановился, будто замер.

Мы встретились взглядами. Я не выдержала. Подошла ближе и едва коснулась его пальцев. Как разряд — по воздуху пролетела искра, и коридор на долю секунды погрузился в мерцание.

Его зрачки дрогнули. Лицо дёрнулось. А затем... Вспышка.

Флэш памяти Ривена.

Вечеринка. Тусклый свет, запах алкоголя, шум. Я стою у стены, зевая, и в этот момент вижу её. Не как раньше — не как кого-то случайного. А как нечто особенное. Она смеётся над шуткой Асгара. Он кладёт ей руку на талию. И в моей груди щелкает. Глупо. С чего бы?

Беатрис, которая в этот момент, пьяная, лепится ко мне, пытается поцеловать. Я отвожу лицо. — Не сейчас. Мы закончили. — Мы же всегда... — Не хочу, Беа.

На улице она швыряет в меня бутылку, орёт, целует какого-то придурка. Мне должно быть плевать. Почти плевать. Я возвращаюсь в зал — и вижу, как Асгар проводит пальцем по голой спине Ари. И всё внутри вспыхивает красным. Как ревность, как злость, как... чувство.

Возвращение в реальность.

Я резко отдёрнула руку. Он стоял, тяжело дыша, будто только что пробежал марафон.

Я усмехнулась. Горько. — Уже тогда?.. Он не ответил. Только смотрел на меня с тревогой. — Ты же в ту ночь спал с Беатрис. Всё нормально, можешь не переживать.

Он дернулся, как от пощёчины. — Нет. Слово сорвалось с его губ неожиданно даже для него самого. Он шагнул ближе и дотронулся до моей руки — и его сразу прошибла волна боли.

Он рухнул на колени, сдавленно дыша. Я испугалась, подалась к нему, но тут же перед глазами вспыхнуло лицо Сирин.

— Остановись! Он не выдержит. Ты разрушишь его память. Он может не вспомнить вообще ничего! — её голос разрывал мне череп.

Я отшатнулась. Сердце бешено колотилось. — Прости... Прости, — прошептала я, и слёзы срывались раньше слов.

Ривен поднял на меня мутный взгляд. Я больше не могла. Развернулась и побежала прочь, пока не рухнула в угол коридора, всхлипывая как маленькая.

Ривен

Я не спал.

Глаза были закрыты, тело лежало неподвижно, но сознание не давало покоя. Внутри головы что-то будто скреблось, шевелилось, стучало — как если бы кто-то изнутри царапал череп когтями. Не боль. Не усталость. А что-то... чужое. Или забытое.

Я не знал, сколько прошло времени. Ночь тянулась вязко, липко. Иногда казалось, что я уже сплю, но потом открывал глаза — и ничего не менялось. Та же темнота. Та же тишина. Та же тревога.

Иногда в полусне я видел лицо. Женское. Нежное, но упрямое. Слишком близко. Как будто я должен что-то сказать, но не могу вспомнить ни одного слова. Она смотрела на меня — пристально. И говорила:

— Не отпускай.

Я хотел спросить: кого? что?, но губы не двигались. Только сердце бешено стучало, как будто уже знал ответ. Как будто уже отпустил. Или предал.

В какой-то момент я сорвался с места — резко сел на кровати, срывая дыхание. Грудь горела, лоб в поту. Никого рядом. Только я. Только эта тень, висящая в углу сознания.

Я прижал руку к груди. Сердце било тревогу. Что-то во мне звало. Куда — не знал. Кого — тоже.

Но я знал одно: если я усну снова, она вернётся.

Аурелия

Я сидела на полу в круге, выложенном кристаллами, в своей комнате. Все подушки были сброшены, окна распахнуты настежь. Лунный свет заливал пол, касался моего лица. Я закрыла глаза и старалась дышать ровно. Глубоко. Не в тело. В разум.

Сирин молчала уже несколько дней. Не появлялась ни в снах, ни в видениях. Будто затаилась. Или обиделась. А может, просто ждала, когда я созрею. Я ненавидела это состояние — быть в незнании, в подвешенности. Мне нужна была сила. Понимание. Ответы.

— Если ты меня слышишь, — прошептала я в пустоту, — покажись. Или дай знать. Я не знаю, как действовать. Я не понимаю, как спасти его... как спасти нас всех.

Ответа не было. Только звуки ночи за окном. Где-то ухнула сова. Где-то щелкнула ветка.

Я выдохнула. В голове всплыло лицо Ривена. Его дыхание. Его губы. Его глаза. И то, как он смотрел на меня — когда помнил. Когда любил. Или... когда не притворялся, что не помнит.

И в этот момент внутри меня будто хлынуло тепло. Сначала тонкой нитью. Потом мощной волной. Мгновение — и я уже не в комнате.

Передо мной — темное озеро. Над ним — светящиеся перья. Сирин.

— Ты зовёшь меня, но боишься принять, — сказала она. Глаза её были закрыты. Она не смотрела на меня — просто говорила. — Ты не хочешь правды. А она — больнее, чем ложь.

— Я не боюсь. Я просто... — я осеклась. — Я устала терять.

Сирин открыла глаза. Они полыхнули серебром.

— Тогда не теряй. Бери. Действуй. Ты уже достаточно сильна, чтобы вспомнить всё. Но помни: за каждое воспоминание платят памятью другого.

— Ты о нём? — я сжалась. — Я не хочу, чтобы он пострадал.

— Он уже страдает. И ты — его единственная защита. Но и он — твоя.

И всё исчезло.

Я очнулась на полу, дыхание сбилось, руки дрожали. Сердце билось, будто я пробежала марафон. Но я знала — она была. И это было предупреждение.

Я встала, подошла к окну, уставилась в небо.

Ривен. Что бы там ни было — я не дам тебе исчезнуть. Никому. Ни Теням. Ни ей.

***

Коридоры в это время почти всегда пустуют. Особенно на севере здания. Я любила это место за тишину. За воздух, в котором нет слов и взглядов. Прижала к груди книгу. Не потому что боялась, а потому что было странно холодно.

Шаг. Ещё шаг. Лампы мерцали, будто моргали мне. Предупреждали. Я остановилась. Сделала вдох. Почувствовала. Он рядом.

Но не он. Не Ривен. Что-то другое. Что-то, что будто скользит по позвоночнику, касаясь самым остриём.

— Покажись, — прошептала я, выпрямляя спину.

В воздухе появилась рябь. Как вода — только чёрная. И из неё, как из паутины, медленно проступило нечто. Силуэт — вытянутый, чужой, искажённый. Он не шёл. Он плыл. В нём не было лица. Только провалы. И свет вместо глаз.

Я выкинула вперёд импульс разума. Он отлетел, но не рассыпался, а зашипел. Магия внутри меня взвыла. Поток сорвался. Ветер ударил в стены. Я попыталась выровнять энергию, но она не слушалась.

Мой щит треснул. Я упала на колено. Он приблизился. Рука, вытянутая из тени, будто вытягивала из меня свет.

И тут всё взорвалось.

— АРИ! Голос. Щит. Тело — между мной и Тенью.

Ривен.

Он стоял спиной ко мне. Тень ударила. Он сдержал. Его плечи дрожали. Я слышала, как он дышит — хрипло, резко. Потом... я оказалась в его руках. Нас отбросило вместе. Всё погасло.

Ривен

Слияние. Спасение

Я не думал. Серьёзно. Ни единой мысли. Только огонь в груди. Только страх. Не за себя.

Я будто почувствовал её. Сначала тепло. Потом... резкую боль. Не свою — ее. И всё стало ясно.

Эта тварь над ней... Она не имела права. Ни одного. Я бросился. Выставил щит. Почувствовал, как в меня ударяет вся её тьма.

Я держал. До хруста в костях. А потом — касание.

Её магия и моя сила переплелись. Наши ауры вспыхнули. Щит рухнул. Но мы не упали. Мы... растворились.

Аурелия

Он лежал на полу, дрожал всем телом. Его лицо побелело, будто из него вытягивали саму суть. Я почувствовала — если не сейчас, то уже никогда.

— Ривен, посмотри на меня, — шептала я, подползая ближе. Он еле держался. Глаза закрывались. Щит вокруг нас трещал.

Я обхватила его лицо ладонями. — Прости, — выдохнула я. — Но я не дам тебе исчезнуть. Ты не можешь забыть нас. Не сейчас. Не так.

Я наклонилась и поцеловала его.

Это был не просто поцелуй. Это была вспышка. Поток. Обмен. Я влила в него всю силу, что смогла — разум, пламя, воду, всё. Я передавала не только магию, я передавала нас. Наш смех. Наши ночи. Наши ссоры. Его кофе. Мою записку. Нашу первую ночь. Всё.

И когда я отстранилась — его глаза были открыты.

Ривен

Я видел всё. Я чувствовал, как что-то срастается внутри — как поломанные части наконец нашли место. Я видел её — мою Ари. Я видел, как держу её на руках в теплице. Как она дрожит. Как я шепчу «не бойся». И я видел его.

Мужчину. Лицо. Тепло. Рука на моём плече.

— Теперь они связаны, — сказал он. И в этот миг я вспомнил, что это мой отец.

Ари тоже видела все эти картинки в моей голове.

Аурелия

— Кто это был? — выдавила я, чувствуя, как дрожит воздух между нами. — Мой отец... — Ривен сжал челюсть, будто эти слова жгли изнутри. — Сол. Сол Картер. — Что? — я не дышала. — Сол... Картер? Он кивнул. — Да. Почему?.. — Потому что... — я медленно села на землю, голова кружилась. — Это мой крёстный. Ривен замер. — Что ты сказала? — Он был рядом со мной всегда. Всю мою жизнь. Он жил в соседнем доме от моих родителей. Он приходил на каждый праздник. Он держал меня на руках, когда я пошла в школу. Он присылал открытки. — Но... — Ривен отшатнулся на шаг. — Мой отец погиб, когда я был ребёнком. Я... Я видел, как его похоронили. — Или... не хочу тебя обнадеживать. — прошептала я, и в груди сжалось что-то ледяное.

Мы молчали.

Мир вдруг казался ненастоящим. — Он знал, — выдохнул Ривен. — Он знал, кто ты. Кто я. Он знал, как это всё связано. — Рив, и он всё ещё жив. — Значит, его кто-то заставил исчезнуть из моей жизни? — Или... он сам ушёл. Чтобы защитить тебя?

Я обняла себя за плечи, чувствовала, как трясутся руки. — Если он всё ещё там... если он знал... — Мы должны поговорить с ним. Ривен сжал мою руку: — Мы узнаем правду.

***

Мы сидели на каменном бортике среди виноградных лоз. Теплица пахла паром и землёй. Тени листьев дрожали от слабого магического освещения. Ривен молчал. Его локти на коленях, взгляд в пол.

— Скажи хоть что-нибудь, — выдохнула я, обхватив колени. Он посмотрел на меня. В глазах — столько всего: страх, злость, нежность. — Ты правда целовалась с ним? — голос — тихий, но ровный. Я кивнула. — Я была разрушена. Я думала, ты... всё, что мы... — голос предал меня. — Ты был с Беатрис. Улыбался ей. Целовал её. — Я не помнил. Ни тебя. Ни нас. — А я помнила всё, — прошептала я. — Каждую деталь. И это было адом. Он вскинулся: — Думаешь, мне было легко? Я не понимал, что не так. Я смотрел на неё и чувствовал... пустоту. И в то же время — дикое раздражение на всех, кто подходил к тебе. Даже на этого долбаного Асгара. Я ревновал тебя, не зная, кто ты. Ты вбиваешься в голову, даже когда исчезаешь. Это... пытка. Я засмеялась сквозь слёзы: — Прости, что поцеловала его. Мне было одиноко. — Прости, что был с ней. Я — идиот. Мы замолчали.

Он сел ближе. — Когда я вспомнил тебя... вспышками... всё стало на место. И всё сломалось одновременно. — Почему? — Потому что я боялся, что потерял тебя. Окончательно. Что ты никогда не простишь.

Я дотронулась до его руки: — А ты простил бы меня? Он медленно сжал мою ладонь. — Уже простил.

Он потянулся ко мне, и наш поцелуй был не как раньше. В нём не было огня — только боль, прощение и обещание. Я заплакала. Он не отстранился.

— Нам придётся снова всё выстроить. По кирпичику. — Но в этот раз — вместе, — прошептал он.

***

Мы молчали. Я сидела, прижавшись к нему, ощущая, как его пальцы бессознательно рисуют круги на моей руке. Сердце билось чуть тише, чем обычно. Но в голове — уже не тишина.

— Ривен... — начала я, не поднимая взгляда. — Есть кое-что, о чём ты должен знать. — Если это ещё один поцелуй с Асгаром, я не уверен, что выдержу, — попытался пошутить он. Я усмехнулась сквозь тяжесть. — Нет. Хуже.

Он насторожился, приподняв подбородок. Я выдохнула: — Розалин. Она... Она работает на Теней. Всё это время. Она стирала вам память, манипулировала. Угрожала мне. Говорила, что убьёт тебя. Молчание стало слишком громким. — Я думала, что справлюсь. Что смогу тянуть время. Она хочет, чтобы я открыла барьер. Чтобы впустить их внутрь. Ривен медленно встал. Прошёл пару шагов. Руки сжались в кулаки.

— Вот дерьмо, — выдохнул он. — Ты держала это в себе всё это время? — Я не могла... я боялась, что если ты не вспомнишь... если не поверишь... Он обернулся ко мне. Его лицо было другим. Серьёзным. Настоящим.

— Послушай. Если она думает, что может использовать тебя как пешку — она глубоко ошибается. Я прижала руку к груди. — Но мы не знаем, кто ещё под её контролем. Она может стереть память кому угодно. — Тогда нам нужно сыграть по её правилам. Временно. Сделать вид, что ты всё ещё держишь сторону. Дать ей почувствовать, что у неё преимущество. Я приподняла бровь. — Ты предлагаешь мне притворяться? — Мы же оба в этом неплохи, — усмехнулся он.

Я медленно кивнула. — Тогда нам нужны союзники. Надёжные. Муза. Асгар. Беатрис? Она вспомнила всё. И готова помочь.

Ривен скрестил руки. — Тогда собираем их. Сегодня. Мы не успеем, если будем тянуть.

Я встала, рядом. 

— Ривен... спасибо, что вернулся. 

— Я никуда не уходил, Ари. Меня просто украли. Но я вернулся. Ради тебя.