Глава 4. Имя, похожее на чих

Аурелия

Остаток дня прошёл в рутине — той самой, от которой я так долго бежала в Вальтеро и одновременно о которой мечтала. Новые предметы, новые преподаватели, много всего непонятного, но... не пугающего. Я сидела в комнате, согнувшись над учебником по тактике магических взаимодействий и одновременно пыталась закончить эссе по «Этике для стихийников».

Как ни странно, меня никто не дёргал. Муза с Мэттом ушли тренироваться, Стелла и Флора закопались в косметику и растения, а Терра где-то бегала с картой школы, пытаясь объяснить кому-то, где лаборатории. Я впервые за долгое время чувствовала себя... частью чего-то, и одновременно — в полной тишине.

Но даже в этом уюте я ощущала подспудное напряжение. Мысли крутились вокруг Розалин. В её словах — в том разговоре по телефону — не было ни намёка на доверие. И сейчас, когда я вспомнила, как она смотрела на меня во время последнего круга... Как будто видела больше, чем я показывала.

В какой-то момент меня накрыла тоска по дому. Слишком резкая, почти физическая. Я сжалась в кресле, закрыв глаза, а потом решительно поднялась. Нужно было хотя бы услышать родителей.

Я вышла во внутренний двор, нашла укромное место и набрала их по видеосвязи. Они, как всегда, были милыми — мама рассказала, как обустроили новый балкон, а папа пытался шутить, что без моей магии даже чайник не кипятит. Я показала им парк, корпуса, рассказывала о девочках, пересыпала всё бытовыми глупостями... и впервые за долгое время смеялась вслух. По-настоящему. От души.

Мы попрощались. Я спрятала телефон в карман, вдохнула ночной воздух и пошла в сторону пруда, по тропинке между корпусами. Здесь, в Алфее, не было привычной луны. Небо озарялось ночным светилом — в этот раз оно было розовым, тёплым, будто посыпанное сахарной пудрой. На фоне тёмных деревьев свет казался особенно волшебным.

Я нашла комфортную скамейку и села, натянула рукава спортивного костюма и поджала перед собой ноги. Становилось прохладно, но уходить не хотелось. Небо было почти прозрачным. Меня всегда поражала ночь этого мира — вместо одной луны в небе светилось Солнце. Цвет менялся по сезонам. Сейчас оно было нежно-розовым, как чай с пряностями. Успокаивало до дрожи.

— Интересно, а ты специально тут? — рядом опустился Ривен, уставившись на розовое небо.

Я молча взглянула на него, потом снова — вверх, крепче обняв колени.

Он тяжело вздохнул, сбросил с себя толстовку на молнии и накинул её мне на плечи.

— Замерзла, будто правда ждала. — Он приобнял меня за плечи и потёр ладонями, как будто грел.

— Если бы я тебя ждала, то узнала бы, где ты живёшь, и сидела у порога. — Я закатила глаза.

— Маньячка, — фыркнул он и тут же убрал руки, изобразив испуг. — Надо быть осторожнее с тобой.

— Я вообще-то просто лавку нашла. Их тут, к слову, много. Хочешь — вон та свободна. — Я плотнее укуталась в его кофту. Ветер становился острее.

Он остался сидеть. Свободные чёрные джинсы, серый лонгслив. На шее — серебряная цепочка с крошечным кулоном. Любопытство пересилило: я чуть наклонилась, будто разглядываю его лицо.

— Эй, сладкая попка, — вытянул руки перед собой Ривен, — я вообще-то парень недоступный. Не так быстро.

— Успокойся, я на кулон смотрела. Он крошечный. — Я снова закатила глаза и вернулась в свою позу.

— Он специально такой. Чтобы было, с чем сравнивать, — пошло усмехнулся он. — Ты поняла.

— Ааа, ты невыносим. — Я задрала голову. — Ты два дня меня преследуешь и каждый раз находишь способ ляпнуть что-то пошлое.

Ривен мелодично рассмеялся. Мне понравился его смех. Он был искренним и живым.

— Знаешь, ты весёлая. Хочешь — покажу кулон?

— Хочу. Что там? — Я развернулась, села в позу лотоса, как ребёнок.

— Наклонись поближе, — прищурился он с подозрением.

— Ясно, — откинулась я назад. — Может, ты просто выберешь себе другую скамейку? Я сюда пришла подумать. Одна.

— Да я серьёзно. Могла бы и посмотреть, — произнёс он с обиженным видом, закинул ногу на ногу, руки — за голову и раскинулся на спинке лавки.

— Хватит меня так называть.

— Как? Сладкая попка?

— Да. Хватит.

— Но это правда. Я ж сам...

— Слушай, ты отстанешь, если я тебя попрошу? — я вздохнула.

Он вдруг стал серьёзнее:

— А как мне тебя называть, если ты не говоришь своё имя?

— Ари.

— Что? Ты чихнула?

— Ты больной или прикидываешься?

— Прикидываюсь. Ари? А полное?

— Аурелия.

— Красиво, сладкая попка.

— Ты же сказал...

— Что? Я не говорил, что перестану, если узнаю твое имя. Ари.

Он замолчал. И я тоже. Всё-таки его голосом мое имя звучит приятно.

— Давай просто молча посидим. Я правда устала. — Я улыбнулась, но внутри уже не было сил спорить.

— Я сижу именно на этой скамейке, — прошептал он почти интимно, — потому что отсюда самый красивый вид на Солнце.

— Буду знать. Тут и правда красиво. — Я снова замолкла, вглядываясь в небо.

Минут через пять он тихо спросил:

— Друзей нашла?

— Думаю, да. — Я улыбнулась. — Ты один из них, выходит.

— Кто так решил? — развернулся он, будто удивился.

— Ты будешь моим другом? — протянула я руку.

Он посмотрел на неё, потом на меня.

— Пффф. Нам что, по пять лет? — закатил глаза. — Ти будис маим длугом?

Я не сдержалась и рассмеялась в голос.

— А ты смешно смеёшься, красотка, — с неожиданной мягкостью сказал он.

— Красотка? Это теперь моё новое прозвище?

— Ага. И оба идеально подходят. — Он подмигнул. — Но серьёзно, уже холодно. Пойдём в корпус, я провожу.

— Спасибо за комплимент, но я бы ещё немного посидела, — буркнула я, будто не слыша себя. Щёки уже горели.

— Забыла? Я как в комнату пойду? Заболеть хочешь?

Он потянул за кофту у меня на плечах.

— Вот чёрт. Прости. Забирай, конечно. — Я вскочила, начала снимать её.

Меня накрыл его запах. Чёрный перец, дерево, хмель. Ненавязчиво. Но запоминается.

Ривен перехватил мои руки и снова накинул кофту.

— Придумала сама раздетой пойти. А я потом буду виноват?

— Ну...

— Вот именно. Ладно, оставь пока. Доброй ночи, Ари. — Он отдал честь двумя пальцами и пошёл к корпусу, засунув руки в карманы.

Я не удержалась — смотрела ему вслед. Странный. Но, наверное, впервые за долгое время кто-то ко мне добр. Просто так.

Я закрыла глаза и снова укуталась в чужую кофту. Вдыхая его запах и этот вечер.

Ривен

Ари.

Аурелия.

Имя, которое сначала показалось чихом, вдруг застряло в голове. Мягкое, но с характером. Как и она. Странная. Немного дерганая. Умная. И — судя по реакции на мою толстовку — не до конца привыкшая к тому, что кто-то может быть просто... добрым.

Я шёл к корпусу, засунув руки в карманы, будто это могло удержать тепло, которое только что оставил на скамейке рядом с ней. Она пахла мятой, книгами и каким-то непередаваемым ощущением начала. Как первая строка новой песни, которую ты вроде бы ещё не слышал, но уже точно знаешь, что она будет любимой.

Чёрт. Ну и что ты теперь будешь с этим делать, идиот?

Внутри было тепло и слишком ярко. Я промчался по коридору, перекинувшись парой слов со Скаем у комнаты, и захлопнул за собой дверь.

Откинувшись на кровать, я долго смотрел в потолок.

— Аурелия, — пробормотал я вслух.

Слово будто катилось по языку. В нём было что-то... другое. Не похоже на всех прежних. Не игривое. Не удобное. Не "на одну ночь".

Нет, стоп. Мы же просто познакомились. И всё. Она даже не даёт себя обнимать. Точнее, даёт, но только когда мерзнет. Да и то — ворчит потом.

Я закрыл глаза и вдруг вспомнил, как она смеялась. Настояще. Без фильтра. И как её щёки вспыхнули, когда я назвал её красоткой. Кажется, мне впервые за долгое время захотелось кого-то не рассмешить, не пощекотать эго, а просто... остаться рядом.

И это пугает.

Потому что, чёрт подери, она вообще не мой тип. Ни по стилю. Ни по реакции. Ни по уровню доверия — да она уже несколько раз смотрела на меня, как на серийного манипулятора с ножом за пазухой. Но ведь...

— Она сказала, что я могу быть другом, — пробормотал я в потолок, и сам себе фыркнул. — Серьёзно. Друзья. Это то, во что ты теперь играешь?

Внутри зашевелилось что-то странное. Как будто я пообещал себе не обосрать всё. Не шутить лишнего. Не торопиться. Просто... посмотреть, что будет. А это, откровенно говоря, звучит как полный бред. Я же Ривен. Я никогда не смотрю, что будет. Я или беру, или ухожу. А тут...

Чёртова Аурелия.