26. Там, где лжи не было и края

На что можно пойти, чтобы сохранить свой статус святой подружки Гарри Поттера? Отвечая на этот вопрос, можно перечислять все не святые поступки Гермионы Алисии Крауч. Бывшая мисс Гермиона Грейнджер.... Как скудно звучит в голове одна лишь фраза: «бывшая мисс Гермиона Грейнджер», в отличие от фраз: «невеста Драко Люциуса Малфоя», «Пожирательница Смерти», «темная волшебница», «основательница спасительной «организации»», «нынешняя мисс Гермиона Алисия Крауч» и «будущая Леди Малфой». Ее старое окружение поспорило бы с тем, что данные «титулы» звучат величаво, но нынешнее сказало бы, что этим стоит гордиться.

Общественное мнение всегда преследовало девушку, поэтому она всегда скрывалась от него, надевая вежливую маску, соглашаясь с каждой из сторон, но все же оставалась при своем мнении. Для нее деньги никогда не имели значения, также как и титулы. Она придерживалась мнения, что везде есть хорошие люди, а потому верила в добро и любовь.

Гермиона никогда не выбирала определенную сторону, она лишь делает вид, что играет за каждую, всегда выбирая тот путь, который ей выгоден. Так поступают настоящие слизеринцы. Крауч поняла, что ей не выгодна ни одна из сторон, ни Дамблдора, ни Воландеморта, потому придерживалась нейтралитета, но метка на предплечье твердила обратное.

Крауч воевала за свою сторону, за мир среди народа, потому и решила вмешаться в эту палку о двух концах, спасая мирных людей. Гермиона давно поняла, что Дамблдор не воюет за народ, он воюет за себя, чтобы пригрести власть к себе, также как и Воландеморт. Никто из них не думал о мирных волшебниках, которые пострадают от военных действий, атак и контратак.

И вот, сидя привязанной к стулу, Гермиона Крауч взирала на своих друзей, не зная, как им объяснить всю сложившуюся ситуацию. Что говорить? С чего начать? Девушка от отчаянья нахмурила брови и поникла головой.

Рон и Гарри что-то тихо обсуждали в стороне, стоя за спиной Гермионы, а та просто не могла услышать, о чем они говорят... Крауч сидела на стуле в обездвиженном состоянии уже около двух часов, не зная чего ждать. Мысли в голове путались от волнения, загоняя в тупик, казалось, что выхода уже нет...

Уизли обеспокоенно посмотрел на друга, сложив руки на груди:

— Гарри, оборотное зелье действует максимум два часа, долго еще ждать? Два часа уже давно прошли, — он кинул взгляд на наручные часы.

— Я знаю Рон, думаю, что это не оборотное зелье...— разочарование проскользнуло в словах друга.

— Кто бы это ни был, нам надо выяснить у нее, где Гермиона!

Гарри коротко кивнул и направился к стулу, на котором сидела еще не знакомая им девушка под нематериальной маской лжи, которая была настолько очевидна, но наивные гриффиндорцы даже и не думали об этом. Разве может им прийти в голову такие абсурдные, наверно даже нереальные, по их мнению, мысли. Для них даже представить такую ситуацию было сложно, что уж там говорить о реальности. Суровая реальность..., в которую не хотят верить герои, предпочитая верить в сказочное и вымышленное чистое добро и чистое зло. Это было настолько глупо, насколько..., даже невозможно представить.

В мире никогда не было чистого добра и чистого зла, также как, и света, и тьмы, эти понятия освещал только профессор Дамблдор, который кормил этой сказкой наивных детей, а те раскрывали ротики и внимали эти глупые речи.

В этом мире все относительно, добро не может существовать без зла, эти понятья равно зависящие. Все познается в сравнении, злые поступки можно сравнивать до бесконечности, но не один не сможет стать наихудшим, поскольку есть то, что является хуже предыдущего. С добром то же самое. Но, и то, и другое находит свое объединение в каждом существе, в каждой частичке этого мира. Нет добрых людей — нет злых людей.

В этом мире все равноправно. Равновесие есть во всем, оно тереться и находиться, пропадает и вновь появляется. Ничто не остается безнаказанно, потому Гермиона Крауч понимала, что когда-нибудь, все то, что было скрыто, вдруг будет обнаружено. Нужно было только ждать. И вот, этот момент наступил.

Гарри Поттер встал напротив Гермионы, опустившись на стул, он посмотрел на девушку с каштановыми волосами, она опустила голову, а длинные кудри закрывали лицо. Гарри с несколько секунд подозрительно смотрел на девушку, толи, пытаясь что-то понять, толи, просто разглядывал — было непонятно.

Гермиона чувствовала пристальный взгляд зеленых глаз, но не решалась поднять голову, было стыдно.... Она не могла найти слов, поскольку было ясно, что Поттер ждал, пока она что-то скажет, но в помещении все еще стояла тишина.

— Ну, ты будешь говорить или нет?— последовал вопрос спустя доли минуты.

Гермиона настороженно подняла свой взгляд, в ее глазах читалось сочувствие, такой взгляд появлялся только тогда, когда девушка и впрямь о чем-то сожалела. Гарри — человек, который знал своих друзей,— был в шоке. Осознание того, что перед ним Гермиона пришло моментально. Взгляд раскаянья, который отразился на лице девушки, не предвещал ничего хорошего, этот взгляд был наполнен пониманием всей ситуации, что пугало больше всего...

Поттер лишь по одному взгляду мог понять, кто сидит перед ним. Да, это, несомненно, была Гермиона, все остальные теории просто отпали моментально, но теперь появилось еще больше вопросов. О чем она сожалеет? Неужели все это правда? Неужели все его догадки могут быть оправданы?

Крауч видела удивление и непонимание в глазах друга, он будто бы в не себя от непонимания... Видимо, он уже что-то осознал и переосмыслил. Теперь Гермиона совсем ничего не понимала, она не знала, о чем думали ее друзья до этого, и, о чем думают сейчас. Страх охватил каждую клеточку ее тела, накрыл ее с головой, туманя трезвость рассудка.

— Гермиона?— резко прозвучал голос Гарри сквозь пелену отчаянья и паники.

— Гарри, я... — на выдохе сказала девушка, опять замолкая. Поттер смотрел на нее выжидающе, ждал продолжения ее слов, и она это понимала.— Я... я не знаю, что тебе сказать, правда, не знаю...

— Давай начнем с того, кем ты являешься?— сурово прозвучал голос Гарри Поттера, но Гермиона была не готова отвечать на его вопросы, было еще очень рано. Ни Гарри, ни Рон, не должны знать кто она, ведь потом все пойдет крахом...

«Нужно что-то сделать.... Мне нужна палочка.... Сейчас....» — она скосила взгляд на Рона, почти что вовремя, поскольку тот проходил мимо нее, подходя к Гарри. Из кармана джинсовых брюк Уизли торчала палочка, Гермиона лишь протянула чуть-чуть запястье, и палочка рыжего парня была у нее в руках. Невербальное «Фините Инкантатем», и вот, путы спали с ее рук и ног. Легкое движение руки, и оба оппонента были обездвижены на короткое время.

«Я слишком часто накладывала на них Обливейт, это может плохо кончится для всех.... Но я ведь не могу просто так уйти? Или могу? — она с печалью посмотрела на своих друзей. — Они все равно когда-нибудь узнают всю правду, но не сегодня...»

— Единственный крестраж, о котором я знаю наверняка — чаша Пуффиндуй. Темный Ло...— она запнулась и прокашлялась, — ... тот-кого-нельзя-называть, сравнительно недавно, отдал его Белатрисе Лестрейндж. Я предполагаю, что один из крестражей, может быть, диадема Когтевран, но ее уже не видели около нескольких столетий...— она задумалась, — и еще, я полагаю, что крестражи можно уничтожить клыком василиска или мечем Годрика Гриффиндора, поскольку меч впитывает в себя только то, что его закаляет. Надеюсь, вам это поможет в поисках, — Гермиона с грустью посмотрела на Гарри и Рона. Она не знала, почему это говорит, возможно, думала, что так сможет искупить свою вину... — Надеюсь, что когда-нибудь, я смогу объясниться с вами...

Взмахнув рукой, девушка призвала свою волшебную палочку, которая оказалась в рюкзаке Гарри Поттера, таким же движением руки она вернула свою сумочку с безграничным расширением.

Гарри и Рон наблюдали за всей ситуацией лежа на полу, с удивленными взглядами и неким бешенством. Разочарование смешалось с разными чувствами, бурлящими в жилах молодых людей, мальчики никогда не думали, что их подруга может поступить так.... По крайней мере, Поттер точно так считал, поскольку уже догадался о правдоподобной истории Крауч, в то время, как Уизли все еще был в омуте недоумении и злости.

«Я же могу хоть раз в своей жизни поступить правильно?» — задала она себе вопрос Гермиона, кивнув своим мыслям, надела на пальчик фамильный перстень и растворилась в воздухе.

***

Крауч аппарировала в Хогвартс, Драко и другие слизеринцы должны были быть уже в школе. Даже не задумываясь над тем, что в школе чародейств и волшебства теперь другие порядки, девушка помчалась в гостиную старост, надеясь, что пост школьного старосты все еще стоит за Драко. Было необходимо поговорить с Малфоем и обсудить правильность ее поступка.

Летя по третьему этажу, как золотой снитч во время игры «Квиддич», девушка не разбирала дороги, ее ноги на автомате сами поворачивали в нужном направлении. Кудрявые волосы лезли в глаза, но Гермиона не обращала на это внимание. Попутно взмахнув рукой на бегу, Крауч трансфигурировала магловские одеяния в школьную форму слизерина, чтобы оставаться неприметной, а легкая иллюзия изменила черты ее лица до неузнаваемости, волосы стали светлее; теперь она была больше похожа на отца, чем на мать.

Забегая за поворот по направлению к лестницам, Гермиона столкнулась с Джини Уизли. Рыжеволосая девушка сидела на лестничной площадке и плакала, на лице красовалась царапина, она расползлась по всей щеке и кровоточила. Саму Джини трясло, будто от холода, а в глазах царил страх. Девушка уставилась в одну точку, прижимая колени к груди.

Гермиона Крауч была не удивлена нынешним состоянием девушки, поскольку слышала рассказы слизеринцев о ситуации в школе. Гермиона ни на секунду не опешив, подошла к Джини, она хотела ей помочь, но рыжеволосая бестия резко вскочила на ноги и с ненавистью посмотрела на незнакомую девушку. Уизли-младшая отшатнулась назад и резко проговорила:

— Мерзкая слизеринка! Что?! Пришла позлорадствовать?! Весело вам, да? Когда Гарри Поттер победит Того-кого-нельзя-называть, я лично посмеюсь над тем, как вы опуститесь ниже плинтуса!— слова Джини были такими холодными, как лед, в тишине ночного замка, эти слова, как ножи, резали слух.

Крауч даже не ожидала таких злых речей от гриффиндорки, да, она знала, что Джини не очень хорошо относится к слизеринцам, но не думала, что ненависть сковала любящее сердце рыженькой девушки. Гермиона никогда не думала, что обида и общественное мнение, стереотипы могли так сильно повлиять на Уизли. Раньше Крауч казалось, что Джини была добрее, нежели сейчас, хотя, она не исключала возможности, что сестра Рона говорила это на эмоциях, потому решила не провоцировать конфликт.

Гермиона лишь грустно посмотрела на будущую невесту Поттера, такая же смела и воинственная, как и Гарри, идеальная девушка для героя.... Этим летом Гарри сделал ей предложение, а она отказалась, сказала, что еще рано.

«Глупая, ведь во время войны не нужно ждать, нужно действовать, пока есть еще время. Никто ведь не знает, что будет завтра, надо жить сегодняшним днем».

Пока Джини вымещала злость, Крауч быстро достала из сумочки восстанавливающее зелье, которое приготовила сама. Под удивленный взгляд маленькой гриффиндорки, Гермиона наложила заживляющее заклинание на рану подруги, а потом протянула пробирку с полупрозрачной желтой жидкостью. Джини замолкла, она недоверчиво скосила взгляд на русоволосую девушку и спросила:

— Что это?

— Это восстанавливающее зелье,— коротко ответила Гермиона, слегка улыбнувшись, но рыжеволосая бестия не решалась взять пробирку, поэтому Крауч сама засунула в карман мантии девушки зелье, а потом поспешила дальше. — Не стоит благодарностей,— на ходу кинула она.

Гермиона быстро достигла четвертого этажа и, подбежав к портрету рыцаря, назвала пароль, надеясь, что Драко его не изменил. Сама Фортуна была на ее стороне: девушке повезло, и портрет отворил проход в башню старост. Коридор и его светильники, парящие под потолком, остались позади, а бывшая гриффиндорка шагнула во тьму гостиной старост.

Шторы в гостиной были завешаны, а камин не горел, что говорило о том, что теперь тут хозяйничал кто-то другой. Гермиона отбросила все свои переживания в сторону, шагнула на лестницу, которая должна была вести в комнату Драко. Перебирая ступеньки, одну за другой, ноги быстро поднялись к двери из черного дерева, а рука сама коснулась ручки двери, надавив на позолоченную железку, Гермиона попыталась открыть дверь, но она не поддавалась. Гермиона не помнила, чтобы при ней Драко закрывался в комнате. Небрежно постучав в дверь, она принялась ждать, пока ей откроют, за стенкой послышалось недовольное бурчание, а затем деревянная преграда отворилась, а из проема показалась белая макушка.

— Что тебе опять нужно, Уизлета?! Если ты опять...— и тут Драко разозлился еще больше, понимая, что пред ним не староста школы, а однокурсница, которую он не знает, так еще она, и непонятно как, оказалась в башне старост.— А ты еще кто такая?!— грозно прозвучал его голос.— Не припомниться мне, что у меня на курсе была ты, — он особенно выделил последнее слово своим малфоевским надменным тоном, сложа руки на груди, устремил недовольный взгляд на Гермиону.

— Драко, расслабься, это я,— Крауч сняла иллюзию, а Малфой заметно просиял, но его взгляд опять тут же помутнел.

— Что ты тут делаешь?! Мерлин, заходи быстрее! Младшая Уизли где-то по школе бродит, она не должна тебя видеть...

— Постой, постой! Джини стала второй старостой школы?— Гермиона удивленно уставилась на Драко, проходя в его комнату.

— Да, и это хуже некуда, — устало произнес Малфой, потирая лоб.— Так, что ты тут делаешь?

— Подожди, а что случилось? Я видела, Джини плакала на лестнице...— но не успев договорить, Крауч была перебита возражением Малфоя.

— Сначала ты отвечаешь на мои вопросы и рассказываешь мне, что случилось, а потом я отвечу на твои.— Холодно проговорил блондин, закрывая дверь. — Итак, что случилось, что ты оказалась тут?— требовательным тоном был задан вопрос. Гермиона колебалась и не могла найти ответ.— Отвечай...— после этой фразы она встрепенулась.

— Они раскрыли меня... я-я.... Я не знаю, как это вышло, но они все поняли, мне пришлось бежать...— затараторила Гермиона, жестикулируя руками, а потом прошла вглубь темной комнаты и уселась на кровать. Она прикрыла руками глаза и заплакала. — Я так часто пользовалась обливейтом, что если бы я его использовала и на этот раз, то они бы лишились рассудка!

— Подожди, давай по порядку. Кто — они?— все также непричастно спросил слизеринец, стараясь сохранить трезвый разум, чтобы разобраться в проблеме.

— Гарри и Рон,— всхлипнула девушка, быстро ответив.

— Как получилось, что они тебя раскрыли?

— Я не знаю.... Я не знаю,... не знаю...— она опять кинулась в слезы. — Г-гарри... он... он все понял...

— Та-ак, Гермиона, я все понял,— протянул Малфой.— Тебе надо выпить успокоительное зелье и поспать. Завтра поговорим.— С этими словами он призвал два флакона с зельями и по очереди заставил выпить их Гермиону. Через десять минут она с расслабленным лицом спала в кровати Драко, укрытая одеялом.

Наутро, после рассказа Гермионы, Драко все еще не мог понять многих вещей, у него, так же как и у Гермионы, было много вопросов, которые требовали незамедлительных ответов. В конец разговора было принято решение прятать Гермиону в школе, поскольку она попадет в немилость Темному Лорду, если он узнает о том, что девушка провалила задание. Нельзя было уже ничего изменить.

Драко рассказал Гермионе, что Джини стала старостой случайно, просто ей немного «подфартило»: в начале года Снейп выбирал вторую старосту, «поскольку мисс Грейнджер не явилась в школу первого сентября», новый директор просто «тукнул пальцем в небо», а вернее в список отличившихся учеников, и выбрал старосту. Гермиона была немного удивлена таким странным методом выбора, можно сказать, что это было для нее не только шоком, но и неплохой шуткой, поскольку она еще около минут десяти просто давилась со смеху.

Целую неделю для всех, кроме Драко, было тайной, что Гермиона вернулась в школу. Не смотря на все запреты Драко, девушка совершала прогулки по школе во время занятий, она накладывала на себя иллюзию и в чужом облике ходила в библиотеку, навещая свою любимую запретную секцию. Крауч искала книги про крестражи, надеясь убедиться в своих предположениях, но ничего не нашла. Со времен первой магической войны все книги связанные с крестражами были изъяты директором Дамблдором. Это бессмысленное время препровождение могло продолжаться больше, чем три дня, но Гермиона вовремя вспомнила про диадему Кандиды Когтевран.

«Я должна поговорить с Полумной Лавгуд!»— очередная сумасшедшая идея в голове гриффиндорской девочки-зазнайки.

Тем же днем, около двух часов, девушка направилась к кабинету трансфигурации, зайдя за угол, Гермиона ждала, пока закончится урок шестых курсов. Через минут десять – пятнадцать зазвонил колокол, предупреждающий об окончании занятия. Из кабинета тихим строем стали выходить ученики, а когда они приблизились к тому месту, где притаилась Гермиона, из строя исчезла одна девочка, но ее пропажу никто не заметил, ведь она шла в самом конце.

***

Мальчик-который-выжил сидел на земле и бездумно вглядывался в рощу леса, наблюдал, как листья медленно становиться желтыми. Деревья — они как внутренний мир людей, они умирают и возрождаются.... Они увядают, засыпают, а потом находят время, чтобы возродиться из зимней мглы. А ветер..., он будто сопутствует нам, людям-листьям, направляя в нужное русло, как некое внутреннее чувство, что таиться у нас в душе.

«Интересно, а какой был ветер Гермионы, когда она...?»— вопрос повис в пустоте...

Так сложно осознавать, что люди, как листья, появляются и исчезают. Они вроде бы вечны, но они, также, порочны...

Предательство... Такое простое, но в тоже время и сложное слово. Трудно понять, где скрывается предатель, его трудно выявить и вывести на чистую воду, ведь он кажется таким чистым— родной человек. Говорят, что самые близкие люди, всегда, являются нашими скрытыми врагами, ведь они знают все про нас. Мы не можем понять, кто является предателем, а кто нет, потому никому не стоит доверять, но золотой мальчик оказался наивным, даже слишком.

Наивность и простота губят людей — вывод, который может последовать за простыми размышлениями.

Люди такие разные, никогда нельзя понять, что ими движет. Людей трудно понять.

Гарри не мог понять Гермиону. Ему казалось, что он знает ее, но он ошибался. Он даже не представлял, как он ошибался, какую ошибку он совершил, все это время, доверяя Гермионе. Как долго она была предательницей? Было непонятно, многое было непонятно...

С каждым разом, когда Гарри задумывался, у него появлялось больше вопросов, чем ответов. Голова начинала болеть от такого количества информации, от размышлений и угнетений. Апатия достигла своего апогея.

Сзади послышались шаги, скрежет листьев — шел Рон. Рыжеволосый парень вышел из палатки и подошел к другу, он сел рядом с Поттером, похлопав того по плечу.

— Ничего, Гарри, когда-нибудь мы ей припомним это предательство,— с желчью в голосе выплюнул Рон.

— Мы даже не знаем, что случилось...— вздохнул брюнет.

— Тут и так все понятно! Она предала нас! Предала свет!— с ненавистью говорил друг.

— На все есть свои причины, и пока я их не узнаю, я не стану судить ее,— жестко сказал Поттер, поднимаясь с земли.

С того дня, как Гермиона ушла, прошло всего три дня, и за это время между парнями появилось негласное правило: не называть ее больше по имени. Имя «Гермиона Грейнджер» и никакие другие имена, связанные с кареглазой кудрявой девушкой, больше не произносились во время разговоров. Ни Гарри, ни Рон, не могли переступить через себя и назвать ее имя, им было обоим тяжело: предательство друга — самое ужасное, что могло произойти.

После этого случая, ценности дружбы утратили свое понятие для мальчиков, теперь их мир просто перевернулся с ног на голову.

Гарри и Рон остались вдвоем, теперь они были друг у друга. Теперь судьба магического мира полностью зависела от них.