◹◺Пролог: Когда мы встретились впервые◿◸

Я и представить такого раньше не могла. Что люди, разбросанные по другой стране, соберутся вместе и станут моим миром.

Что обычные подростки со своими комплексами, привычками, чувствами смогут за короткий срок растопить моё усталое и закрытое сердце.

Что они подарят мне те воспоминания, о которых даже мечтать было трудно. И чтобы понять мои слова, давайте обратимся к самому началу...

     Когда я была маленькой, родители постоянно работали. Съёмная однокомнатная квартира, разборки со старшим братом, частые гости, родственники и тёти — это то, что врезалось мне в память с тех времён. Если мама сидела со мной чаще, то отца я видела только тогда, когда просыпалась утром, и закатывала истерики, лишь бы он не уходил на работу. Все утверждали, что папу я безумно любила, но из-за нехватки денег редко его видела. Из ярких воспоминаний осталось лишь то, как по утрам махала ему ручкой на прощание через окно красной многоэтажки.

Однажды, по исполнении мне четырёх лет, мама впала в кому на тридцать пять дней, и меня оставили практически одну. Я постоянно спрашивала, куда она исчезла, но все лишь строили угрюмые лица и почему-то молились за её здоровье. Никто не знал, куда меня деть. Родная бабушка даже не захотела прописать свою внучку в квартиру, папа работал, а у брата, который и сам был ребёнком, попросту не нашлось возможности за мной тщательно следить.

Тут-то и приехала дальняя родственница из Беларуси — тётя Оля. Никому не нужная, я робко протянула к ней свои ручки. Тётка пообещала отцу позаботиться обо мне и забрала на время к себе домой, в село другой страны, пока не поправится мама.

Там мне обеспечили часть счастливого детства: кучу друзей, велосипед, собственный надувной бассейн, поездки на повозке с конём, баню, разные сладости, вкусную клубнику, свободу и тёплые взгляды тёток, которые за мной присматривали. Позже мне рассказывали: "Помню, какой очаровательной ты была. Со всеми говорила, со всеми хотела дружить. Тебя знали и все дети, и все взрослые. А как ты бегала в этом своём ярко-жёлтом сарафане в чёрный горошек и с такой же панамкой, как искренне радовалась звёздам, появляющимся на небе, как улыбалась. Ты была такой, что было невозможно не любить тебя".

Мама поправилась, но каждое лето до подросткового возраста меня отправляли в то село, ведь в нём в меня вложили доброту и любовь к ближним. А также сознание того, что чужие люди могут стать гораздо роднее, чем те, кто просто связан с тобой кровью. Родителей я очень любила, но вот при упоминании бабушки, которая не подсобила в трудную минуту, внутри меня возникало огорчение.

С каждым годом я всё реже приезжала в село. В восемь лет — на два месяца, в одиннадцать — на один, в тринадцать — на неделю осенних каникул, в четырнадцать — на два дня поминания усопших близких, традиционный праздник Радоницу. А когда мне было пятнадцать с половиной, в 2020 году закрыли границы из-за коронавируса.

✸❀♡

     И вот мне стукнуло шестнадцать с лишним лет. Уже не маленькая, но и далеко не взрослая, в мае 2021 года я поехала с мамой на три дня в Беларусь, чтобы навестить родственников и могилы умерших близких. Всё, что там было, вызывало чувство ностальгии и воспоминания о детстве.

Из старых друзей в селе был только бывший парень, с которым мы остались хорошими друзьями после расставания. Предложил прогуляться — так и пошли, прихватив его новую девушку. Я сразу сказала ей: "Не бойся, не нужен мне твой Саша. Четыре года уже почти прошло. Просто надеюсь, что ты позаботишься о нём, ведь он полный дурак". И получилось, что с ней мы стали ближе, чем с парнем, всего за парочку часов общения. 

К тёплому вечеру я попала в какую-то случайную компанию: Даня — друг детства; Лиза — девушка бывшего и новая знакомая; Никита — приятель Лизы с пелёнок; и, наконец, Юра — человек, которого я никогда не знала. С каждым я общалась ранее или же случайно пересекалась. Со всеми, кроме последнего. Это был парнишка, выглядевший на лет тринадцать, постоянно катавшийся на велике и одетый в спортивный костюм с полосками. 

Проводить время с этими ребятами было очень весело: мы катали вагончики от поездов под закатными лучами солнца, убегали от какой-то озлобленной бабули, просто гуляли, а в конце дня обменялись социальными сетями. В одном из разговоров мы с Даней упомянули детство. Он рассказывал, как разозлил меня в одиннадцать лет и начал убегать.

— Я оказался за забором и дразнился. Думал, что она слабая и не догонит!

— А я взяла и перелезла через забор! — смеялась я. — Он был в таком шоке, не представляете! 

— Теперь всем понятно, что тебя не стоит злить, — улыбнулся Никита. Русоволосый, немного кудрявенький, высокий и голубоглазый, он, пожалуй, был из тех красивых и дружелюбных мальчишек, за которыми толпами бегали девчонки. 

— Не парься! Сейчас, когда выросла, меня почти невозможно вывести из себя.

— Серьёзно? — Ближе ко мне подъехал парень в спортивном костюме, самый младший из нас. Искорки заинтересованности так и блистали в его взгляде. — Как тебя разозлить сейчас?

— Никак.

Все решили, что пора было расходиться по домам, так как потихоньку темнело. Юра попросил дать ключи, будто посмотреть просто хотел на них, а потом ни в какую не отдавал. Я как уравновешенный человек силой отбирать ничего не хотела, и лишь обеспокоенно ждала, когда он вернёт мою собственность.

В итоге мы сидели вдвоём на скамейке. Уже похолодало. Оба дрожали. Пока лёгкий ночной мороз отдавал по щекам, я рассказала Юре о детстве. Оказалось, что с этим пареньком мы и вправду никогда не пересекались, что удивительно, но у нас была одна общая семья знакомых — Тишки. Я видела их с рождения, очень много времени проводила с тётей Наташей и дядей Женей. Они были для меня как одни из самых близких родственников. А Юра последние пять лет общался с Тишками: приезжал к тем на дачу, ходил в баню и доставал взрослых, как маленький ребёнок.

— Смотри, звёзды, — вдруг сказала я, запрокинув голову на спинку скамейки и взглянув в темнеющее небо. — Красиво, да? У меня на родине их почти нет. Летом белые ночи, а в остальное время туман и облачность.

Огоньки становились всё ярче, а мы лишь тонули в этом безграничном пространстве.

— О, ковш Большой Медведицы! — Обвела пальцем зону, до которой невозможно было дотянуться. — Здесь отчётливо видно.

— Как ты их различаешь? — спросил он, так же запрокинув голову.

— Видишь семь точек? Словно палочка и ковшик. Именно здесь меня научили видеть это созвездие.

Мы настолько замёрзли, что ушли в подъезд. Наступило двенадцать часов ночи, а Юра всё так же не отдавал ключи и дополнительно пытался отнять телефон.

— Так сколько тебе лет? — поинтересовался он.

— В июле будет семнадцать.

— Сколько? — удивлённо переспросил. — Когда я общался, думал, тебе лет тринадцать или четырнадцать. Не дал бы тебе столько.

— Я действительно не изменилась с того возраста. Ни характером, ни наивностью к людям. — Подула теплым воздухом на замёрзшие ладони и придвинулась по подоконнику к тёплому боку Юры. — А тебе сколько?

— Недавно исполнилось четырнадцать.

— Вот как.

Мама загоняла спать. Пришёл друг паренька и помог отнять ключи. Больше я их не видела, ведь уехала домой на следующий день.

✸❀♡

     Была иная сторона моей жизни: петербургская. "Ты должна..." — это фраза, которую я слышала с самого детства. Родители воспитывали из меня разностороннего ребёнка: театр, танцы, гастроли во Францию, поездка в Нидерланды и Крым, постоянные выступления на большой сцене, пение, рисование, акробатика, спортивные и палаточные лагеря, учёба и многое другое. Я была безмерно благодарна родителям за то, что они дали мне условия для саморазвития, однако личной жизни почти не осталось.

На родине у меня было мало друзей, потому что всё время я посвящала секциям, возвращалась домой в одиннадцать вечера, хоть мне и было лет десять. Да и меня мало кто понимал. Я взрослела и уже начала посещать различные кружки для саморазвития по своему желанию: волейбол, баскетбол, акробатические танцы, фигурное катание, чирлидинг, изучение японского языка около трёх лет и базовые умения в игре на фортепиано. Везде говорили, что у меня огромный талант и потенциал. За два месяца я обучалась тому, что другие осваивали за несколько лет.

Всё могло казаться со стороны ярким и красочным, но от такого тоже быстро приходила усталость. Поэтому в десятом классе посвящала время только учёбе, да и то, если честно, тоже не старалась. Всего один год отдыха, а я успела наслушаться упрёков в свою сторону: "Ты должна учиться лучше. Умная девочка, мы знаем, ты можешь быть отличницей"; "Совсем обленилась, ты просто эгоистка"; "Не открывай свой рот — в этой семье ты лишь существуешь"; "Иди работать, твой брат был гораздо самостоятельнее"; "Мы подаём большие надежды на тебя, ты обязана быть лучше".

Нет идеальных людей, и я не могла быть такой. Конечно же, уважительно относилась к старшим, была хорошисткой, всегда думала о других больше, чем о себе, всё прощала, занималась саморазвитием. Неглупая, нестрашная, далеко не высокомерная, но даже так другие нашли, за что меня можно было осуждать.

Я сбивала ноги в кровь на работе курьером, хоть и мало платили, оставалась в школе до шести, я вытягивала свои оценки, я старалась быть доброй к людям, а в ответ слышала: "Как обычно ничего не делаешь". Родители требовали от меня непостижимого идеала. Лучшую версию ребёнка, отличающуюся от настоящей Насти. Тут ещё и такое время наступило, когда нужно было решать, чего хотелось от жизни: куда поступать, что сдавать, — но я абсолютно не имела желания думать об этом. 

"Кто я вообще в этой жизни? Не хочу быть знаменитостью, выдающейся личностью, успешным бизнесменом. Хочу лишь стать хорошим человеком в этом погрязшем в пороках обществе. Где важны деньги, статус, как одеваешься, кто твои родители, насколько дорогой телефон, где внешность стала в разы важнее внутреннего мира", — подобные мысли преследовали меня довольно часто. Поэтому каждый раз, когда спрашивали о будущем, я отвечала: "Хочу быть счастливой. Это всё".

Давление со стороны родителей, школы и некоторых друзей я чувствовала много лет. Говорить о любви аж устрашало, там вообще был полный кошмар. Разбитое сердце, ревность, тоска, отчаяние, опустошение, — единственное, что я получала от любой симпатии. Либо любили меня, либо наоборот, а вместе никогда не выходило.

Иногда меня посещали мысли о том, что всё надоело. Лето после стольких потраченных нервов десятого класса, стольких ссор с родителями оказалось скучным. Я сидела перед компьютером днями, потеряв любые стремления и погрузившись в жизнь "амёбы". Мама расстраивалась из-за этого и начала уговаривать о поездке в лагерь. А мне хотелось лишь вернуться в детство. В то беззаботное время, когда ничего не волновало. И тут мне пришла мысль умчать куда-нибудь, где я чувствовала себя живой. "Мам, я хочу в село".

✸❀♡

Вот так меня и отправили на лето в белорусское село из детства.