16 глава. Побег - не выход

- ******, это уже слишком, - выругался Марк, выдернув записку из моих рук. Его взгляд метался по палате в поисках невидимой угрозы. - Собирайся. Ты здесь не останешься.

Внутри меня начал закипать страх. Всё вокруг теперь казалось пугающим, я осмотрела углы, пытаясь убедиться, что это просто тени, а не притаившийся в засаде убийца. Стены сжимались, воздух стал вязким, шорохи из коридора таили в себе опасность.

- Лисс, не стой, бери все что нужно, и пошли, - движения Марка были дерганными, резкими, он подбирал с пола вещи, которые привезла мама.

Я замерла, не зная, за что схватиться в первую очередь, но собравшись, начала помогать ему. Закончив с основным беспорядком, направилась к тумбочке и достала оттуда блокнот с текстами песен, к написанию которых недавно вернулась, сказала:

- Это все.

- Тогда переодевайся и выходи, - ответил Марк, вынося баул с вещами за дверь, хлопнув ей так, что комната задрожала. - Извини! - послышалось из коридора совсем не извинительным тоном.

Почти сразу оттуда раздались ругательства - Марк кричал на кого-то по телефону.

Максимально быстро скинув с себя растянутую футболку с принтом в виде лица Деймона из Дневников (я до сих пор носила её потому что это был подарок Рины) и легкие домашние брюки в клеточку с потёртостями на коленях, переоделась в джинсы и черный худи на пять размеров больше, отданный мне Марком в один из вечеров, что мы провели у меня дома. Сложив вещи, вышла, как раз вовремя - ссора за дверью прекратилась.

- С кем говорил? - поинтересовалась.

- Ни с кем, - огрызнулся он, затем добавил, взяв себя в руки, - с матерью.

- С матерью? - переспросила, оттягивая завязку на капюшоне.

- Да, черт возьми, это же просто глупо! Она все знает, но ничего не говорит. Гребаный бред! - распылялся Марк, его трясло. - Мы ходим кругами, ты каждый день рискуешь, а она...

- Что? - я взяла его ладонь в свою.

Он выдохнул:

- Делает вид, что всё нормально. Идиотизм, - сжал мою руку в ответ. - Ладно, не будем терять время, нужно доставить тебя домой.

На выходе из больницы у меня не спросили ни слова. Марк каким-то образом договорился с врачом и нас отпустили без сопротивления.

До подъезда мы добрались уже через двадцать минут. Поездка на мотоцикле была быстрой, но не слишком удобной: всю дорогу мне, как канатоходцу, приходилось балансировать, стараясь удержать сумку с вещами, зажатую между нашими телами. Еще и снег в преддверии Нового года сыпал стеной, ухудшая видимость. Я прятала лицо за спиной Марка, укрываясь от обжигающего ветра.

По приеду, спрыгнув с сиденья, смахнула с одежды крупные снежинки и вернула Марку его перчатки, отданные мне перед изматывающей поездкой.

- Не ругайся с матерью, - попросила, поднимая сумку обеими руками, - неизвестно, как это может повлиять.

Марк повел плечами и ответил сквозь зубы:

- Не могу обещать.

- Раз она до сих пор ничего не предприняла, значит ей нет дела, - я попыталась его вразумить, хотя понимала - вряд ли сработает; он был слишком зол, даже не смотрел на меня.

Лишь покачал головой и бросил:

- Будь осторожней, Лисса, - с этими словами дал по газам.

Мотоцикл исчез за поворотом. Ветер, поднятый резким стартом, заставил поежиться.

Глубоко вздохнув и в очередной раз проведя ладонью по шапке, чтобы избавиться от налипших на неё снежинок, я развернулась и зашла в подъезд. Поднявшись на свой этаж, дважды прокрутила ключом в замочной скважине. Дверь открылась с характерным щелчком.

Остановилась у порога: дома было тепло, отчего мои обветренные щеки стали в два раза ярче, громко работал телевизор, а в воздухе витал чарующий аромат выпечки. С кухни раздавался мамин голос, не замечая ничего вокруг, она увлеченно отвечала на интеллектуальные вопросы какой-то викторины.

- Я дома! - крикнула, привлекая внимание.

Несколько секунд с кухни доносились звуки возни: стук кастрюль и какое-то шуршание. Затем всё стихло, и мама вылетела в коридор, закинув на плечо полотенце с блестящими пятнами.

- Что такое? Ты откуда дома? - запричитала она, поправляя фартук, небрежно завязанный на талии. - Почему не в больнице?

У меня не было готового ответа, я замялась.

- Выписали, - попыталась выкрутиться.

- Выписали? Почему? - её глаза расширились от удивления.

- Не знаю. Просто выписали, - ответила, продолжая врать.

Она пристально посмотрела на меня, словно заглядывая в самую душу. Я чувствовала её смятение, но старалась не расколоться, невинно хлопая глазами.

- Понятно. Ну, хорошо, что выписали, - наконец ответила она, улыбнувшись. - А мне почему не позвонила? Я бы забрала.

Стушевалась, но решила не увиливать:

- Да... Марк подвез.

Мама помолчала, затем взмахнула руками в недоумении и повторила:

- Марк подвез? Мотоциклист этот? Особенный? Это ж он тебе тогда разбиться дал, правильно понимаю? - её слова звучали беззлобно, но с некоторым скепсисом, я засмеялась.

- Ну да в общем-то, - сказала, хоть это и неправда; пришлось придерживаться легенды.

Она прищурилась, затем сделала приглашающий жест:

- Ладно, что ж с тобой делать, раздевайся, проходи, рассказывай о своём Марке. А то ж в больнице то не до него было. Кушать будешь? Я пирог испекла...

Оставшийся день прошел неплохо, я почти смогла отвлечься от тревожных мыслей о том, что произошло в палате. Разговор с мамой стал для меня настоящим утешением, её поддержка и участие действовали как бальзам на душу. Хоть я и не могла открыться ей полностью, после моего признания о Марке секретов между нами стало меньше. Мама обнимала меня сильно-сильно, и я понимала: не все слова должны быть сказаны вслух, иногда достаточно просто находиться рядом.

Когда солнце скрылось за горизонтом, довольная легла в постель и устроилась поудобнее под мягким, как перина, одеялом, попробовала уснуть, но не вышло, радость от доверительного разговора с мамой улетучилась. Ситуация накалилась до предела - записка, угрозы - как бы старательно я не пыталась вытеснить мысли об этом, они обрушивались с новой силой. Сначала пронизывающий страх, затем злость и отчаяние охватили меня, внутренний голос кричал: «Я устала! Хочу быть нормальной! Иметь возможность говорить с мамой обо всём, гулять без сопровождения, строить планы на каникулы, а не бояться завтрашнего дня. В новогодней атмосфере думать не об убийстве, а о том, что купить к праздничному столу. Хочу ходить по магазинам и выбирать подарки, а не прятаться дома от преследования. Отдаться чувствам, а не скрывать их за маской безразличия, потому что сейчас не время. Всё в моей жизни наконец то встало на свои места, время - сейчас, оно пришло, и должно стать реальностью!».

Но моя реальность совсем не такая, она опасная и непредсказуемая. Я провалилась в сон, думая о том, что чтобы обрести желаемую нормальность, мне нужно избавиться от теней, преследующих в темноте.

♡♡♡♡♡♡

Последний учебный день в этом году был полон волнения. Вспомнив о бурном внимании к моей персоне из-за недавнего обморока, я надеялась избежать навязчивых вопросов, но, к удивлению, обсуждение этого инцидента уже стихло, и моим самочувствием поинтересовалась всего пара человек. Все оказались поглощены планированием новогодней ночи. Я с облегчением выдохнула и присоединилась к разговору.

Собравшись в круг, в центре которого в обнимку стояли Ника и Макс, одноклассники наперебой предлагали варианты:

- Можем сначала выпить, а потом пойти гулять по городу!

- Или сначала погулять, а потом до утра пить...

- ...думала, мы на каток собираемся...

Сзади ко мне подобрались Ева и Геля.

- Снова в наших рядах? - хихикая, Ева легонько ущипнула меня за бок. - Рада, что ты поправилась.

- И я, - напомнила о себе Геля.

До сих пор не веря в то, что мы снова разговариваем, я иронично заметила:

- Вы знаете, я ненавижу больницы. Сбежала, при первой же возможности.

Они кивнули. Уставившись в центр круга на обжимающуюся парочку, Ева поинтересовалась:

- Собираешься идти?

- Скорее всего. - Уточнила, - А вы?

- Почему бы и нет, - ответили они в унисон.

Поддержав их решение, я подтвердила:

- Тоже пойду. Но не на всю ночь, есть ещё планы.

Ева наклонилась чуть ближе ко мне и заговорщически прошептала:

- Понимаем. Видели мы эти «планы». Красавчик, - она подняла вверх большой палец, показывая «класс». - С твоим бывшим не сравнится.

- Да-да! - подхватила Геля. - Хотя Лев так похорошел за последний год, - она перевела взгляд в конец коридора, откровенно пялясь на высокого парня.

Я недовольно цокнула, напоминая:

- Мы договаривались не произносить это имя.

- Прости, забыла, - извинилась подруга, затем воскликнула. - Ой, мы же опаздываем, Ви!

- И правда, - отозвалась Ева, обратилась ко мне. - Нам пора, не скучай. Встретимся на тусовке.

Загадочно ухмыляясь, они растворились в толпе.

Код конец собрания общими усилиями был разработан план: праздновать начнем в центральном парке, а насмотревшись на салюты, отправимся в тепло. Присоединившись к общей беседе, я пообещала Нике быть на связи и встретиться с ней на Новый год, как только появится возможность.

Учитывая, что уроки в этот день были сокращенными, и на большинстве из них мы смотрели фильмы, из школы я вышла где-то в половине двенадцатого. Обычно мы с Марком встречались у ворот и вместе шли ко мне, но сегодня не знала стоит ли его ждать, ведь на мое сообщение, в котором я написала во сколько нас отпустят, он не ответил. Набрав номер, попробовала дозвониться, но в итоге несколько попыток подряд слушала монотонные гудки. Простояв на месте еще минут десять и проводив взглядом всех одноклассников до последнего, сдалась и выдвинулась домой в гордом одиночестве. Тяжелым коконом меня окутала тревога. Что если у него проблемы?

Улицы замело, и убирать их не торопились, каждый шаг сопровождался хлюпаньем насквозь мокрых ботинок. По колено утопая в мягких сугробах, морщась от того, как неприятно липнут к телу влажные штанины брюк, добиралась домой, вспоминая рассказы мамы (приправленные множеством нереалистичных подробностей) о том, как она когда-то ходила в школу, прилагая нечеловеческие усилия и преодолевая преграды куда сложнее чем на популярных шоу с полосой препятствий. Когда издалека уже можно было увидеть мой подъезд, знакомые голоса донеслись с соседнего двора; тон беседы был повышенным, потому я остановилась, и, укрывшись за поворотом, прислушалась, одним глазком подглядывая за происходящим:

- Опять за ней идешь? Долго таскаться то будешь? Кажется, в твои обязанности входило увлечь её и отгородить от расследования, а не влюбляться самому, - мерзкий тембр Никиты я узнала бы из тысячи.

- Не твоё дело, - огрызнулся в ответ Марк.

- Успокойся, брат, - сказал Никита, положив руку ему на плечо. - Твои нервы всё только портят.

- Успокоиться? - крикнул Марк, сбрасывая его руку.

- Да, ты зря устроил скандал. Мама может и догадаться, что твое наблюдение за девчонкой переросло в личный интерес. А нам это не выгодно.

- Говоришь о выгоде... знаешь, что не выгодно лично тебе? - выпалил Марк. - Если Лиссу убьют. Если с ней что-то случится, - он запнулся, - не дай бог с ней что-то случится. Расследование закончится, я брошу всё, уеду в Италию, и хрен ты узнаешь, кто убил твою девушку. А я уверен, ты хочешь... поэтому до сих пор не сдал нас матери.

Никита цыкнул:

- Любовь лишила тебя рассудка.

- Не тебе говорить о рассудке, - съязвил Марк. - Ты явно не в своем уме, если думаешь, что я отстранюсь и буду просто наблюдать, как она рискует жизнью.

Никита скрестил руки на груди, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась неприязнь:

- Ты не понимаешь, мы играем в опасную игру. Если будешь действовать на эмоциях, только усугубишь ситуацию.

Марк усмехнулся с горечью:

- Это не эмоции, а любовь! Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как она страдает.

- Любовь? Или твое эго? - Никита наклонился ближе, его голос стал ядовитым. - Ты думаешь, что, если влюбился в неё, это изменит правила игры?

- А ты что предлагаешь? Сидеть и ждать, пока кто-то не решит убрать её? Ты сам знаешь, у нас нет времени! С каждым днём становится всё хуже.

Никита отступил на шаг и сжал кулаки.

- Сосредоточься на расследовании и найди того, кто стоит за угрозами. Лисса всего лишь часть уравнения.

- Часть уравнения?! - вспыхнул Марк. - Она не всего лишь "часть"! И если ты не можешь этого понять, то утратил всякую человечность!

Никита вздохнул и попытался успокоиться:

- Я понимаю больше, чем ты думаешь. Но если продолжишь действовать так безрассудно, то потеряешь её навсегда - или хуже... потеряешь себя.

Марк замер на мгновение, его гнев сменился сомнением:

- Хочешь что-то предложить, вперед. Если нет, не стой у меня на пути.

Никита закатил глаза:

- Найди способ действовать разумно, вместо того чтобы рисковать всем ради неё!

- Разумно в твоём понимании это игнорировать то, что я чувствую?

- Повторяю последний раз, чувства не помогут раскрыть дело. Они только отвлекают тебя. Ты должен быть сосредоточен на цели.

Теперь уже Марк шагнул ближе к брату, его голос стал низким и напряжённым:

- Только проблема в том, что для тебя цель - месть, а для меня - реальная девушка, которая может пострадать.

Челюсти Никиты заскрипели, он указал пальцем на Марка:

- Мы оба знаем, что она может пострадать именно из-за нас. Думаешь, твоя любовь защитит её? Она делает её уязвимой, и если что-то случится, виноват будешь ты. Поэтому прекрати тупить, и начни использовать чувства как мотивацию для действия, а не как повод для безумия.

Марк отвернулся и посмотрел вдаль:

- Уйди с дороги. Опаздываю, - с этими словами пошёл прочь.

Понимая, что он вот-вот столкнется со мной, я первой вышла из укрытия и чуть не налетела на него, так стремительно он двигался.

- Привет. Ждала тебя у школы, - сказала, невзначай кинув взгляд на старшего брата.

Никита заметил меня и с широкой улыбкой помахал обеими руками, затем развел их и пожал плечами, словно говоря: «не моя вина, что ты подслушивала». После чего пошел в обратную сторону. Я испытала легкое облегчение, когда мы с Марком остались наедине, но в воздухе все еще витало напряжение.

- Ясно. Что-то слышала? - устало спросил он.

Коротко подтвердила:

- Всё.

Если он и был недоволен, то вида не подал. Прикрыв глаза, позвал:

- Хорошо. Пошли, есть что обсудить.

В полной тишине мы добрели до квартиры. Внутри я первым делом направилась к себе, чтобы сменить промокшую одежду на более комфортную, Марк ждал за дверью. Вернувшись, предложила:

- Суп будешь? Поможет согреться.

Марк покачал головой, скользнул в комнату, и плюхнулся на кровать. Закрыв глаза, пытался отключиться от происходящего. Я отметила, как напряжены его плечи, и решив, что не стоит его дергать, ушла на кухню.

Через пару минут вернулась обратно, присела рядом, поставив тарелку на колени. В горячей жидкости плавали кусочки картофеля и моркови, пар от неё поднимался вверх, я сделала глоток - бульон обжег язык, но это было приятно после мороза на улице.

- Завтра свободна? - приоткрыв один глаз, спросил Марк.

- Да, каникулы начались.

- Тогда предлагаю съездить на обследование в частную клинику. Никита виноват, поэтому он платит.

Не найдя причин для отказа, согласилась:

- Поехали.

Мы снова замолчали. Натянутость между нами стала почти осязаемой, готовой вот-вот взорваться. Невидимый накал ощущался в каждом движении, в каждой позе. Хоть с первого взгляда могло показаться, что Марк расслаблен и беззащитен, правдой это не являлось. Его тело было напряжено, как пружина, дай повод, и он ринется в бой. Он - воин, готовый стоять на страже моей жизни, зверь, готовый к прыжку, он бдителен и сосредоточен. Но мне не нравилось это «состояние полной готовности». Я чувствовала, как вся его энергия уходит на то, чтобы держать лицо и не показывать потерянность, демонстрировать силу, когда внутри идёт борьба. Несмотря на безмерную благодарность за защиту, я испытывала противоречивые чувства: «Так быть не должно. Мы не воины, не звери, в конце концов мы слишком молоды для того, чтобы вступить в борьбу за выживание».

Наконец он открыл глаза и сказал, тщательно подбирая слова:

- Надо обсудить произошедшее. Угрозы в больнице...

- Не надо, не продолжай, - перебила, - я тоже много думала об этом и приняла решение.

Он приподнялся на локте и перекатился в мою сторону:

- Какое?

Я уставилась в пустоту, пытаясь отключить чувства, что поднимались внутри жаркой волной, вызывая мандраж. Одно дело - обдумывать варианты, совсем другое - озвучить то, что порождает жгучий стыд. Слова застряли в горле, не желая выходить наружу. Послышался треск - я слишком сильно сжала в руках тарелку и не заметила этого. Она выскользнула из моих пальцев и с глухим ударом разбилась о пол, горячий суп расплескался по комнате, оставив следы на паркете.

- Чёрт! - вырвалось у меня в сердцах.

Опустила голову и уставилась на осколки, которые блестели на свету. Внутри всё перевернулось. Понимая, что если не скажу то, что держу в себе, рискую сломаться под давлением собственных эмоций, отчеканила:

- Не лезть.

Преодолев сопротивление, повторила холодным, жестким, острым как кинжал тоном:

- Больше не хочу в это лезть. Так же говорилось в записке?

Марк, явно удивленный моим заявлением, осторожно начал:

- Лисс, я ожидал всего, но не...

Снова перебила:

- Чего? Не предательства? Не того, что я поставлю свой шкурный интерес выше подруги? Осуждаешь меня? Ты дурак, если считаешь, что мне легко это далось.

Слова выходили с трудом, я злилась - не на него, на себя. Думала: раз сама виню себя за принятое решение, то и он должен.

Марк поморщился, но медленно произнес:

- Я думал о том же, - поднялся с кровати и присел напротив на корточки, чуть правее от лужи супа; внимательно смотрел на меня, его лицо было серьёзным, но в глазах читалось тепло, - ты не предательница. Я бы никогда не стал осуждать тебя.

В груди что-то щелкнуло, его поддержка и понимание вытеснили все страхи и сомнения. Сделав глубокий вдох, я решила рискнуть.

Не раздумывая больше, наклонилась к нему и поцеловала. Марк ответил на мой порыв с таким же желанием, его губы коснулись моих, и мир вокруг перестал иметь значение, казалось, он сосредоточился только на нас. Марк поднялся и, не отрываясь от меня, навис сверху. Его руки - сильные и уверенные - сжали меня в крепком кольце, затем начали скользить по телу, поднимаясь к шее и возвращаясь вниз по бедрам. В одно мгновение он уронил меня на кровать. Мягкость матраса подо мной, решимость Марка, наше учащенное сердцебиение и сбивчивое дыхание: всё это разжигало внутри огонь страсти, который было невозможно игнорировать.

Он наклонился ближе, его губы снова нашли мои. Поцелуй стал более глубоким и настойчивым, был полон блаженства и отчаяния - все ограничения спали. Руки Марка продолжали исследовать моё тело, и я чувствовала, как каждое его касание вызывает во мне волны удовольствия. Закрыв глаза, отдалась моменту, позволяя ему захватить меня целиком.

- Останься... - прошептала, не в силах совладать с собой. - Даже если завтра не наступит, останься со мной... сегодня.

Он кивнул, произнес тихо между поцелуями:

- Мы можем жить так, будто это наш последний день. А каждый новый, будет новым «сегодня».

Страх и надежда переплелись внутри меня, разгорелась потребность быть рядом с ним в этом хаосе. Я прижалась к Марку, его дыхание обжигало кожу.

- Одно твое слово и я увезу тебя отсюда, - прерывисто выдохнул он мне на ухо.

Обхватив его лицо ладонями, я отстранилась:

- О чем ты говоришь? Куда мы можем уехать?

Взгляд Марка стал более серьёзным и сосредоточенным, мы прекратили целоваться, легли напротив друг друга. Что-то изменилось: страсть, пылавшая между нами секунду назад, начала угасать, оставляя после себя холодок тревоги.

- Не выйдет жить здесь и надеяться, что о тебе просто забудут. Тяжело признавать, но Никита прав - ты «часть уравнения». Как бы это не звучало.

Я не могла поверить в то, что он говорит, возмущение подняло голову:

- Ты серьёзно? Я не собираюсь уезжать. Мафия отняла у меня подругу, теперь хочет отнять город? Дом?

Марк с тревогой провел по моим волосам, убрал выбившуюся прядь за ухо, внимательно слушал, когда я продолжала:

- Этот город - моя жизнь. Я еще даже не закончила школу...

- Что-нибудь придумаем.

- Тут моя семья!

- Придётся рассказать твоей маме правду.

- Мы не можем взять и сбежать! Это будет значить, что они победили.

Обреченно откинувшись на подушки, я изменила решение:

- Видит Бог, я хотела как лучше...

- О чем ты?

- Побег - не выход. Мы продолжим расследование.