X Татуировки твоего внутреннего мира

3 года назад.

Тяжёлый вздох. Она чертовски быстро уснула.

Держа одну руку под спиной, а другую под коленями, прижимал ее к своей груди. Коридоры второго этажа пустовали, что играло на руку для более незаметного возращения Стефани в комнату.

Усталость истощила ее как физически, так и морально. 

Конечно для неё эти слова, как пощечина. Но Стеф не видит то, что вижу я. Она не может заглянуть в мои мысли.

Тихо приоткрыв дверь комнаты, толкнул её ногой, распахивая сильнее. С кровати на встречу резко прыгает золотистый ретривер, рыча.

- Сидеть. - Говорить громко было нельзя, учитывая, что дверь сзади открыта. - Я сказал - сидеть!

Собака проскулила, ложась на ковёр. Кровать была не заправлена. Я положил её сверху на простыню, оставляя на ней толстовку, но снял кроссовки и накрыл одеялом. Собака прыгнула на кровать, ложась рядом.

Внутри вмиг образовалась звенящая пустота.

Стефани спала, сдвинув одеяло , отчего бёдра попали под лучи из окна. Её волосы прозрачно-золотистые с пепельным оттенком разметались по подушке.

Кожа в свете луны бледная, фарфоровая. Такая, что хочется сжимать до багровых следов, кусать, оставляя отметины, чтобы не сходили месяцами. Ресницы трепетали, отбрасывая на скулы причудливые тени. Такая красивая, но беспомощная, искушает своим блядским ангельским началом, где за личиной тот ещё дьявол, о котором она даже не знает.

Плевать.

Эта связь может стать проклятьем. Обузой. Но желание получить то, чего у меня нет - сильнее.

Дай мне всё, что у тебя есть.

Я закрыл глаза. Как бы тяжело не было, она окунётся в эту грязь с головой, где испачкает свои крылья. Это неизбежно, являясь частью такого мира.

Ангел, но внутри неё живут бесы.

Я бы предпочёл не знать её никогда, ни за что в жизни, даже под риском смерти. Смотреть из года в год, как она растёт. Увлечения меняются, от того ребёнка ничего не осталось. Округлые бёдра, с плавным изгибом талии, тонкие линии запястий. И сейчас в конце концов, она достаточно выросла, чтобы заинтересовать парней, становясь похожей на всех остальных девчонок.

Кроет не по-детски, окуная в омут с головой.

Блядь.

Я резко встал с кровати, направляясь к открытой двери и закрывая её с другой стороны. Уже в прохладе улицы, приложился к фильтру губами, затягиваясь глубоко, наполняя дымом лёгкие.

Телефон вибрирует в заднем кармане и я цепляю его пальцами, вчитываясь в сообщение от Дилана: «Он накатал заявление об избиении». На губах появляется усмешка и огонь, что горит в темных глазах, распаляющая обжигающее зарево в груди. То, чего не хватает. Осознание того, что ты в ловушке, один на один с диким зверем приходит не сразу.

Заводя машину, достаю бутылку коньяка, что лежала под креслом. Алкоголь обжигает глубокие порезы и горло. Крепко жмурюсь, зажимая глаза ладонями. Тупая боль, бьющая в виски, в затылок, стискивающая тугим узлом.

Собственный взгляд в отражении зеркала внутри салона кажется каким-то диким, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Сигарета тлела и наконец глубоко затягиваюсь, выпуская дым через нос в прохладный воздух. 

***

Ворота за мной закрылись и я направился к входной двери, которую сразу широко распахнули, впуская меня внутрь.

- Мистер Картер, - мужчина в черном костюме, поприветствовал меня. - Пожалуйста, проходите. Ваш отец приехал около часа назад и пытался с вами связаться.

Дворецкий закрыл дверь и не проронив ни слова, я направился на второй этаж. Безликие коридоры, чью тишину нарушали мужские голоса.

Я припал губами к бутылке, что осталась недопитой, жадно глотая спасительную влагу.

Дверь оказалась открыта на распашку. Отец сидел в кресле, спокойно держа в руках стакан. Девушка сидящая на полу - полуобнажённая, улыбающаяся. Ещё двое мужчин в кабинете, а костюмах. Один сидел развалившись на диване, другой около окна. Они разговаривали и смеялись.

- Он сделал это не один в любом случае. - Уверен, что разговор про пропажу денег с общего счёта. Отец хрипло смеялся, показывая кивком на бокал, который сидящая девушка теперь наполняла заново. - Мой сын наконец почтил меня своим присутствием.

Меня блевать от них хочется. Ставлю бутылку на стол, равнодушно смотря в ответ.

- Я же говорил - меня не интересуют твои дела.

- Но тебя это тоже касается. По крови, деваться некуда. - В стакане, что держал отец янтарная жидкость медленно плещется о края, создавая ленивые волны. Животные. Ненормальные мрази, которых хочется убить голыми руками.

- Обойдусь без этого дерьма. - Его губы изогнулись в омерзительной улыбке.

- Но, что мы будем делать с ним, когда найдём? Денег наверняка при нём нет и отдать он их не сможет. - Зачем эти глупые вопросы. Отец всё равно сделает по-своему, не учитывая их мнения. Его издевательский взгляд в их сторону. Такие же чёрные глаза. Такие же чёрные волосы. Смотреть на него и видеть собственное отражение. Как бы я его ненавидел, но кровная связь самая прочная.

Мужчина, сидевший на диване задавал явно глупые вопросы.

Сукам сучья смерть.

Два охранника стояли около двери. Девчонка, с полуулыбкой на лице, сидела возле ног отца, но из-под коротких волос, смотрела на меня. Взглядом словно говоря вывести её из комнаты. Маленький человек, чьи мечты лопнули, рассыпаясь на осколки. В этом доме их так много. Целое кладбище. Отец хватает её за подбородок, заставляя открыть рот и выливает ей в горло всё то, что она сама налила туда пару минут назад. Глухой всхлип.

- Она тебе нравится? - Он смеется, поворачивая её лицо ко мне. - Давай красотка, ему нужно расслабиться.

Я сжал кулаки. Девушка поймала мой взгляд и улыбнулась, подползая ближе. Она потянулась пальцами к моей ширинке, но я схватил её за волосы, не позволяя продолжить, почти открывая клок, и резко поднимаю с пола.

- Неужели тебя только на блондиночек тянет. - Отец улыбнулся, кивая девушке и она отпрянула от меня, схватившись за голову. - Ты играешь с огнём. Сейчас портить отношения с её семейкой нельзя.

- Она мне не нужна, если захочу - придёт другая. - Я усмехнулся, вкладывая всю жгучую ненависть, всю ярость, всю злость.

Я развернулся, покидая комнату, а за спиной слышал смех гиен и звон бокалов.

Запредельный кошмар, который ввергает в состояние тотального распада или фиксирует на его грани в состоянии оцепенения от ужаса и боли. По сути, любая травма несёт в себе разрыв в реальности, который обычно успевает быть заделан до катастрофических последствий.

Все мы являемся тёмными отражениями тех, кто нас породил. Отражением их не только явленных действия и образа мыслей, но того, что никогда не произносится вслух, тёмных желаний и страхов. Единственное, что мы можем сделать — это осознать и принять собственные пороки до того, как станет поздно.

Насилие сковывает волю и тело, лишает сил, затыкает рот, отнимает способность думать, чувствовать и действовать.

И изменения возможны, только когда у жертв появляется голос. Голос негодования, обвинения, обличения, ненависти.

Слуги тихо блуждали по коридорам, стараясь не смотреть мне в глаза. На кухне стояла служанка, что убирала со стола.

- Налей мне. - Бросил ей, но нас резко перебили.

- Выйди отсюда. - Высокий бархатный голос, разрушил тишину.

Двери с тихим стуком закрываются, и мы остаёмся наедине

Я тяжело вздохнул. Женщина с русыми волосами, голубоглазая, постоянно одетая а-ля "хорошая девочка": капри, обтягивающие футболки-поло. Карла - моя мачеха, жена отца, с которой они поженились, когда мне было около тринадцати. Старше меня на пятнадцать лет, она больше походила на мою сестру. Хорошо сохранилась.

Она слонялась призраком, по инерции разговаривала с гостями бесцветным голосом, безошибочно, точно робот, равнодушно принимала похвалу. Сломанная и такая же ненормальная, неправильная, как и всё тут. Ненавижу её. Голос, волосы, прикосновения.

- Деймон. - Карла налила в бокал коньяк, протягивая его мне. - Я скучала.

Она подошла ближе, обвивая прохладными руками мой торс, и прижалась щекой к груди. Пальцами вцепился в бокал. Воцарилось молчание, что разрушало только тихие тяжёлые шаги.

Дикие звери, облаченные в человеческую шкуру, рассредоточились по периметру дома.

В паху тянет и ноет. В открытое окно дует слабый ветер. Свинец в груди не просто кипит - он выгорает.

Её возбуждение и алкоголь кружит голову. Чужие руки шарят по моему телу. Хватаю её за волосы, заставляя посмотреть на меня, вгрызаясь агрессивным поцелуем в её губы.

Ненависть. Грязь. Тут все сгорят в Аду.