Глава 23.

МАССИМОАнетта в своем легком летнем платье была изящна. Какая красивая...

Я взял ее за руку и повел к входной двери, подальше от чужих глаз. Да, я ревную, и что?

–Андреа посмотрел на твою грудь. – пробормотал я. Анетта остановилась, посмотрела на меня с удивлением, потом медленно расплылась в легкой улыбке.

–Он указал на мою рану. – поправила она меня. Я усмехнулся.

–Но его взгляд задел твою грудь.

–И что? Рана находится прямо над грудью. Хочешь, убей его за то, что он невольно посмотрел на меня. – произнесла надменно она.

–Могу. Убью любого, кто посмотрит на тебя как-то не так, как хотел бы я.

–Но, так как ты Массимо Моретти, ты бы предпочёл, чтобы на меня вообще никто не смотрел.– закатила она глаза, но все же улыбнулась.

–Желательно. – ответил я с дерзкой ухмылкой. Анетта покачала головой, и мы вышли на улицу.

∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆•∆–Какое?

–Шоколадное.– крикнула Анетта.

–Блядь, почему все девушки любят шоколадное мороженое? – пробормотал я и вытащил деньги из кармана, чтобы отдать продавцу мороженого, который смотрел на меня, вытаращив глаза. – что?

Он быстро покачал головой и отвел взгляд. Я же взял два рожка мороженого и подошел к Анетте, которая, наблюдала за мной с улыбкой и сидела на скамейке «любви». В общем это была скамейка для влюблённых.

–А себе ты какой купил? – спросила она, вытягивая шею и подглядывая на мое мороженое. Я отдернул руку и убрал за спину свой рожок, нагло ухмыляясь. – эй!

–А какая тебе разница? – подразнил я. Брови Анетты взлетели вверх, а сама она застыла. Я засмеялся и показал свое мороженое со вкусом вишни.– как бы странно ни звучало, да, я люблю вишневое мороженое.

–Мне кажется, тебе нравится все цвета крови. – пробормотала она, откидывая блестящие русые волосы назад. Я кивнул и улыбнулся.

–Ну да. Я и сам весь в крови обычно. Сегодня единственный день в моей жизни, когда я еще не пролил чью-то кровь.

–Фу, боже.

–Что?

–Ты действительно убийца?– спросила она, скривив губы. Я остановился, перестал лизать мороженое и посмотрел на нее с сомнением.

–Нет, блядь, то, что все говорят, что я Консильери Коза-Ностры – всего лишь слухи, а то, что я убиваю каждый день – тоже слухи. И брат мой не глава мафии. – пробубнил я и отвел взгляд.

–Правда?

–Пиздец.– произнес я и сжал губы, отвернувшись от девушки.

–Что опять случилось?

–Анетта, я убийца. И это знает каждый в городе. И мой брат, и даже Каллиста. Мы родились в этой гребаной крови мафии, и нам не выбраться отсюда. Мы и есть мафия. Понимаешь? Мы с братом и сестрой, а еще Андреа, убиваем каждый день. Каждый гребанный день мы убиваем, бьем, пытаем и калечим. Это наша работа. – объяснил я спокойно и обнажил татуировку Коза-Ностры. А потом поднял свой пиджак и достал оттуда пистолет. Люди, сидящие рядом замерли, но не издали и звука, к счастью. Я не хотел сейчас иметь дело с этими людьми. Анетта отшатнулась, попятилась назад, а я удивленно вытаращил глаза. – ты боишься меня?- хрипло спросил я, с беспокойством смотря на нее. Девушка моргнула и придвинулась ближе ко мне.

–Нет. Просто было неожиданно. – откашлявшись, ответила она. Я выдохнул с облегчением.

–Этот пистолет убил всего лишь тринадцать человек. Уже завтра я куплю новое или возьму новое из нашей кладовки. И так каждую неделю.

–О... – я знал, что ей нечего ответить, поэтому не судил ее.

–Знаешь, в чем заключается мафия? – спросил я у нее. Анетта с минуту думала, приняв расчётливое лицо, но потом подняла голову и отрицательно покачала головой. Я понимающе кивнул. – Она заключается в убийствах, наркоторговле, пытках му́ках, проституции, азартных играх, смертельных боях, насилии и стриптиз-клубах. Вот, чем мы занимаемся каждый день.

В глазах Анетты отразился шок, словно она об этом не знала. А может, действительно, не знала. Она отчаянно покачала головой, будто не веря своим ушам. К нам подошел какой-то парень.

–Вам помочь, девушка? Он вас обидел? То, что у тебя пистолет не значит, что ты можешь властвовать над девушкой! – сказал он и повернул голову ко мне, и когда я холодно ему улыбнулся, тот вздрогнул. Шок и чувство вины отразилось на его лице. – П-простите, я не знал.

–Вот, кто я такой: монстр. Люди меня боятся, понимаешь? И ты не заслужила того, чтобы сидеть со мной. Я ублюдок, который обожает убивать людей. Причем мучительной смертью. Я – есть тьма. – произнес я медленно. Несколько минут мы только сидели и смотрели друг на друга, и на какое-то мгновение мне даже показалось, что все застыло и вокруг кроме нас никого и ничего нет. Я даже, кажется, оглох на секунду.

–Нет. – вдруг прошептала Анетта. Я нахмурился. – нет. – более настойчиво повторила она и резко встала. Я не мог предвидеть ее дальнейшее поведение, поэтому застыл, как вкопанный. Она добро улыбнулась и наклонилась ко мне. – мне все равно, что нас кто-нибудь видит. – пробормотала она и поцеловала меня в губы. Настойчиво. Я улыбнулся и притянул ее к себе, углубляя поцелуй. Потом положил руку на ее бедро и наклонил голову, притягивая ее еще ближе. Проходящие мимо люди спокойно могли покрасоваться татуировкой на моем предплечье, поэтому они молчали и проходили мимо. Я мог бы взять сейчас Анетту прямо здесь, и мне бы ничего за это не было, но я не хотел разделять Анетту взором других людей. Она моя. Поэтому я мягко отстранился, и Анетта, кажется, тоже не была против. Мы улыбнулись друг другу и усмехнулись. Шеки девушки покрылись милым румянцем, а губы опухли от поспешного поцелуя. Но взгляд был полон вызова и озорства.

Она опять села на скамейку и начала лизать мороженое. Я наблюдал за ней и понимал, что у нее такое же ужасное детство, как и у меня. Женщина, которая родила нас, не была матерью. Я даже не смел называть ее матерью. Ни в коем разе. Она была мне настолько отвратительна, что если бы не брат, сейчас она была бы жива, и уверен, я бы ее убил самой долгой и мучительной смертью. Не знаю, за что судьба ее спасла от этого. Она заслужила это.

–Почему ты так смотришь?– спросила Анетта. – я сделала что-то не так?

–Нет, нет. Дело вовсе не в тебе.

–Ладно. Дай попробую твое мороженое. Крови захотелось. – усмехнулась она и я был очень рад, что она не стала меня допрашивать, о чем я думал. Я не смог забыть прошлое. Как я мог забыть его, если оно хотело меня убить?