~Глава 17: Миг надежды, шаг погибели~

Ян Лун шел первым, согнувшись в три погибели. Низкий свод тоннеля заставлял его почти ползти, плечи и спину постоянно задевали выступы, покрытые колючим, хрустящим под одеждой инеем. Ледяная крошка осыпалась за воротник, вызывая мурашки. Воздух был густым от холода, каждый вдох обжигал легкие, оставляя на губах иней. Голубой огонек Эли, зажатый в ее руке позади него, бросал неровные, прыгающие тени на стены. Они смешивались с призрачным, пульсирующим сиянием голубых прожилок. Теперь они были не просто мерцающими линиями – они оплетали стены и потолок густой, живой сетью, словно корни гигантского ледяного дерева или замысловатые узоры мороза на стекле. Их свет стал интенсивнее, холоднее, отливая где-то в глубине почти фиолетовым.

Чем глубже они продвигались, тем сильнее становился холод. Он уже не просто пробирал до костей – он казался живой, враждебной силой, пытающейся вытянуть из них все тепло, остановить саму жизнь. Шаги по промерзшей глине и инею отдавались глухим, зловещим эхом, многократно усиленным узкими стенами. Тишина была гнетущей, нарушаемой только этим хрустом под ногами, учащенным дыханием и навязчивым, едва уловимым жужжанием, исходившим от самих голубых прожилок. Оно напоминало вибрацию тончайшего хрусталя или ледяных игл на ветру.

Эла шла, плотно прижимаясь спиной к холодной стене за спиной Ян Луна, чтобы дать ему больше пространства. Ее внимание было приковано к пульсирующим узорам. С каждым шагом странное чувство родства усиливалось, переплетаясь с глубокой, древней тоской, которая, казалось, исходила от самого камня. Голубые линии словно тянулись к ней, их мерцание становилось чуть ярче, когда она проходила мимо. "Хазяйка..." – эхо сна звучало в ее сознании уже не шепотом, а настойчивым зовом, сливаясь с жужжанием стен. Она чувствовала ледяную энергию не как угрозу, а как крик о помощи, заглушенный слоями льда и боли. Ее собственная ци, обычно теплая и подвижная, странно резонировала с этой чужеродной силой, вызывая легкое головокружение.

– Здесь... сильнее, – прошептала она, ее голос, обернувшись паром, был едва слышен над жужжанием. – Близко. И Сяолин... я чувствую слабый отзвук жизни. Дрожит. Как огонек на ветру.

Ян Лун лишь кивнул, не оборачиваясь. Его спина под тонкой тканью одежды была напряжена как струна. Он видел, как свет Эли выхватывал все новые следы борьбы на полу и стенах: глубокие, свежие царапины от когтей, обломки камней, вывороченные из кладки, пятна замерзшей грязи, похожие на отпечатки тела. И снова – маленький, полузасыпанный инеем лоскуток синей ткани. Надежда и тревога сжимали сердце.

Тоннель начал расширяться и понижаться, закручиваясь пологой спиралью вниз. Воздух стал еще неподвижнее, холод – почти осязаемым, как ледяная вода. Голубые прожилки на стенах теперь сливались в сплошные светящиеся полосы, освещая путь своим зловещим сиянием. Жужжание переросло в низкий, непрерывный гул, от которого вибрировали камни под ногами и свод над головой. Казалось, сама гора стонала от холода и боли.

И вдруг стены раздвинулись. Тоннель вывел их на небольшой уступ, открывающий вид вниз.

Ян Лун замер, невольно выпрямившись во весь рост. Эля, выйдя следом, ахнула, поднеся светящийся камень выше.

Перед ними открылся немаленький зал. Он был естественного происхождения, похожий на пещеру, но его своды и стены были сплошь покрыты не просто инеем, а многолетними напластованиями чистого, прозрачного льда. Лед искрился и переливался в свете голубых прожилок, которые здесь были не линиями, а целыми реками света, струившимися по стенам, сходившимися к центру потолка и уходящими вглубь пола. Они создавали призрачное, красивое и одновременно жутковатое подводное освещение.

Воздух здесь был кристально чистым, но невыносимо холодным. Дышать было больно. Высокие ледяные сталактиты свисали с потолка, как клыки гигантского зверя, а им навстречу тянулись сталагмиты с пола. Некоторые срослись, образуя ледяные колонны. В центре зала сидела лиса, она смотрела на заклинателей.

Из под нее и шли эти реки синего холода, а рядом лежала маленькая, свернувшаяся калачиком фигурка в синей одежде. Сяолин. Она не двигалась. Рядом с ней, словно брошенный в последний момент, валялся маленький холщовый мешочек, из которого высыпалась увядшая мята.

Сердце Линь Мэй начало больно колоть. Лиса была точь-в-точь как во сне: белоснежная, пушистая и с размеров в крупную собаку. Ее пышный хвост, напоминавший перистое облако, лежал на ледяном полу, и в нем, как и в шерсти на боках и ушах, мерцали и переливались те самые голубоватые искры, напоминающие пушистый снег в лунном свете. Но сейчас эти искры горели ненатурально ярко и тревожно, пульсируя в такт гулу кристалла. От нее, точнее, от места, где она сидела, и расходились по льду те самые реки синего света, питая весь зал ледяной мощью.

Но миндальные глаза были полны болью, они смотрели на попаданку моля помощи. Лиса сидела не гордо, а скорее обмякла. Ее могучая грудь тяжело вздымалась, дыхание вырывалось клубами пара, тут же замерзавшего в воздухе бриллиантовой пылью.

– Хазяйка.... – прошептала сказочное животное. В этом слове было столько надежды, из-за чего Эла как окалдованая шагнула своего Шиди.

– Шицзе! – предупредительно сказал Ян Лун не сводя глаз с лиси.

Девушке было все равно на человека, ее волновало то, что лиса звала с мольбою и надеждой, и с болью в глазах. Шаг за шагом она шла вперёд и дойдя увидела, что на  боку у лисы зияла рана размером с человеческую ладонь. Края ее пульсировали темно-синим светом, а из глубины сочилась густая субстанция, напоминающая жидкий лунный свет. Эта жидкость, попадая на лед, тут же застывала в причудливые узоры, расползаясь по залу теми самыми "реками".

– Что....кто тебя ранил? – выдохнула Эла опускаясь на колени.

– Йа ни знаию как ви их звать но у них цы мерьзькайа и томнайа... – ели выговаривая слова лиса чуть ли не плакала смотря на попаданку.

"Чем помочь? Передача энергий ци!" – решила Эля. Она вытянула руку к ране, сосредоточившись. Вместо теплого потока, из ее ладони хлынула струя серебристо-холодной ци, родственной энергии лисы. Первые секунды энергия буксовала, встречая сопротивление, но затем слилась с голубым сиянием раны.

Где серебристая ци Эли касалась темно-синих краев раны, зашипел и поднялся едкий черный дым – изгнанный яд. Сочащаяся голубая субстанция замедлила бег. Края плоти дрогнули. Тонкие нити чистого, незараженного голубого света потянулись навстречу друг другу, стягивая разрыв. Процесс был медленным, но неотвратимым.

"Хазяйка...– голос лисы в сознании Эли стал чище, сильнее."

– Так, почти все... но все же как-то не слишком лег..– в проходе от куда пришли заклинатели донеслись металлические звенящие в такт шаги. По узкаму туннелю кто-то шёл. Эла замерла, серебристый поток ци прервался на мгновение. Холодный укол страха пронзил ее спину, заглушая даже резонанс с лисой. – "Не сейчас...'"– отчаянно мелькнуло у нее в голове, и она с удвоенной силой устремила ци в рану, чувствуя, как время истекает.