5.17. Мишель

Софи стояла на мокрой плитке, вода душа стекала по её коже. Закрыв глаза, она будто бы искала в этом шуме ответ — что делать, куда идти. Всё шло не туда. Совсем не туда. Мысли метались в голове, не складываясь в ясную картину.В гостиной Слизерина шёпотом восхищались человеком, который пугал её. После нападения драконов имя Тёмного Лорда звучало всё чаще. Кто-то говорил о его силе, другие — о власти. В воздухе витала уверенность: чистая кровь — защита, гордость, спасение. Глупое утешение для тех, кто сам ничего не выбирал.Окклюменция давалась всё легче — и ей, и Северусу. Но между ними будто пролегла трещина. Они почти не говорили. Она не принадлежала к тем, кого называли своими на факультете. А Северус... без них был никем.Зима растянулась. Мрачная, бесконечная. Софи всё чаще не слушала Оскара, не смеялась, не поддерживала разговор. В день святого Валентина он протянул ей валентинку.

— Спасибо... — тихо сказала она, не поднимая глаз.

Оскар помолчал. Потом выдохнул:

— Знаешь, Софи... может, нам стоит остаться друзьями?

Она удивлённо посмотрела на него.

— Думаю, так будет лучше, — продолжил он, стараясь скрыть горечь.

— Да... — коротко ответила Софи.

Она знала: не любит. И не сможет. Даже если бы очень захотела. Так в день всех влюблённых она вновь осталась одна. Но теперь это была уже не та девочка. Эта Софи стала сильнее. Тише. Опаснее. Весна уже медленно пробуждала Хогвартс. В гостиной гудели обсуждения квиддича, шуршали перья, кто-то тренировался. А Софи, в своём ритме, продолжала окклюменцию. Северус всё реже противился её щитам. Однажды она предложила ему прогуляться. Вместо тренировок.

— Пойдём к озеру? — спросила она. — Просто пройтись.

Северус кивнул. Они молча шли вдоль воды, пока Софи не нарушила тишину.

— Северус... — её голос был мягким. — Что говорят в клубе Слизерина?

Он остановился. Долго смотрел на озёрную гладь. Потом спросил:

— Ты правда хочешь знать?

— Да. Хочу.

— Восхваляют чистоту крови... — спокойно сказал он. Почти отстранённо.

Софи молчала. Потом, не отводя взгляда, спросила:

— А ты?

Он сжал губы. Снова посмотрел на озеро. Но ответа не дал. Софи тоже ничего не сказала. Она уже знала. Она верила, что он другой. Или хотела верить. А ещё — позволяла себе слабость. Закрывала на всё глаза. Пока ещё могла.В один из дней в книжке по оклюменции она вычитала заклинание и решила его использовать, чтобы пробраться вглубь своей головы. Софи закрылась в ванной, запечатав дверь тройным защитным заклинанием. Пар висел в воздухе, на зеркале проступали размытые очертания. Она залезла в горячую воду, пар обволакивал кожу, будто пряча от реальности. Взяла палочку, поднесла к виску и прошептала формулу. Зрачки сузились. Перед глазами, как в ускоренной съёмке, промелькнули воспоминания — яркие, больные, острые. Записи отца. Полынь на столе. Хрусталь, блестящий, как лёд под лунным светом.

— Regarde, Mishaël... — голос на французском пробился сквозь тишину, густой, обволакивающий. — Как много может значить всего лишь одна деталь.Пьер, молодой и сосредоточенный, взял в руки горный хрусталь, аккуратно растирая его в мелкий, почти пыльный порошок.

— Если его не растереть, будет бабах, — он тихо рассмеялся, — но это только в одном из зелий.

Вода продолжала обжигать кожу. Но Софи не замечала. В ту ночь она не сомкнула глаз — сидела на полу в спальне, окружённая свитками, чернильницами, пергаментом, в полумраке дрожащего светильника. Переписывала. Исправляла. Рисовала схемы а затем днями на пролёт варила. Один котёл, второй, третий... Взрывы, дым, кислый запах испорченных зелий. Из восьми котлов выжили два. Но и они не были тем, что она искала. Пустышки.А потом... потом одно из зелий засветилось. Прозрачное, почти как жидкое стекло. Она смотрела на него с замиранием сердца. И наивно, по-детски радостно — рассказала об этом Северусу. Если бы она только знала, что не стоило...Март дарил солнце, но весна была обманчива. Хогсмид гудел, как улей. Студенты разбрелись по лавкам, кафе и улицам. Софи, в перчатках и строгом пальто, держала в руках письмо от Люциуса Малфоя. В нём — приглашение на встречу, с пометкой «лично и срочно».Она пришла в «Три метлы» вовремя. Заказала тыквенный сок, села у окна. Часы тянулись медленно, а Люциус не приходил. Она видела мародёров за другим столиком. Улыбки, шутки, как всегда. И Сириус — в их центре. Но она не подошла. Они почти не разговаривали. Её сок остыл. Она поднялась. Вышла. Шагнула за порог... и тьма накрыла её.Проснулась Софи в незнакомом помещении. Комната пахла свечами, пылью и железом. Потолок был сводчатый, стены каменные, освещённые огоньками. На тяжёлом кресле сидел Люциус. Волосы уложены идеально. Трость с серебряной змеёй лежала на подлокотнике. Его лицо было спокойно — слишком спокойно.— Прости за такой приём... — начал он, не поднимаясь. — Но иначе было нельзя.

— Что тебе нужно? — она ощутила, как злость сквозит в голосе.

— Ты нашла записи своего отца, верно? — он встал. Его шаги были беззвучны, опасны. — Приготовь для меня зелье.

— Не понимаю, о чём ты, — попыталась уклониться Мишель.

— Не играй со мной, — трость с грохотом опустилась на стол. — Я знаю, что у тебя получилось.

Софи похолодела. Сердце застучало в висках. Значит... Северус рассказал. На столе — все необходимые ингредиенты. Аккуратно разложены. Как на экзамене. Или на жертвенном алтаре.

— Эти компоненты несовместимы... — выдохнула она.

— Перестань, — он посмотрел на неё пристально.

Она знала: откажись — покажешь страх. Начни — подтвердишь. Ловушка.

— Мне нужна моя палочка, — сказала она почти шёпотом.

— Только не пытайся глупить. — Он вернул её.

Софи ощутила знакомую тяжесть в руке — и слабую искру надежды. Осталось одно: создать шум, и сбежать. Она начала. Бросила один флакон. Тот упал с шипением, брызги попали на другой компонент. Всё забурлило. Она прошептала заклинание, что снимало защитные чары.

— Что ты пытаешься сделать? — насторожился Люциус.

— Стол слишком тесный, — пожала она плечами.

На миг девушка остановилась. Пришла очередь добавлять самый опасный ингредиент, она замешкалась.

— Я не помню что было дальше.

Он не сводил с неё взгляда. Затем протянул пергамент. Почерк — отцовский. Идеальный. Без исправлений. Но что-то было не так. Этого она уж точно не ожидала, но теперь стало ясно одно, у них есть лишь список ингредиентов и ничего более. Тогда Мишель ещё раз глубоко вздохнула. Она слишком ценна, чтобы ей навредили. Наконец она решилась. Подбросила в зелье не растертый хрусталь.Мгновение — и всё полыхнуло. Вспышка, гул. Жар прожёг мантию. Кожа на руке покрылась ожогами. Волдыри. Боль сжала её за плечи, но она не закричала.

— Ты что сделала?! — Люциус подбежал, выхватив свою палочку.— Я... я делала всё, как всегда! — захлебнулась она слезами. — Я не понимаю...

Он выругался и вышел. Искать помощь. Мишель быстро закинула в котёл ещё компонентов. Смесь вспенилась, стала заполнять комнату. Когда Люциус вернулся, пол уже затопило. Брызги липли к полу. Он не придумал ничего лучше как с помощью магии выбросить котел в окно. Марэ еле сдерживала улыбку. Люциус не умел действовать в экстренных ситуациях. А вот Мишель умела. Вместе с котлом в окно полетела и её шкатулка, с запасом зелий. Она поставила всё на Сириуса, на то что бы Блэк нашёл её. И не прогадала. Ни в том, что Мародёры мгновенно среагируют на взрыв, ни в том, что Сириус сразу узнает её шкатулку. Как только котёл с грохотом выпал из окна, и пена потекла вниз по фасаду, Джеймс вскочил с места, Сириус выругался, а Люпин уже поднимался со стула, схватив палочку. Они были там через пару минут — ворвались в здание, как ураган.Сириус первым влетел в зал, схватил хозяйку за шиворот:

— Где?! — рявкнул он, глаза полыхнули бешенством.

Женщина растерялась и молчала, испуганно глядя на взъерошенного подростка, пахнущего дымом и магией. Блэк оттолкнул её, и Мародёры, не дожидаясь объяснений, ринулись вверх по лестнице.Наверху, за запертой дверью, Малфой услышал их шаги. Он только цыкнул сквозь зубы и в следующий миг исчез с сухим хлопком — трансгрессировал, бросив Софи одну. Девушка стояла, сжимая раненую руку. Обожжённая, в крови и копоти. Сердце колотилось в груди, адреналин пульсировал в висках, и она знала — справилась.Сириус распахнул дверь и вбежал первым. Он увидел её и сразу кинулся к ней, не задавая ни одного вопроса. Схватил за плечи, глянул на её руку и крепко обнял, зарываясь лицом в её волосы, пахнущие горькими травами и пеплом.

— Ты цела... — выдохнул он с надрывом.

— Ты подобрал мою шкатулку? — прошептала Мишель, едва отстраняясь.

— У Римуса. — кивнул Блэк, наконец отводя глаза.

— Отлично... Там зелья. Дайте её мне.

Люпин, не говоря ни слова, протянул ей знакомую шкатулку. Слизеринка тут же распахнула её, достала одно зелье и выпила, второе — вылила на руку, кривясь от боли, а третье — незаметно спрятала в карман мантии. Всё это она успела сделать до того, как её начали предавать собственные силы. Боль накрыла внезапно, и голова закружилась.Сириус не раздумывал. Он просто подхватил её на руки и понёс вниз, к больничному крылу. Упрямо, не обращая внимания на протесты.В лазарете Блэк сидел на краю её кровати. Лицо его было бледным, руки дрожали. Он всё ещё дышал тяжело.

— Что произошло? — спросил он, с трудом сдерживая себя.

Софи лежала, глядя в потолок.

— Ничего... — ответила она устало, не встречаясь с ним взглядом.

— Это Слизерин, да? Кто-то из них? — голос Сириуса стал резким, словно режущий край клинка.

— Я же сказала — ничего! — выкрикнула она, внезапно резко, и замолчала.

Он уже собирался ответить — громко, сердито, как всегда. Но рядом лёгкая рука легла на его плечо. Дамблдор.

— Мне нужно поговорить с мисс Марэ наедине, Сириус, — сказал он спокойно, но твёрдо.

Блэк сжал губы.

— Это Нюниус, да? Это он виноват?! — выдохнул он перед тем как выйти, но ответа не получил.

Он ушёл, но злость кипела в нём, и если бы Северус попался ему сейчас — он бы не пожалел ни чар, ни кулаков.Дамблдор сел рядом, глянул на забинтованную руку Софи.

— Ты расскажешь мне, что произошло? — тихо спросил он, голос его был тёплым, почти отеческим.

Мишель долго молчала, глядя на свои пальцы. Потом повернулась к нему:

— Скажите... вы знали моего отца?

Дамблдор чуть улыбнулся.

— Не слишком. Но я знал твою мать. И твою бабушку. Обе были выдающимися женщинами.

— А его работы? Вы их читали? — спросила она, сдерживая волнение.

— Это... не тот раздел магии, в который стоит погружаться. Но да. Я слышал.

— Их ищут, — прошептала Софи. — Но я не скажу, что знаю. Никому не скажу.

Он долго смотрел на неё.

— Это тяжёлое бремя, — сказал он наконец. — Но именно ты решаешь, как его нести.

И Софи в ту минуту знала: она будет нести его одна. Но по-своему.— Я не хочу выбирать сторону. И не буду. Это не стоит того, — упрямо сказала она, глядя в потолок.

— Как бы мы ни старались убежать от дождя, он всё равно догонит нас, — тихо произнёс профессор. В его голосе не было ни давления, ни осуждения — только спокойная уверенность в том, что она сделает правильный выбор. — Отдыхай. Я сообщу Фреду...

— Не нужно его волновать, — быстро перебила Мишель, повернув голову.

Дамблдор ничего не ответил. Он лишь посмотрел на неё с лёгкой грустью и вышел, оставив её одну — среди тишины, бинтов и горьких мыслей.