Глава 1. Привилегия и Бремя

Капли дождя стучали по высоким витражным окнам особняка Пирсхолл, заставляя свинцовые переплеты зловеще блестеть в свете люстр. В кабинете Лорда Эдмунда Пирса царил холод, не зависящий от погоды за окном. Холод власти, традиций и неоспоримых решений. Воздух был густ от запаха старого пергамента, дорогого виски и чего-то неуловимого, но тяжелого - страха, смешанного с ожиданием.

Кэтрин Пирс стояла перед массивным дубовым столом отца, ее поза была безупречна - спина прямая, плечи отведены, подбородок слегка приподнят. Фарфоровое лицо, обрамленное каскадом темно-каштановых локонов, оставалось бесстрастным маской. Лишь глубина карих глаз выдавала внутреннюю бурю, тщательно скрываемую годами выученной дисциплины. Напротив нее, за столом, восседал Лорд Эдмунд Пирс. Его взгляд, острый и всевидящий, как у хищной птицы, скользил по дочери, оценивая, взвешивая. Рядом, чуть в стороне, в кресле из черного дерева, сидела леди Виктория Пирс. Ее ледяная красота казалась высеченной из мрамора, лишь тонкие пальцы, перебирающие жемчужное ожерелье, выдавали едва заметное напряжение.

Хогвартс, Кэтрин, - голос Эдмунда был низким, размеренным, каждое слово падало, как приговор. - Ты поступишь туда на седьмой курс. Начало занятий - через две недели.

Кэтрин не дрогнула. Она знала, что этот разговор неизбежен. Годы домашнего обучения у лучших (и самых жестоких) наставников семьи, изучение темных артефактов в подземельях поместья, уроки непоколебимости под взглядом брата Дамиана - все это вело к Хогвартсу. Но не как к месту знаний, а как к финальному полигону перед посвящением. К последней ступени перед тем, как ей вручат Чёрную Метку.

Хогвартс, отец? - ее собственный голос прозвучал ровно, почти мелодично, без тени вопросительной интонации. Это был ритуал. Она должна была выслушать, подтвердить, подчиниться. Протестовать открыто было равносильно самоубийству. - Но я полагала, мое обучение завершено под вашим руководством. Я освоила учебную программу всех семи лет.

Освоила теорию, дитя, - вступила Виктория, ее французский акцент делал слова еще более отточенными и холодными. - Практика в стенах школы, под наблюдением... союзников, даст тебе иное. Опыт взаимодействия. Возможность проявить себя в среде сверстников, достойных твоего статуса. Укрепить связи, необходимые нашему Дому. - Слово "Дом" прозвучало с особой весомостью, напоминая о преданности не семье, а идее.

Ты будешь лицом семьи Пирс, Кэтрин, - продолжил Эдмунд, отхлебнув виски из хрустального бокала. - Наблюдай. Учись. Но помни - каждое твое слово, каждый жест будут под пристальным вниманием. Не только профессоров, но и... других семей. Особенно тех, чьи сыновья станут твоими однокурсниками. Нотты. Малфои. Забини. Реддлы. - Он сделал едва заметную паузу на последней фамилии. - Маттео Реддл. Ты помнишь его?

Смутно, отец. Мы виделись на балах в детстве, - ответила Кэтрин, стараясь не выдавать внезапного укола тревоги. Маттео Реддл. Сын одного из самых влиятельных и безжалостных Пожирателей. Говорили, он унаследовал не только темные волосы отца, но и его холодный расчет, помноженный на молодую дерзость.

Запомни его лучше. Маттео... перспективен. Умен. Амбициозен. И его отец - наш давний соратник. Ваше взаимодействие будет... полезно для будущего наших семей. - Взгляд Эдмунда стал еще пронзительнее. Это был не совет. Это был приказ, завуалированный под отеческое наставление. Кэтрин поняла: ее пребывание в Хогвартсе - это не просто учеба. Это часть стратегии. Возможно, ее готовят к союзу. Браку. Все во имя укрепления власти Пожирателей.

Я понимаю, отец, - кивнула Кэтрин, опустив глаза на узор персидского ковра. Внутри все сжалось в комок ледяного протеста. Не хочу. Не стану орудием. Не приму Метку. Но эти слова никогда не слетят с ее губ. Пока. - Я оправдаю ваши ожидания.

Ожидания - это нечто большее, чем просто хорошие оценки, дочь, - резко сказала Виктория. Ее голос зазвенел, как лезвие. - Мы ожидаем демонстрации силы. Достоинства. Непоколебимой верности принципам. Любое проявление... слабости... будет воспринято как предательство. - Она не уточнила, что именно подразумевала под "слабостью". Сострадание к полукровкам? Сомнение в идеологии чистой крови? Кэтрин знала ответ. Все, что не соответствовало догмам Пожирателей, было слабостью.

Тебя распределят в Слизерин, - заявил Эдмунд, как о свершившемся факте. - Там твое место. Среди равных. Среди будущих лидеров нашего мира. Приготовь вещи. Твой брат сопроводит тебя до Хогсмита и проследит за прибытием. Дисциплина, Кэтрин. Всегда.

Разговор был окончен. Легким кивком головы Эдмунд дал понять, что она может удалиться. Кэтрин совершила безупречный реверанс, ее мантии лишь шелестнули по полу, и вышла из кабинета, чувствуя на спине тяжесть двух пар глаз, полных контроля и угрозы. Дверь закрылась за ней с тихим, но окончательным щелчком.

Хогвартс. Тюрьма в замке. Последний шаг к пропасти.

***Две недели спустя. Платформа 9 ¾.

Хогвартс-экспресс пыхтел, выпуская клубы пара, смешивавшегося с осенним туманом и взволнованными криками студентов. Кэтрин стояла чуть в стороне от суеты, наблюдая за сценами прощания. Родители, обнимающие первокурсников; группы старшеклассников, громко смеющиеся; торговцы с тележками сладостей. Для них это было возвращением в дом. Для нее - изгнанием в лагерь врага. Рядом, неподвижный, как статуя, стоял ее брат Дамиан. Его темные глаза, столь похожие на отцовские, сканировали толпу, отмечая знакомые лица чистокровных семей. Его Чёрная Метка была скрыта под мантиями, но аура опасности исходила от него явственно.

Не задерживайся, Кэтрин, - его голос был тихим, но каждое слово резало, как нож. - Вагон для старшекурсников впереди. Помни разговор с отцом. Каждое твое действие - отражение семьи. Не опозорь нас. - Его взгляд скользнул по ее лицу, ища хоть малейшую трещину в броне. Не найдя, он слегка кивнул. - Я буду следить.

Без лишних слов, без объятий или пожеланий удачи, Кэтрин взяла свой изысканный, но практичный сундук (заколдованный на невесомость) и направилась к указанному вагону. Ее сердце бешено колотилось, но походка оставалась плавной, осанка - гордой. Она - леди Пирс. Игра началась.

Вагон для старшекурсников был просторнее и тише. Здесь царила атмосфера уверенности и легкой снисходительности по отношению к младшим. Группы студентов сидели в купе, переговариваясь. Кэтрин почувствовала на себе множество взглядов - любопытных, оценивающих, враждебных. Ее появление, да еще так поздно, не осталось незамеченным. Она нашла пустое купе и заняла место у окна, глядя на мелькающие за стеклом пейзажи, пытаясь унять дрожь в руках.

Дверь купе открылась. В проеме возникла фигура, заслонив свет из коридора.

"Ну, ну, что мы тут имеем? Новенькая? И в нашем, старшем вагоне? Интригующе."

Голос был бархатистым, с легкой, едва уловимой насмешкой. Кэтрин подняла глаза. Перед ней стоял Маттео Реддл.

Он был именно таким, как его описывали - высокий, с иссиня-черными волосами, падающими на лоб, и пронзительными темно-синими глазами, которые сейчас смотрели на нее с откровенным, почти наглым интересом. Шрам над бровью добавлял лицу дерзости. Он был одет в дорогие, но слегка небрежные мантии, подчеркивающие его спортивное телосложение. Улыбка играла на его губах - обаятельная, но не лишенная хищнического оттенка.

Маттео Реддл, - представился он, не дожидаясь ответа, шагнул в купе и непринужденно опустился на сиденье напротив. Его взгляд скользнул по ее лицу, волосам, фигуре, с нескрываемой мужской оценкой. - А ты, должно быть, та самая загадочная Кэтрин Пирс. Вся школа говорит о твоем прибытии. Поздравляю с поступлением... хотя и с опозданием на шесть лет. - Его улыбка стала шире. Он явно наслаждался ее смущением и своим вторжением в ее пространство. Флирт? Или разведка боем по приказу отцов?

Кэтрин Пирс, - подтвердила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Она встретила его взгляд с ледяным достоинством. - Опоздание - понятие относительное, мистер Реддл. Я предпочитаю считать это целенаправленной подготовкой.

О, мистер Реддл? Какая формальность, - он рассмеялся, и звук был теплым, обволакивающим. Опасным. - Зови меня Маттео. Все друзья так делают. А я надеюсь, мы станем... друзьями. - Он наклонился чуть ближе, понизив голос. - Хогвартс может быть сложным местом для новичка, даже такого... подготовленного. Особенно на последнем курсе. Могу предложить свою защиту и... компанию. - Его глаза блеснули. Намерения? Казалось, самые очевидные - ухаживание. Но Кэтрин помнила слова отца: "Маттео перспективен. Амбициозен." Что скрывалось за этим обаянием?

Прежде чем она успела ответить - холодно и вежливо отвергнуть или осторожно принять игру - дверь купе снова распахнулась. На пороге стоял Теодор Нотт.

Его серо-голубые глаза, обычно выражавшие лишь скуку или насмешку, сейчас были темными, почти черными от непонятной эмоции. Он окинул взглядом сцену: Кэтрин, сидящую у окна, и Маттео, развалившегося напротив нее с явным намерением. Губы Теодора сжались в тонкую ниточку. Его аристократические черты лица стали резче, родинка на щеке казалась темнее.

Реддл, - его голос прозвучал ледяным глыбой, без обычной ленивой растяжки. - Твое купе явно не здесь. Или ты настолько забыл расположение вагонов за лето? - Взгляд его скользнул по Кэтрин, и в нем не было ни капли тепла, лишь холодное, почти враждебное презрение. - Пирс. Не ожидал, что твои родители решатся выпустить тебя из клетки. Надеюсь, ты не будешь мешать. - Фраза была брошена с такой ядовитой небрежностью, что Кэтрин внутренне вздрогнула. Он ненавидел ее? Или ее семью? Или сам факт ее появления?

Маттео медленно поднялся, его улыбка не исчезла, но стала жестче, более осознанной. Он словно наслаждался реакцией Тео. - Нотт, вечно ты портишь настроение, - парировал он с преувеличенной легкостью. - Просто знакомился с нашей новой... жемчужиной Слизерина. Полагаю, нам всем предстоит провести вместе много времени. Лучше начинать дружить сразу. - Он снова повернулся к Кэтрин, игнорируя Тео. - Подумай о моем предложении, Кэтрин. Защита в Хогвартсе - вещь не лишняя. Особенно для таких... заметных новичков. - Он бросил Тео многозначительный взгляд и, небрежно кивнув, вышел из купе, оставив за собой шлейф дорогого парфюма и напряжения.

Теодор не уходил. Он стоял в дверях, его взгляд, тяжелый и осуждающий, был прикован к Кэтрин. В его серо-голубых глазах бушевал настоящий шторм - гнев, презрение, и что-то еще... что-то неистовое и неконтролируемое, что он отчаянно пытался скрыть за маской ненависти.

Не обольщайся его вниманием, Пирс, - прошипел он, его голос был тихим, но каждое слово било, как плеть. - Реддл играет в свои игры. А ты - всего лишь новая игрушка. Умная девочка из хорошей семьи должна понимать, куда приводят такие... игры. Особенно с такими партнерами. - Он сделал паузу, его взгляд скользнул по ее губам, потом снова вонзился в глаза. В этом взгляде было что-то первобытное, опасное. - Слизерин - не место для неопытных девочек, которые думают, что могут прийти и всем понравиться. Держись подальше. От него. И... от всего. - Последние слова он произнес с каким-то странным надрывом, как будто они причиняли ему боль.

Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и исчез в коридоре, хлопнув дверью так, что стекла задрожали.

Кэтрин осталась одна. Дрожь, которую она сдерживала, наконец прорвалась. Она сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы вернуть контроль. Сердце бешено колотилось не только от страха или гнева. От слов Тео, произнесенных с такой яростной ненавистью, веяло... странным, искаженным жаром. Он делал вид, что ненавидит ее. Слишком старательно. Слишком яростно. Почему?

А Маттео... Его обаяние, его предложение защиты - это был открытый флирт. Игра. Но игра в чьих интересах? Его отца? Его самого? Что он на самом деле задумал?

Поезд набирал скорость, увозя ее в Хогвартс. Крепость древних камней, где ее ждали не только уроки магии, но и куда более опасные игры. Игры, в которых ставками были ее сердце, ее душа и сама жизнь. Треугольник начал выстраиваться: Маттео с его обманчивым обаянием и скрытыми планами. Теодор с его яростной, подозрительной ненавистью. И она - Кэтрин Пирс, дочь Пожирателей, обязанная играть роль, но тайно жаждущая свободы. Бремя ее крови стало тяжелее во сто крат.

***Хогвартс. Большой Зал

Величие Большого Зала, мерцание тысяч свечей под волшебным потолком, копирующим ночное небо, гул сотен голосов - все это обрушилось на Кэтрин, когда она вошла в конце процессии первокурсников (для нее сделали исключение, представив как "позднюю студентку"). Она шла с гордо поднятой головой, чувствуя на себе тысячи взглядов. Шепот пробежал по залу, нарастая волной: "Пирс... Пирсхолл... Говорят, они... Пожиратели..."

Профессор Макгонагалл, строгая и непоколебимая, вызвала ее имя, и тишина воцарилась почти мгновенно:"Пирс, Кэтрин!"

Кэтрин шагнула вперед по проходу между столами. Ее каблуки отчетливо стучали по каменному полу в этой внезапной тишине. Она села на табурет, и древняя Распределяющая Шляпа опустилась ей на голову, скрывая часть ее лица и темные локоны. В ушах зазвучал тихий, скрипучий голос, звучащий прямо в сознании.

"Оооо... Интересно. Очень интересно. Поздно пришла, но сколько силы... сколько знаний вложено. И страха. О, да, страха... Но не трусости. Ни капли. Ум острый, как бритва. Амбиции... Глубоко запрятаны, но они есть. Огромные. Не для власти над другими, а... для власти над собой? Над судьбой? Редкий вид... Храбрость... Да, она есть. Готова ли ты за нее заплатить? Дорого. Очень дорого. И преданность... Но кому? Семье? Или... чему-то другому, что пытаешься скрыть даже от себя? Сложный клубок. Очень сложный. Ты могла бы блистать в Когтевране своим умом. Или... да, в Гриффиндоре нашлось бы место твоей скрытой храбрости... Но нет."

Пока Шляпа размышляла, Кэтрин, сквозь щель между полями и ее лицом, могла видеть стол Слизерина. Ее взгляд сразу нашел Маттео Реддла. Он сидел, откинувшись на спинку скамьи, его темно-синие глаза были прикованы к ней с неподдельным, хищным интересом и... ожиданием. Уголки его губ были чуть приподняты в уверенной полуулыбке. Рядом с ним, чуть позади, расположился Лоренцо Беркшир. Его поза была расслабленной, аристократичной, но взгляд глубоких карих глаз был пристальным и аналитическим, будто он разгадывал сложный ребус. Он слегка подпер голову длинными пальцами, наблюдая за процедурой с холодноватым любопытством.

Чуть дальше по столу сидели Драко Малфой и Пэнси Паркинсон. Драко, его бледное лицо с острыми чертами и платиновые волосы резко выделялись в полумраке зала, смотрел на Кэтрин с привычной надменностью, но в его серых глазах читалась оценка - как оценивают потенциального союзника или угрозу. Его губы были плотно сжаты. Пэнси, сидевшая так близко к нему, что их плечи почти соприкасались, напротив, не скрывала эмоций. Ее черные волосы были безупречно гладкими, а острый взгляд темных глаз был полон открытой настороженности и... ревнивой подозрительности. Она что-то шепнула Драко на ухо, ее тонкие губы искривились в едва заметной гримасе неодобрения. Драко лишь едва пожал плечом в ответ, не отводя взгляда от Кэтрин.

И совсем в другом конце, почти сливаясь с тенью колонны, сидел Теодор Нотт. Он смотрел не на Шляпу, а куда-то в пространство перед собой, его лицо было непроницаемой маской аристократического безразличия. Но напряжение в его худощавых плечах, стиснутые челюсти и то, как его длинные пальцы сжимали край скамьи, выдавали внутреннюю бурю. Он явно не хотел видеть этот момент, но и отвернуться полностью не мог. Блейз Забини, сидевший рядом, что-то тихо лениво произнес, но Теодор даже не повернул головы.

Ты знаешь, где твое место должно быть по воле семьи. И знаешь, какую роль тебе предстоит играть. Ты будешь играть ее безупречно. Потому что от этого зависит твоя жизнь. И в этом - твоя настоящая, жестокая храбрость. Ты готова идти в самое логово змеи, чтобы... выжить? Или найти выход? Да... - Голос Шляпы стал почти сочувствующим. - Чтобы выжить, тебе нужны все ресурсы. Хитрость. Решимость. Умение носить маски. И окружение, которое поймет твою игру... или станет ее частью. Лучше СЛИЗЕРИН!

Последнее слово Шляпа прокричала на весь зал. Со стола Слизерина раздались сдержанные, но одобрительные аплодисменты - в основном от старшекурсников и тех, кто понимал вес фамилии Пирс. Маттео хлопал чуть громче других, его торжествующая улыбка стала шире. Лоренцо присоединился к аплодисментам с легкой, вежливой улыбкой, его взгляд все так же аналитичен. Драко кивнул про себя, как будто подтверждая ожидаемый результат, а Пэнси скрестила руки на груди, ее лицо выражало скептицизм. Теодор наконец повернул голову, его серо-голубые глаза мельком встретились с взглядом Кэтрин. В них не было ни капли тепла - лишь ледяное, почти физически ощутимое презрение и что-то глубоко запрятанное, похожее на ярость. Он тут же отвел взгляд, словно обжегшись, и резко отхлебнул из своего кубка.

Кэтрин сняла Шляпу с бесстрастным лицом, будто решение не вызвало в ней ни малейшего волнения, и направилась к зеленеюще-серебристому столу. Ее путь лежал прямо к Маттео Реддлу, который уже отодвинулся, освобождая место рядом с собой, его жест был открытым и властным одновременно.

Добро пожаловать домой, леди Пирс, - прошептал он, когда она опустилась на скамью, его губа почти коснулась ее уха. Теплое дыхание, смешанное с запахом дорогого парфюма, обдало ее щеку. Его темно-синий взгляд обещал многое - и защиту, и опасность, и нечто большее. - Теперь ты наша. Официально.

Чуть дальше Драко и Пэнси переглянулись. Пэнси что-то язвительно прошептала, на что Драко ответил коротко и резко: Пэнси, хватит. Она Пирс. Это... значимо. - Но в его голосе не было тепла, лишь холодный расчет. Лоренцо наблюдал за этим микроконфликтом с легкой усмешкой в уголках губ, его взгляд скользнул к Кэтрин, словно отмечая ее реакцию.

А со стороны Теодора донесся резкий звук - он с силой поставил кубок на стол, расплескав темно-красный сок. Он не смотрел в их сторону, уставившись перед собой, но напряжение в его фигуре было таким плотным, что казалось, еще мгновение - и оно разрядится ударом. Блейз Забини поднял брови, лениво прокомментировав: Нервы, Тео? Или сок не той температуры? - Теодор проигнорировал и его, и шутку.

Пиршество началось. Кэтрин подняла перед собой кубок с тыквенным соком. Холодный хрусталь обжег пальцы. Она была в самом сердце змеиного гнезда, окруженная взглядами: заинтересованными (Маттео), оценивающими (Драко, Лоренцо), враждебными (Пэнси), и одним - полным такой яростной ненависти и скрытой муки (Теодор), что от него хотелось отвернуться, но и оторваться было невозможно. Один шаг в сторону - и ее растерзают. Один неверный взгляд - и ее тайну раскроют. Бремя ее крови, бремя выбора и бремя этой странной, зарождающейся войны за ее душу и будущее легло на плечи непосильной тяжестью. Игра началась по-настоящему. И ставки были выше некуда.

КОНЕЦ 1 ГЛАВЫ