Глава 12.

Простите за задержку. Глава, возможно, не самая интересная, но без нее никак. Продолжение на подходе.

Как сказать родным, что собираешься податься в путешествие по стране с тремя парнями, которых едва знаешь? Не скажу, что этот вопрос сильно меня тревожил, когда я собиралась говорить со своей тетей. Вино все еще не вывелось из организма, поэтому моя храбрость достигала своего климакса.

Дин много мне объяснил о их планах. Сказал, что им предложили работать с каким-то продюсером, который заметил их. Теперь этот благодетель ждет парней в Калифорнии. Галстучкам же терять нечего. Им исполнилось 18, они закончили школу, поэтому сейчас могут делать все, что захотят. Ну, почти.

Деньги у них есть. Оказывается, выступая в местных пабах, им хорошенько платили, и они были осведомлены, что эти деньги лучше приберечь. Дин говорил об этом просто, но я видела неуверенность в его глазах. Хотя я знаю, что если бы все планы мне пересказывал Люк иди Кевин, я не заметила бы таких следов в их взглядах.

Люк и Кевин были другими. Они ставили миру свои правила, желая убрать любые рамки. Скорее всего, эти парни даже не знали, где собираются жить, кем был этот продюсер и как он будет с ними работать. С одной стороны, Люк и Кевин жили моментом, но с другой стороны, они просто пытались избежать мыслей, которые могли бы разрушить всю пирамиду с их, пусть и совсем нечетких, планов. Сводилось все к одному, и Люк, и Дин, и Кевин были заложниками самых себя, разрушенных и напрочь уничтоженных. Они не знали, что поможет им бороться, поэтому решили оградиться. Каждый, конечно, делал это по-своему.

Дин провел меня домой, сказав, что завтра мы еще встретимся. Я поблагодарила его за все. На душе стало легче от понимания, что осталось совсем немного, хотя я не знала ведет ли это все к хорошему.

Войдя в дом, я, сняв обувь, отправилась на кухню. Мой желудок издавал странные звуки, которые приглушить могла только еда. За последнее время я почти ничего не ела. Мало того, даже от взгляда на пищу мне становилось тошно. Возможно, сейчас голод был вызван опьянением.

Тётя Луиза парилась у плиты. Казалось, она вытащила из холодильника все продукты, разбросав их повсюду. Она была высокой женщиной со светлыми волосами и желтоватой кожей. Если я хорошо помню, у нее были проблемы с печенью, из-за чего я никогда не видела на её лице здорового розового оттенка. Больная печень заставляла тётю держать особую диету, поэтому вся её еда была почти что безвкусной и пресной. Но самое главное то, что каждый раз, когда мы её посещали, она пыталась навеивать нам свои убеждения и взгляды по поводу правильного питания, религии и прочего. А я такое совсем не люблю. Думаю, не зря всевышний дал нам возможность принимать решения самостоятельно.

- Одри! - воскликнула она, резко начиная убирать все продукты. - Ты даже не позвонила сказать, что задерживаешься.

Она кинула на меня мимолетный взгляд и быстро спряталась за дверцей холодильника. Я подошла к столу, где в глубокой посудине были брокколи, приготовленные на пару.

- У тебя все в порядке? - вдруг спросила она.

Я едва слышно сказала "угу" в ответ, пытаясь скрыть от нее свое опьяненное состояние.

- Такая хорошая новость, что ты наконец закончила со школой, - сказала она, седая на соседний стул. - Начинай упаковывать свои вещи.

Кухня у нас была довольно большая с мебелью из темного дерева. Стол был круглый, поэтому тетя, сидя возле меня, легко могла почувствовать мое дыхание. Из-за этого я и пыталась почти ничего не выговаривать, но последняя фраза заставила меня нарушить свои планы.

Тетя Луиза жила в маленьком пригороде с населением в 10 тысяч. Раньше я проводила там много времени почти каждое лето, но потом я выросла. Теперь возвращаться туда даже на время было сложным испытанием. Возможно, причиной были и воспоминания, которые приводили к подсознательной ностальгии. Я буквально чувствовала напряжение когда мы только заезжали туда. Также меня смущало то, что маленькое население обязательно подразумевало большие сплетни. Казалось, что только когда ты проходишь улицей, все сразу начинают пялиться и строить неправильные выводы. И да, я знала, что тетя решит меня забрать туда, и я уже согласилась от безысходности. Но сейчас у меня был выбор. Я могла сбежать не только от воспоминаний о родителях, но и от угнетающего будущего в мелком городке.

Эмоции резко нахлынули на меня. Я чувствовала, что каждая клеточка готова была взорваться от раздражения, которое, казалось, было вызвано обыденной мелочью. Но нет, это была не мелочь, это было мое будущее.

- Да, конечно, я начну собираться на днях.

- Нет, тебе стоит это сделать уже завтра, так как мой дом...

- Нет, - перебила я её, теперь пристально смотря ей в глаза. - Я собираюсь уехать с друзьями.

Женщина засмеялась, из-за чего лицо сразу покрылось морщинами. Странно, но они были достаточно глубокими. Её глаза стали узкими, а на лбу вздулась вена.

Но тетя резко сменила свое выражение лица, став серьезной. Я и не заметила, как её рука начала сжимать мой подбородок, а глаза пытались уловить мой взгляд. Я видела удивление, которое плавно перерастало в злость.

- Господи, Одри! - оно вскочила со стола и начала размахивать руками. - Ты пьяна?!

- Какая разница? - я откинула вилку в сторону и с еще большей злобой уставилась на неё.

- Что бы сказали твои родители! И часто ты так?! Я не верю своим глазам. Мне противно!

- Моих родителей больше нет, - резко сказала я, вдруг почувствовав, что ком подбирается к горлу. Но нет, плакать при ней я не собираюсь.

- Но это не значит, что...

- Не значит, что что?! - крикнула я. - Я никогда их не увижу, и мне больно каждый раз приходить домой и понимать, что ожидания отличаются от реальности. Мне больно понимать, что мой дом, где я могла быть самой собой, сейчас делает из меня заложника собственных мыслей и печали. Я устала от того, что даже слез своих сдерживать я больше не в силах. Даже сейчас, черт возьми. - Поспешно вытирала я слезы, скатывающиеся по горящим щекам. - Я оставалась собою все это время. Той Одри, которая могла делиться своими страданиями лишь с самой собой. Но мысли... Они пожирают изнутри. А боль ведь только усиливается, воспоминания становятся все ярче. Я четко помню лицо мамы и папы. Я назову каждую их родинку, каждую морщинку, если понадобиться! Но нет же, это никому не понадобиться, потому что все люди забывают, а я нет. А я только начинаю все вспоминать. И есть только одни люди, которые готовы меня слушать. С ними я не одинока. С ними моя боль угаснет! Но вы же не поймете, конечно. Давайте, забирайте меня в свою деревню! Пусть я окончательно потеряю себя. Так-то всем будет легче!

Не знаю, стало ли мне легче, когда я позволила всем мыслям выйти наружу. Казалось, так и должно быть. Раздражение ушло, но теперь каждое сказанное слово обретало особый смысл и становилось чем-то большим, а именно оружием, способным погубить мою душу и мои отношения с тетей Луизой.

Осознание пришло через несколько секунд после окончания речи. Мне вновь стало больно и страшно. Я не обращала внимание на тошноту и головную боль. Я знала, что рушусь.

Упав к ногам тети Лузы я заплакала. То ли это была просьба о прощение, то ли я просто нуждалась в чьем-то тепле. Я думала она отвергнет меня, но, к моему удивлению, женщина присела возле меня, укрыв своими объятиями. Я чувствовала себя птицей, которой обломали крылья, она же была защитницей. Впервые я поняла, что нуждалась в физической поддержке не менее, чем в моральной.

- Тише, Одри, я понимаю все, - шептала она, гладя меня по голове. Моя голова была у её груди.

- Я не могу поехать с вами, я не могу... - Рыдала я. - Мне нужно сбежать. Сбежать куда-то, где прошлое не будет меня преследовать.

- Одри, милая, ты не можешь сбежать от прошлого. Оно существует только в твоей голове, следовательно, куда бы ты не пыталась уйти, оно всегда будет с тобой.

- Нет! Нет! - внезапно крикнула я. Я не хотела верить во это. Нет, ни за что. - Я должна попробовать. Я просто не смогу... Не смогу...

- Я знаю, дорогая, - спокойным тоном говорила она.

- Это всего лишь Калифорния, но там для меня все ново... - продолжала я. - Пожалуйста, я должна получить шанс выжить...

- Это решение намного серьезнее, чем ты думаешь.

- Я прошу всего лишь о попытке. Я всегда буду на связи. Я... Я вернусь в конце лета. Но умаляю, - все плакала я, скомкавшись в объятиях родственницы.

- Мне страшно отпускать тебя.

- Я потеряла единственных важных для себя людей, теперь мне не страшно терять себя. И вы не бойтесь... Не стоит.

- Одри, это неправильно...

- Нет! Это правильно! Прошу, я всего лишь жажду спасения, а это единственный шанс его обрести.

Не помню, долго ли мы еще так сидели. Но мне было приятно, что она согревала меня, что слушала и понимала.

Возможно, я делала поспешные решения, но другого выбора не было.

На следующий день тётя Луиза остаточно согласилась. Она понимала, что никогда не сможет дать мне то, что могли дать Кевин, Люк и Дин, а именно - жизнь.