Глава 4

— Мне здесь неудобно, — говорю я родителям, сидя в инвалидном кресле уже полчаса.

Они привезли меня в больницу. Возят меню сюда каждый месяц, чтобы проверять работу сердца и выявить возможные сопутствующие заболевания. Каждый раз врач говорит одно и то же прописывает мне новое лекарство и отправляет домой, где меня ждет целая куча таких же препаратов.

Я уже давно приняла тот факт, что моим родителям жизненно необходимо побыть в лечебном учреждении для своего спокойствия, нежели для моего.

— Почему тут такая очередь с утра? — я продолжаю ворчать.

Поверьте, сегодня выдался замечательный солнечный день. Я впервые за долгое время ощутила легкость в теле. У меня ничего не болело, дышала спокойно, без одышки и, что самое крутое, — ноги не отекли. Я едва не разрыдалась от такого благоговения внутри.

— Потерпи немного, дорогая, — отвечает мама. Я смотрю на их с папой сцепленные руки. — Такой день.

— Я же сказала, что у меня все хорошо. Не было никакой причины приезжать. Тем более, насколько вы знаете, я его терпеть не могу.

— Здесь тебе помогают.

— И здесь я могу умереть.

Мама качает головой.

— Прекрати вести себя как маленький непослушный ребенок.

Я закатываю глаза и поднимаюсь с кресла. Транспортник четко сказала мне сидеть на месте ровно, но у меня уже попа атрофировалась. К тому же передо мной на эхокардиографию человек восемь.

— Куда ты собралась, сказали же... - начинает папа. Я посылаю ему самое сердитое лицо в мире.

— Куплю воды и вернусь. Ничего со мной не станется.

— Мы по записи, Ариана.

— Я успею, пап.

Схватив из сумки несколько купюр, иду на поиски буфета. Больше всего в больницах я не любила длинные коридоры. Они кажутся мне бесконечной тропой в ад. Даже в платной клинике атмосфера была жуткой. Хотя здесь обычно должно быть получше, чем в государственных. Родители никогда не возили меня в обычную на процедуры. Лучше они заплатят большие деньги, и потом поведут меня к еще более дорогостоящему врачу.

Я заворачиваю за угол, натыкаясь на охранника. Неудобно отвлекать его от чтения газеты, но мне срочно нужна вода, иначе я точно помру от жажды.

— Прошу прощения, не подскажите, где здесь буфет?

Мужчина опускает газету, улавливая мой взгляд. Я хмурюсь. Часто он так подозрительно на людей смотрит или у меня просто что-то не так с лицом?

— Позади меня, — он указывает на вывеску сверху.

Разумеется, думаю я, могла всего лишь поднять голову и заметить то, что написано большими буквами.

— Благодарю!

Теперь понятно, почему он так на меня смотрел.

В буфете никого. Одна девушка стоит возле стола, старательно пытаясь открыть несчастную бутылку воды. Продавщицы на месте нет, просить некого. Оглянувшись на нее, замечаю, сколь красива она на вид. Приятный карамельный цвет волос, глаза будто чистая прозрачная река, а черты лица точеные, прямо как у куколки. Давно я не видела такие интересных людей.

— Вы мне не поможете? — окликает она меня, указывая на бутылку.

Вряд ли у меня получится ее в руках удержать, не говоря уж о том, чтобы открыть. Но я выхватываю бутылку прежде, чем она успевает возразить, и крышка довольно легко поддается.

— Ох, вы моя спасительница, честное слово! — Девушка улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ просто потому, что это действует так заразительно. Она милая и совершенно безобидная. Над ней словно нимб золотой, а сама незнакомка сущий ангел.

— Вы кажетесь мне знакомой, — выпаливаю я. — Мы с вами ранее не встречались?

Я невольно опускаю взгляд на ее округлившийся животик. Лицо у нее и впрямь знакомое.

— Возможно, вы видели меня в этой клинике. Я прихожу сюда на плановое УЗИ. — Она демонстративно гладит живот.

— Да, скорее всего.

Я улыбаюсь ей еще раз, после чего замечаю появившуюся продавщицу и покупаю себе маленькую воду. Пока наслаждаюсь прохладой, девушка не уходит. Напротив, продолжает смотреть на меня. Странно, никак не могу выбросить из головы мысль нашей возможной встречи.

— Меня зовут Влада. — Протягивает мне руку. Я пожимаю ее. Как можно так долго улыбаться, она разве не устает?

— Ариана. Будем знакомы. Так ты ходишь к гинекологу?

— Когда мой гинеколог работает в этой клинике. А так я в своей женской консультации. Она на другом конце города.

— Какой у тебя месяц?

— Ты что, тоже беременна?

Я смеюсь, да внутри как-то все переворачивается от вопроса. Беременность далека от моего понятия. Причиняет боль.

— Нет, я прихожу сюда на эхокардиографию. С сердцем нелады.

— Серьезное дело. — Ее улыбка тотчас спадает с лица. — Ну, у меня уже пять с половиной месяцев. Я узнала пол малышей, наконец-то.

— Вот так легко? Не устраивала всякие гендерные вечеринки, не звала кучу людей?

— На кой черт они нужны? Считаю, каждый должен лично услышать такое от врача. Их отцу я могу сама сказать, и он разделит свою радость со мной.

— Кто же у вас будет? — Сердце наполнилось трепетом. За время болезни я не позволяла себе задумываться о таких вещах.

— Мальчики!

— Это так здорово! Поздравляю! Некоторые с одним справиться не могут, а тут сразу два. Еще и мальчики.

Она громко засмеялась, отчего я ненароком почувствовала сильный толчок в груди. Очевидно, я сейчас заплачу. Слезы стремительно подкатывали к глазам.

— Мне пора на прием, — говорю я, выходя из буфета. Девушка идет следом.

— Удачи тебе! Раз ты здесь бываешь, мы еще увидимся.

— До встречи.

Я ухожу, не оборачиваясь.

***

— Ты поднялась в списке на пересадку сердца. Я горжусь тобой, Ариана, во многом за эмоциональную и физическую силу. Во многом за отсутствие вредных привычек и здоровый организм. Мы нашли неоднозначные отклонения в почках, но их можно подлечить, — спокойно проговаривает доктор, сидя напротив меня за большим белым столом. С ее лица не сходит улыбка, прямо как у той девушки в буфете.

— Значит, что-то все-таки пошло не так?

— Твое сердце страдает, соответственно, оно не может справляться в полной мере, понимаешь? От сердечной мышцы зависит многое, поэтому естественно находить сбои. Все поправимо.

Доктор замолкает на несколько секунд. Она читает мою карту, данные обследований и сегодняшнюю процедуру. Ее нахмуренные брови не говорят о хорошем, но если врач не поднимает головы и лицо его не выражает ужаса, то все не так плохо.

— В целом, изменения, конечно, имеются. Где-то значительные, где-то нет. Скажи, тебя давно беспокоит тахикардия?

— По утрам, бывает, сердце бешено колотится. Ощущаю сильную пульсацию на шее.

— Я выпишу тебе препарат, его необходимо будет принимать только во время сильной тахикардии. Прошу, Ариана, следи за этим и старайся улавливать моменты. Это поможет избавиться от неприятных ощущений.

Я киваю, и затем следует куча вопросов родителей насчет возможной операции. Главный вопрос: как скоро я могу получить донорское сердце?

Этого никто точно не мог знать. Я получу такую возможность только в том случае, если какой-нибудь человек, полностью совпадающий с моими показателями, погибнет. Иначе говоря, чтобы я выжила, кто-то должен умереть. Я все еще не могла понять такую человеческую закономерность, природу, созданную Богом, потому она порой доводила меня до бешенства.

— Я бы посоветовала тебе полежать у нас в больнице. Как думаешь? — она внимательно смотрит на меня. Ищет во мне что-то больное, изменения во внешнем виде. Изменился только мой вес — я похудела, сама того не заметив.

— Не хочу. Я приеду сюда позже, когда...

— Когда предстоит операция, — заканчивает за меня врач, зная, что не это я хотела сказать.

У меня дома, возле кровати, стоит целая коробка с лекарствами, которые я должна принимать ежедневно. И лишь некоторые из них помогают поддерживать сердце. Остальные — обычный порошок, капсулы, смеси, оболочки. Я убеждена, мой бедный желудок уже давно не справляется с большим количеством химии.

Мы разговариваем еще несколько минут. Доктор отвечает на все вопросы родителей, после чего мама с папой одновременно поднимаются со стульев и направляются к выходу. Все это время я смотрю в окно. Мне прекрасно был слышен их разговор и как бы тяжело это не было, отчаянно приходилось принимать каждое сказанное слово. Там, за окном, мир медленно начинает расцветать, а я продолжаю затухать. За всю мою жизнь эти месяцы доставляют мне столько боли, что боюсь представить, сколько они еще могут мне дать.

— Дорогая, ты едешь домой?

Встрепенувшись, смотрю на папу, затем перевожу взгляд на доктора. В голове вдруг созрел один очень важный вопрос.

— Можете подождать меня в машине, пожалуйста?

Мама с папой сначала мешкают, но все-таки оставляют меня наедине. Как только за ними закрывается дверь, к горлу подкатывает комок. И я выпаливаю:

— Если я все-таки получу это сердце, пройду реабилитацию и снова вернусь к нормальной жизни, смогу ли я забеременеть?

В глазах появляются слезы. Нормально этим вопросом не задаваться. Для меня. Нормально жить сегодняшним днем. Будущее далеко, по крайней мере, сейчас.

— Сразу хочу заверить, что твой организм достаточно сильный. Ты перенесла сложные операции, и впоследствии у тебя получилось восстановиться.

— Анна Александровна, впоследствии мне поставили сердечную недостаточность чуть ли не последней стадии. Давайте будем говорить правду.

— Я всегда говорила правду. У тебя с самого начала была сердечная недостаточность, еще с тех пор как ты появилась на свет, Ариана. И ты прожила, не зная о ней шестнадцать лет. — Она обошла стол и встала возле меня, взяв мою руку в свою. — Вот, что я тебе скажу. Мы, врачи, предполагаем самые различные сценарии жизни пациентов, но ты стала моим исключением. С твоим диагнозом люди не доживали даже до восемнадцати лет, а тебе скоро стукнет двадцать.

— Вы долго кормите меня доводами.

— Просто я постоянно пытаюсь донести до тебя высокие шансы. Твоя физическая подготовка сыграла лучшую роль в таком непростом испытании, помогла пережить сильные боли. И, отвечая на твой вопрос, скажу — конечно, ты сможешь забеременеть. В это время тебя будут обследовать довольно часто, возможно, предстоит многие месяцы полежать в больницах, но, в конце концов, ты обязательно родишь ребенка.

Почувствовав слезы на щеках, я быстро смахиваю из них. Мне хочется закричать, когда сердце начинает быстро стучать, и одышка перекрывает возможность вылить наружу чувства. Мне сложно верить врачам и семье, потому что они всегда настроены только на лучшее. Не всегда все получается так, как мы того хотим. Иной раз я хочу подойти к своим родителям и спросить у них по поводу своих похорон. Что с ними будет, если меня все-таки не станет?

Я поднимаюсь с места и благодарю женщину. Она удивляет меня, крепко прижав к себе. До сих пор ей не приходилось выражать эмоции.

— Тот, кто следит за нами сверху, все видит. Уверена, он обязательно поможет нам всем.

Я быстро прощаюсь с ней и выхожу из кабинета. В машине родители не задают лишних вопросов, даже когда замечают на моих глазах слезы. Я плачу до самого дома, не сдерживая ни один свой порыв. Мне просто хочется сказать этой жизни, чтобы она прекратила мучить меня. Прекратила издеваться над моей маленькой возможностью жить.

Силы кончаются. Я устаю. Устаю не только физически, но и морально. Надежда и вера гаснут, гаснут так же быстро, как и я.