г л а в а 1.17

Лукреция установила локоть на дверь машины для удобства и прислонила пальцы к виску. Ее голова трещала, и больше она эту боль терпеть не могла. Слова Доминики не собирались покидать ее, ведь это ее гложило. Застывшие слезы на глазах подруги врезались в память, и теперь, закрывая глаза, она только их и видела. Ко всему ужасу сознание читало ей нотации голосом Бриджитт.

Машина подскочила на небольшой кочке, и девушка больно ударилась локтем, примостившимся на двери.

— Нэт, осторожнее, — сказала она водителю, и мужчина поспешил извиниться. 

— Мы опаздываем на Вашу тренировку, Мисс Лонсестон. Приходится спешить.

Девушка потерла виски, совсем забыв о теннисе . Телефон завибрировал в ее сумке, лежавшей на соседнем сидении, и она неохотно потянулась за ним, надеясь, что пока она это делала, вызов переадресуется на автоответчик. Но это была ее мама.

— Всех трех — на следующую неделю. А если не согласны, то я анулирую соглашения. Да, Лукреция-Алексис, — она, наконец-то, обратилась к дочери.

— Это ты мне позвонила, — уставшим тоном промямлила девушка.

— Да, я договорилась с Мистером Стоуном о съемках сегодня до десяти. Мы разговаривали с ним на приеме. Ты успеваешь?

— Что? Какие съемки?

— Отец сказал, что это необходимо сделать в короткие сроки. Адрес прикажу отправить водителю. Когда у тебя теннис?

— Теннис... Он уже был. Я еду домой сейчас, — соврала она, ловя в зеркале заднего вида взгляд водителя.

— Отлично, Мистер Стоун будет тебя ждать, — после того, как пошли гудки, Лукреция, выдохнув, обратилась к водителю:

— Нэт, вези по адресу, что отправят тебе, — настало облегчение. Ей так не хотелось идти на теннис, и попалась отличная возможность его пропустить с алиби на то, что родители сами поставили неожиданные планы выше спорта. Снова видеть Бриджитт было бы наказанием.

— Не могу, Мисс Лонсестон.

— Это еще почему? — распылилась девушка, вовсе не ожидав такой фразы.

— В машине установлено gps-слежение, которое просматривается.

— И с каких пор? 

— После случая нападения на Вас, Мисс Лонсестон, — она зажмурилась от накативших воспоминаний. Кислый запах завитал в воздухе, и она замотала головой, отгоняя его от себя. Но запах был настойчив. Так пахли его руки, что залепили ее рот. Неприятное жжение опалило ее губы, и это испугало ее не на шутку. 

— Нэт, открой для меня окно.

— Это тоже запрещено, ради вашей безопасности, Мисс Лонсестон.

— Черт, — зашипела она, и мужчина, включил посильнее кондиционер.

Она прислонила телефон к уху, и вслушалась в размеренные гудки.

— Мистер Лонсестон, — представился мужчина.

— Зачем мне понадобились съемки? — и мужчина сразу понял, кто ему позвонил.

— Я слишком занят, чтобы обсуждать. Это не требует отлагательств? — он говорил в своей обычной манере, что говорило о том, что он находился в кабинете не один и должен был сохранять деловой стиль в речи

— Не требует, — в трубке было молчание, затем какие-то стуки. Из его кабинета все вышли. Мужчина прокашлялся.

— Я разговаривал с Мистером Холтом, — эта часть его объяснений уже не нравилась девушке из-за произнесенной фамилии полицейского. — Папарацци видел охранников, поймавших беглеца. Стали лишнее болтать в своих редакциях. Нужно лишь перекрыть им кислород, поэтому реклама для отвода глаз не была бы лишней. Как я уже тебе сказал, никаких мероприятий ближайший месяц ты не планируешь. Автомобили, на котороых ты ездишь, теперь прослеживаются. У твоих водителей больше нет возможности даже на какую-то незначительную оплошность. Ты сама этого захотела, —  он стал растягивать слова, — попросив их оставить, и они сами на это согласились со всеми вытекающими последствиями. Их преданность меня удивила. Поэтому я допустил то, что они все еще имеют работу. Надеюсь, тебе все стало ясно? — тогда не было никакой ее победы. Он сделал так, чтобы она все равно проиграла ему. Все было снова по его правилам.

— Да, мне все ясно.

— Сейчас у тебя теннис, потом съемки. Я ничего не упустил? — он говорил так, будто знал, что она уже успела обмануть маму.

— Именно так, Мистер Лонсестон, — она решила со всем согласиться.

— Замечательно. Надеюсь, мне больше не придется огорчаться, — многозначительно сказал мужчина и положил трубку.

—  Мы приехали, Мисс Лонсестон, — объявил водитель.

— Я вижу, — пробурчала она, недовольная сложившейся ситуацией, и поднесла руку к двери. — А камеры есть?

— В машине? — бровь мужчины изогнулась, и она ему кивнула, чтобы тот это увидел. — Нет.

— А подслушивающие устройства? — ответ был отрицательным. — Тогда поехали, — она села прямо, расслабившись на спинке сиденья.

— Куда? — он повернулся, не скрывая на лице удивления.

— Куда ты постоянно едешь до окончания моей тренировки. Ты же меня забираешь? — он согласно кивнул.

— До базы далеко, поэтому я останавливаюсь у кафе.

— Значит, мы едем в это кафе.

— Но Мисс Лонсестон, меня же отслеживают, чтобы я отвез, привез...

— Ты так и сделаешь. Вот прямо сейчас я вышла и пошла на теннис, а через два часа мы снова сюда вернемся за мной, — она подмигнула ему. — Пообещай, что не сдашь меня.

— Это моя работа, Мисс Лонсестон, — она насторожилась, боясь отказа от него в такой простой просьбе, но водитель закончил: —А моя работа — делать, как Вы того хотите,  —его фраза обижала его. По крайней мере, должна была. Она улыбнулась и искренне.

— А раз так, тогда я хочу угостить тебя в этом кафе. И это не обсуждается, — добавила она, выставляя вперед указательный палец, заранее зная, что мужчина начнет возрожать.

— А как же...

— Но-но! — она указала на дорогу, — Не обсуждается.

Машина съехала с обочины и разогналась, и уже через несколько минут они были на парковке придорожного кафе.

— Идем, — заявила она радостно, но мужчина не спешил открывать ей дверь.

— Вам лучше передумать, Мисс Лонсестон, — но она смерила его недовольным взглядом, и он замолчал.

— "Квадрат и Компас"? Ну что же. Я заинтересована, —  девушка стояла под деревянной вывеской кафе "Квадрат и Компас" и всматривалась в окно заведения, где люди с аппетитом ели что-то, но ее это не впечатлило. 

— Может быть, я попрошу для Вас еду с собой? Это не безопасно.

— Нет, я есть здесь не собираюсь, — она запротестовала, скривившись. — Это не для меня. Если ты не забыл, то я на теннисе, — она вошла и сразу стала разглядывать столы посетителей, на которых были тарелки с ужинами. — Мой отец путает опеку с узничеством.

Водитель осторожно повернул девушку в сторону столиков и помог сесть на стул.

— Я поем максимально быстро, и мы поскорее уедем отсюда.

— Я понимаю, почему мне может здесь не нравится, — она брезгливо провела кончиками пальцев по столешнице, проверяя ее на жир или липкие следы от кружек, — но что с тобой?

— Вы не можете находиться в чужом для Вас месте средь бела дня, Мисс Лонсестон! Вы же одна из известнейших персон Вашего штата, — он сгруппировался и начал крутить руками в разные стороны, но затем опустился ближе к столу и заговорил тише. — Сейчас я нарушаю целый свод правил. Стоит только кому-то из присутствующих сообщить папарацци о Вашем местонахождении. Тогда Мистер Лонсестон все станет известно.

Девушка опустила в раздумьях глаза, но лишь для того, чтобы убедить себя в том, что ничего ей не могло угрожать, а ее водитель был излишне подвержен паники.

— А почему именно это кафе? — девушка осторожно оглянулась, прикрыв лицо ладошкой, так сказать "на всякий случай". Мужчина поджал губы, сложил руки в замок и на выдохе ответил:

— Моя дочь очень его любит. Когда мы видимся, я в обязательном порядке привожу ее сюда.

— А это происходит часто? — с опаской спросила девушка, а водитель замотал отрицательно головой. Из-за ее работы мужчина редко виделся с дочкой. Это его она тогда отпустила, решив пройти несколько метров до дома пешком. И вот она снова заставляла его нарушать, ставя его дальнейшую работу под угрозу. — А что твоя дочь заказывала здесь?

— Всегда запеченную картошку и ягоды с каши. То есть, я ей заказывал кашу, н она ее не ела, — мужчина мягко улыбнулся, явно воспроизводя в своей голове этот момент. Лукреции показалось, что сейчас она сидела на месте той девочки.

— Я буду есть с тобой, окей? — мужчина удивленно посмотрел на блондинку. — Картошку и кашу, калорий двести, — сложила она в голове.

Заказ был у них принят каким-то парнем, от которого девушка спряталась с помощью волос. И парня такое поведение почти довело до смеха. Лукреция обложила свою половину стола салфетками. Когда тарелки с приготовленной едой стукнулись о стол, девушка выглянула из укрытия и даже с интересом посмотрела на свой ужин. У мужчины она увидела тарелку с белым мясом и шпинатом. Ей стало даже обидно за то, что его дочь не ела то, что ел ее отец. Теперь ей нужно было каким-то образом заставить себя съесть то, от чего она уберегала свою фигуру годами, если не всю сознательную жизнь.

— А картофель мне брать ложкой из каши? — возмутилась девушка.

— Можно ли вилку? — мужчина обернулся, обратившись к парню-официанту, и Лукреция снова завесила волосами лицо.

Взяв в руку вилку, принесенную ей только что, она осторожно ткнула ее в ломтик картофеля и ощутила, как масло стало пожирать острие прибора, разъедая металл. Девушка осторожно поднесла кусочек к лицу и медленно вдохнула его запах. Так пахло из кухни, когда она в детстве заглядывала туда. Сейчас же она ела в своей собственной кухне то, что ей приносили.

— Не забудьте подуть, — посоветовал мужчина. — Это когда блюдо горячее, и его надо остудить.

— Я знаю! За кого ты меня принимаешь? — нахмурилась девушка и принялась обдувать ювелирно картофель, боясь его как-то повредить, нарушив консистенцию.

Приоткрыв рот, она отправила половину дольки в рот и замерла. Кажется, восхитительнее еды она не пробовала. Ее глаза распахнулись от восторга, и она съела и вторую часть.

_ _ _

Красная кнопка на подставке от чайника погасла, издав щелчок. Из носика повалил пар, что оповестило девушек о закипевшей воде. Софи подняла чайник и скорыми, мелкими шажками подошла к столу и налила кипяток в чашки свою и Сильвии, оставив чашку Доминики пустой, ведь девушка будто исчезла на втором этаже, и не было никому известно, появится ли та в ближайшее время вообще.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Сильвия, бросая в чай кубик сахара. Софи приземлилась на стул, случайно задев вилку на тарелке, отчего та немного подскочила. А ее невнимательность была связана лишь с телефоном, который она не выпускала из рук уже долгие десять минут, отвечая Сильвии только мычанием. — С кем переписываешься? — загадочно спросила она, хитро улыбаясь.

— С мамой, — и ответ Софи испортил всю интригу Сильвии. — Не хотела ее оставлять одну. Но узнав о Доминике, она практически вытолкала меня из дома. Моя мама понимающая, — искренне улыбаясь, Софи оперлась на руку, стоявшей на локте.

— А почему не хотела оставлять? — Софи почему-то не предусмотрела вопросы от нее и потому растерялась.

— Ей сейчас не легко. Она много работает. И папа тоже вечно на работе, — это звучало, как оправдание или повинная. Но она ведь не договаривала.

— Может быть, мы можем чем-нибудь помочь твоей семье?

— Нет, я не хотела бы оставаться в долгу.

— О чем ты? Ты являшься подругой моей сестры еще с самого детства.

— Но не в этом дело, — Софи поджала губы. Ей стало неловко. — Я бы хотела помочь маме самостоятельно, — как можно мягче объяснила она. А Сильвия все же заподозрила что-то неладное в ее ответах.

— Ну хорошо. Я могу помочь тебе с поиском работы. Согласна? — о работе Софи не задумывалась пока. Мысль о помощи маме уже появилась, но далее эту тему она не развивала, оставшись с той же проблемой на руках. — Например, продавец-консультант.

— А это возможно? Я никогда не работала, могу не подойти.

— Поверь, не первый день живу. У меня есть знакомые в очень популярном торговом центре. Никакой затяжной стажировки и испытательного срока. Я доверяю тебе всецело.

— Это должно быть шутка, — Софи схватилась за голову, будто у нее поднялась температура, хотя такое было возможно.

— Шутки в сторону! — заявила Сильвия. — Я хочу тебе помочь.

— Это лишнее, и правда не стоит.

— Нет, стоит. Бросив все свои дела, ты приехала сюда к Доминике. Такую подругу, как ты, еще нужно поискать. Я обязана помочь и тебе, — ее слова воодушевили Софи, произведя на нее неизгладимый эффект. 

Ее опорой всегда были родители, и чужая помощь казалось ей неправильной. Она считала правильнее отказаться, чем воспользоваться чьей-то щедростью, больше смахивающей на расточительство.

— Я завтракать не буду, — Доминика вошла на кухню. — Я довезу тебя до университета, Софи.

А Софи лишь открыла рот, пытаясь вымолвить уже хоть что-то, ведь вид подруги был из ряда вон выходящим. Доминика надела на себя безразмерную толстовку, из которой выглядывали только ее голова и кончики пальцев. Штаны были настолько огромными, что она бы без труда поместила обе ноги в одну штанину, превратив ее в длинную зауженную юбку. 

— И что это значит? — нахмурилась Сильвия.

— Ты о чем? — Доминика сделала вид, что ничего не поняла.

— О том, что ты ограбила магазин для полных мужчин, — она обвела ее пальцем. Софи же продолжала удивленно разглядывать подругу. Она всегда восхищалась тем, как одевалась Доминика, привлекая к себе не только мужское, но и женское внимание. В миг та девушка растворилась в иной одежде, лишившей ее той самой изящности.

— Софи, идем, — Доминика проигнорировала слова сестры и вышла из кухни. Сильвия лишь переглянулась с Софи, и обе остались в полном недоумении от выходки третьей.

— Может, мы поговорим? — предложила Софи, когда девушки уже сели в машину.

— У тебя что-то случилось?

— У меня? Доминика, я про твой внешний вид. Откуда ты вообще взяла эти вещи? У тебя их отродясь не было! — она стала махать руками. — Объемные вещи, из косметики — лишь трехслойная тоналка, а вместо сумки — дорожный рюкзак! — негодовала она.

Но подруга молчала. Она молчала и вчера. 

— У нас был уговор не спрашиать о семье. Но это же не в ней проблема. Ведь так? — Софи поняла это, когда увидела на пороге неизвестного ей парня. В нем была проблема Доминики. Но после того, как парень покинул дом, Доминика сделала вид, что никто только что не приходил. — Кто этот парень?

— Он из той самой пятерки, про которую нам говорила Лукреция.

— Ты серьезно? — глаза девушки полезли на лоб, и она вспомнила о его словах:

"Бойся Самюэля. Слышишь? Держись от него как можно дальше."

— Да. Я пожалела о том, что доверилась ему. Они пятеро опасны, и я в этом убедилась, — ей было больно это осознавать, но, возможно, с ней бы не обошлись так жестоко, обойдя она стороной знакомство и встречу с Александером. 

— Что они сделали? — осторожно спросила Софи, заглядывая подруге в глаза.

— Я расскажу тебе, но только тогда, — она стала серьезнее, — когда найду способ отомстить.

Доминика на полном серьезе собралась ответить на оскорбление. Ее унизили настолько, что было страшно дышать в том месте, где произошел этот кошмар. Но она была убеждена, что и такого человека, как Лоренцо Гуарини, можно переломить. Девушка собиралась успокоиться, лишь когда увидит парня поверженным. И перед ней не было никаких преград для достижения цели.

Оставив Софи около ее вуза, она поехала к своему институту, но появляться на парах она и не собиралась. Надев на голову капюшон, она осталась незамечанной для всех учащихся...

_ _ _

После последнего своего занятия Томмас Мойер отделился от толпы своих одногруппников, двинувшись в противоположную сторону. Он поднялся по лестнице на этаж выше и, свернув за угол, подошел к белой двери. Открыв ее, он очутился в знакомой ему библиотеке. На входе за стойкой сидела все та же пожилая женщина в очень причудливых очках. 

— Здравствуйте, Мисс Фостер, — он снял наушники с шеи, сложив их вдвое. — Сочинения Локка еще не были завезены?

— Не раньше зимы, дорогой, — отвечала мягко женщина, будто перед ней был ее внук. Она привыкла видеть здесь Томмаса чаще других студентов. — Узнавала сегодня утром.

— Очень жаль. К тому времени я планировал уже их прочитать, — он достал из кармана читательский билет и поднес его к сканеру.

— Томмас, — позвала его женщина, и он обернулся. Но она отмахнулась, поправив свои очки. — Думаю, что ничего, — она как-то странно улыбнулась, чему парень не придал значения. 

Парень прошел в зал, направляясь в самую его глубь. Студентов было значительно меньше, чем по утрам, и это не мешало ему идти ускоренно к лестнице. Оказавшись за стеллажом, он уже не боялся почти бежать. Но у синей веревки он остановился, не спеша через нее перешагивать. Он заметил то, что на лестнице не было следов от подошвы, все потому что кто-то протер со ступенек пыль. Страх за то, что кто-то был наверху, узнав о его посиделках, окутал его, и он подумал на библиотекаря.

Неуверенно поднявшись на второй этаж, он, первым делом, осмотрел книжные шкафы, пыли на которых уже не было.

— Попался, — чьи-то руки схватили его за туловище, и от испуга парень прыгнул вперед, наваливаясь на доску, установленную на книках.  — Ой, прости, я не хотела, — Доминика подбежала к нему и помогла встать.  

Думая, что будет весь в пыли, он начал оттряхиваться, но ничего подобного! Его глаза забегали по чердаку. Пыль больше не летала, окно было открыто нараспашку, наполняя комнатку свежим воздухом. Никакая пленка не накрывала доску —на ней лежала ситцевая ткань, напоминавшая декоративную скатерть. Все преобразилось до неузнаваемости.

— Я тут убралась немного, чтобы тебе было удобнее заниматься, — она даже почувствовала себя виноватой, что, наверное, не стоило делать то, чего не просили. Но парень молча смотрел на нее. — А еще вот, — он потянулась к заднему карману, показывая перед его носом синюю карточку с ее именем и фамилией. — У меня теперь тоже есть билет. Решила взять "Большие надежды", — она открыла рюкзак и вытащила из него книжку.

Шок — это слишком мягко для того, что испытывал в тот момент Томмас. Само появление Доминики было удивительным. Ее одежда испугала его. А все, что она говорила, казалось ему немыслимым. И тогда он понял, что вся эта уборка, билет, книжка — ради него. 

Застенчиво девушка, сделала шаг назад, дав парню еще раз оглядеть все вокруг. Поправив капюшон за спиной, она переложила волосы на одну сторону и спрятала ладони в рукавах. Так ей было в разы уютнее. А что, если он видел ее вчера? Эта мысль съедала ее изнутри.

— Ты решила прочитать "Большие надежды"? — сначала он изумился ее внешнему виду, но не стал ничего спрашивать, сделав вид, что не заметил этого изменения.

— Мне нужно было чем-то заняться в течение целого дня, — объяснилась она. — Признаюсь, это успокаивает. На время я даже забыла, что в институте, — делилась девушка своими впечатлениями. Присев на стул, она придвинула к себе книгу. — Я дочитала до того момента. Я его нашла! — она начала листать страницу за страницей.

— Какого момента? — он не понимал ее.

— Ты мне его зачитывал вслух, — она открыла книгу в том месте, где лежал посторонний листок в клетку, и провела по странице пальцем. — Бидди сказала: "Гордость разная бывает. Гордость не у всех одинаковая..." — она посмотрела на Томмаса, думая, что он продолжит цитату, но он заслушался Доминику, ожидая продолжения. — Она добавит еще вот это: "Ему, возможно, гордость не позволит, чтобы кто-то снял его с места, где у него есть свое дело, где он делает это дело хорошо и пользуется уважением", — Доминика, закусила нижнюю губу и опустила глаза. Ей бы хотелось выразить свое мнение по поводу прочитанного, но она испугалась. — Бидди говорила о Джо?

— Ну да, — подтвердил Томмас. — Говори, не бойся, — он сел подле нее.

— Не знаю почему, но я подумала о том,что Бидди тогда говорила и о Пипе. А разве нет? — ей так не хотелось ошибаться в догадках, и она, сама того не заметив, прикусила край рукава. — Она говорила, что гордость у всех разная, и я подумала,что она сравнивала гордость Джо и ту гордость Пипа, которая была у него лишь в зачатках. Но у Джо она была доброкачественная.

— Но пороки не бывают доброкачественными.

— Я так не думаю. Мне кажется, что гордость Джо совершенно безобидная. А Пипа — развивается. Она злокачественна. Поэтому мне стало интересно, права ли будет Бидди.

Томмас удивился тому, как углубилась в размышления Доминика. Он не спешил с ней соглашаться, но само желание ее во всем разобраться восхитило его. С улыбкою он слушал ее дальше, а она, наконец-то разговорилась перед ним на близкую ему тему. Парень стал забывать, каково это — говорить с кем-то о книгах и спорить, имея во всем разные мнения. 

И, кажется, им удалось забыть о вчерашнем инциденте. Это то, чего хотела Доминика. Больше никаких сумасшедших вечеринок. Никакого алкоголя. Никакого Александера, Хитклиффа в ее жизни. Нужно было поскорее перевернуть ту страницу, на которой она застряла и пойти дальше, выбрав путь самостоятельно. И она выбрала путь с Томмасом.

Nataly Main