Часть 15

Перелёт занял больше 24 часов, отчего я прилетела в Мурманск больше похожая на зомби, чем на человека. Как хорошо, что надела я свободную одежду и мне не приходится ждать брата стоя на шпильках у входа в аэропорт на лютом морозе. Чемодан стоит рядом со мной, а таксисты наперебой зовут доехать с ними за невероятное количество денег. И вот старенький "рено логан" сине-чёрного цвета припарковался рядом со мной. Из машины вышел широкоплечий парень с ослепительной улыбкой.

— Ника! Что с прической?! — Я уже была в объятиях брата, который, видимо, пытался сломать мне ребра.

— Это всё, что тебя волнует?! — Сделав щенячьи глазки я продолжила, — Я тут подмерзла немного...

— Понял, понял, прыгай, поехали домой.

Мы болтали не останавливаясь. Он рассказал мне про то, что нашёл девушку. Я её знаю, моя бывшая одногруппница, мы дружили до того, как я переехала. Да и после этого поддерживали связь как могли. А видеть глаза брата, когда речь идёт о ней- бесподобно: они загораются и оживают. Вот что творит любовь с людьми.

Я же рассказала ему про работу, умолчав про корпоратив, и про Джона. Брат напрягся, когда речь начала заходить о парне. Видимо это запрограммировано у всех старших братьев. Достаточно доступно объяснив, что мы всего лишь друзья, а точнее сказать коллеги, Даня наконец-таки отстал.

Приехав и поднявшись в квартиру, я почти оказалась на полу, когда в меня влетела Соня, моя старшая сестра, с объятиями.

— Соня, ты меня убьёшь! — Мы обе засмеялись и обнялись уже крепко, по-семейному, — С Наступающим!

— И тебя, Ника!

Но вдруг... Из-за угла вышел отец. Улыбка сразу же схлынула с моего лица и я стала серьёзней громовой тучи.

— Привет, пап.

— Привет, Ника. Ну, что, как Москва? Покорила большой город?

— Маленькими шажками двигаюсь.

Отношения с отцом у меня не то, что натянутые, скорее разорванные на самые крошечные кусочки бумаги. Из-за него у меня сформировалось большинство страхов и болезней. В детстве он мог закрыть меня в комнате на долгие часы, пока они с мамой ругались, а затем прийти и, сказав, что во всём виновата я, выкинуть меня в одной ночнушке на улицу. Такое всегда пресекала бабушка, но её не стало когда мне стукнуло 10. Именно тогда я просидела целую ночь на улице в минус 25 градусов в одной ночнушке. Под утро я была больше похожа на сосульку и, просидев я хоть на полчаса побольше, оказалась бы трупом, но соседка, тетя Инга, вышла из подъезда в 6 утра, на работу. В больнице меня и маму не обрадовали. Помимо явного обморожения, я застудила матку, схлопотала пневмонию, бронхит и ангину. Лечили меня очень долго, а репродуктивную систему спасти так и не удалось. Когда впервые пошли месячные я обрадовалась, думала, что всё не обречено, но как оказалось, природа лишь решила посмеяться надо мной. Отца тогда посадили на 15 суток, мама тогда была другой. Совсем другой. Приносила мне фрукты и всегда сидела у моей кровати в больнице, когда мне снились кошмары. А потом пришёл отец и всё изменилось. Ела я только больничные безвкусные каши, больше похожие на размоченный картон, а матери он говорил, что я притворяюсь в своих кошмарах. "Опять играешь на публику": только и слышала я от него. Знал бы он, что именно он был чудовищем в моих снах... Сейчас мама приняла позицию отца– я для них никто. Поддерживаю контакт я только с Даней и Соней.

Поспав несколько часов, я принялась помогать матери и Соне в подготовке всего к Новому Году. Кинула телефон на стол, чтобы слышать если будет звонить Джон. Я обещала ему периодически звонить.

Я начала резать овощи на салат, чтобы поужинать. Как услышала заваливающееся тело на кухню. Маленький столик пошатнулся и за него плюхнулся отец. Его взгляд упал на мой телефон. Логотип айфона он, разумеется, узнал и недовольно скривился. Я отвернулась и начала снова резать огурцы.

Под конец, перемешивая салат, я вздрогнула от баса отца. От его голоса поджилки затряслись, а в сознании проскользнул момент с моей самой большой ошибкой. Я не заблокировала телефон...

Быстро обернувшись, я увидела как у отца, словно у быка на родео, краснеют глаза. Разумеется он прочитал переписку с Джоном и видел мои обнаженные фотки. Секунда и в меня летит мой же телефон. Прилети он мне в лоб-вырубилась бы на долгое время. Увернулась в последний момент и телефон просвистел над ухом, угодив в стену. По звуку, которое издало стекло телефона можно было сказать, что там оно как минимум развитое в хлам. Отец вскочил с места, матерясь и поливая бранью, схватил меня за волосы, я лишь могла беспомощно схватиться ему в руку, что, видимо, сделала больно, так как он охнул и на секунду выпустил волосы. Я подхватила телефон и увернулась от стакана, который уже летел в меня. Нескончаемый поток мата в мою сторону закончился сильным ударом в живот. Схватив меня одной рукой за волосы, а второй за шею он буквально закинул меня в маленькую комнатку, где хранился всякий мусор. Я услышала как дверь захлопывается и поняла, что на меня уже начал накатывать приступ клаустрофобии. Я билась в дверь, но это было бесполезно. Прислушиваясь к голосам я услышала, что ключ он выкинул. Видимо здесь я и умру...

Пытаясь хоть как-то собраться клаустрофобия только усиливалась. Спустя пару часов, как мне показалось, я вспомнила, что в моей руке телефон. Боже! Работай, прошу! Экран в труху, половина-пиксели, вторая-трещины. Кое-как попытавшись хоть что-то сделать, я сама не поняла как набрала номер Джона. Господи, ответь. Спустя кучу гудков раздался немного пьяный голос Джона.

— Слушаю...

— Джон!

— Ника?

— Помоги, прошу.

— Что? Чем? Что случилось? — Голос сразу стал немного протрезвляться.

— Я... Я в кладовке, Джон, он... Он меня закрыл...

— Где ты?! В кладовке?! Кто тебя закрыл?! Ника?!

Телефон выключился. Разумеется, я же не зарядила его... Вот и осталось мне сидеть здесь до конца моих дней. Даня попытался вырвать ручку, но, судя по звукам, отец сильно ударил его.

Так прошло много времени. Очень много. Я лежала на полу и тряслась. То ли от холода, то ли от страха, то ли от голода. Я уже не чувствовала ничего. Организм перешел в стадию отторжения боли. Я услышала как в дверь кто-то стучит и как мама открыла дверь и вдруг...

— Где она?! Где Ника?! — Голос... Такой знакомый, бархатный... Джон...

— Ты кто вообще такой, ну ка вышел! Я щас ментов вызову!

— Заткнись, блять, где Ника?!

Собрав все силы, которые только могла, я позвала его. Не знаю услышал ли он меня во всей этой обстановке, но я попыталась.

— Ника! Где ключи?!

— Пошёл нахрен!

— Ты сейчас туда буквально пойдёшь, если сейчас же не откроешь ебаную дверь!

— Да хер знает где этот ключ, я его выбросил, пусть подохнет, таким шлюхам в нашей семье не место!

Не знаю что произошло за дверью, но явно ничего хорошего. Гробовая тишина заполонила итак почти что звукоизолированную кладовку.

— Ника, отойди от двери, хорошо?

Я отползла на несколько сантиметров и прижала ноги к телу. Удар по двери и я наконец-то увидела свет, а свежий воздух сразу заполнил лёгкие. Джон подхватил меня под мышки и вынес из кладовки буквально на себе. Заплаканная мать сидела над отцом, чьё лицо больше напоминала продукцию мясного отдела. У глаза лёд, нос в сторону, изо рта течёт кровь, видимо Джон выбил ему зубы.

— Где твои вещи? Спускайся, я заберу их.

Оставлять их сейчас втроём не самый лучший выход... Я показала взглядом на дверь за спиной моего спасителя. И встретилась с его взглядом... Говорят голубые глаза холодны... Тогда почему я словно побывала в аду? Такого дикого пламени ярости никогда ни у кого не видела. Он с ноги открыл дверь и схватил уже знакомый ему чемодан.

— А ты, кусок дерьма, если обратишься в полицию, останешься не только без зубов. Правда уже не я этим заниматься буду, а похоронное бюро, bastard (Англ. ублюдок), — Переведя на меня взгляд, джон продолжил, но уже со мной, — Идти можешь? — Я кивнула, но, попытавшись сделать шаг, почти что повалилась на пол. Джон подхватил меня. Именно в этот момент в комнату зашла Соня, — Ты, бери вещи, отнеси их вниз, я её сам понесу.

Джон подхватил меня на руки и понёс прочь из дома. Пролетев несколько пролётов мы уже оказались на улице. У подъезда стояло жёлтое такси, а рядом с ним Соня, Даня и Маша, девушка моего брата. У Дани на голове белый бинт, видимо отец сильно его ударил.

— И далеко ты её?! Она наша сестра!

— Что, предложите её здесь оставить?! После моего трупа, разве что. Вы вообще в курсе, что у неё клаустрофобия?! А если бы сердце прихватило? Дайте угадаю, она ещё и без еды и воды там сидела! А если бы я не успел?! Если бы билетов не было?! Она бы померла у вас же дома, блять! Лучше не злите ещё пуще меня, иначе не только этот мудак останется без зубов, и поверь, чувак, я смотреть на твои бинтики не буду.

Джон закинул мои вещи в такси, а затем подтолкнул и меня. Я залезла на заднее сидение, а рядом влетел Джон.

— Трогай.

— Куда?

— Есть какие-нибудь рестораны нормальные?