FATHER pt.2

*survival of the fittest - mobb deep

У Венди с Томми была своя фишка. Они складывали указательный и безымянный палец вместе, чтобы получилось что-то в виде пистолетика и ударяли их друг об друга с двух сторон - так прощались и здоровались.

Она его подвела.

____

В дверь постучали. Громко и резко. Венди выронила ручку из рук, та прокатилась по пустому листу тетради в клетку и врезалась в железную банку с колой. Застывшие на её поверхности капельки холода дрогнули.

Время одиннадцать. Никто хороший в такое время не приходит.

За спиной раздались быстрые шаги Джордана, спускающегося по лестнице. Венди испуганно огляделась на него. Он босой, на нём серые спортивные штаны и белая футболка. В руках пистолет, он заряжает его одним движением. Щелчок проходится дрожью у Венди по позвоночнику.

В дверь опять постучали. Джордан скрылся в темноте прихожей, жёлтый свет лампы из гостиной освещал его широкую спину, луна проходила через узкие окна прихожей и стелилась к его ногам.

Дверь открылась.Все органы чувств у Венди напряглись: она слышала, как шумит холодильник и трещит электричество в лампочках. Как стучит кровь у неё в ушах.

- Венди...

Она обернулась. Томми, босиком и в пижаме, медленно спускался по лестнице, протирая заспанные глаза. Венди раздраженно отвернулась от него.

За дверью стояли тени, они разговаривали с Джорданом, глухо и отстраненно. Белые фонари били им в голову, делая их чернотой. Джордан что-то отвечал, вроде вполне спокойно, но опущенная рука крепко сжимала пистолет.

Венди нахмурилась, сосредоточилась до предела, пытаясь расслышать о чём они говорят. Их голоса стали немного громче, пальцы Джордана перехватили ствол. Томми дернул её за рукав толстовки.

- Там кто, Ди?

- Отстань, Томми! - она отдернула от его пальцев руку. Он замолчал.

Дверь закрылась. Джордан прошагал обратно в гостиную, на ходу засовывая пистолет между подушек их темно-зелёного дивана.

- Там кто, Джордан? - Томми повторил вопрос, не сводя круглых голубых глаз с брата.

Джордан улыбнулся улыбкой, которая была только для Томми. В ней нет теней.

- Никто, малыш, - сказал он и ловко подхватил брата на руки. Тот обвил маленькими ладонями его сильную шею и успокоился.

- Кто это был? - Венди вертелась на стуле, по-детски пытаясь поймать взгляд старшего брата. У неё не получалось.

- Никто, - ответил Джордан совсем другим голосом, проходя мимо с Томми на руках. - Делай уроки.

Они ушли. Ступени лестницы поскрипели и перестали.

Венди осталась одна, лампочка освещала её учебники и тетрадки, а ещё тишину, которая теперь навсегда в ней засела. Она сгорбилась, молча взяла ручку и продолжила делать уроки - просто делай то, что тебе говорят.

____

Это всё же был кто-то. Потому что на следующее утро Венди с Томми в школу и обратно отвозил один из "друзей" Джордана. Потом ещё и стал сидеть у них дома, если они оставались надолго одни. Разваливался на их диване, с телефоном в руке и старым дробовиком на коленях.

Пару раз к ним приходили полицейские. Стены их дома тогда окрашивались в красно-синие цвета.

Венди это всё не нравилось.Её защитная незнакомая оболочка вернулась на место - она не хотела ни с кем общаться, обижалась, огрызалась, и больше всего из-за этого доставалось Томми. Он постоянно был с ней: ей приходилось следить за ним, готовить еду, собирать в школу. Он доставал её вопросами. Томми её раздражал, нервировал и в какой-то момент она поняла, что срывается на него точно также, как Джордан на неё.

Ей приходилось делать всю скучную работу и у неё не оставалось сил быть милой к нему, что всегда делал Джордан. Она безумно злилась, потому что не должна была всё это делать и злилась, потому что постоянно была такая злая. Это нечестно - Джордану достается всё хорошее, а она постоянно плохая.

Она могла накричать на Томми за любую мелкую вещь, типа оставленных в ванной игрушек или неправильно поставленных кроссовок - и она видела, как он вздрагивает или начинает плакать, отвечает что-то надрывающимся голосом, глубоко дыша и вытирая слезы кулачками. Она видела, как ему обидно и больно, но ничего не могла с собой сделать. В голове было слишком много, и там не хватало места для того, чтобы разобраться в действиях.

Наверное, такое состояние знакомо всем сестрам - может, в этом и суть старших братьев и сестер, показать, что то, что любит тебя всё равно может причинить тебе боль. И самое худшее в этом, что любовь от этой боли никуда не денется.

Томми мог идти в школу после этого, улыбаться и всем рассказывать о том, что у его сестры завтра день рождения. Будто ничего и не было.

Он прощал её так быстро, что Венди от этого становилось стыдно. Потому что она не просила прощения, он просто прощал её и всё. Это растворялось в его детской голове - это как издеваться над тем, кто не может ответить. И Венди видела, как медленно, но необратимо это влияет на него - разъедает его потихоньку, лепит его, как человека. Она могла просто сказать, извиниться, объяснить, но она не могла говорить тогда, как будто молчание накрыло её и остались только ощущения без слов.

Ребёнок, который до сих пор не научился говорить, не может брать ответственность за другого ребёнка.

Венди его подвела, она же сказала.

***

Её взрослое тело дернулась.Вжалось в себя ещё сильнее - сиденье под ним твёрдое и неудобное, выпирающие кости врезаются в него, обещая оставить на теле синяки.

Венди судорожно вздохнула, потом всхлипнула. Она плакала во сне. Слёзы стекали по носу и падали на глянцевую поверхность сидения. Проносящиеся мимо фонари вытирали влагу со щёк, вместе с воспоминаниями.

***

Причина такого поведения была ещё и в том, что Венди просто устала.

Она становилась старше.  Её волосы длиннее, тело - костлявее; одежда мешковатее и темнее, а единственные друзья - серый плеер, подаренный Джорданом и пустота. Время булькало в бесконечно медленном ожидании чего-то неотвратимо плохого. Измождение прилипло к ней, словно жвачка.

Она волновалась из-за своего внешнего вида, из-за своего будущего, из-за оценок, из-за того, куда поступать. Всё это давило на неё, как давит на всех подростков - но внутри Венди всё бесилось, потому что она реально считала, что это не должно её касаться. После того, что с ней случилось и продолжало случаться каждый день, её должны оставить в покое. Она особенная. Смотрела на всё происходящее, будто из-под воды и шрамов на руках становилось всё больше.

Томми тоже вырастал. Все чаще, его реакцией на неё становилась злость. Он ускользал сквозь её пальцы, как и всё остальное.

Это её чуть не убило. Видеть отражение собственных действий.

Венди бы хотела слушать его теперь, отвечать на его вопросы - если бы он тоже этого хотел. Он и хотел. А ей от этого становилось ещё хуже.

Она начала стараться проводить с ним больше времени. Стараться исправить то, что уже проявлялось в нём от её поведения. И Томми быстро забывался, но Венди видела, что он уже другой - то, каким он был не вернуть.

Джордан, Венди и Томми - все они были слишком маленькими для того, что с ними произошло. И, наверное, эти события, в итоге, неправильно их воспитали.

____

- Я бы не хотел знать, кто мой отец, - Томми сказал это ни с чего.

Его ноги в зелёных беговых кроссовках еле удерживались на узком выступе чьего-то железного забора. Маленькие пальцы крепко держались за чугунные прутья.

- Почему? - Венди спросила, вертя в руках наполовину пустую бутылку воды.

Они шли с тренировки Томми по хоккею. У Венди на плече висела его спортивная сумка, её внутренности ударялись друг об друга при каждом движении. У Джордана денег в последнее время было больше, чем достаточно - поэтому Томми теперь мог заниматься в команде на крытом катке, а у Венди на ногах были дорогие кроссовки. Только вот оба они почему-то не чувствовали из-за этих вещей особой радости.

Томми помолчал.

- Просто, - наконец сказал он, сдув упавшие на лоб волосы. В лучах заходившего за горизонт солнца они казались золотом.

Венди открутила крышку на бутылке, прикрутила её обратно. Новые кроссовки жали и царапали лопнувшие в некоторых местах мозоли.

Она понимала брата, ей тоже никогда особо не хотелось узнавать своих настоящих родителей. О них даже не задумывалась. Знала, что её мама больше любила таблетки, чем её, а папы просто нет. Он где-то, где ничего не существует. И этого было достаточно. У неё никогда не возникало желания найти их. У неё не было привилегии гнаться за тем, чему на тебя плевать.

Что Венди не понимала, так это с чего вдруг Томми об этом думает.

- Почему тебе это в голову пришло? - она спросила.

Томми резко спрыгнул с невысокого каменного бортика. Тёплый асфальт слегка захрустел под его ногами.

- Не знаю, - он пожал худенькими плечами, синяя спортивная футболка немного свисала с одного из них. - Просто там всех папы забирают. Они всегда улыбаются и обнимают их, а меня забираешь ты и ты никогда не улыбаешься.

Венди нахмурилась.

- Но я понимаю, - Томми пнул мелкий камешек носком кроссовок. Смотрел себе под ноги, пока Венди не сводила с него глаз, - и не обижаюсь. Это не твоя работа - быть мне мамой. И как мама себя вести.

Томми вздохнул детским вздохом. Теплый ветер лениво зарывался руками в его светлые волосы. Нежно перебирал кудряшки.

- Просто иногда мне от этого как-то не так. И хочется, чтобы было также, как у всех - прям ооочень сильно хочется, чтобы также было, - его короткие пальцы прошлись по прохладным чугунным балкам забора. Тук-тук-тук. - Но потом я думаю, что может и лучше, когда чего-то нет, а тем, у кого это есть, наоборот хуже. И это проходит. Вот я тебе про это и сказал.

Венди молчала. Она крутила в руках прозрачную пластиковую крышку от бутылки. Ногти скребли маленькую наклейку со штрих-кодом. Она поняла, что не видит её. Глазам мешало что-то мутное и сырое. Оранжевое солнце отражалось в них блёстками. Оранжевое, как мамины цветы, как спелые персики, из которых она делала пироги.

- Спасибо, что сказал, - Венди еле это выговорила.

Вдруг почувствовала себя очень несчастной. Из-за того, что такая глупая. "Ты не должна" - она повторяла это себе - "тебе всегда кто-то должен". Когда на самом деле она должна.

Она завидовала и злилась, когда могла помочь. Страдала из-за того, как случившееся повлияло на неё, когда это коснулось всех их одинаково. Думала только о себе, потому что это всё, что она умела. И ранила Томми так сильно, что он этого даже не заметил.

Она виновата.

- Прости меня, - она почти прошептала. Шмыгнула носом и слезы спрятались.

Томми повернулся к ней, зажмурил один глаз и улыбнулся. Свет освещал его детскую кожу. Он маленький щёлкнул у неё перед глазами и исчез, словно фотографии переключились. А между ними - годы, которые составляли его жизнь, время, за которое Венди думала, он не изменится. Но он вырос и теперь у Венди щемило в груди.

- Не знаю, за что ты извиняешься, но я тебя прощаю, - его голос был низким и детским. Венди пообещала себе, что его запомнит. И рассмеялась, со спрятавшимися в глазах слезами.

Они уже шли по их родной улице, которая никому их них не принадлежала. На горизонте кривой асфальт проглатывал огромное красное солнце. Ветер ласкал щёки, и младший брат был рядом. На секунду тогда показалось что всё будет лучше, чем хорошо - всё будет достаточно.

____

А потом всё закончилось. В день, до жути похожий на этот. В хороший день.

Томми тогда как обычно бросил сумку с формой на пол, клюшки в ней стукнулись друг об друга. Венди закрыла дверь, сняла кроссовки, кинула их в ближайший угол. Томми пробежал на кухню, набегу погладил Пушка через клетку; достал из холодильника пепси в железной банке, открыл. Закатное солнце, яркое в своей гибели, освещало капельки холода на железной поверхности и маленькие руки Томми.

Тогда всё закончилось.Всего не стало в тот день.Цветок с розовыми листьями стоял на комоде. Ветерок из открытого окна легко шевелил его шуршащие листья.

***

Блок на воспоминания у Венди в голове резко захлопнулся вместе с тяжёлыми железными дверями электрички. Она проснулась. Даже её новое состояние понимало, что дальше нельзя. Там смерть.

Всё вокруг было грязно-зелёным в неестественном свете вагонных ламп. Её реальность. Она тяжелила тело, придавливала его к земле.

Венди поднялась. Лицо было сырое и опухшее, нос красный. Она спала и ей снились воспоминания, и она плакала из-за того, что лицо Томми в них расплывчато - его выражения, его голос - их почти не разобрать. Она обещала, что не будет этого делать, но она его забывает.

Венди зажмурилась. Слёзы вытекли из-под век и упали на кожаные сиденья вагона.

Она знала, что сделала непоправимое сегодня. Что-то в ней безвозвратно изменилось. Оно подкрадывалось медленно, с тех пор как он пришёл и сейчас шевелилось в её сухожилиях и венах - ветви чувств, отравленные тем горьким ничем, которое поселилось в ней, когда мамы не стало. Воспоминаниями. Они заполняли мысли, ощущения и чувства - истощали лёгкостью всё это закончить.

Вагон подскочил. Венди увидела за окнами очертание огромных дымных труб в темноте и своё отражение. Незнакомая оболочка, в которой теперь росла такая знакомая она. Снег проходил сквозь неё и исчезал в темноте.

Её главной проблемой уже долгое время было просто сохранять себя в живых, а с включёнными чувствами это сложнее. Они отбрасывают её назад, делают существование невыносимым. Истощают лёгкостью смерти.

Венди опустила голову обратно на сиденье. Поджала под себя ноги и невидящим взглядом уставилась в пол. Шрам на левом предплечье ныл и Венди это чувствовала.

Она точно не знала, что её теперь ждёт. Говорила себе весь день "не чувствовать", но всё, что делала - чувствовала. И теперь единственное, в чем была уверена, что самые большие чувства внутри - это детская злость и недетская горечь.

Она натянула рукава кофты на ладони и выдохнула.Может так даже легче. Осталось только выбрать - кому из них отдать себя на убой?