Глава 24. Разнообразие смерти.

24.

Злость и обида не давали мне трезво мыслить, но моя добровольная изоляция не продлилась долго. Уже через неделю я снова стала посылать сообщения Марку, ни одно из которых не было прочитано. Стала подозревать, что он просто сменил номер.

Ощущала утомительную тишину. С каждым днём становилось всё труднее дышать, вставать с кровати и выходить на улицу, чтобы вынести мусор. Не пыталась отвлечь мозг книгами или музыкой. Слушала звуки улицы и смотрела в потолок часами. Волосы стали грязными, но сил промыть их шампунем не было. Могла только лежать и чувствовать голод. Именно он сообщал мне, что я всё ещё жива. Смерть отношений приносила куда больше страданий, чем я ожидала. Казалось, легче смириться с тем, что человек умер, и его больше нет. Другое же дело, когда он погиб лишь для одного тебя.

Чувствовала нутром, как он дышит и строит планы, из которых меня насильно вычеркнули. В первое время я с бешеной скоростью генерировала мысли, вопросы и даже находила решения. Но теперь же меня окутало могильное спокойствие и безразличие. Моя борьба за счастье заключалось в одном сообщении, что я отправляла изо дня в день рассылкой всей группе, в надежде, что хотя бы Пит, не выдержав угрызения совести, покажет его Марку.

Я: Нам нужно поговорить, Марк. Вернись, пожалуйста, домой.

Ждала, когда необходимость вынудит его переступить порог нашей квартиры. Но Марк не приходил. Не забрал отцовскую гитару и документы. Аренда заканчивалась через три дня. Он обязан был вернуться, если не хотел обнаружить вещи на свалке. Не спала неделю и не собиралась спать и теперь. Вдруг он придёт ночью? Стоило повесить над дверью колокольчик...

Моя мама ждала отца одиннадцать лет, а я уже готова лезть на стену из-за прошедших парочки дней, что уже выпили из меня все жизненные соки. Чем больше я испытывала на себе разрыв, тем лучше понимала поведение матери. Если она и правда его любила всем сердцем, то не удивительно, что сошла с ума. Извращённым способом стала его ненавидеть, включая всё, что могло ей напоминать о единственной любви, то есть меня.

Когда раздался дверной звонок, то я подумала, что это игры моего воспалённого сознания. Услышала то, что хотела больше всего на свете. Но затем громкая трель раздалась во второй раз. Я неуверенно спустила ноги на пол и откинула одеяло в сторону. У Марка есть ключи... Почему тогда он до сих пор не вошёл?

Худшие опасения подтвердились. В дверном глазке увидела Лоретту. В руке я держала телефон, поэтому снова попыталась дозвониться до Аарона. Но никто не брал трубку. Ничего не поделаешь. Открыла дверь.

— Привет, Летисия, — с фальшивой вежливостью улыбнулась девушка в красном шерстяном берете и чёрном, узком в талии, пальто. — Я пришла забрать вещи по просьбе Маркуса.

Признаюсь, первое о чём я подумала, так это о том, что они съехались. Я полностью доверяла Марку, но его непредсказуемость в мыслях и поступках наталкивала на совершенно другие мысли. Неизвестность лишь пробудила во мне большой потенциал для полёта фантазии, разыгрывая раз за разом все новые и новые извращённые варианты того, чем бы он мог сейчас заниматься.

— Марк попал в аварию, и у него отказали ноги? Если нет  — то пуская сам придёт и заберёт всё, что ему нужно, — также притворно улыбаясь, я начала закрывать дверь, но блондинка успела подставить длинный нос кожаного сапога.

— Ты, наверное, не поняла, — Лоретта толкнула дверь, и я, не сумев вовремя приложить те же усилия, наблюдала, как девушка протиснулась в прихожую. — Маркус не хочет тебя видеть.

— Не знала, что в обязанности менеджера входят услуги и личной служанки. Сколько берёшь?

Понимая, что она могла быть не в курсе всех наших разногласий, я все равно разозлилась из-за её уверенного тона. Если он и правда не хотел видеть меня настолько, что подослал ко мне эту девушку, то так тому и быть. На мой язвительный комментарий Лоретта не ответила, а только прошла не разуваясь дальше на кухню и уселась на диван, закинув ногу на ногу.

Подавив в себе желание начать словесную баталию, я направилась в спальню. Достала большие пакеты, куда скинула первые попавшийся вещи, приготовила гитару, а также собрала все документы в одну из его тряпичных сумок. Всё, что не поместилось, придётся выкинуть в ближайшие дни. По поведению Марка можно было сказать, что ничем из этого он не дорожил, поэтому я со спокойной совестью вернулась к Лоретте.

— Всё здесь.— Я кинула пакеты к её ногам.

— Ты уверена, что ему нужна эта старая развалина? — её ноготь с французским маникюром указал на гитару в моих руках.

— Отцовская, — кратко ответила я.

— Думала, что будешь сопротивляться больше, — девушка снова растянула губы в сладкой улыбке. — Значит, не такие уж и хорошие отношения, как говорил Аарон.

— Это временные трудности, — не задумываясь ответила я, возмущённая её чрезмерным любопытством. — Вы же в курсе, что он болен?

— Да.

— Ему нужна помощь, Лоретта.

Но Фултон больше интересовали её ногти, которые она с интересом рассматривала. Не удостоила меня даже взглядом.

— Пока он способен играть и выступать, меня это совершенно не заботит, — скучающе произнесла она, отмахиваясь от моих предупреждений. — Тем более мне так нравится его животная сторона. Он будто совсем не человек. Иногда смотрю и вижу Дьявола! Чертовски привлекательный... Уверена Маркус завоюет сердца миллиона девушек по всей стране.

От злости заскрипели зубы. Будут использовать его как рабочую лошадь. Но не к этому ли стремился Марк? Отказываясь от лечения, а вследствие чего и от меня, он решил полностью посвятить себя музыке. Всё складывалось именно так, как было задумано им с самого начала.

— Я пришла не только за вещами, — двусмысленно произнесла блондинка, потянув к себе ближе красную сумочку небольших размеров. — Мне важно, чтобы ты не помешала в течение всего времени, пока Марк мой. Я поговорила с ним, и он подтвердил, что не хочет тебя видеть. Когда-либо... Поэтому просто исчезни, хорошо?

Я замерла от шока и не могла выдавить ни слова. Почему она вообще решила, что может вмешиваться в наши отношения? Всё же старшая сестра мало чем отличалась от Аманды. Думали, что люди — их марионетки. Им можно приказывать и угрожать.

— Ты не можешь заставить меня держаться подальше от Марка, — ответила я твёрдо. — Я и есть часть Марка.

— Я так и думала... — задумчиво, но с неким азартом, произнесла она. — Сядь ровно и не двигайся.

Сначала я не поняла, что она имела в виду. Но когда длинные стройные пальцы выудили из сумки нечто серебристого цвета, ноги сами подкосились, и я свалилась на ближайший стул у обеденного стола. Пистолет. Возмущения застряли в районе пяток, а моё горло потеряло способность издавать звуки. Я не знала, как себя вести. Жизнь меня к этому не готовила. Лоретта, всё еще со скучающим видом, будто ствола и вовсе не было в это комнате, поднялась с дивана. Стук каблуков раздавался всё громче и громче по мере приближения.

Мой взгляд был прикован к её руке. Никогда не интересовалась марками и видами оружия, испытывая патологическое отвращение на уровне генов. Как меня могло заинтересовать что-то, созданное для убийства людей? В моей жизни было и так предостаточно дерьма. Может, это пластмассовый муляж? Но моих знаний хватало ровно на то, чтобы понять, что это пистолет, а не степлер или другая канцелярия. Серебристый, почти зеркальный, корпус отражал моё искаженное испугом лицо.

— Что ты делаешь? — мой вопрос прозвучал шёпотом и с писклявой интонацией.

— Не видно? — она протянула вторую руку к оружию и сделала движение, из-за которого оно громко щёлкнуло. — Открой ротик, Ле-ети-и.

Намеренно растягивая слова, произнесла она с больной радостью в голосе и поднесла пистолет к моему, уже открытому, рту. Мои зубы сомкнулись на холодном металле. Настоящий. В нос ударил противный сладкий запах её духов. Цветочный приторный с нотками ванили.

— Один выстрел, и тебе разнесёт голову. Устрою чёртов фонтан из мозгов. Твою плоть годами будут выскребать из этой убогой квартиры, а кусок черепушки навечно застрянет в штукатурке потолка.

Смерть крутилась возле меня, словно прибившийся к ногам беспризорный щенок. Решила, что я её хозяин, и поэтому везде следовала по стопам, боясь выпустить меня из виду. За последний месяц меня уже дважды пытались прикончить. Из Лоретты и Марка выйдет отличная пара психов. Кроме тотального ужаса, от которого мои конечности стали неметь, я начала испытывать озлобленность на всех предателей. Перед тем, как добровольно запустила в квартиру чокнутую, я пыталась дозвониться Аарону. Ничего из этого бы не произошло, если бы кто-нибудь взял трубку. Сомневаюсь, что после убийства, кто-либо вообще заподозрит нового менеджера группы Dog's-meat.

Джейк говорил, что родители сестёр Фултон важные персоны, которые пойдут на всё, чтобы защитить своих детей. Смогут ли они всё обставить так, будто бы я сама покончила с собой? Застрелилась от несчастной любви, не зная, как именно нажимать на спусковой крючок.

— Сейчас ты осознала всю степень своей неправоты? — поинтересовалась Лоретта. — Кивни, если услышала меня.

Моя челюсть ныла, разрываясь от возникшей боли. Я аккуратно кивнула, опасаясь, что пуля вот-вот вылетит и оставит сквозную дырку в моей плоти. Казалось, что девушка могла сделать это и просто по ошибке. Она эмоционально жестикулировала руками, и совсем не смотрела в мою сторону. Голубые глаза бегали из стороны в сторону с радостным блеском возбуждения.

— Сука, ты обслюнявила мне весь ствол! — воскликнула с отвращением сумасшедшая.

Хотелось съязвить, что она была слишком тупой, раз думала, что, засунув в рот человеку пистолет, не обнаружит на нём слюны. Но вместо этого моё тело подхватила крупная дрожь, руки и ноги отказывали подчинять, сотрясаясь в судорогах. Слёзы застилали глаза, поэтому мир вокруг размылся до большой мутной кляксы. К горлу подступила тошнота, и меня вырвало прямо на пол. Из-за спазмов я свалилась на пол, продолжая захлебываться слезами и давиться, вышедшим наружу, завтраком, состоящим из одного несчастного тоста и кружки чая.

Лоретта успела отойти в сторону и громко рассмеялась. Не устрашающе, как это делают злодейки, а с неподдельной радостью. Я посматривала в её сторону и хрипела, пытаясь отдышаться. Волновал меня только один вопрос. Знал ли Марк, когда подсылал сюда сумасшедшую, что в её сумке лежит пистолет?

— Я тебя убью, если снова увижу рядом с Маркусом, — она присела на корточки рядом со мной, все ещё направляя на меня ствол. — Мои родители владеют сетью похоронных бюро. Твоё тело кремируют, а прах развеют над сточной канавой. Через месяц никто и не вспомнит, что Летисия Салазар вообще когда-то жила.

— Я поняла, — прохрипела я, из последних сил упираясь руками об пол и стараясь не повалиться лицом в лужу рвоты.

— Скажи, мне пойдет фамилия Бэйли? — задумчиво протянула она, внезапно сменив тему. — Отвечай!

Не могла предать себя и Марка. Всё, что у меня было и осталось в этом жизни. Закусила губу до крови, когда из горла вылетел жалобный скулёж. Холодное дуло снова прислонилось к моему виску. Не выдержу ни секунды.

— Да, — прошептала я.

Осознала, что имел в виду Джейк, говоря, чтобы я не связывалась с Фултон. Мои глаза ослепила вспышка от телефона. Ей было мало того, что она со мной сделала. Более того, хотела запечатлеть этот момент в своей памяти и возвращаться к фотографии, чтобы поднять себе настроение.

— Чувствую себя лучше, когда смотрю на таких убогих, как ты, — рассмеялась Лоретта. — Папа говорит, что не нужно оставлять следов. Но чёрт возьми, это так забавно! Ты выглядишь прямо как моя убогая сестрёнка. Вот, посмотри!

Перед глазами возник экран телефона. Заплаканная Аманда сидела на полу в разорванной одежде. С размазанной помадой и тушью по всему лицу. В кадр попали и две пары ног неизвестных мне мужчин, что стояли по обе стороны от неё. Чужие руки стянули с блузку, оголяя правую грудь. Не могла и представить, чтобы задиристая одногруппница умела смотреть таким затравленным взглядом.

Лоретта забрала сумку с документами и гитару, оставляя другие пакеты с вещами на кухне. Ушла не закрыв дверь. Ребята были в опасности. Думала только о том, чтобы их предупредить. Трясущимися пальцами набрала Аарона, но телефон раз за разом переводил меня на автоответчик. За счастье нужно бороться. Так говорят те, кто не знает всего разнообразия жизни. Меня никто не предупреждал, что это может закончиться стволом во рту и угрозами быть сожжённой в печи. Повезёт, если не заживо.