Глава 14. Второе правило.

14.Чуть больше года назад.

Три сломанных ребра. Сотрясение мозга лёгкой степени. Так написано в моей медицинской карточке. Вчера приходили полицейские. Задавали вопросы о той ночи. Марка выписали за неимением внешних травм. Инцидент сочли несчастным случаем. Машина, которая сбила старушку, имела видеорегистратор. Пострадавшая сторона, это я, на которую было совершенно нападение, отказалась писать заявление на Марка о причинении вреда здоровью. Аарон звонил. Обещал заехать с минуты на минуту. Тётя  утром привезла в больницу чистые сменные вещи и пару книг. И, конечно же, чай. 

Приняла сидячее положение. Каждый вздох давался мне с большим трудом. Обезболивающие не справлялись и не подавляли боль настолько, чтобы я могла хотя бы нормально дышать. Когда становилось совсем невыносимо — плакала. Жалобно скулила. Просила, чтобы это всё закончилось. 

Аарон зашёл в палату после того, как постучался в дверь. На лице отпечатались тёмные круги усталости, а на губах появились свежие раны, будто он не прекращая их покусывал от стресса.

— Ты постригся? — удивилась я.

Мне нравились его кудряшки. Сейчас длина его волос не превышала и трёх миллиметров, словно он собрался свалить от нас в армию. Я бы на его месте сбежала, чем разбиралась со всем этим дерьмом. На мой вопрос Аарон поднял руку и провёл по голове, будто ожидал обнаружить там волосы. Он был растерянным и рассеянным.

— Летисия, — обратился он ко мне серьёзно. — Я не смог выполнить твою просьбу.

Его голова виновато склонилась вниз. Он замер посреди палаты. Мои соседи ушли на обед. Хорошо, что нашего разговора никто не услышит.

— Что сказал Марк? — разозлилась я. — Ты говорил, он ходит к врачу? Что за врач?

Звонила целую неделю, но Марк кинул меня в чёрный список. Ни разу не навестил. Не написал. Поэтому пришлось обратиться к Аарону за помощью. 

— К психотерапевту, — Аарон перевёл на меня раздражённый взгляд. – Ты можешь рассказать, что произошло? Марк молчит как рыба. Лежит пластом в моём доме, на моей кровати и пугает моих родителей. Они думают, что я привёл домой наркомана, у которого отходняк. Единственное, что я узнал, так это то, что ночью сбили старуху. И вы каким-то боком к этому причастны!

— Марк не спал две недели, — устало прислонилась к стене, не имея больше сил, чтобы поддерживать тело самостоятельно. — У него крыша поехала. Он думал, что она — его мать. Я пыталась его оттащить. Мы стариков и пальцем не тронули. Бабушка испугалась и оступилась, а затем сама выбежала на трассу.

— Твою мать! — Аарон стал расхаживать по комнате. — Я не подписывался на это дерьмо.

— Ты сам взял Марка в группу, — со злостью упрекнула его. — Ты даже умолял.

— Я же не знал, что он чокнутый? – развёл он руками.

— Думаешь, все талантливые люди здоровые физически и психически? – усмехнулась я. — Психи совершают то, о чем обычных человек даже не может подумать. Больные люди и двигают историю!

— Вас же не привлекли к этому делу?

Аарон сел на край моей кушетки.

— К счастью, есть запись с видеорегистратора. Полиция уже меня допросила. Мы чисты, — ответила с терзающим чувством вины.

Мы не были чисты. Чувствовала грязь на своих руках, что не отмыть. Кровь. Бабушка не должна была погибнуть в тот вечер. Мне снились кошмары. С криками просыпалась посреди глубокой ночи, ощущая, как легкие сдавливает тяжесть. Фиксирующий корсет крепко охватывал моё тело, словно тиски. 

— А с тобой что случилось? — Аарон, наконец, заметил мой корсет. — Как ты умудрилась рёбра сломать?

Единственное, что я ему написала, так это то, что попала в больницу с переломами, не назвав причины.

— Так Марк не сказал?

— Я же объяснил. Он лежит и ни с кем не разговаривает. Я, как личная служанка, только приношу и уношу еду, к которой он, кстати, не притрагивается. Как я мог что-то у него узнать?!

— Марк ударил меня по рёбрам кулаком, — сухо ответила я.

— Тебя? — шокировано переспросил он.

— Ему показалось, что перед ним отец.

Аарон снова шумно выдохнул, хватаясь за голову обеими руками. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы знать, о чём думал друг. Он проклинал день, когда встретил нас.— Почему он не приходит? — я сжала крепко челюсти, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы. — Ты не знаешь?

Впервые за всю мою жизнь Марк меня игнорировал. Как игнорировала меня мать. 

— Как я могу узнать, что в голове у психа?

Мы замолчали. На улицу пришли первые жаркие деньки лета. Ярко светило солнце. Оно раздражало меня своей жизнерадостностью. Ни облачка. Только приятная небесная синева. Хотелось закричать в открытое окно и выплеснуть эмоции, собравшиеся тяжёлым комом внутри, чтобы каждый прохожий узнал о моей боли. 

— А он пьёт таблетки?

— Да.

— Какие?

— Я не знаю, — огорченно произнёс он. — Марк не выпускает их из рук, даже когда спит. Я пытался вырвать банку силой, но у меня не вышло. Он сказал, что уйдет, если его не оставят в покое. Подумал, что пока тебя нет, я должен за ним присмотреть.

— Почему Марк не идёт в нашу квартиру?

Ничего не понимала. Причины и следствия перемешались, образовывав вязкую кашу.

— Этого я тоже не знаю, — Аарон перевел на меня усталый взгляд. — Мне пора домой, а то родители выставят его из дома, пока я отсутствую.

Он встал и направился к двери. Синие бахилы на ногах издавали противный шелест. 

— Постой! — закричала, останавливая его перед самым выходом. — Ты пришёл к больному в больницу и даже не принёс апельсины? Такая у нас дружба?

— Чёрт, — испугался Аарон. — Я... Я забыл.

Рассмеялась над его нелепым выражением лица.

— Я пошутила. Вали уже. И посмотри за Марком, пока меня из больницы не выпишут... И спасибо тебе, Аарон. Ты нас здорово выручил.

— Держи, — Аарон кинул что-то маленькое. — В следующий раз принесу апельсины.

На кровать приземлилась полупустая пачка жвачки арбузного вкуса.Через час моё приподнятое настроение затянулось тучами нерешённых проблем. Создала фейковую страницу, чтобы снова попытаться достучаться до Марка, и отправила длинное гневное сообщение. Мы должны держаться вместе, что бы ни случилось. Как он мог забыть? Лежала, ворочаясь от нервов, пока за окном не зажглись первые фонари, облегчённо выдыхая, когда болтливые соседки уснули. Любое проявление жизнерадостности меня раздражало. 

В полночь мой телефон завибрировал от оповещения. Пришло сообщение. От Марка.

Марк: Прости меня, дорогая Лети. Я ничего не помню. Это не оправдание тому, что я с тобой сделал. Сломал твои рёбра. Не могу смотреть тебе в глаза. Готов сломать все свои кости, чтобы вернуть время вспять. Думаешь, не поможет? Я решил, что стоит исчезнуть. Ненависть не отпускает меня, закутывая разум тонкой, но прочной плёнкой. Не могу выпутаться. Лучше умереть. Не твоей кровью я должен жить. Не кровью той старушки. Её звали Леона. Всего шестьдесят два года. Старик навряд ли проживет без неё дольше. Мои соседки по палате мирно спали. В их жизни не происходила драма. Их не тревожили кошмары. Им не сообщали, что кто-то собирается покончить с собой. Из последних сил я добралась до общего туалета в конце коридора и заперлась в кабинке. Отвратительный запах дезинфекции и мочи ворвался в лёгкие. Опустила крышку унитаза. Одна из двух лампочек перегорела. В обшарпанной кабинке, где я сидела, почти что отсутствовал свет. Меня тошнило то ли от запаха, то ли от нервов, и трясло. Несколько раз смахивала с экрана слёзы, мешавшие мне набирать текст. Нервно раскачивала ногой. Сжала зубами губы, не замечая, как в том месте образовалась кровь. Она смешалась с солёными слезами на подбородке. 

Я: Если ты покончишь с собой, то я тоже умру. Не проживу дольше, чем тот старик. Не думал? Мне плевать будет ли это твоя могила, где я удушусь пакетом, или успею залезть тебе в гроб. Я это сделаю. Ты не посмеешь от меня так просто уйти. Новое правило, Марк. Покончим самоубийством вместе. Ты не окажешь мне такую честь, раз всё ещё жив? Как тебе крыша больницы? Тут двадцать пять этажей. Марк: Ты сошла с ума!? Я согласился только на одно правило. Ты этого не сделаешь.

Через минуту.Марк: правда?

Я: А ты это никак не остановишь. В этот раз, нравится тебе или нет, тебе придётся принять условия.

Марк: я понял.

Так я остановила товарный поезд, несущийся прямо мне в лоб. Схватка была неравной. Готовилась к смерти до самого дня выписки, ожидая услышать от Аарона, что мёртвое тело Марка нашли под мостом. Меня отпустили через пару дней домой. Восстановление займёт ещё долгий месяц. За аренду нашей квартиры заплатила тётя, так как выйти на работу смогу в лучшем случае через четыре недели. Верну ей деньги позже. 

Из больницы меня забрал Аарон. В одиночку. Даже на пороге квартиры меня никто не встречал. Марк сидел на кухне, уставившись в пол. Без движений. Всё казалось прежним, но в тоже время чужим. Меня больше не радовал переезд. Не приводила в восторг мысль о новой жизни. Никакой новой жизни и нет. Мы лишь продолжаем существовать от первого вздоха рождения до последнего, посмертного. Светлая уютная кухня в зеленых тонах погрязла под грудой немытой посуды. Часы противно тикали над головой. Сорвала их со стены и бросила на пол. Столь резкое движение отозвалось пульсирующей болью в рёбрах. Тело невыносимо чесалось. Стекло на циферблате лопнуло. С треском отскочили в разные стороны осколки. Время остановилось. Не в жизни. На часах. Выплеснула лишь малую долю злости, что клубилась внутри. Марк не поднимал головы. Молчал. Мне хотелось разгромить всю кухню. Как делала это мама в приступе ярости. Не зря говорят, что дети копируют поведение взрослых. Я знала лишь один способ вымещать злость и обиду: громить или убегать. Всё самое лучшие от обоих родителей. Марк сжимал оранжевую банку с таблетками, ни на минуту не выпуская из рук. Подняла его голову за подбородок, откидывая черные пряди назад, чтобы открыть лицо.

Безэмоциональный, мёртвый взгляд смотрел сквозь меня. Это сделали таблетки, или он сгорел? Отвела подобие Марка в спальню. Чужой человек. Немой человек. Человек, который не ел.

Главное, что его тело ещё дышало, и оно было по-прежнему тёплым.