Глава 26 Гость

Вернувшись домой, Эмилия первым делом поднялась к себе в комнату. Письмо от Лили всё ещё лежало в кармане, приятно грея ладонь. Она уселась у письменного стола, вытащила пергамент, заострила перо и, слегка улыбаясь, принялась писать:

«Лили, конечно, я пойду! Буду только рада выбраться с вами — соскучилась по тебе, по Мэри, по Марлин. Надеюсь, без мини-взрывов в примерочных на этот раз! Скажи, где и когда — я буду. Обнимаю, Э.»

Она перечитала письмо, быстро свернула его и подошла к открытому окну. Небо, ещё совсем недавно ясное, теперь было серым и тяжёлым, как будто кто-то разлил чернила по горизонту. Тучи нависали низко, крадя солнечный свет. Эмилия невольно сжала пергамент.

— Странно... — пробормотала она. — Только что было солнце...

Лёгкий холодок пробежал по спине. Она протянула письмо своей сове, которая дремала на жердочке, и шепнула:

— Лети к Лили, быстро, пожалуйста.

Сова, будто почувствовав её напряжение, встрепенулась и тут же вылетела в окно, растворившись в сером небе.

Эмилия поспешно вышла из комнаты и спустилась на первый этаж.

В гостиной царила тишина. Лишь потрескивание камина и шелест страниц нарушали уютное спокойствие. Юфимия сидела в мягком кресле, с книгой в руках. На подлокотнике — её очки, забытые в порыве чтения. Флимонт держал перед собой свежий выпуск «Пророка», время от времени посматривая на заголовки и хмыкая. На полу, облокотившись спиной на диван, сидел Джеймс, что-то строча в полной тишине, язык высунут от сосредоточенности.

У Эмилии ёкнуло в груди. Всё это — так знакомо. Чересчур. Комната, свет, отец с газетой, мама с книгой, всё как в её сне. Только дождя пока не было. Но небо за окнами всё ещё тревожно темнело.

— Джеймс, — осторожно позвала она, подходя ближе. — Кому пишешь?

Он обернулся, быстро прикрывая письмо рукой, но почти сразу смущённо усмехнулся:

— Да уж, можешь не гадать. Это опять Лили. Версия номер... сто сорок с извинениями, мольбами и, возможно, стихами. Думаешь, ей понравятся стихи?

Эмилия рассмеялась, немного сбрасывая внутреннее напряжение:

— Надеюсь, ты хоть не рифмуешь «люблю» с «живу»?

— Э... теперь придётся переписать, — проворчал он, закатывая глаза.

Флимонт с интересом приподнял бровь из-за газеты:

— Ты всё ещё за ней ухаживаешь, Джеймс?

— Да, пап, — неохотно признался Джеймс. — Упорство — залог успеха, да?

Смех наполнил комнату, как будто прогоняя тучи снаружи. Эмилия тихо села рядом, прислушиваясь к голосам, к теплому уюту этой сцены. Всё действительно было, как в сне. И всё же... чуть иначе.

Но пока она была дома, рядом с семьёй, всё казалось не таким уж пугающим.

Прошло немного времени. Небо за окнами стало совсем тёмным, и, словно в ответ на напряжение, что висело в воздухе, начался дождь. Сперва — лёгкий, почти незаметный, будто кто-то барабанил пальцами по оконному стеклу. Но вскоре дождь усилился. Он хлестал по крыше, стекал по стёклам мутными дорожками, и за ним пришла гроза — с громкими раскатами, заставлявшими дом слегка вздрагивать, и вспышками молний, освещавшими комнату на секунду ярким, призрачным светом.

Эмилия сидела в кресле, завернувшись в плед, с чашкой какао в руках. Она смотрела, как Лолли с деловитым видом подбрасывает дрова в камин.

Юфимия с улыбкой подошла к Лолли, присела рядом и начала аккуратно нарезать хлеб к вечернему чаю. Лолли хмыкнула:

— Опять вы на кухне, хозяйка... Ну что ж, хотя бы не даёте себе испортить маникюр!

Гром снова ударил где-то совсем близко, и Эмилия вздрогнула. Тени на стенах закачались, пламя в камине вспыхнуло ярче, и Джеймс, заметив это, резко поднялся с пола:

— Так! Я объявляю спасательную операцию по спасению нашей общей нервной системы! — Он окинул взглядом всех. — Как насчёт разрядить обстановку?

Эмилия прищурилась:

— Только не предлагай взрывающиеся карты.

— Ну и ладно! — обиженно фыркнул Джеймс. — Значит... — он замолчал, задумавшись, потом его глаза загорелись. — Устроим викторину! Дом Поттеров против всех! Или, — он наклонился ближе к сестре, — если хочешь, мы можем поиграть в угадай-что-я-подумал. Только не жульничай со своими способностями, ясно?

— Я вообще-то не умею читать мысли, — пробурчала Эмилия, но уголки её губ всё же дрогнули в улыбке.

— Отлично! Тогда садись рядом — сейчас мы узнаем, кто тут самый смышлёный Поттер!

Юфимия с Флимонтом обменялись взглядами и тоже отложили свои дела, пересев ближе к детям.

— Только без вопросов о квиддиче, — предупредила Юфимия, — я до сих пор путаю, кто там ловец, а кто гонщик.

— Справедливо, — усмехнулся Флимонт. — Хотя я бы и сейчас на метле не отказался полетать.

Джеймс уселся между родителями и сестрой, глаза его светились. Он хотел, чтобы этот вечер стал именно таким — тёплым, простым, как когда-то в детстве.

А Эмилия, наблюдая за семьёй, чувствовала: что бы ни произошло завтра, сейчас, в этот момент, она в безопасности. И пусть за окнами бушует гроза — здесь, у камина, с родными, ей ничего не грозит.

— Так! Вопрос для всех, — торжественно объявил Джеймс, скрестив руки на груди и вальяжно откинувшись на подушку. — Если бы у каждого из вас была возможность оказаться в любом месте мира прямо сейчас, куда бы вы отправились?

— Хм, — протянула Юфимия. — Думаю, в сад с пионами у моей бабушки. Там всегда было тихо... и пахло яблоками.

— Классика, — хмыкнул Флимонт. — А я бы оказался на квиддичном стадионе — Финал Кубка Англии! Болеть с трибун, жевать тыквенные семечки и орать так, чтоб голос сорвать.

— А ты, Эмилия? — Джеймс подался вперёд. — Только не говори "в библиотеке", прошу.

— Ха-ха, — фыркнула она. — Ну тогда... пусть будет... у озера, в Хогвартсе. Вечером. Когда никто не шумит.

— Лирично, — кивнул отец. — Мама точно была бы горда.

— А я бы оказался в Лилиной голове. Хочу понять, что я делаю не так, — буркнул Джеймс, заставив Эмилию рассмеяться.

В гостиной царила лёгкая, уютная атмосфера. Лолли ворчливо поставила на журнальный столик поднос с домашними пирожными и, на всякий случай, заварила новый чай.

За окнами раздался очередной раскат грома. Эмилия вздрогнула — не от звука, а от ощущения. Внутри всё сжалось, будто надвигается нечто знакомое.

И в этот момент...

БУМ-БУМ-БУМ.

Громкий, настойчивый стук в дверь. Он был почти точно таким же, как в её сне.

Комната будто замерла. Даже Лолли остановилась посреди движения, держа в руках чайник. Юфимия подняла голову от книги, Флимонт аккуратно отложил газету.

— Кто же это в такую погоду... — пробормотал он и встал.

— Пап, мы пойдём с тобой, — тут же откликнулся Джеймс.

Но Юфимия решительно вскинула руку:

— Нет. Сидите со мной.

Эмилия обменялась с братом быстрым, тревожным взглядом. Всё происходило *точно так же*, как в её сне. Она почувствовала, как ладони становятся влажными от напряжения. Джеймс сел обратно, слегка подавшись вперёд. Она — рядом, глядя в ту сторону, куда ушёл отец.

Шаги Флимонта стихли в коридоре. Молния осветила гостиную, тени от камина дрогнули. Юфимия держалась спокойно, но в её позе тоже сквозила настороженность.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем в дверном проёме снова появился Флимонт. Он выглядел спокойно, и взгляд у него был довольно мягкий.

— Джеймс. Это к тебе.

Джеймс резко обернулся к сестре. На мгновение они просто смотрели друг на друга — в глазах Эмилии мелькнул страх, в его — решимость. Он встал. Движения были точь-в-точь, как во сне. Даже выражение лица было тем же.

Он шагнул к выходу.

— Подожди... — прошептала Эмилия и подняла тревожный взгляд на отца.

Флимонт всё понял без слов. Он медленно кивнул и лёгким движением руки показал дочери: *можешь идти*.

Эмилия поднялась и, чувствуя, как с каждым шагом сердце стучит всё сильнее, направилась за братом...

Эмилия медленно шла к прихожей, и вдруг оттуда донёсся смех. У неё внутри всё оборвалось — слишком не вязался этот звук с тревогой, которую она испытывала. Она шагнула в проём... и замерла.

На пороге, насквозь мокрый от дождя, стоял Сириус Блэк.

Взъерошенные волосы прилипли к лбу, с плеч стекала вода. Он слегка дрожал от холода, а на плече висел видавший виды рюкзак. Но, несмотря на усталость и промокшую до нитки одежду, улыбался. Его взгляд сразу нашёл Эмилию — и улыбка стала мягче, тише.

— Привет, — просто сказал он.

Эмилия молча смотрела на него. Ни шагу вперёд, ни малейшего движения. Только взгляд — пристальный, холодный, изучающий. И после паузы она закатила глаза, но ничего не сказала.

Она не могла поверить. Этот момент... этот голос, выражение лица Джеймса, напряжение в воздухе — всё это уже было. Во сне. Только там она не знала, кто будет стоять за дверью.

А теперь знала. И от этого было только хуже.

— О, Сириус! — вдруг раздался тёплый голос Юфимии, появившейся рядом. Она подошла ближе, даже не скрывая радости на лице. — Да ты же промок насквозь, милый. Идём, быстро в гостиную, у камина теплее.

Флимонт, стоявший немного позади, молча кивнул. Его взгляд был серьёзным, но без осуждения.

Сириус коротко поблагодарил и вошёл внутрь. Его взгляд снова скользнул по Эмилии, но она отвела глаза.

Они все направились в гостиную.

Сириус сел ближе к камину, где Лолли тут же подбросила дрова. От жара в камине пошёл пар с его мокрой одежды, и он слегка поёжился, пытаясь согреться.

— Я... не мог больше там находиться, — произнёс он наконец, не поднимая головы. — Всё это стало невыносимо. Крики, упрёки, угрозы... Я просто ушёл. Не знал, куда идти... но сразу подумал о вас.

Он поднял глаза и посмотрел на Джеймса, а потом снова — на Эмилию. Та сидела на диване, напротив него. Её лицо оставалось непроницаемым. Ни слов, ни намёка на эмоции.

— Ну конечно ты подумал о нас, — отозвался Джеймс с широкой улыбкой, — кто ж ещё приютит бродягу, если не Поттеры?

— С удовольствием приютим, — подтвердила Юфимия, подливая чаю в кружку. — Оставайся у нас, Сириус, сколько будет нужно. Дом большой. И мы... всегда рады тебе.

Флимонт кивнул, соглашаясь. Его взгляд задержался на Сириусе чуть дольше, чем обычно — он видел в этом мальчике нечто большее, чем просто друга сына.

Сириус благодарно кивнул. Он был взволнован, измучен, но по-своему счастлив. Только вот один человек в комнате оставался по-прежнему глухим к его появлению.

Эмилия не сказала ни слова. Она просто сидела, как будто её накрыла волна воспоминаний и снов, в которых всё происходило именно так.

Джеймс бросил на неё быстрый взгляд, но ничего не сказал. Он знал, что всё это слишком — слишком много и слишком внезапно.

Сириус сидел у камина, закутавшись в старый плед, который Юфимия принесла с верхнего этажа. Он немного отогрелся, и голос его стал спокойнее, но всё равно прорывался сквозь усталость.

— Мать сорвала с моей стены всё. Плакаты, фотографии, даже карты для «преступных игр». Кричала, что я позор рода. Отец молчал. Он всегда молчит, но это... даже хуже.

— Она сумасшедшая, твоя мать, — пробурчал Джеймс, сжав кулак. — Не человек, а ходячий кошмар. Я бы тоже сбежал.

— Беллатриса, кстати, была там. Проходила мимо и бросила: «Не удивлюсь, если тебя когда-нибудь пришьют, Блэк». — Сириус скривился. — Знаешь, с какой любовью это было сказано?

— Ужасная семейка. — Джеймс фыркнул. — Хоть один вменяемый человек сбежал от них.

Эмилия всё это время молча слушала. Ни вопросов, ни реплик. Только взгляд — отрешённый, будто она наблюдала за происходящим издалека. Внутри же бушевал целый водоворот эмоций: удивление, облегчение, тревога. И что-то ещё — то, что она не могла признать даже самой себе.

Спустя некоторое время она встала.

— Я... пойду к себе, — тихо сказала она, избегая взглядов.

— Конечно, милая, — отозвалась Юфимия, мягко улыбаясь.

Джеймс хотел что-то сказать, но передумал. Он понимал, что ей нужно время. Сириус тоже лишь слегка повернул голову в её сторону, но не произнёс ни слова.

***

В своей комнате Эмилия села на кровать и закуталась в тёплый плед. За окном снова шел дождь, и его стук по стеклу успокаивал. Она прислушивалась к звукам в доме, к отдалённым голосам внизу... но постепенно всё стихло.

Она улеглась, уткнувшись в подушку, и позволила себе подумать.

*Он пришёл. Он стоял там. Это всё оказалось... неожиданным. Но почему тогда сердце так билось? Почему дыхание сбилось, когда он посмотрел на меня?*

Эмилия вспомнила его мокрую челку, уставший взгляд, но и ту тёплую улыбку, с которой он на неё посмотрел.

*Я злюсь. Всё ещё злюсь. Но... наверное, рада. Только не уверена, что хочу признавать это сейчас.*

Она закрыла глаза, всё ещё ощущая эхо тех эмоций, которые пронеслись сквозь неё в прихожей.

И незаметно уснула, с этими мыслями.

***

Эмилия проснулась от тихих, но странных шагов в своей комнате. Они были... неестественными. Словно кто-то мягко ступал на лапах, а не на ногах. Она, ещё не до конца очнувшись ото сна, подумала, что это, может быть, Лолли — решила принести ей завтрак или разбудить пораньше.

Но открыв глаза, она тут же отрезвела.

На прикроватной тумбочке стоял небольшой букет полевых цветов — точно таких, какие она любила с детства. Ромашки, колокольчики, клевер. Её сердце дрогнуло, но прежде чем она успела удивиться — её взгляд поднялся и встретился с огромным чёрным псом, который отходил от тумбочки, стараясь ступать бесшумно.

— АААААА! — завопила она и швырнула подушкой в животное.

Пёс издал приглушённое «Уф!» и, отскакивая, стукнулся башкой о шкаф, жалобно взвизгнув.

И тут Эмилия поняла. Эти глаза. Эти манеры. Это **дурацкое желание эффектно появляться**...

—БЛЭК! — взорвалась она, вскочив с кровати. — Что, чёрт возьми, ты делаешь у меня в комнате?! В анимагической форме?!

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге показался Джеймс, сонный, с растрёпанными волосами, в мятой пижаме.

— Что за крик? Кто кого убивает? — пробормотал он и зевнул.

Эмилия указала рукой на чёрного пса, который уже начал обрастать человеческими чертами. Через пару секунд на полу сидел Сириус — взъерошенный, в мятой футболке, с буквально пострадавшим лбом, который он теперь потирал с гримасой боли.

— Ты серьёзно?! — Джеймс моргнул. — Сириус, ты сбрендил?

— Я хотел сделать милый жест... — пробурчал Сириус, морщась. — Цветы и всё такое. Не думал, что она бросит в меня подушкой и пробьёт череп шкафом.

— Это не мило, это пугающе! — огрызнулась Эмилия. — И вообще, кто входит в чужую комнату в виде собаки?!

Сириус сделал виноватое лицо, но при этом не удержался от слабой, дурашливой улыбки.

— Я думал, ты проснёшься, увидишь цветы и... ну, не будешь орать.

— Ага. Я проснулась, увидела пса у кровати — и чуть не выкинулась из окна от страха!

— Скажи спасибо, что не в тебя кинул цветами, — пробормотал Сириус.

Джеймс не сдержал смешка.

— Мерлин, вы как сцена из комедийного фарса. Эм, может, не кричи, а то сейчас...

И тут, словно по команде, раздались шаги на лестнице.

— Всё в порядке?! — послышался голос Юфимии, тревожный, но сдержанный.

Джеймс бросил взгляд на дверь, потом на Эмилию и Сириуса — и в долю секунды выдал:

— Всё хорошо, мам! Просто... неудачный розыгрыш над Эмилией! Я виноват! Сириус тоже! Но больше я!

За дверью повисла пауза, потом:

— Хм... Ну, ладно. Только по тише, хорошо?

— Конечно, — сладким голосом ответил Джеймс и тихо прикрыл дверь.

Он повернулся к друзьям и покачал головой.

— Всё, завтрак через пятнадцать минут. Если Сириус к тому времени не получит по голове ещё чем-нибудь, то, может, даже доживёт до него.

— Буду стараться, — хмыкнул Сириус, поглядывая на Эмилию.

Та смотрела на него уже не с яростью, но с упрямой складкой на губах. Цветы на тумбочке пахли тихо и знакомо. Сердце билось всё ещё слишком быстро. От страха — или чего-то другого, она не могла сказать.

***

— Мили! — голос Джеймса донёсся с нижнего этажа. В тот же день. — Миииили! Спускайся давай, не притворяйся занятой!

Эмилия с усталым вздохом отложила книгу, с которой пыталась справиться уже третий час, и вышла на лестничную площадку.

— Что тебе, Джеймс?

— Мы с Сириусом идём на пикник. И ты идёшь с нами, — заявил он с таким видом, будто всё уже решено.

Она нахмурилась.

— А что, нельзя без меня?

— Нельзя, — ухмыльнулся брат. — Ты вечно сидишь дома. Лето, солнце, еда — всё, как ты любишь.

— У тебя странное представление о том, что я люблю. — Эмилия скрестила руки. — И потом... вы вдвоём?

Джеймс вдруг посмотрел на неё чуть хитро.

— Да. Ну и ты. Вот и будет отличная компания.

— Джеймс...

— Только не начинай, — перебил он. — Я просто хочу, чтобы ты выдохнула. Просто пикник. Не больше. Ну же, Эм. Мы давно ничего не делали втроём.

Эмилия поколебалась. Она прекрасно знала, кто будет на этом «милом пикнике», и это знание вызывало в ней... сложное ощущение. Но в то же время, часть её всё же хотела пойти.

— Ладно, — выдохнула она. — Но только если там будет пирог.

— Есть. Мамина выпечка. — Джеймс победоносно вскинул палец. — Идём!

***

Полянка у озера встретила их ярким солнечным светом и лёгким ветерком. Джеймс быстро разложил одеяло, вытащил из корзины еду и уселся по центру. Сириус уже сидел, облокотившись на руки, слегка щурясь от солнца. Когда Эмилия подошла, он поднял взгляд и коротко кивнул:

— Привет.

— Привет, — так же коротко ответила она, садясь с другой стороны от брата.

Разговор начался непринуждённо. Джеймс шутил, Сириус вставлял колкости, Эмилия бросала язвительные замечания в ответ. На некоторое время всё действительно было просто — как раньше.

А потом Джеймс вдруг хлопнул себя по лбу.

— Ёлки-палки! — Он вскочил. — Я совсем забыл! Мама просила меня... короче, я быстро. Без меня не скучайте.

— Джеймс, ты же сказал, что... — начала Эмилия, но брат уже схватил метлу и исчез между деревьями, громко насвистывая себе под нос.

Повисла тишина. Сириус немного поёрзал, будто ему тоже стало неловко. Он молча протянул Эмилии кусок тыквенного пирога.

— Спасибо, — она взяла, не глядя на него.

Прошло несколько секунд, прежде чем Сириус нарушил молчание.

— Эми...

— Хм?

— Я... хотел тогда кое-что сказать. Уже давно.

Она повернулась к нему, удивлённая неожиданной серьёзностью в его голосе. Он не смотрел на неё — глядел в траву, теребя угол одеяла.

— Я был... дураком. После всего, что случилось, я не знал, как к тебе подойти. Ты избегала меня, и я тебя понимаю, я повёл себя как последний идиот. И пойму если ты и сейчас не захочешь меня слушать

Эмилия не перебивала, позволяя ему выговориться.

— Мне жаль, — тихо закончил он. — Правда. Я скучал по тебе. По нам. По тому, как всё было.

Она медленно улыбнулась, глядя на него с теплом.

— Я тоже скучала. И тоже злилась. Но в глубине души знала, что ты вернёшься.

Сириус поднял на неё взгляд — в нём скользнуло облегчение, смешанное с благодарностью.

— Так ты... простила меня?

— Я готова простить тебя, блохастый.

Он фыркнул.

— Опять ты за своё.

— А что? Идёт тебе.

— Ну спасибо, — хмыкнул он, — буду знать, как ты меня видишь.

Она пожала плечами с самым невинным видом.

— В точности, как ты себя ведёшь.

Они оба засмеялись. Солнце касалось горизонта, окрашивая небо в золотисто-розовые тона. И хотя между ними по-прежнему оставались невыраженные слова, что-то внутри уже сдвинулось. Было легче. Теплее. По-настоящему.