Глава 22, Больничное крыло

За завтраком Эмилия села рядом с Лили, а Томас устроился по другую сторону от неё, напротив Марлин и Мэри. За столом царила почти привычная утренняя суета: кто-то наливал тыквенный сок, кто-то лениво жевал тост, а кто-то, как Марлин, уже жизнерадостно спорил с Мэри о том, будет ли сегодня проверочная по зельям.

Томас быстро включился в беседу, как будто давно был частью их компании:

— Ну что, дамы, — произнёс он с показным интересом, наливая себе чай, — Как вы думаете, что такого могло напугать беднягу Снейпа под Ивой?

Эмилия чуть не подавилась. Лили резко отложила ложку и холодно посмотрела на него:

— Он в больничном крыле, Томас. Думаю, не очень уместно сейчас устраивать такие обсуждения за завтраком, — её голос был ровным, но в нём чувствовалась жёсткость.

Томас слегка вскинул брови, сделав вид, что удивлён:

— Просто... интересно. Все об этом говорят. Вроде как, он выглядел так, будто увидел нечто ужасное. А мы ведь здесь сидим, ближе всех к источникам информации.

Мэри, несмотря на неуверенность, всё-таки вставила:

— Ну, может, это действительно был какой-то зверь. Или Ива среагировала слишком резко. Мало ли что...

Марлин пожала плечами:

— Или кто-то решил его напугать. Специально. В школе полно тех, кто не прочь поиграть в тёмных героев.

— Вот именно! — подхватил Томас, бросив мимолётный взгляд на Эмилию. — Вокруг него всегда какие-то тайны, вот и нарвался. Всё логично.

Лили смерила его взглядом и, не желая больше участвовать в разговоре, занялась булочкой.

Эмилия молчала. Она чувствовала, как неприятно защемило внутри. То ли от слов Томаса, то ли от взгляда Лили, то ли от собственного вранья. Всё складывалось в странную, слишком опасную мозаику. И Томас, кажется, получал удовольствие от происходящего.

***

День Эмилии прошёл в компании подруг — Лили, Мэри и Марлин. Они вместе гуляли по территории Хогвартса, занимались домашкой и болтали о всяких пустяках, стараясь отвлечься от событий прошлой ночи. Эмилия заметила, что первую половину дня Джеймс и Сириус почти не разговаривали между собой — оба выглядели напряжёнными. Эмилия не могла не заметить этого и даже почувствовала лёгкую тревогу, но быстро гнала от себя лишние мысли. Пусть сами разбираются. Ближе к вечеру она увидела, как Джеймс что-то бросил Сириусу, тот ответил, они усмехнулись — и, кажется, всё вернулось на круги своя. Почти.

Сама Эмилия игнорировала Сириуса весь день. Она была уверена — он поступил ужасно и не заслуживает быстрого прощения. Сириус пытался подойти, явно хотел поговорить, но Эмилия каждый раз ловко уходила от разговора. Позже, когда Джеймс попытался аккуратно вмешаться и сказал ей, что не стоит ждать извинений — Сириус просто не умеет их говорить, — Эмилия лишь фыркнула. 

— Проблемы с извинениями — не повод устраивать такие игры, — коротко ответила она, отводя взгляд.

Она не была уверена, что готова простить его. Даже не знала, хочет ли этого. Пока внутри горело — от обиды, злости... и, если быть честной с собой, от разочарования.

Вечер выдался напряжённым, но Эмилия всеми силами старалась держать себя в руках. Вместе с подругами они устроились в углу общей гостиной, разложив перед собой кучу учебников, пергаментов и заметок. Мэри что-то раздражённо бормотала над учебником по трансфигурации, Марлин всё время отвлекалась, задавая вопросы из совершенно других предметов, а Лили пыталась всех собрать и сосредоточиться. Эмилия отвечала на вопросы, делала пометки, перечитывала главы — но всё это было на автомате.

Каждые несколько минут её взгляд невольно скользил в сторону дивана, где сидели Мародёры. Джеймс и Питер переговаривались шёпотом, Сириус молча листал какой-то учебник, уставившись в него с таким видом, будто вообще не видел, что перед глазами. Эмилия знала — он тоже ждал. Ждали все. Римус всегда возвращался вечером после полнолуния, уставший, но с той самой усталой улыбкой, которая давала понять: всё обошлось. Сегодня этой улыбки не было. И чем позже становилось, тем сильнее сжималось сердце.

Сама Эмилия пыталась отвлечься — завтра её ждала важная консультация с профессором Макгонагалл по поводу будущей профессии. Нужно было обдумать варианты, подготовить вопросы, понять, к чему она стремится. Она знала: выбор, сделанный сейчас, может повлиять на всю жизнь. Но в голове всё равно крутились обрывки мыслей — Снейп, Гремучая ива, Римус, Сириус... И страх. Страх, что вдруг в этот раз что-то пошло не так.

Она глубоко вздохнула, заставляя себя вернуться к записям по трансфигурации. Хоть ненадолго. Хоть на пару страниц.

***

Ночью ей снилось тоже что и все последние недели. Только теперь она видела лишь дуб. Она понимала, что ее видения предупреждают ее то, что в этих местах, что то случится. В коридоре напали на Мэри, под Гремучей ивой, чуть не убили Снейпа. И мысли о том, что же могло случиться возле дуба, ее настораживала. Ведь два прошлых раза ее друзья чуть не погибли. Поэтому она из-за всех сил пыталась увидеть чуть больше чем просто дуб. Но исходя из прошлых видений. Это случалось на кануне.

С самого утра Эмилия чувствовала тревогу — она проснулась ещё до восхода солнца и долго лежала, уставившись в потолок. Римус так и не появился накануне вечером. Ни улыбки, ни взгляда, ни даже намёка на то, что с ним всё в порядке. Эта неизвестность грызла изнутри.

Решив не терять время, она тихо выскользнула из спальни, чтобы не разбудить подруг, и направилась к комнате парней. Ступая по каменному полу, она почти не слышала собственных шагов, так громко стучало сердце. «А вдруг он всё же вернулся ночью? Или рано утром?» — с этой надеждой она постучала в дверь.

Тишина. Она подождала. Постучала ещё раз. Ни звука в ответ. Тогда, нерешительно толкнув дверь, заглянула внутрь.

В комнате царила тишина. Кровати Джеймса, Сириуса и Питера были расправлены, кое-где валялись учебники и вещи, как обычно. Но кровать Римуса была аккуратно застелена. Даже подушка лежала ровно, будто к ней никто и не притрагивался. Эмилия замерла у порога. Холодный ком тревоги сжался где-то внутри. Он не возвращался. Значит, всё ещё в больничном крыле? Или что-то хуже?..

Эмилия развернулась и почти бегом направилась по пустым коридорам в сторону больничного крыла. Мысли скакали одна за другой — *может, у него осложнение? А если что-то пошло не так? Почему он там так долго? Почему ей никто ничего не сказал?* Она стиснула зубы и ускорила шаг, даже не замечая, как солнечный свет только-только начинал пробиваться сквозь витражи Хогвартса.

У больших дверей в больничное крыло Эмилия замедлила шаги, заметив троих. Джеймс, Сириус и Питер сидели прямо на полу, облокотившись о холодную каменную стену. Все трое выглядели измученными, с тусклыми глазами и спутанными волосами. Джеймс держал в руках карту Мародёров, уставившись в неё уже, кажется, в сотый раз, но, судя по выражению лица, ничего нового там не появилось.

Эмилия приблизилась и, обеспокоенно глядя на них, тихо спросила:

— Что случилось?

Джеймс поднял на неё глаза и немного хриплым голосом ответил:

— Римус так и не вернулся вчера вечером. Мы ждали... ждали до самой ночи. Думали, что он придёт, как обычно, но...

— ...Но он не пришёл, — перебил его Питер, глядя в пол. — Мы почти не спали. Надеялись, что он вернётся под утро, но нет.

Сириус не сказал ни слова. Он лишь сжал руки в кулаки, уставившись в двери, словно взглядом хотел пробить их, чтобы убедиться, что с Римусом всё в порядке.

— Мы пришли сюда ещё до рассвета, — добавил Джеймс. — Но, как всегда, мадам Помфри никого не пускает так рано. Не хочет будить больных.

Эмилия молча опустилась рядом с ними на пол. Тревога в ней только усилилась, но она старалась держать себя в руках. Все четверо ждали. Молча. Надеясь, что скоро эти двери откроются.

Когда мадам Помфри, наконец, распахнула двери, едва пробурчав:

— Ну и что вы тут устроили? Простыть хотите? — четверо друзей мгновенно поднялись на ноги, будто по команде.

— Он проснулся? — первым спросил Джеймс.

— С ним всё хорошо? — добавила Эмилия, заметно взволнованная.

— Можно его увидеть? — в голосе Сириуса чувствовалась нетерпеливость.

Мадам Помфри, недовольно цокая, махнула рукой:

— Только не шумите. Он проснулся совсем недавно, и ему нужно покой. Но, конечно, я понимаю — вы ведь всё равно не уйдёте, пока не убедитесь сами.

За ширмами Римус сидел на кровати, спиной к ним. Его плечи были слегка ссутулены, руки сцеплены, взгляд опущен. Он выглядел ещё более измождённым, чем накануне: бледное лицо, синяки под глазами, взгляд — потухший.

— Рем, — тихо позвала Эмилия, подходя ближе, — Мы пришли.

Он медленно повернулся. Улыбаться не стал.

— Лучше бы не приходили.

— Перестань, — вмешался Джеймс. — Мы волновались. Я думал, ты вернёшься вчера вечером.

— Не захотел, — глухо ответил Римус. — Не мог. Я снова... снова чуть не убил человека. И... это не первый раз. В прошлый раз была Эмилия, теперь Снейп. Да он конечно не самый лучший человек на планете, но это не отменяет того факта что он обычный человек. Которого я чуть не лишил жизни.

— Но ведь всё обошлось, — осторожно произнесла Эмилия. — Джеймс успел. Всё закончилось, и ты в порядке. Северус тоже. Ты не виноват.

— Я  виноват, — вдруг сказал Сириус. Его голос звучал жёстко, но в нём проскальзывала искренность. — Это я сказал Снейпу, как попасть под иву. Я был зол, я не думал, я хотел его проучить. Это я поставил тебя под удар. Так что если ты хочешь кого-то ненавидеть — вот он я.

Римус взглянул на него долго и молча. Потом откинулся на подушки.

— Знаешь, я и злюсь, — устало сказал он. — Но ещё больше мне просто хочется исчезнуть. Спрятаться. Не быть собой.

— Ты не чудовище, — твёрдо сказала Эмилия, присев рядом на край кровати. — Мы это уже говорили. Ты — Римус. Наш друг. Ты сражаешься с этим проклятием каждый месяц. Мы все это знаем. И ты не один. Никогда не был.

— Вот именно, — кивнул Джеймс. — Мы вместе. Ты не справишься один — мы будем рядом.

— Хоть на четырёх лапах, хоть на двух, — добавил Питер, слегка улыбнувшись.

— Особенно на четырёх, — подхватил Сириус и на секунду задержал взгляд на Эмилии. — Я ведь, как-никак, дворняга.

Раньше бы она непременно фыркнула, закатила глаза или съязвила в ответ. Но сейчас лишь опустила взгляд, будто не услышала. Вместо этого она снова повернулась к Римусу и мягко коснулась его руки.

— Главное — ты жив, Рим. Мы переживём всё остальное. Вместе.

Ответа он не дал, но в его глазах появилось что-то живое. Тёплое. А Сириус... он всё ещё смотрел на Эмилию, молча, с лёгкой тенью в глазах.

Эмилия стояла у койки Римуса, глядя на него с лёгкой улыбкой, в которой смешались облегчение и всё ещё не отпускающее беспокойство. Но Римус, кажется, снова задремал — мадам Помфри поспешила заверить, что это нормально, его тело восстанавливается после трансформации.

Джеймс, Сириус и Питер уже поднялись с мест, собираясь уходить.

— Мы в гостиную, — сказал Джеймс, потянувшись. — Пойдёшь с нами?

— Я... останусь ещё на минуту, — тихо ответила Эмилия, избегая взгляда Сириуса. — Хочу навестить Северуса. Убедиться, что с ним всё в порядке.

Джеймс слегка нахмурился, но быстро взял себя в руки. Он не был в восторге от этой идеи, но сдержал раздражение.

— Хорошо, — просто сказал он. — Мы будем ждать.

Сириус стоял чуть поодаль. Его глаза нашли Эмилию — в них была надежда, мольба, что она хотя бы посмотрит на него, встретится взглядом, даст шанс на разговор. Но Эмилия, будто не заметив этого, лишь повернулась и направилась в дальнюю часть больничного крыла.

Сириус медленно выдохнул, не отводя взгляда от её уходящей фигуры.

— Пошли, — бросил Джеймс, похлопав его по плечу. Питер тоже молча кивнул и направился к выходу.

Сириус на секунду задержался, бросив взгляд на койку, за которой скрывался Северус. Ткань ширмы слегка колыхалась от движения — тот, по всей видимости, не спал. Лёгкая тень пробежала по лицу Сириуса. Он отвернулся и молча вышел вслед за друзьями.

А Эмилия между тем уже подошла к ширмам и замерла, сделав вдох. Перед ней лежал Северус — всё ещё бледный, с тусклым взглядом, но живой. И именно это сейчас было для неё важнее всего.

Эмилия подошла ближе и, отодвинув аккуратно ширму, присела на стул у кровати Северуса. Он лежал почти неподвижно, но глаза были открыты, и он сразу повернул голову в её сторону.

— Как ты? — мягко спросила она, глядя на его бледное лицо.

— Жив. Уже что-то, — слабо усмехнулся Северус. — Хотя мадам Помфри, похоже, хочет меня тут держать до следующего учебного года.

Эмилия тоже слабо улыбнулась, хотя внутри всё ещё чувствовала вину и тревогу. Она посмотрела на него чуть внимательнее.

— Ты давно проснулся?

— Час... может, чуть больше, — ответил он и слегка приподнялся, опираясь на подушку.

Эмилия напряглась. Если он проснулся так рано — возможно, слышал их с Римусом разговор.

— Ты... ты ничего не слышал? Когда мы разговаривали с Римусом?

Северус отрицательно покачал головой.

— Здесь стоят чары, — сказал он. — Мадам Помфри позаботилась об этом. Больные должны отдыхать, а не слушать чужие драмы. Так что не беспокойся.

Эмилия облегчённо выдохнула.

— Ясно... хорошо –она на секунду замолчала – Северус я хотела тебя кое о чем попросить – неуверенно сказала Эмилия

- Я понимаю, о чем ты – уверенно сказала Северус – Дамблдор вчера вечером приходил. Просил никому не рассказывать о том, что я видел под Гремучей ивой. Сказал говорить всем что на меня напала ива. И то что твой брат меня героически спас – с отвращением говорил Северус

- Ну ты конечно не обижайся, но с какой то стороны эта легенда правдивая – Северус удивленно посмотрел на Эмилию – Джеймс ведь серьезно тебя спас, если бы не он то кто бы знает чем все закончилось.

На мгновение между ними повисла тишина. Потом она, чуть улыбнувшись, добавила:

— Лили приходила утром. Она волновалась за тебя.

Северус слегка отвёл взгляд, но кивнул.

— Знаю. Я... слышал её голос, пока не совсем пришёл в себя.

Эмилия кивнула. Она чувствовала, что он благодарен, но, как и всегда, не стал развивать тему. Через секунду тишину нарушил сам Северус:

— У тебя были новые видения?

— Новых, нет – ответила она – Наоборот они уменьшаются, теперь мне снится только дуб.

- Уменьшаются?

- Коридор и ива мне уже не снятся. И знаешь, я сопоставила факты, мне снился коридор Хогвартса, и там напали на Мэри. Снилась ива, и там... ну ты понял. И теперь остался только дуб.

— Это может быть предупреждением, — тихо сказал он. — Или... испытанием. Ты должна быть осторожна, Эмилия. Особенно теперь, если ты права.

Эмилия кивнула, сжав пальцы на коленях.

— Я просто... не хочу снова опоздать.

Эмилия задержалась возле кровати Северуса ещё на пару минут. Они перекинулись парой фраз о том, как проходят занятия, об учёбе, и Северус даже сухо пошутил насчёт некоторых преподавателей. Это немного разрядило обстановку, и Эмилия вновь почувствовала, как напряжение в груди понемногу отпускает. 

— Береги себя, Северус, — тихо сказала она, поднимаясь со стула. — И... спасибо.

— За что? — приподнял бровь он.

— За то, что будешь молчать, — с лёгкой, почти грустной улыбкой сказала она.

Он лишь кивнул в ответ, и Эмилия двинулась к выходу. 

Прежде чем покинуть больничное крыло, она подошла к другой части зала, где стояла уже знакомая ширма. Мадам Помфри как раз наливала в маленький бокал очередное зелье и протягивала его Римусу. Он, судя по выражению лица, знал, что это будет отвратительно, но, не сказав ни слова, выпил до дна. 

— Приятного... — попыталась подшутить Эмилия, но Римус только криво улыбнулся, будто говорить пока не в силах. 

Мадам Помфри обернулась к ней:

— Ему нужно отдыхать, мисс Поттер, но я позволю вам заглянуть на минуту.

— Я ухожу, просто хотела сказать пока, — мягко ответила Эмилия, подойдя чуть ближе. — Поправляйся, Римус. Мы все тебя ждём.

— Я скоро, — хрипло отозвался он, и на лице мелькнула благодарность. 

— Старайся не думать о лишнем, — добавила она. — Всё уже прошло. 

С этими словами она кивнула мадам Помфри и вышла. Двери мягко закрылись за её спиной, отрезая от больничной тишины. 

Эмилия глубоко вдохнула, словно сбрасывая с себя груз. Её шаги ускорились, когда она направилась в сторону гостиной Гриффиндора — впереди был долгий день, и ей не хотелось терять ни минуты.

«Pov Сириус»

В гостиной было непривычно тихо. Большинство учеников ещё спали, и помещение с мягким треском камина выглядело особенно уютным и пустынным. Джеймс, Сириус и Питер вернулись после визита в больничное крыло, молча поднялись к дивану у камина и уселись. Джеймс первым нарушил молчание:

— Ну, хоть с Римусом всё нормально, — сказал он, потягиваясь. — Я уже начал думать, что его мадам Помфри заперла навсегда.

Питер хмыкнул:

— Да, он выглядел... хм... живым. Это уже прогресс.

Джеймс усмехнулся, но, заметив, что Сириус молчит, обернулся к нему:

— Бродяга, ты с нами вообще?

Сириус, не сразу отреагировав, чуть вздрогнул от резкого звука, потом повернулся:

— А? А, да... просто задумался.

— Ну-ну, — с прищуром заметил Джеймс. — Что за мысли такие тяжёлые?

Сириус колебался пару секунд, потом, выдохнув, проговорил:

— Как мне загладить вину перед Эмилией?

Джеймс фыркнул и откинулся на спинку дивана:

— Только извинениями, дружище. Тут другого варианта нет.

— Извинениями? — Сириус посмотрел на него с удивлением, будто Джеймс предложил ему отдать мантии всех цветов радуги.

— Ага, — ухмыльнулся Джеймс. — Однажды в детстве я случайно порвал ее любимую игрушку. И потом еще умудрился ляпнуть, что это просто ткань набитая  синтепоном. Так мне пришлось потом буквально на коленях, умолять ее простить меня.

Сириус приподнял брови:

— Ты стоял на коленях?

— Да, — без капли стыда сказал Джеймс. — И знаешь, не жалею. Лучше уж разок на колени, чем потом месяцами молчание. Хотя нет. В случае с Эмилией — годами.

Сириус опустил взгляд. Что-то внутри него сжалось. Он и вправду никогда не говорил «прости». Делал подарки, подставлял плечо, помогал — да. Но сказать это слово? Его мать вбила в него с детства, что это слабость. Но сейчас... всё казалось иначе.

— Может, она просто подуется немного и остынет, — предположил Джеймс, пожав плечами. — Хотя... зная мою сестру... может пройти и полгода. Или год. Я так и не понял, как она работает.

— Я не хочу ждать, — тихо сказал Сириус. — Я был дураком. Я хочу, чтобы она простила меня сейчас.

Джеймс нахмурился, на его лице проскользнуло лёгкое недоумение.

— Ты ведь понимаешь, что если ты серьёзно... — он пристально посмотрел на друга. — Это уже не просто попытка помириться. Это что-то большее.

Сириус не ответил. Только отвернулся, будто огонь в камине внезапно стал куда интереснее.

А Джеймс, похоже, начал, наконец, понимать.

- Так, что происходит – Джеймс заметно нахмурился

Сириус просто отвел взгляд и стал смотреть в сторону.

- Ничего, просто не хочется, что бы она держала на меня обиду.

Джеймс еще несколько раз пытался вытянуть из друга информацию, но ответы были все одинаковыми.

— Ну ладно, — протянул Джеймс, хитро прищурившись. — Если ты не хочешь говорить, тогда забудь. Просто... кажется, я вспомнил, как можно заслужить прощение Эмилии без извинений.

Сириус поднял голову с подозрением:

— Что?

— Ага, — Джеймс сделал вид, что встал с дивана. — Но если тебе не интересно...

— Стой, — Сириус скривился. — Что ты там вспомнил?

— Только если скажешь, — Джеймс снова сел и сложил руки на груди. — Что на самом деле происходит между тобой и моей сестрой?

— Между мной и Эмилией ничего нет, — быстро сказал Сириус.

— Я не это имел в виду, — спокойно перебил Джеймс. — Я спрашиваю, что ты чувствуешь.

— Джеймс...

— Бродяга.

Сириус сжал челюсть, избегая его взгляда. Питер осторожно пересел на край дивана, чуть подальше — чувствовалась нарастающая напряжённость.

— Ладно, — выдохнул Сириус. — Да. Мне... она нравится.

Питер судорожно выдохнул и прошептал:

— Всё. Тебе конец.

— Питер, не сейчас, — бросил Джеймс, не сводя глаз с Сириуса. — Серьёзно?

— Да, — Сириус почти прошептал. — Я не знаю, когда это началось. Может, давно. Но раньше я это не осознавал. Всё казалось... просто. Весело. По-дружески. Она дразнила меня, я дразнил её. А потом — всё изменилось. Я пытался отдалиться, думал, что пройдёт. Но не прошло. Только хуже стало.

Он провёл рукой по лицу, будто отгоняя воспоминания.

— Я знал, что это неправильно. Твоя сестра, Джеймс. Я пытался... но когда увидел её с Томасом, как она улыбается ему... — Сириус замолчал, голос у него немного дрогнул. — Я чуть не сорвался.

Питер молчал, не осмеливаясь вставить ни слова. Джеймс всё ещё смотрел на друга. Лицо у него было напряжённым, но спокойным. Он будто боролся с самим собой.

— Ты... любишь её? — наконец спросил он.

Сириус чуть помедлил. Затем тихо, с твёрдостью произнёс:

— Да.

Джеймс закрыл глаза на секунду, выдохнул и, к удивлению обоих, не закричал, не бросился на Сириуса с кулаками. Он просто покачал головой:

— Вот же ты, Бродяга... — пробормотал он. — Ну, и как ты собираешься теперь жить?

— Не знаю, — честно признался Сириус. — Но если она никогда не простит меня — по крайней мере, ты будешь знать, почему мне так важно это прощение.

Наступила тишина. Только потрескивал камин. А Питер потихоньку отползал дальше. На всякий случай.

Некоторое время они просто сидели в молчании. В гостиной было пусто, за окнами лениво пробивалось утреннее солнце, играя на деревянных панелях и креслах. Только потрескивание камина нарушало тишину. Питер напряжённо теребил подол мантии, а Сириус смотрел в огонь, ощущая, как между ним и Джеймсом вновь начинает вырастать невидимая стена.

Он хотел что-то сказать, хоть как-то исправить ситуацию, но не знал с чего начать. Джеймс сидел, не двигаясь, взгляд его был сосредоточен где-то перед собой, губы сжаты. Сириус уже начал думать, что всё — теперь это непреодолимо.

Но вдруг Джеймс резко выдохнул, повернулся к нему и сказал:

— Ладно. Я помогу тебе извиниться перед моей сестрой.

Сириус вскинул голову, не веря своим ушам. В ту же секунду Питер, немного виновато улыбаясь, добавил:

— Я тоже помогу... Хотя, по-моему, это опасно для жизни.

Сириус перевёл взгляд на Джеймса. И в этот момент он понял: стена, которую он начал ощущать между ними, раскололась в дребезги. Джеймс по-прежнему был его другом. Несмотря на всё.

— Спасибо, — тихо сказал Сириус, голос его дрогнул, но он тут же взял себя в руки. — Правда.

— Ты будешь явно лучше чем какой-нибудь Томас. Но запомни, — Джеймс выпрямился, и в его голосе появилось то самое грозное, братское, чего опасались даже самые смелые гриффиндорцы, — Если ты ещё хоть раз обидишь Эмилию... хоть каплю... я тебя прикончу. Даже если ты будешь в образе дворняги — всё равно прикончу.

Питер усмехнулся, но в этот момент никто не посмеялся вслух. Сириус лишь кивнул. Он принял условия. Без споров. Без возражений.

— Договорились, — твёрдо сказал он. — Я больше не облажаюсь.