Боги за стенкой

Я волна... Нова-а-я волна...- раздавались звуки моего детства из колонки на кухне. Светомузыка рассыпалась на потолке искрами — красными, зелёными и белыми. Они прыгали, сплетались в круги, чертили узоры, танцевали в безумном ритме. Мы с Ребеккой прыгали и кувыркались на кровати, крутили головой во все стороны как рок-музыканты, катались по полу колбаской и дёргали руками и ногами, словно марионетки на карнавале.

Подо мной... Будет вся страна-а-а! - пели мы, захлёбываясь в смехе.

Сразу видно — моя дочка. Музыка для неё не просто звуки. Это пульс. В такие моменты тело, как шаровая молния, пульсируя, стреляет во все стороны энергетическими лучами. Драйв и жизнь растекаются по венам, как электричество по проводам. Но даже самые яркие звёзды выгорают. И самые мощные батарейки садятся. И вот я уже без сил падаю на кровать.

- Крокодильчик... фух... Я сдаюсь.... Ты выиграла... Мне тебя не передрыгать, - выдохнула я.

- Мам, да я уже тоже с ног валюсь. Так что ничья.

- Что, тогда вместе варим какао?

- Давай так: я сбегаю за эклерами в магазин, а ты займись какао, предложила она.

- Договорились.

- Бусинка и захвати мне булочку с корицей!- донесся голос мужа из гостиной.

Ребекка выскользнула за дверь, а я пошла ставить чайник. В соседней комнате Влад, восседая на диване, размышлял над пазлом.

- Ты моя булочка с корицей, - прошептала я, обняв его сзади.

- А ты - моя стрекозка, - ответил он не оборачиваяь.

- Почему?

- Да потому что лето красное пропела и протанцевала, а горя и печали не узнала. И не узнаешь... Я тебе не дам. Стрекозка моя. Поможешь с этим кусочком?

Я прищурилась, повернула пазл и соединила его с соседями. – Его место здесь. А твоё – у моего сердца, - с этими словами я прижалась к нему щекой. Он повалил меня на диван, смеясь. Секунды капают в минуты.Минуты тонут во часах.Внутри объятий теплых можноЗабыться смело. А во снах

Нету угроз и нет тревог.Лишь дом. Не пустим за порогМы нечисть и чужих людей,Тонущих в буйстве злых идей. Семью любовью защитим,Подарим дочке нашей сил.Балансом, миром и тепломНавеки сбережем наш дом. Из оазиса спокойствия меня вырвал визг закипевшего чайника. Я вынырнула из объятий и пошла колдовать над кружками.

Ложка с горкой — в одну чашку. Ещё одна — в другую. Кипяток вдарил по порошку, разбив шоколадные холмы на тысячи сладких молекул. Немного молока... маршмеллоу... и, конечно, щепотка волшебства.

- Два эклера и булочка с корицей обрели свой новый дом! - раздался голос дочки.

- Заходите, раздевайтесь, гости дорогие. Я вас чаем угощу, - важно пробасил Влад, подхватил дочку на руки и закружил под потолком. Комната наполнилась её звенящим смехом.

- Любимый, мы пошли секретничать в комнату Ребекки, - я подмигнула мужу и увела дочку в её комнату. Светомузыку взяла с собой, выдернув флешку, оставив лишь огоньки, которые продолжали плясать на потолке, как разноцветные светлячки.

Я устроилась в кресле, поставила рядом кружки с какао и тарелку с эклерами.

- Ну что, крокодильчик, догадываешься, почему сегодня у тебя на потолке пляшут огоньки?

- Ну давай уже, мам, рассказывай! Я и так в нетерпении, а ты ещё интригуешь.

- Ладно... Тогда слушай... ... Стало светать. В 4 утра мы пробрались на цыпочках по узкому и тёмному коридору к Насте и Лине.

Настя – была веселая, круглолицая, голубоглазая блондинка, часто звонила своей маме и рассказывала ей все события тоненьким голоском. Это была её первая смена в лагере. Короче говоря, она та самая дочь маминой подруги. Учись Настя в моей школе, мама бы говорила «Посмотри, Василиса, какая у неё чиста комната. Ой, какая Настенька молодец. Ухоженная прическа и чистое платьице. Держи, конфетку, милая. Не то, что моя дочь! Ну что за взрыв на макаронной фабрике, Вась, у тебя на голове. Кому я заплетала косички в школу? И что от них осталось?» Бррр. Аж дрожь береёт. Хорошо, что мы не то что в одной школе не учимся, а даже живём в разных городах.

Комната девчонок была окутана чарами Морфея... Скука смертная. Я решила, что надо добавить драйва в это сонное царство и включила тихонько светомузыку, и в комнате сразу заиграли разноцветные зайчики.Девочки проснулись. Удивились огонькам, пляшущим по потолку и, двигаясь в такт, стали сладко потягиваться в кроватях.

Спустя некоторое время, и другие ребята из «неопределённого отряда» стали подтягиваться к нам. Музыка уже играла громче, и комната превратилась в хаос — мы прыгали на кроватях, бесились, пели и танцевали.

Пацаны сбежались в нашу комнату, как муравьи на сладкое. И с чего-то вдруг начали таскать наши вещи. Того самого парня звали Вова, но все его называли Баклажаном (не спрашивайте). Он вломился в мою комнату, вытащил платье из шкафа и... сбежал! Вот, как на зло, взял именно его! Ладно бы любую другую вещь, но это платье! Мне его одолжила сестра. И, между прочим, она его привезла из Венеции. И мне оно очень сильно нравилось. Нет, так не пойдёт. Я рванула за Баклажаном. Мы носились по корпусу как угорелые: с первого на четвёртый этаж и обратно. В какой-то момент он даже он выбежал на крышу. Высота меня никогда не останавливала. Он явно не ожидал от меня такой прыти. Но ему всё-таки удалось ускользнуть. А я запыхалась и сдалась.

Вернувшись, мы с девчонкам уселись прямо на полу в узком коридорчике, по обеим сторонам которого двери вели в комнаты детей. Мы слушали музыку и болтали.

Вдруг Баклажан снова появился, сияя во все зубы улыбкой:- Конфетный дождь заказывали? – спросил он.

И на нас полетели конфеты. Сосательные, шипучки и карамельки, с белым и черным шоколадом в прозрачной упаковке и в красивых фантиках. Лежать вот так в темном и узком коридоре с подругами, слушать музыку, есть конфеты из рук повелителя стихии и разговаривать обо всем на свете и ни о чем одновременно было восхитительно.

Спустя некоторое время мы пошли на завтрак. Но на этом веселье не закончилось. Я же всегда найду приключений на свою пятую точку. Возле нашего корпуса был фонтан с каменным дельфинчиком. Солнце уже припекало, и все начали брызгаться. Ну, все – это, конечно же, я и Баклажан.

Он поливал меня из фонтана, я пыталась отвечать тем же, стоя на бордюре. Он прыгнул ко мне. Девчонки кричали словно с трибун: «Давай, Василиса!», «Он слева!», «Берегись, там скользко!». Было сложно держать равновесие, брызгаться и уворачиваться одновременно.

Вся его футболка, синяя кепка и шорты были уже мокрыми и прилипали к телу. У меня же только немного намок топик. Капли переливаясь на солнце, создавали радугу. Дурачиться было по-летнему приятно.

Но Баклажан напирал. И тут, сделав очередной шаг назад, я оступилась и угодила ногой прямо в бассейн. Равновесие было потеряно. Одно неловкое движение и я нырнула прямо с головой в фонтан к дельфину. Брызги разлетелись за бортики и окатили Баклажана. Раздался дикий смех детей и параллельно ему – крик вожатой.

- Вова и Василиса! Вы, кажется, что-то попутали! До дня Нептуна в лагере еще неделя. А вы уже мокрые с ног до головы. А ну бегом в корпус переодеваться! И чтобы через минуту были как штык здесь. А то мы и так на завтрак опаздываем!

Наперегонки мы с Вовой рванули в корпус. Но он был быстрее. И, вместо того чтобы свернуть в свою комнату, пронёсся мимо и встал у моей двери, закрывая проход спиной и лукаво выглядывая из под кепки потребовал: «Предъявите билетик, гражданочка».

- Какой ещё билетик, Вова!? – возмутилась я.

- А вот такой, - выпалил он и обжег мою щеку ещё влажными губами и сразу же рванул к себе в комнату.

Я оторопела. Краска на щеках могла бы посоперничать в яркости с моими волосами. Кажется, прошла вечность, прежде чем я опомнилась. В себя меня привел раздавшийся стук двери в комнату Баклажана. Зайдя к себе, я обнаружила в шкафу то самое венецианское белое платье. Видимо он вернул его, пока мы сидели с девчонками в коридоре. Как мило...

Но что это только что было? Я вообще ничего не поняла! Это же просто немыслимо. Я из-за него упала в фонтан. Стояла вся мокрая, что вода стекала с носа и волос. А он! Вдруг! Ни с того, ни с сего! Взял и поцеловал! Это как называется вообще? Сначала вещи таскает. Потом в фонтане купает. А теперь это? Ладно. Сделаю вид, будто ничего не произошло. Так будет лучше. Или он просто решил забить мне очередной гол? Точно! Наверно это был просто гол в мои ворота. Хотел меня поставить в неловкое положение. Ну вот все и стало на свои места. Теперь можно возвращаться обратно с гордо поднятой головой. Ну подожди, Баклажан. Я ещё тебе отомщу.

После завтрака нас собрали и объявили: сейчас состоится финальное распределение по отрядам. В груди всё моментально сжалось. А если Баклажан попадёт в другой отряд?! Я не переживу!

Мы пришли к старшему вожатому. Он окинул нас суровым взглядом опытного стратегa:— Мне нужно четыре девочки в шестой отряд.Отлично! Нас с девочками как раз четверо. Мы подняли руки. И старший вожатый кивнул головой. Как камень с души – подружки будут со мной.

Я нервно закусила губу в ожидании решения по поводу мальчишек. И... о чудо! Баклажан тоже попал к нам. О большем и мечтать было нельзя. Сплошные чудеса. Я счастлива! С чемоданами мы пришли в новый корпус. «Неопределенный отряд» примкнул к рядам вполне определенного 6-го отряда. Нам досталась последняя свободная девчачья комната. Все устремились осматривать новые владения. Там было четыре кровати, отдельная ванная комната, балкон, несколько тумбочек и шкаф. Эх, на этот раз не пятизвездочный отель. Но тоже сойдет.

Вечером был вожатский концерт. Зал визжал от восторга, когда четыре мужика в ластах, очках и с трубками полезли в тазики с водой и под песню «Я уточка, кря-кря» начали устраивать пляски живота, хлопать себя по коленкам и зычно «крякать» в такт. Брызги летели до первого ряда, а дети валялись от смеха. К финалу мы дружно подхватили припев и, возвращаясь в корпус, продолжали орать слова песни на весь лагерь, потому они надолго засели в головах.

Мы вернулись в комнату и стали готовиться ко сну. Я переоделась и решила пожелать вожатым спокойной ночи. Но стоило выглянуть в коридор, как вся моя решимость превратилась в ванильный зефир. Я увидела Его! И нет, это был не Баклажан.

Парень невероятной красоты лет 16-ти шел по коридору нашего этажа. Мы посмотрели друг на друга. Голова закружилась от этого взгляда. В животе переворачивались, кувыркались и делали сальто бабочки. В груди поезд со скоростью света отбивал ритм колесами о рельсы. Все во мне было обращено к нему. Даже показалось, что я теряю связь с реальностью. И с собой. Словно я становлюсь им. Это было невозможно, но казалось, что я уловила его дыхание на своих щеках. Вмиг я как будто очутилась рядом с костром в лесу, который обжигал лицо, но до спины, ног и рук тепло не доходило. Поэтому все тело стало розовощекой статуей, непонятно живой или мертвой. Я не могла отвести от Него глаз. И пусть я выглядела дурой. Но сам Бог снизошел ко мне с небес. А такое – грех пропустить.

«Но он же старше меня!!!» - услышала я голос рассудка.

Я закрыла дверь и упала на кровать. Наташа сидела напротив. Мои губы пошевелились, связки сомкнулись и изо рта вышел неуверенный звук: «Наташ. Я, кажется, сошла с ума».

- Ты только сейчас это узнала? – саркастично ухмыльнулась она.

- Я серьезно. Сейчас такое было. Какого со мной никогда не было, - тело не шевелилась. Губы сами собой произносили слова. Как будто они были не моими.

- Ты это? Не заболела случайно? Давай выкладывай.

- Я сейчас видела... Эм... Видела... Мне сложно об этом говорить... Эм... Я не знаю как сказать... Понимаешь... Кажется я влюбилась.

- Так я знаю. Ничего здесь необычного. Ты влюбилась в Баклажана и уже вчера мне все уши о нем прожужжала, - посмеялась Наташа.

- Да нет же. Это другое.

- В смысле? Ты влюбилась в другого? Наш пострел везде поспел? – не переставая, она шутила и сама же смеялась, а потом еще начала орать на всю комнату, - Влюбииилась! Влюбииилась! Тили-тили тесто! Жених и невеста, - кричала она и скакала по полу, как обезьяна.

Её эмоциональный вулкан лавиной накрыл комнату и пропитал каждую частичку моего тела. Статуя из железа размякла под действием температуры, ожила и подорвалась с кровати затыкать подругу.

- Тссс! Не ори так. Кажется, Он живет в соседней комнате. Вдруг услышит...

- Ну и пусть услышит. Ты что же собираешься всю смену молчать о своих чувствах? Рано или поздно придется признаться. Надо быть честной с собой и другими.

- Ну уж нет. Ты что, с дуба рухнула? Это не мой случай. Ему же лет шестнадцать.

- Любви все возрасты покорны. А сердцу не прикажешь. И возраст не помеха, - тараторила подружка без остановки.

Дверь открылась. Я приложила палец к губам, заклиная Наташу молчать. Вошли Лина с Настей.

- Приветик, девочки. О чем болтаете? – спросила последняя.

- Да так, ни о чем. Обсуждаем еду в столовой,- тут же сориентировалась Наташа.

- А мне кстати понравилось. Котлета на ужин была вкусной. А рыбный суп на обед – так вообще балдёж.

- Фууу. Не напоминай, - скривилась я, - а ты где была, Насть?

- Ходила с вожатыми обниматься. Кстати мне вожатая Маша сказала, что у нас в соседней комнате живут мальчишки из второго отряда, - я с укоризной посмотрела на Наташу, вспоминая её недавние крики, - они с нами на первом этаже, потому что комнат на втором не хватило.

- Всё. Я спать, - буркнула я и отвернулась к стенке.

- Блин, кровати такие жесткие, как будто лежишь на камнях. Надеюсь, я засну. Доброй ночи, - проворчала Лина, устраиваясь поудобнее.

- Выключите свет, пожалуйста. И спокойной ночи, - произнесла я последние слова за этот день. Но мысли долго ещё не покидали моей головы. Носились из угла в угол как птицы в клетке. Я думала о Баклажане... ну и немного о Нём!

«Сердцу не прикажешь», - пронеслись слова Наташи в голове.

- Но он же гораздо старше меня! - опять раздался голос рассудка.

«Ну и пофиг», - заткнула я его и спокойно заснула.