ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Неделя пролетела, как сон. Пропитанная репетициями, учёбой и редкими моментами отдыха, она ускользала сквозь пальцы, как вода. И всё, что держало меня в тонусе, — это мысль о пятнице. О вечере, когда Демиан заедет за мной и увезёт прочь из города — в тишину, вдали от шумных обедов, нескончаемых взглядов и ежедневной круговерти.

С самого понедельника я стала особенно остро чувствовать на себе взгляды Демиана. Он не делал ничего лишнего — просто останавливал на ней взгляд чуть дольше, чем следовало бы. Демиан ловил меня глазами в коридоре, мельком улыбался, когда они расходились после пар, и будто ждал чего-то. Но подходить не спешил.

Почти всегда рядом с ним была Розалин. Слишком громкая, слишком красивая, слишком уверенная. Она буквально повисала на нём во время разговоров, смеялась над каждой его фразой и касалась его руки, будто по ошибке. Я не хотела ревновать... но сердце болезненно ныло каждый раз, когда я наблюдала за этим со стороны.

— Ну и что у вас с ним? — спросила Маргарет однажды, пока мы переодевались после занятий.

— Ничего, — вздохнула я. — Мы почти не разговаривали на этой неделе. Он занят, да и Розалин рядом постоянно...

— Может, он просто не хочет показывать, что вы близки, пока рядом она? — предположила Маргарет. — Или сам не понимает, чего хочет.

— Ну, я узнаю это на выходных. Я... спрошу. Я не могу больше в подвешенном состоянии. Мне нужно знать — что это. Мы друзья? Или... что-то большее?

Пятничное утро встретило солнцем, пробивающимся сквозь шторы. Я проснулась раньше будильника, с каким-то нервным предвкушением. Весь день прошёл на автопилоте. На парах я почти ничего не слышала — мысли то и дело возвращались к Демиану, к тому, что скажу ему, к его возможным ответам. А вдруг он скажет, что у нас ничего быть не может? Что он просто хотел мне помочь и не имеет в виду ничего большего? Или — наоборот?

— Перестань мучить себя, — одёргивала меня Маргарет. — Ты красивая, умная, искренняя. Ему снесло башню с первого дня, просто он сам этого ещё не понял.

Мы спустились вниз из моей комнаты, мама застала в пороге, сумки в руках вызвали у нее вопросы.

— Мам, я у Маргарет останусь до воскресенья, — сообщила я перед выходом.

— Конечно, родная, — улыбнулась мама, обняв меня. — Мне так нравится, как вы дружите. Напиши или позвони, как приедете.

— Обязательно, — кивнула я. Внутри всё дрожало — от предвкушения, от страха, от желания, которое я старалась пока не озвучивать даже самой себе. В голове крутилось одно: «Сегодня всё изменится».

Пятничный вечер наполнил город мягким золотым светом. Листья в парке шуршали под ногами, словно шептали что-то важное, а небо напоминало акварель: пастельно-розовое, с тонкими прожилками сирени. Я шла рядом с Маргарет, крепко сжимая в пальцах ручку спортивной сумки. Сердце билось чуть быстрее обычного.

— Так, — начала Маргарет, — не вздумай думать лишнего, просто расслабься. Он тебе всё расскажет, ты задашь вопросы — будет, как будет. Но, пожалуйста, постарайся не выносить себе мозг до этого.

— Ты говоришь, будто это просто, — усмехнулась я. — А я будто впервые на свидание иду.

— Так ты и идёшь. Только оно на выходные. — Она подмигнула.

Дошли до поворота у парка. Маргарет с Льюисом должны были встретиться чуть дальше, на остановке.

— Ну что, желаю вам хорошего отдыха. Побольше тишины, откровенных разговоров и никаких глупых сомнений, ясно?

— Спасибо. Вам с бабушкой — терпения и тёплого чая, — с улыбкой ответила я.

— Взаимно, — рассмеялась Маргарет и обняла её крепко.

Когда обернулась, увидела, как на противоположной стороне дороги к обочине медленно подъезжает тёмно-синий Mercedes-Benz GLE. Машина будто вынырнула из глянцевого журнала: идеальная, с матовым отливом, с отражающимся в стеклах закатом.Дверца открылась, и оттуда вышел Демиан.

Он был в образе, который я невольно окрестила бы эстетикой: молочно-бежевый свитер с высоким воротом, лёгкая ветровка цвета сливочного масла, тёмные брюки. На голове бейсболка с мелким логотипом старой школы, солнечные очки скрывали взгляд, но по наклону головы и лёгкой полуулыбке я сразу поняла — он рад меня видеть.

Он прошёл к багажнику, открывая его, и заметил меня, приближающуюся к нему.— Привет, — произнесла я, останавливаясь в шаге.Он открыл руки, чтобы взять сумку, но вместо этого я обняла его — коротко, но по-настоящему.

Он на долю секунды замер, потом мягко приобнял в ответ.— Это на тебя так поездка на свежий воздух действует? — усмехнулся он, чуть отстранившись. — Не успел даже двери открыть.

— Или это ты такой уютный сегодня, — отшутилась ч, отводя взгляд. — Спасибо, что приехал.

— Всегда, — ответил он просто.Он загрузил её сумку в багажник, затем обошёл машину и открыл переднюю дверцу.

— Поехали? — спросил он.

— Да. Поехали.

И когда машина тронулась с места, оставляя позади шумный город, Я впервые за долгое время почувствовала, как всё тревожное отступает — будто начинается что-то новое.

Салон машины был чистым и пах чуть сладковато — смесью кожи, дерева и ароматизатора с запахом табака и ванили. В динамиках играла фоновая инструментальная музыка — что-то джазовое, ненавязчивое. Я устроилась на сиденье и, пока Демиан выезжал , украдкой разглядывала его профиль: аккуратная линия подбородка, лёгкая щетина, прямая линия носа и спокойствие, которое исходило от него.

— Ну и как твоя неделя? — спросил он, не отрываясь от дороги.

— Ужасно затянутая и... одновременно стремительная. — Я усмехнулась. — Пыталась сосредоточиться на репетициях.

— Получается?

— Не всегда. Иногда... —Немного замялась я, — мысли в другую сторону уводят.

Он посмотрел на неё краем глаза.— Это ты сейчас так изящно призналась, что скучала по мне?

Я фыркнула.— Нет. Но теперь жалею, что не скучала.

— Жаль, я вот скучал, — спокойно ответил он, переключая скорость.

Я замолчала. Внутри пронеслось что-то мягкое и острое — как будто его слова легли в нужное место, но больно защёлкнулись. Молчание повисло, но оно не было неловким.

— Ты часто уезжаешь в этот домик? — спросила я, чтобы сбросить напряжение.

— Когда хочу остаться один. Или проветрить голову.

— И ты берёшь с собой людей, чтобы остаться один?

Он усмехнулся.— Обычно нет. Ты — исключение.

— Почему?

— Потому что ты... не мешаешь тишине.

Я не знала, что на это ответить. Что он имел в виду? Это был комплимент или что-то ещё?

— Ты всегда говоришь так, что можно понять двумя способами, — пробормотала я, повернувшись к окну.

— Я вообще склонен к двойным смыслам, — честно признал он.

За окном город медленно сменялся пригородом. Дома становились дальше друг от друга, появлялись деревья и поля. Солнце начинало клониться к горизонту.

— А Розалин знает, что ты со мной поехал? — вдруг спросила я.

Он чуть сжал руль.— Нет.

— Ты... с ней встречаешься? — тихо спросила я, вырисовывая пальцем узоры на стекле.

— Я думал, ты у меня спросишь это позже, — усмехнулся он, — но нет. Не встречаюсь. Она хочет — я нет. Мы просто, просто проводим время вместе

— Но она...

— Я знаю, что она делает. Но мне интересна не она.

Он бросил короткий взгляд на меня, но ничего не добавил.

Я почувствовала, как по позвоночнику прошла дрожь. Непонятно — от смущения или от того, что он смотрит на неё вот так.

— А Харви... — начал он.

— Мы не встречаемся, — быстро сказала я. — Просто друзья.

Он не ответил. Только кивнул и прибавил скорость.

Так мы ехали молча несколько минут. Но молчание было уже совсем другим — упругим, натянутым, полным недосказанности.

— Мы почти приехали, — сказал он наконец. — Там будет тихо. Очень. Это место немного вне времени. Тебе понравится.

И когда мы свернули с главной дороги на узкую, обсаженную соснами тропу, я вдруг поняла: он действительно везёт меня твда, где можно быть настоящей. Без посторонних. Без шума. Без страхов.