ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  Сцена репетиционного зала была теплой от света и напряжения. Потолок — высокий, в три этажа, с балетными фермами и светом прожекторов. Воздух пах пудрой, потом,  деревянным полом и резиной от пуантов.

Миссис Майерс стояла в углу с планшетом в руках и строгим взглядом. Пальто, закинутое на на стул, не мешало ей двигаться по залу, она была в тонких балетных туфлях, будто в любой момент была готова выйти сама и показать. И иногда — показывала. И тогда все замирали.

—С самого начала Акт 1. Вход крестьян. Жизель - в центр. Герцогиня - следом. Альберт - в тени. — Коротко и ясно, все были уже замучены.

Музыка Адана зазвучала мягко, но с нарастающим напряжением.

Я вышла в центр. Волосы собраны, фигура вытянутая, лёгкая. В глазах — нежность и страх. Именно то, что нужно Жизели, наивной деревенской девушке, не знающей, что её возлюбленный не тот, за кого себя выдаёт.

Харви появился из-за кулисы. Его походка была благородной, но с лёгкой нарочитой простотой — идеально для Альберта, который скрывает, что он герцог. Он приближался ко мне , и я закрутилась, отводя от него взгляд. Наш танец начинался.

— Мягче, Джо! — бросила миссис Мейсон. — Ты не просто девочка. Ты — сердце этой деревни. Ты тонкая, живая. Ты любишь, но боишься этого чувства. Ты танцуешь, чтобы скрыться от правды. Покажи это!

Я сглотнула. Шагнула в arabesque, на паузе задержала дыхание, и... двинулась в pas de bourrée к Харви. Он поймал меня, мягко поставив руку на её талию.

Маргарет — в образе Герцогини — появилась сбоку. Весь её вид говорил: "Это всё моё". Надменность, контроль, безупречная осанка.И, главное — Розалин, стоящая за зеркальной стеной.В форме, в которой ей не разрешили танцевать сегодня — запасной состав.С мёртвой улыбкой на лице.

— Харви, — Миссис Мейсон повысила голос, — ты не просто ухажёр. Ты — лжец. Но не злой. Тебя рвёт на части долг и чувство. Двигайся с тяжестью. С сожалением. С жаждой.

Харви кивнул. Он провёл меня по кругу, и на grand jeté я как будто взлетела. На миг — я стала Жизель, её страхами, её мечтой о любви, её падением.

Затем — сцена столкновения. Я делаю несколько шагов назад, отводит взгляд, когда появляется Герцогиня. Альберт замедляется. Он тянется ко мне, но я уже чувствую холод.

— Стоп.

Зал замер.

Миссис Мейсон  подошла ближе.

— Вот в этом моменте, — она указала на меня, — ты должна быть разбита. Как фарфор. Услышь себя. Ты знаешь, что он тебе лгал. Но ты всё равно любишь. Это не про логику. Это про то, как умирает душа от нежности, которую больше нельзя отдавать. — Странно, но как будто это переносится и на мою жизнь сейчас.

Я глубоко вдохнула. И вновь: позиция пятая, port de bras, взгляд в пол, разворот плеч. Боль.

А с другой стороны зала, Розалин подошла к миссис Мейсон, и в полголоса, с плохо скрытым раздражением, сказала:

— Простите, миссис Мейсон, но я уверена, что могу показать эту сцену глубже. Джо слишком... холодна. Жизель должна быть беззащитной. У неё слишком много контроля.

Миссис Мейсон обернулась.

— Розалин, тебе нужно научиться переживать, прежде чем переигрывать. Жизель — не истеричная, а живая. Пока в тебе только желание блеснуть, а не жить на сцене. Постой. Смотри. Учись. Запоминай. Тебе отыгрывать это тоже, на случай, если Джо не сможет выйти.

Розалин отступила, стиснув зубы. Словно слово  «запасная» у неё в голове звучало, как пощёчина.

— Снова! — крикнула миссис Мейсон.

Харви и я начали сначала. Наши движения стали точнее, глубже. Он тянется, как к последнему шансу быть настоящим. Я — словно просыпаюсь к жизни в каждом шаге.В моменте pas de deux — когда он поднимает меня на руках, как пушинку, — Я почувствовала что-то странное. Будто всё, что я не сказала Демиану, она вложила в этот прыжок.

Музыка стихла.

В зале повисла тишина. Только их дыхание. И миссис Мейсон сказала спокойно:

— Вот так танцует душа. А не тело. И, может быть, в этот день Жизель не умерла.Она впервые ожила.