1. девочка по имени М

Я — ничтожность. Я — слабость, покорность, безвольность. Бесхребетность, немощность, трусость. Я — греховность и пошлость. Я что-то непременно грязное и порочное. Недоличность, недочеловек. Я — страх, держащий и тянущий вниз. Я — плевки в спины и в лица. Я — неверность своим словам. Бездарность, что когда-то считала себя совершенством. Отречение перед Господом и крест, брошенный в реку. Я — Мирослава Цветковская, и лучше бы меня не существовало вовсе.

***

2017 год

Брелок в виде ромашки на тёмных свободных джинсах, синий свитер с изображением Ван Гога, браслет на запястье, сплетённый из резиночек, высокий хвост, хрупкое тельце девочки, идущей в школу. Всё как обычно.

Обычно для других людей, знающих Мирославу в этом маленьком, сером, тесном городе, где запах канализации порой становится просто невыносимым. Где люди тусклые, бесцветные, без-раз-лич-ные.

Мира никогда не безразлична. Она поможет добрым словом, даст списать контрольную, прибежит, если ты позвонишь ей ночью в слезах. Мира — чистое создание, которое не захочется обидеть, оскорбить, растоптать. Сделать гнусную тупую подлость, а затем замести следы.

Мирослава — хорошая.

Славная девочка, подкармливающая котов, имеющая кучу друзей и ходящая в церковь. Мира носит крест на шее и молится перед сном, только если это не сон рядом с другим человеком. Человеком, который не плохой, но и не хороший. Он никакой.

Такой же, как остальные, но с зелёными купюрами, что отдаёт хорошей Мире в маленькие руки.

Девочка улыбнулась, вспомнив вчерашний день. Приятное тепло разлилось там, внутри, где люди не смогут разглядеть её настоящую, не осудят её, ибо не за что. Как им судить, если они ничего не видели?

— Мира, привет! — окликнул её сзади надоедливый, назойливый одноклассник. Она скривилась, но всё-таки успела натянуть улыбку и повернулась к нему.

— Привет, Кирюш, ты тоже идёшь школу?

Лучше бы ты пошёл нахуй.

Этот высокий, вечно какой-то лохматый парень, в рваных джинсах, чёрной косухе, цепью на шее и вонью сигарет бесил Миру больше всех.

— Мира, а что ты сегодня делаешь? — Ебусь с женатым мужиком, — хотелось ответить ей.

— Давай я проведу тебя, на улице уже темно.

А я не боюсь темноты, мне она нравится. В ней не заметна моя мерзость.

Кирилл Вавилов учился с Мирой с первого класса. Да и сидел он с ней за одной партой уже шесть лет. Милая девочка с веснушками, краснеющими щёчками, от которой пахло всегда чем-то сладким, но нисколько не приторным, не была ему даже и близко подругой, хотя общалась с ним мило.

— Да, у тебя сегодня свитер клёвый, любишь Ван Гога? — парень достал из кармана пачку сигарет и закурил одну.

Мира сморщила нос.

Люблю, когда не доёбываются лохматые чмошники.

Чмошником Кирилл вовсе не являлся. Он играл в футбольной команде школы, хорошо учился, не менял девушек каждую неделю, смешно шутил (иногда), старался всячески угодить Цветковской, покупая в столовой её любимый капучино и не требовал ничего взамен. Однако именно эта доброта, сияющие глаза, руки, редко, но всегда запоминающе, ненароком касающиеся Миры, раздражали.

В нём раздражало всё.

Не знаю, может, он животных трахает? Слишком приличный.

— Ну, пойдём вместе, раз встретились? — Кирилл улыбнулся, а в разноцветных глазах сияла радость. Вавилов положил руку на плечо девочки. Мира косо глянула на него, но промолчала.

— Конечно, — сладко улыбнулась она.

Как же мне нравится притворяться.

Кожа на шее, где висел крест, горела.

Что-то не давало покоя.

Мерзкая. Мерзкая. Мерзкая.

Мира тряхнула головой.

Нужно сегодня помолиться, а то мать мозг съест.

Для себя мерзкая, для других милая.

***

На урок Кирилл с Мирой опоздали. Вавилов настоял на том, что купит им по булке со сгущёнкой. Пока ребята стояли у пекарни под навесом и ели, полил холодный дождь.

— Жесть, нормальная же погода была, — Кирилл провёл рукой по волосам, но от этого они ровнее не стали.

Купи себе гель для волос, или ещё что.

— Да, жаль, а я погулять хотела после школы, — Мира огорчённо вздохнула, но плевать ей на погоду, на эти булки, и на высокого, смотрящего на Цветковскую влюблёнными глазами, Кирилла ей плевать тоже.

— Ты гуляешь одна что ли? А твоя Машка любимая? Вы поссорились? — поток нескончаемных вопросов одноклассника побуждал Миру схватиться за голову.

Можешь немного помолчать?

— Нет, что ты, — Мира замахала руками в знак отрицания, мы же лучшие подруги.

Ненавижу эту суку.

Рыжеволосая Маша Елисеева самая отвратительная подруга во всём мире. Слова ей не скажи, как о нём уже весь город знает. Сплетница, поискать таких. Но Цветковской, как и любой умной, приличной девочке нужна такая же подружка. Мира не знала, притворяется ли Маша или вправду считает Цветковскую подругой? Девочки оставались друг у друга ночевать, готовили вместе, обсуждали сериалы, смеялись, но Мира никогда не чувствовала с ней никакой духовной близости.

Держи друга близко, а врага ещё ближе.

Дружить с Машей выгоднее, чем не дружить. Она умела подставить, оболгать. Скольких в школе она доконала? Мира продолжала звать её в гости и улыбаться.

Улыбайся, Мира, у-лы-бай-ся. Они только и ждут, когда ты прекратишь казаться счастливой.

— А ты бы не хотела, там, погулять не с Машей, а с другом каким-нибудь? — Кирилл неловко опустил голову и пнул камешек.

— Даже не знаю. Думаю, с другом я бы погуляла. С Сашей, может. — Мира хитро ухмыльнулась.

Кирилл насупился. Лицо парня покраснело, а руки он спрятал в карман.

Тебя это заставляет ревновать?

Мира смеялась в душе. В её жизненные планы не входило мучить одноклассника, но раз он так неумело прячет чувства, почему нет?

Дурак, ты, Вавилов. Жить надо так, чтобы ни одна тварь вроде меня не могла узнать твоих чувств.

— Пойдём уже, а то опоздаем. — Кирилл проигнорировал последние слова девочки. Накинул на неё свою косуху. — Ты же не хочешь заболеть?

Я не хочу, чтобы такой мальчик, как ты, любил меня.

Я не хочу твоей заботы.

Я не хочу любви.

Войдя в класс мокрые (Мира намокла чуть меньше), они сели на свои места.

Мира иногда поглядывала на парня, записывая формулы в тетрадь. Кирилл задумчиво теребил часы на руке и совсем не обращал внимания на доску.

Мира подумала пару секунд, затем оторвала маленький кусочек от листка и написала одно слово.

«Спасибо»

Кирилл нежно улыбнулся ей. Мира и раньше ловила на себе такие взгляды, но сегодня...Сегодня он смотрел не по-другому.

Мира уткнулась в тетрадь, стараясь выполнить задание, но перед глазами стоял взгляд, полный любви.

Как ты можешь любить меня, идиот?

Я и сама себя не люблю.

***

После учёбы Мира сразу направилась за кормом кошке и едой для дедушки. Он жил неподалёку, но из-за больных ног не мог сам ходить в магазин. Дедушка стал единственным человеком, кому Мира действительно хотела помочь. Только в его объятиях она чувствовала, что притворяться не нужно. Он рассказывал ей истории про войну, которую прошёл, но заработал на ней шрамы и поломанную психику. Дед поил внучку горячим молоком с маслом и мёдом, хоть Мира и не любила мёд. Цветковской, сидя у камина в большом кресле, горячее молоко казалось вкусным, а жизнь на удивление простой.

Купив коту корм, наполнив пакеты продуктами, Мира поднималась по лестнице на третий этаж. От тяжести она шаталась из стороны в сторону.

Приготовить ему пюре? Может, гречку сварить просто? И мясо пожарю. Да, так и сделаю.

— Тебе помочь? — Возле двери на втором этаже курил парень.

Он смотрел в упор, абсолютно не стесняясь, разглядывая фигуру Цветковской. Мира съежилась.

Кто он такой?

— Богдан. — Словно читая мысли, сказал он, протягивая руку. — Ах, да. — Посмотрел на пакеты в руках Миры.

— Очень смешно. Как я вижу, Бог дал, Бог и забрал. На, неси, Богдан, — Мира пихнула ему пакеты и пошла наверх. — Третий этаж. Далеко идти не придётся.

Он с непонимающим лицом взял пакеты и понёс.

Поставив их у двери, Богдан повернулся к Мире. Вблизи можно было рассмотреть серые глаза, острые скулы, ровный нос и темные кучерявые волосы, но Мира обычно не рассматривала людей, поэтому отвела глаза в сторону.

— Теперь я удостоен чести услышать твоё имя? —Богдан по-дурацки улыбнулся краешками губ и подошёл к Мире слишком близко.

— Мирослава, и не подходи так, будто поцеловать взасос хочешь. Личные границы, всё такое, — девочка упёрлась ладонями ему в грудь. Он не рельефный, но для обычного парня слишком крепкий на ощупь. Даже стальной.

Прямо как робот.

— Больше не буду, — Богдан поднял руку вверх словно сдаваясь. — Ты живешь здесь? — указал он на квартиру дедушки Миры.

— Нет, дедушка живёт, а я ему продукты покупаю и готовлю. А тебя раньше не замечала здесь.

И лучше бы продолжала не замечать.

— Я к тёте жить переехал. Друзей пытаюсь тут найти, — Богдан прислонился к грязной стене.

— Ну, удачи в поисках, — Мира улыбнулась и захлопнула дверь с обратной стороны.

Уже в тёплом помещении Мира сняла куртку, но случайно задела карман и оттуда упало кое-что блестящее.

Дед уже почти вышел в коридор, но Мира успела поднять презерватив и спрятать в кармане штанов.

— Здравствуй, Мирочка, как ты, родная? В церковь давно ходила?

— Привет, дедушка, вчера только ходила, — защебетала она.

Фух, чуть не спалилась.

Для других хорошая. Для себя гадкая.

***

Вернувшись домой под вечер, Мира сразу пошла в душ. Мать даже не успела спросить её, как прошёл день.

Очень быстро. Как же ещё?

Стоя под горячим душем, Мира вспоминала глаза. Сначала Кирилла, а потом Богдана. Первые смотрели непривычно влюблённо, от чего Мире стало не по себе, а вторые изучающе.

Что ты пытался во мне разглядеть? Я продажная врушка и разглядывать тут нечего.

Выйдя из душа, Мира проверила телефон на сообщения.

«Завтра у красных фонтанов, в восемь вечера. Надень гольфы, как я люблю»

Мира прочла смс, но почему-то не почувствовала прежнего наслаждения. Мира корила себя теперь.

Грёбанный Кирилл со своими глазами. Ненавижу.

— Мамочка, не заходи в комнату, я буду молиться, — крикнула Мира, приоткрыв дверь.

«Я передумала, на пятьсот рублей больше»

Раз уж нашла себя на помойке, то на той, что в элитном районе.