Глава 21. Джессика и Гарри

— Я... — неуверенно мямлю — мне нечего сказать.

Как оправдаться за то, что я игнорировала его? Что придумать за несколько секунд, пока тёплые карие глаза ждут ответа, обеспокоенно оглядывая моё лицо? Да и должна ли такая, как я, пытаться найти оправдание?

— Я была у Дани, помогала с Лукасом. — безнадёжно вру Нейтону, и он покупается так быстро на мою мерзкую ложь.

Он держит меня в своих руках, сгребая ткань голубого платья под пальцами. Это платье сегодня валялось рядом с кроватью, где мы спали с Гарри. Меня начинает тошнить от отчаяния.

— Мы стали редко видеться. — я слышу тоску в его голосе. — Нужно исправить.

А нужно ли?

— Я так устала после... — после дня с Гарри, после череды чарующих моментов и после ссоры с мужчиной, которого люблю. — Целого дня с ребёнком.

— Родители пригласили нас на ужин, и я подумал, мы могли бы порадовать их своим присутствием. — с рвением предложил он.

Меньше всего на свете мне хотелось сейчас смотреть в глаза мистера и миссис Ривера. Наступит момент, и их глазах, смотрящие на меня, приобретут презрительный оттенок. Я их разочарую, но не больше, чем уже разочаровала саму себя.

— Не хотелось бы нарушать своё обещание, — слова Нейтона давили на мою совесть, и я едва заметно кивнула. — Отлично! Позволь я поухаживаю за тобой, — он подхватывает мою руку, чтобы подвести к дверце автомобиля.

Я не желаю его ухаживаний. Не хочу видеть счастливые глаза, зная, что сотру их блеск. Мне ненавистна сама мысль, что я продолжаю обманывать. Я ненавижу себя за то, что не могу найти верный способ разбить ему сердце безболезненно. Если идёт кровь, значит больно? Тогда есть ли способ бескровно вырвать сердце?

Горько скомкав свою наивность, я сажусь на переднее сидение. Нейтон выпускает мою холодную руку, и я вижу, как проносится спорткар Гарри мимо нас.

Кажется, только что разбилось другое сердце.

— Предупреждаю заранее, моя мама составила для тебя целый каталог свадебных платьев, так что готовься быть загруженной по полной. — посмеивается над такой милой деталью, но я не могу выдавить даже улыбку.

Я была бы на седьмом небе от счастья, будь на её месте мама Гарри, а я ведь даже с ней незнакома. Будет ли она рада такой невестке?

— Думаю, мама расстроена, что ты не включила её в свою маленькую свадебную комиссию. Дани, конечно, твоя подружка, но моя мама была бы счастлива, пригласи ты её на примерку платья или дегустацию еды для банкета. — каждым очередным словом Нейтон вбивал в меня гвозди. Тяжёлый молот, которым он орудовал давил на совесть. — Или ты уже подобрала платье?

— Нет, я... не успела заняться этим вопросом. — свой голос я слышала откуда-то издалека, пока часть меня умирала.

Я чувствовала, как теряю себя, теряю Гарри.

— Отлично, не думаю, что будет сложно взять её с собой, да?

— Да. — вторю ему бездумно.

— Как же она обрадуется!

Я не сомневаюсь, но мне не хочется её радовать. Отвернувшись к окну, теряю замыленный взгляд в бесконечной череде высоких зданий. Нейтон что-то говорит про деловую поездку, закончившуюся весьма удачно, как он сам сказал. Я молчу, пока один вопрос так и рвётся наружу: «Скольких ты там обманул?».

Молчу. Сглатываю колкость, когда мы сворачиваем на улицу, на которой среди высоток находится квартира его родителей.

Как я посмотрю в их наполненные надеждой глаза?

Как сяду за один стол с людьми, которые уже видят во мне члена своей семьи?

Как заполню разговор никчёмными, пустыми обещаниями?

Как буду смотреть этот чёртов каталог, зная, что если и выберу платья, то не под венец с их сыном?

И пока остатки порядочности тянут меня назад, Нейтон тянет за руку вперёд, вытаскивая из машины. Я теряю все силы. Теряю жизнь с каждым дыханием от отвращения к себе за то, что продолжаю творить.

Мне нужен Гарри.

И вместо него я получаю карму, приготовленную миссис Ривера сегодня на ужин.

— Джесси, как мы давно не виделись! Кажется, ты только похорошеешь! — Миссис Ривера с собранными в аккуратный пучок жгуче-чёрными волосами бросается на меня с объятиями. — Куда ещё краше? Не понимаю!

Не знаю, была ли это лесть, но я кисло улыбнулась в ответ.

— Спасибо, вы тоже выглядите великолепно. — малиновое яркое платье пришлось впору её полноватой фигуре.

— Привет, мам. — Нейтон целует её в щёку. Идеальный сын, и нечего больше добавить.

— Вы проходите. Повар уже почти всё приготовил. Мы можем сесть, а он вынесет блюда по мере их готовности, — щебечет миссис Ривера, пока Нейтон так же торопливо стягивает с меня верхнюю одежду.

— У тебя новые духи? — он улавливает аромат, исходящий от моего тела.

Чёрт, да я едва ополоснулась после свидания.

— Пахнет приятно и даже как-то знакомо. Мне нравится, — ярко улыбаясь, Нейтон кладёт руку на мою талию и целует в щёку теперь уже меня.

Это запах Гарри. Частично его парфюма. Частично его геля для душа. Частично его тела. Частично его прикосновений.

— Наверное, духи Дани. — врать у меня получается так себе, но я до сих пор учусь.

— От неё немного цветочно всегда пахло, а этот более строгий.

— Материнство меняет женщин. — пожимаю нелепейшим образом плечами. Всё равно не выкручусь, даже если он что-то заподозрил.

И кажется, наивность Нейтона Ривера способна переплюнуть мою, когда он проглатывает выдумку даже без соуса.

Квартира старших Ривера — большой двухэтажный пентхаус, который, как в первый вечер меня сразил, так и сейчас своим роскошеством удивляет. Паркет под ногами блестит от чистоты. Вазы заполнены дорогущими цветами, в которых я стала неплохо разбираться, чтобы говорить об их стоимости. Стены украшены картинами известных современных художников.

Мистер Ривера всегда поддерживал молодые таланты.

Наверное, в своём платье в горошек я выгляжу нелепо на фоне этих богатств. Ведь на моих ногах не туфли Луи Витон, да и в руках сумочка не Прада. В каюте я едва успела подкрасить ресницы и обмазать губы лёгким тинтом, купленным в продуктовом. О чём тут говорить?

Но я не думала об этой разнице, когда была с Гарри. Тогда почему подобные мысли зарождаются в моей голове сейчас?

— Как твои дела в цветочном? — мистер Ривера, до этого ожидавший нас в богато-украшенной столовой, первым задал вопрос, как только мы сели за стол.

— Завалены заказами. Дела идут, работа кипит. — моя искусственная улыбка была при самом параде, когда я взглянула на отца Нейтона, пока сам Нейтон крепко взял мою руку. Его мама ласково обратила взгляд на этот жест и довольно улыбнулась.

— Дорогая, ты не обязана работать. Тем более впахивать каждый день, — она обратилась ко мне так же ласково, как и смотрела. — Впереди другие заботы. Сейчас свадьба, путешествие, а затем дети.

— Мам, — Нейтон, не желая, по всей видимости, грузить меня, пытается прервать мечты матери, которым нужно быть. Я могу её понять.

— Мы просто так рады, что ты остепенился. Столько всех этих несерьёзных вечеринок. Столько лет мы с твоим отцом ждали, когда твой пыл поутихнет, и вот она... наша Джессика.

Как интересно, что я даже понятия не имела, что Нейтон вёл кутёжный образ жизни. Хотя, думаю, что мы с Нейтоном не знаем друг друга вовсе.

— Нечего быть дармоедом — я всегда об этом говорил. — соглашается с женой мистер Ривера, и я косо поглядываю на фиктивного жениха, едва-едва замечая, как тень пролегает на его лице. — Надо вставать на ноги самостоятельно, чтобы управлять семейной компанией и нашей династией.

Мистер Ривера был преисполнен возвышенными мечтами. Он видел сына под своей призмой — ему нравилось то, кем Нейтон становился.

— Надеюсь, ваша свадьба поднимет всех на уши в Майами, — и он правда этого хотел, пока я сидела тихая и поникшая, а Нейтон смотрел на пустую тарелку, будто воды в рот набрав. — Наши партнёры должны понять твои серьёзные намерения, сынок. Мы пригласим всех, так что отошлите приглашение Стайлсу — он проигнорирует как обычно, но зато будет знать о вашей свадьбе. И о твоём шаге, сын.

Босс в мистере Ривера не погиб. Отошёл от дел — руку не убрал.

— Он не наш партнёр, — опечаленно напоминает Нейтон.

Месяц почти на исходе, а я развязала руки Гарри. Он не согласится приблизиться к этой семье. Больше никогда.

— Вопрос времени. Я тебе уже говорил: не стоит считать, что он играет по твоим правилам. А если так кажется, значит, он сам этого хочет. — Мистер Ривера открывает бутылку вина и, не замечая, как я отрицательно качаю головой, всё же наполняет бокал. Продолжая тираду, он разливает кровавое вино: — Такие империи, какой владеет Стайлс, не строят глупцы или везунчики. Их создают гении-психопаты. И я считаю, что он блестяще справляется со своей работой. Стайлс видит на двадцать шагов вперёд все события, и если бы он не хотел продолжать сотрудничать с нами... с тобой, сын, то давно указали бы на дверь.

Я хочу заглушить его слова криком, упиться вином и сбежать, но вместо этого сижу, приклеенная к стулу и гляжу на миссис Ривера, невинно, безропотно хлопающую глазами.

— Никакой работы за столом, да? — она вовремя переключает беседу, и мне не приходится кричать. — Настало время... — миссис Ривера бросает на своего мужа взгляд, который я не могу прочитать. Что-то таинственное скрывается в нём.

— Точно, — мистер Ривера встаёт из-за стола.

Будто бы облачённая в туман, я не сразу замечаю, как с небольшого столика он поднимает коробочку размером с блокнот. Она бархатная и плоская. Слепо веря, что презент предназначен для Нейтона, бесшумно наблюдаю, как мужчина кладёт его рядом с моей тарелкой. Женщина, сложив одну руку в другую, с нетерпением просит:

— Открывай, Джесси.

И видела бы я своё лицо, потому что одним видом я стёрла улыбку с её лица. Затем мазнула взглядом по мистеру Ривера и тот вопросительно, ничего не понимая, перебросил взор на сына. А когда я повернула голову, чтобы посмотреть на него, в глазах уже встали слёзы.

Я знала, что они видели. Несчастную, грустную, потерянную англичанку, которой здесь не было места. Мы говорили на одном языке. У меня насчитывалось столько же конечностей, сколько у них, да и эмоции мы выражали одинаково, но... Я была зелёным пришельцем за этим столом, подавая сигнал бедствия по каналам связи, доступа к которым у них не было. Так что они их не улавливали, счастливо улыбаясь. До этого момента. Пока я не сломалась на их глазах.

Помогите.

Помоги.

— Дорогая, — Нейтон использует заветное слово, но его речь не с британским акцентом, а голос не хрипит слегка.

Слёзы встали в глазах — я не позволяю им скатиться. Не с таким позором.

Тем более если собираешься подпалить фитиль пушки, то за летящим ядром нужно наблюдать уверенно.

— Свадьбы не будет. — ядро прилетает в основание замка. Я поджигаю ещё один фитиль, заряжая снаряд высоко-высоко, когда смотрю Нейтону в глаза. — Я не выйду за тебя, Нейтон. И по правде говоря, я не люблю тебя, и мне не стоило принимать твоё предложение. Простите, — я никогда не узнаю, что в этой прелестной коробочке, и мне плевать.

Сбрасываю салфетку с колен на стол, вставая и возвышаясь над обескураженным семейством. Миссис Ривера будто не верит, хмурясь и вглядываясь в мои губы, чтобы найти там несерьёзную улыбку и слова: «Я пошутила!». Мистер Ривера отворачивается в сторону, потому что знает: нет никакой улыбки или слов: «Это пранк!». А Нейтон... Он сидит с приоткрытым ртом, озадаченный и обезоруженный, готовый спросить: «Ты ведь несерьёзно?».

— Ещё раз простите.

Я не сказала правду. Я просто порвала с отношениями, которые тянули меня назад от того, что сердце поистине желало. Цепь треснула на шее. Камень на груди превратился в пыль. Я бежала прочь, ощущая пьянящую свободу.

Свист верёвки разрезает воздух, когда я почти оказываюсь в коридоре, и почти в силах ускакать отсюда, — Нейтон накидывает лассо на мою шею и дёргает назад, крича в спину:

— Нет! О чём ты вообще думала, говоря всю эту чушь перед моими родителями?!

Он хватается за мой локоть и пытается утащить назад, но я не сдаюсь легко. Вырываю руку из его хватки, разворачиваясь лицом, отчего волосы хлещут по его розовым от злости щекам.

— Я думала о свободе. — признаюсь сгоряча, осознавая, что это вовсем не ответ на его вопрос.

— Всё ведь шло отлично... А ты решила отменить помолвку? Считаешь, лучшее начало нашей семейной жизни, Джесси? — он говорит со мной, как с ребёнком. Поучительно. Надзирательно.

— Я не отменяю помолвку, Нейтон. Я расстаюсь с тобой.

— Ты под чем-то?

— Окситоцин? — предполагаю единственное, в чём действительно кроется причина, но он не понимает, что это, не понимает меня. — Всё кончено.

Оставив его в коридоре вместе с верхней одеждой, которую второпях забыла схватить, я вылетела под накрапывающий дождь.

***

Рука касается талии. Губы опускаются к её лицу. Первый хруст. Улыбка расцветает на его лице. Они говорят. Второй хруст. Он сопровождает её, занимая моё место так легко, до безумия просто. Её макушка исчезает в автомобиле. Не моём. Я чувствую, как образ Джессики превращается в призрака. Не моего.

Каким-то чудесным образом по дороге домой я избежал столкновения с другими машинами. Но не в силах был избавиться от зудящего желания столкнуться с неприятностями. Потому-то я осушаю второй стакан виски.

Глазами пробегаю по холодной, чужой кухне и роняю стакан на пол. Стекло вдребезги разбивается. С шумом. А затем наступает тишина, ещё более пугающая.

Мечты разбиваются так же?

А сердца?

Наклонившись к мраморной столешнице (ненавижу её), я чувствую холод торсом. Не стоит даже вспоминать, как пуговицы выбесили меня просто своим существованием. Они лежат где-то потерянные у входной двери. Вместо того, чтобы думать о разрушенных песчаных замках, когда Джесс выбрала не меня — снова, снова, снова, — я закрываю глаза и представляю, как мы стоим на палубе яхты. Мы не тронуты реальностью. Мы витаем в облаках.

Она остаётся со мной. Капитан яхты проводит брачную церемонию. Там же она берёт мою фамилию. Среди волн и морского бриза она становится моим лучшим другом, моим помощником, моей опорой, любовью всей моей убогой жизни. Дарит ребёнка. Там хорошо. Там светит солнце, и ей не нужно выбирать. Потому что там я. Снова. Снова. Снова.

Я открываю глаза, возвращаясь на кухню. И здесь мне всё ненавистно. Каждый испорченный дюйм. Каждый проклятый угол.

Я закрываю глаза, оказываясь на выдуманном острове, ограждённом высоким забором и отключённым от внешнего мира. Там бы я нашёл своё предназначение. Там бы не было правил, условий и требований. Она бы улыбалась, имея во владении то, чего нет ни у кого. Разноцветный остров.

Мы бы спроектировали свой собственный дом где-нибудь на самой высокой точке острова и по вечерам бы любовались исключительно пленительным видом на море.

— Мистер Стайлс, — ко мне обращается домработница, которую я нанял сразу по приезде с целью поддержания чистоты.

Я возвращаюсь в серую реальность. Пребывание здесь мне ненавистно.

Молодая рыжеволосая домработница, вооружённая длинной щёткой и совком, смотрит на меня карими глазами, словно невинный оленёнок. От неё не скрывается взгляд, которым я пробегаюсь по длинным ногам в телесных колготках.

«Думаю, вы, истер Стайлс, склонны к саморазрушению».

Голос некогда моего психолога напоминает, что я испорчен.

«В вас много рвения, но, если судить по поступкам, иногда вы направляете это рвение против самого себя».

— Я приберу, — обутая в балетки, она совсем тихо ступает к осколкам, рассыпанным по полу у моих ног.

Саморазрушение — это мой способ показать силу. Никто в мире не сможет меня победить, только я сам. Поэтому мои глаза опускаются на её бёдра, стянутые туго чёрной тканью формы. Я могу уничтожить всё прямо сейчас, и Джессике не придётся выбирать. Кандидатов станет меньше. Как минимум, на одного. Ха.

Домработница смотрит исподлобья, прибирая хаос, учинённый мной. Она сжимает бёдра, по всей видимости, думая, что это как-то скроет её желание.

— Нравится беспорядок? Или ты его сильно ненавидишь? — я беру целый стакан и откупориваю начатую бутылку виски.

— Делать вещи лучше и чище — моя работа, сэр. — она мне ненавистна. Мне ненавистны её амбиции и надежды на что-то близкое к сексу со мной.

— И полировать умеешь? — я встаю боком к столешнице, оперевшись так, чтобы её взгляд мог пройтись по моему слегка оголённому телу.

Она скользит следом на поводу плохих желаний.

— Умею, — она качает головой, собирая каждый осколок с пола идеальными, выверенными движениями.

— Очень хорошо, — смотрю на чистый пол и закидываю третью порцию виски — это та граница, после которой я делаю ошибки.

Я ненавижу это место, но ступаю по полу босыми ногами навстречу рыжеволосой дурочке. Думает, что сможет починить меня?

Дорогая, я разрушаю себя такими способами, что ты не соберешь меня обратно в первозданный вид. Никто не смог.

Но она считает, что в богатом человеке есть романтизм, который он скрывает от всего мира. И только она меня раскроет.

Мы стоим друг напротив друга. Она — с щёткой. Я — с пустым бокалом, который летит в наши ноги, повторяя судьбу первого.

— Значит, приберёшься тут снова. — мои слова разбивают её никому ненужные амбиции и надежды. А затем я продолжаю: — Как только закончишь, можешь и сама убираться отсюда.

Подхватив бутылку со столешницы, я оставляю её одну стоять в кухне.

Погружённая во мрак гостиная встречает меня дружелюбно. Тут тихо. Тут ненавистно. За окном блестит молния и через несколько секунд раздаётся гром.

Возможно, он согреет её в своих объятьях, когда она вздрогнет ещё раз от следующей вспышки.

Телефон вибрирует в кармане моих брюк. И я знаю, что это не она.

— Ты можешь забыть мой номер? — ворчу в трубку и сразу слышу бархатный смех дьяволицы.

— Ну что за капризы? — Мэйбл не понимает, что я вовсе не шучу.

Молчание повисает между нами. Я не знаю, что ответить на этот глупый вопрос, тем более, когда дело не в капризах. Она озвучивает свои рассуждения вслух.

— На работе не произошло ничего критично важного — я уверенно могу утверждать, ведь была сегодня в офисе в отличие от тебя. Значит, твоё настроение обусловлено не этим. А как я поняла, тебя расстраивают либо проблемы на работе, либо... Что-то не так в вашем любовном царстве?

Её длинный язык раздражает. Её пронзительность дёргает мои нервы, будто это какие-то ниточки. А нахальное стремление узнать всё то, что даже её не касается, лишает меня покоя.

— Раз уж мы заговорили о работе, — не опровергаю её догадку, но и не подтверждаю, хотя знаю, что уже проигрываю. — Пора дать ответ Нейтону — он же умирает от ожидания.

— Ты ведь хорошо подумал? — Мэйбл выдаёт своё беспокойство по этому поводу.

— У меня ведь был целый месяц, чтобы взвесить все за и против. — За это спасибо Джессике. — И мой ответ — нет.

Я слышу облегчение в её выдохе по сторону телефона. Это правильный исход. Не только для меня, ревностного ублюдка, но и для моей компании, которая куда более капризная. Я не могу запустить в неё такого вредителя, как Нейтон.

— Они так просто тебя не отпустят. Твоя компания кормила их и возвысила на такой уровень, который без тебя они не смогут поддерживать. Тем более... — задумчиво девушка прикидывает последствия, к которым я и так готов. — Когда они узнают о вас с Джессикой, они натравят на вас всех псов в США.

— Мне плевать, — скучающе отвечаю, слыша, как дверь за домработницей захлопывается. Слегка с гневом. С громким заявлением в форме претензии.

На это мне тоже плевать.

— Тем более, возможно, она будет по ту сторону баррикад. С невинным, полусвятым демоном-Нейтоном. — добавляю как-то даже удручённо.

— Не будет. Единственная нормальная девушка, полюбившая тебя, несмотря на целый список недостатков — без обид, Гарри, — не станет сражаться против.

— Но почему-то эта единственная девушка сейчас с ним. Наверное, список невыносимо тяжёлый.

Тяжелее кольца на пальце и серьёзнее предложения, которое я, найдя в себе смелость, произнёс утром.

— Она с Нейтоном сейчас? — с сомнением спрашивает Мэйбл.

— Во всех пониманиях — да. — остервенение пробегается по моему телу. Мне ненавистно здесь.

— Но она любит тебя, Гарри. — не знаю, кого именно Мэйбл пыталась сейчас убедить, уже точно не мужчину, за которого согласились выйти замуж, а затем сбежала от того, кто сделала предложение чуть раньше.

Подруга хватается за то, что оказалось совершенно несерьёзным.

— Я могу отличить влюблённый взгляд от того, в котором одиноко воют сирены с призывом о помощи. На ужине вчетвером она смотрела на него с тоской и разочарованием. Но не так смотрят на жениха. Обычно в глазах плещет нескрываемый восторг — аж взгляд не отвести. Так она смотрела на тебя, Гарри. Вчера, когда мы разговаривали на серьёзные темы... Джессика смотрела на тебя, будто ты её маяк в бушующем, неспокойном море.

— Уж лучше — смотри она меня безнадёжно и разочарованно. Лучше — будь она меркантильной голддигершей, желающей отхватить кусок побольше. Я бы просто любил её и за счёт безделушек удержал бы её рядом.

— Ты бы не полюбил её, будь она... Николь. Или Сесилией... или любой из списка твоих бывших.

Не ей мне об этом говорить. Я хорошо помнил тот момент, когда возжелал её, когда сделал своей целью. Она так мило бежала под дождём к Лео, чтобы поцеловать. И плевать она хотела на испорченную укладку, на испорченные в лужах туфли. Не в комфорте было дело, а в любви.

— Одной моей любви хватило бы на нас двоих, — тешу себя этой глупой мыслью.

— Не спорю — хватило бы. — грустно отвечает. Я слышу из телефона шум дождя — Мэйбл, по всей видимости, стоит у открытого окна. — Но, Гарри, ты заслуживаешь быть любимым.

— Нет.

— Но... — я перебиваю её своей ненавистью.

— То, что я построил империю, приносящую тебе баснословные деньги, не делает из меня мученика, который чего-то там достоин!

Мэйбл молчит, затем тяжело вздыхает.

— А то, что ты спас меня от тирана? А то, что после спасения, после фиктивного брака, ты дал мне квартиру и работу? Какого человека это делает из тебя, а?! — со злобой добавляет. — Я была готова покончить со всем, в том числе со своей жизнью, но ты... ты подошёл ко мне в том коридоре, Гарри, и предложил не только салфетки, но и свою помощь! Так что ты, как никто другой, заслуживаешь хоть капельку любви. И поверь, я знаю, что Джессика та самая, кто всё это тебе даст.

Её слова тронули меня. Не та часть, где она перечисляет какие-то мои мелкие выслуги, а та, где я могу быть достоин.

— И прекрати пить! — ворчит, но без злобы. Я усмехаюсь.

— Догадалась? — смотрю на бутылку в своей руке и не чувствую, что хочу продолжать заниматься тем, чем занимался до её звонка.

— Да я запах почувствовала через динамик, придурок!

Она ругалась, но только потому, что заботилась. Она оберегала меня даже сейчас.

— Ты лучшая, Мэйбл. — я редко говорил ей что-то хорошее или приятное, но отрицать её человеческие качества я не мог себе позволить.

— Знаю, — уныло принимает мой комплимент.

Проблема Мэйбл была куда глубже. Прекрасный человек с идеальной внешностью не в силах найти того, кому сможет довериться. Она потеряла веру не только в мужчинах, но в самом человечестве. Вернуть подобное, скорее всего, из категории фантастической реальности — потенциально такое возможно, но реализация хромает.

— Ты не потерял её. — продолжает ободрять меня и дальше.

Этого достаточно, чтобы отставить бутылку в сторону и отказаться от идеи саморазрушиться знакомыми мне способами. Джессика вбила меня один случайный гвоздь — трещина едва пролегла. Но в моих силах не позволить этой ране разрастись.

Мы прощаемся с Мэйбл. Я остаюсь в месте, которое мне чуть меньше ненавистно, чем полчаса назад. И пусть я представляю, где мне было бы сейчас лучше — например, в море, — зато я точно знаю, где мне будет хорошо.

Телефон вибрирует. Охрана присылает уведомление о прибытии кого-то в мой дом. Они пропускают гостя, пока я не совсем понимаю, кем он может являться. Не так много людей имеет доступ на проход.

Мэйбл сейчас дома.

Мои родители в Англии.

Сестра бы предупредила о приезде.

Это мог быть Джек. Или Фил. Только их я сегодняшним вечером не ожидал. Да и тем более они заранее сообщают о том, что хотят встретиться, и указывают причины личной встречи.

Лениво встаю с дивана, когда в дверь уже звонят.

Это могла быть домработница, возможно, забывшая что-то, или... мечтающая взять реванш.

Грозовые тучи на улице больше не пропускают солнце. Дом окутан мраком — лишь в кухне горит потолочная люстра. Я миную её и удаляюсь от единственного источника света. Открытые окна пропускают ветер, и края моей белой рубашки улетают за спину.

Открываю дверь, впуская мощный поток холодного воздуха внутрь, который поднимает ещё и полы знакомого голубого платья в горошек. Пропитанная дождевой водой, ткань прилипает обратно к бёдрам, подчёркивая знакомые формы. Я скольжу взглядом выше к её груди. Проглядывается светлое нижнее бельё.

По плечам разбросаны влажные золотистые локоны. Некоторые прилипли к шее и щекам.

Всхлипывая, Джессика смотрит на меня голубыми покрасневшими глазами. Тушь размазалась по скулам. Она достаёт из пропитанной влагой сумки кольцо, подаренное мной утром, и говорит:

— Однажды я сделала вид, что твоё предложение о замужестве кануло в небытие, так же могу сделать это сейчас. Если ты этого хочешь. — Джесс протягивает кольцо, пока капли с неба падают на розовый камень, отчего тот блестит ещё ярче. — Я сделаю вид, что мне приснилось. Померещилось или... Не знаю, я больна шизофренией.

Она разбита ещё хуже, чем был разбит я, сидя в темноте с бутылкой виски.

— Просто... если такова цена ещё одного твоего предложения, я притворюсь, что у меня амнезия, и я не чувствую боли от того, как отвратительно поступила сегодня на парковке.

Держа на весу руку между нами, Джессика плачет.

— Это, конечно, не сердце Нейтона, но... — она заикается от истеричных слёз, — убивать его при родителях было бы странно, да?

Я протягиваю руку вперёд и касаюсь не кольца (его я никогда не отберу), а предплечья, чтобы втащить её внутрь и спрятать от проливного дождя. Дрожащая от холода и слёз, Джессика стучит зубами, но продолжает плакать.

— Где Нейтон? — я не мог не задать этот вопрос, когда дверь уже за её спиной закрыта, и идти ей некуда.

— Не знаю. Мы расстались, — Джесс небрежно пожимает плечами, и от этой неаккуратности по отношению к нему у меня теплеет в груди. — Он привёз меня к своим родителям, которые без умолку болтали о свадьбе, о детях и даже о тебе. — горько усмехается. — Ты из моей головы не выходил.

Кажется, я вижу первый намёк на улыбку, пока сам не понимаю, как широко улыбаюсь её словам. Поэтому она сияет ярче.

— Я думала, что всё испортила. — её улыбка снова гаснет от этой мысли.

Джесс опускает взгляд на розовый бриллиант, и хоть я не вижу её лица, зато могу заметить, как дрожат плечи от бесшумных всхлипов.

— Хей, — тяну её за подбородок, заставляя взглянуть на меня вновь.

Со слезами она обращает взор к моему лицу.

— Возможно, так оно и было, когда я проиграл на его фоне. Но ты здесь... и...

Это место мне не ненавистно. Я не могу так сказать.

— И ты замёрзла, — кладу руки на её плечи, отчего мокрая ткань хлюпает.

Платье заливает паркет, и я понимаю, что от него пора избавиться.

— Пока ты не заболела, тебя нужно согреть. — произношу и замечаю, как её взгляд слегка опошляется.

Пусть я и не вкладывал в свои слова ничего такого, ход её мыслей мне нравится больше, чем свой собственный. Ведь я повёл её на второй этаж в душ вместо кровати.

— Ты об этом, — догадавшись, она оглядывает светлую ванную.

— А ты? — смотрю исподлобья и обхожу её, чтобы поддеть замочек, с которым прекрасно справился утром, помогая Джесс одеться.

Я помогаю ей сейчас. Обратный порядок мне нравится.

— Ты и я могли бы согреться по-другому. Мы могли бы забыть весь этот кошмар. — голос девушки дрожит, когда я опускаю сопротивляющуюся ткань вниз.

— Не вздумай забывать этот день.

Джесс теребит кольцо в свои руках, когда я вновь встаю перед ней, одетой лишь в одно влажное бельё.

— Я не забуду твоё предложение, Гарри. — снисходительно улыбается, но я вижу боль в её мимике.

Указав взглядом на кольцо, я смотрю, как она, поняв всё сразу, надевает его на безымянный палец медленно и аккуратно. Её холодные руки непослушны.

Я успокаивающе глажу бёдра Джесс, прижимая к себе.

Она вздрагивает от прикосновения моей горячей кожи, но дрожь постепенно стихает, когда я делюсь своим теплом. Лбом Джесс утыкается в мою грудь, а я всё глажу и глажу: одной рукой — макушку, второй — бедро.

— Предложение я мог бы повторить, — уверяю её без сомнений. — А вот наш урок... Ты ведь не хочешь забывать своё имя.

Улыбка трогает губы девушки, и я чувствую рождение этой улыбки своей кожей на груди. Тихо хихикнув, Джесс произносит:

— Если назовусь Джессикой Кинг, ты встанешь наконец на колени и повторишь наше утреннее занятие?

Ох, как она этого хочет.

— А ты попробуй. — с азартом бросаю ей вызов.

Неважно, как она назовёт себя сейчас, я всё равно затащу её в душ, где её поджидает не только испытание водой. Горячая вода покажется водами северного ледовитого океана по сравнении с тем, что сделаю с ней я.

— Я твоя Джессика. Так что можешь вырезать своё имя на моём сердце, можешь в паспорте, можешь даже на спинке кровати. Я твоя.

Подписывайся на мой телеграм-канал: https://t.me/vasha_vikusha