29 глава.

Автор. За несколько часов до.

— Я давно знаю тебя, Дарен, но ты держишь девушку силой. Думаешь, она захочет быть с тобой, даже если ты избавишь ее от зависимости? — вздохнул Майк, потирая переносицу.

Лейквуд не шелохнулся — в мертвом оцепенении замер, забывая моргать. Его мысли путались, завязывали крепкие узлы и не давали нормально соображать, но он не позволил себе разбираться с этим, выпутываться, отвечать на собственные немые вопросы. Дарен скрестил руки и облокотился о письменный стол, сделав вид, что слова друга его не тронули. Он искренне верил, что поступает правильно.

— Рассказывай, что интересного смог узнать.

— Если ты про свою заключённую, то тут и вправду всё интересно. Ты же в курсе, что наркотики плохо влияют на организм? Это яд — очень медленный, но действенный. Накопительный процесс... Если наркоман разом употребит слишком много, то просто умрёт или станет слабым. Это очевидные факты. Как и то, что наркотики сказываются на характере и умственных способностях, — пояснял Майк.

— Это я и так понимаю, может, перейдешь ближе к сути? — фыркнул брюнет.

— Нетерпение плохо, пупсик, — усмехнулся парень, на мгновенье перестав быть таким серьезным. — Ладно. Мэди, по твоим словам, употребляет больше года. Как ты думаешь, если она делала это ежедневно, почему до сих пор в себе? Я бы сказал, у неё ранняя стадия депрессии и не более. Дай порешать ей свои задачки или посмотри на её интеллект, узнай у преподавателей, каковы её успехи за последний год. Потому что, если всё так, как я думаю, то ты подобрал себе слишком крепкого орешка. Либо наоборот — этот крепкий орешек разломится как раз после отказа от употребления. Её организм точно привык, мозг принимает это как привычку. В этом суть зависимости. Но если... если она держалась так долго, боролась так долго, что теперь захлебнётся этим же ядом, которым отравляла себя?

— Нет. Я не позволю этому случиться.

* * *

Её пальцы удерживали плотную кисть, размашистно и увлеченно вырисовывая нужные линии на полотне. Портрет Дарена выглядел безупречным. Таким этот парень всегда ей и казался — без единого изъяна, а сейчас, даже с учётом последствий их связи, она не способна испортить эту картину. Показать какой он там, внутри. Не так глубоко зарыта его ужасная сторона. Сторона садизма и излюбленности чужих мучений. Сначала она действительно хотела обезобразить этот портрет, однако в конечном решении приняла решение стать более покладистой. Может, тогда будет шанс убраться отсюда подальше.

Мэди приняла всё то, что он принёс, но это ничего для неё не значило. Ей было необходимо заниматься хоть чем-то, иначе вскоре её разум стал бы от неё отдаляться. Это не самый лучший исход, который можно было бы придумать.

Целый день ушёл на портрет парня, который даже ни разу не удосужился заглянуть к ней, даже чтобы принести поесть. Весь день она провела в одиночестве, однако это впервые, когда такое одиночество ей понравилось. Искусство завораживает, ты отдаешься ему и потихоньку выкорабкиваешься из собственной ямы, на миг забываясь. Никаких плохих размышлений. Никаких наркотиков.

Только мысли о побеге всё ещё вертелись в голове, ведь как бы теперь не было комфортно в одиночестве, свобода — незаменимая и нужная каждому вещь.

Дарен стучал в эту дверь лишь единожды и видимо его бы совсем не смутило, даже если бы Мэди переодевалась или была голой, поэтому он спокойно провернул ключом в замке и вошёл. Брюнет аккуратно подошёл к кровати с подносом, пытаясь ничего не разлить, а после устремил свой взгляд на портрет.

«Неужели она не смогла испортить меня хотя бы на картине?» — подумал парень.

— Да, он совершенно идеален. Я не смогла. И оправдывается не буду. Отдавать тоже, — отчеканила брюнетка, гордо подняв голову и отряхнув руки.

Дарен хмыкнул. Лейквуд точно знал, что хотел бы оставить себе кусочек её творчества и даже не потому, что на полотне изображён он. Просто это служило бы вечным напоминанием. Ему грело душу, то что девушка приняла и воспользовалась всем, что он принёс, а после ещё и потратила время на то, чтобы в точности его изобразить. И ей это удалось без помощи фото или живого позирования, будто лицо преподавателя напросто въелось ей в память. И так и было.

— Я весь день морил тебя голодом, извини. Ты наверняка хочешь есть.

Мэди недоверчив склонила голову вбок, бегая взглядом туда-сюда: от подноса до Дарена, пока искра безумия не отразилась в её сознании.

— Ладно.

Любовь ослепляет, это так. Свобода кажется мечтой, когда так далека. Разбитое сердце делает тебя обречённой или наоборот — жутко злобной.

Болтон растягивала момент трапезы, всё время наблюдая за Дареном, который следил, как пища с тарелки постепенно исчезает. Впервые Мэди ест с таким желанием — в ней проснулся зверский аппетит, и совсем не зря.

— Пойми, я не желаю тебе зла, — резко произнёс парень, и вновь таким тоном, от которого бегут мурашки. Ему стыдно? Он сожалеет?

Девушка отставила поднос чуть подальше от себя, допив наконец сок и наполнив желудок, а сама переместилась ближе к Дарену, заставляя его и самого придвинуться.

— Я знаю. Но ты мог бы открыться мне, чтобы я хотя бы понимала, что значу для тебя. Мне тяжело сидеть в этих стенах и мучить себя этими ужасными мыслями, — нежно проговорила брюнетка, бережно взяв парня за руку и смотря ему прямо в глаза.

— Ты интересна мне, — выдохнул он, словно сдерживаясь от чего-то извращённого, будто то, что он может сказать, сделает его слабаком.

— Да, ты мне тоже, — улыбнулась Мэди. — Но мне важно знать больше.

Её вторая рука медленно, в такт своим словам, опустилась на постель, ближе к подносу. Стараясь не наделать шума и не спугнуть парня, она не прерывала зрительный контакт, поглаживая ладонь Дарена.

— Ты значишь для меня гораздо больше, чем может казаться. Я сделаю всё для тебя. Но когда это закончится, когда я смогу помочь тебе, ты не захочешь иметь со мной ничего общего.

Рука замерла, так и не продолжив двигаться дальше. Его слова заставляли её сомневаться в себе и своих решениях, засталяли чувствовать вину, заставляли желать его больше, чем это возможно. И это ужасно ее злило!

— Не говори о том, в чем не смыслишь.

Мэди двинулась вперёд, когда, казалось, ближе уже некуда. Её губы мягко накрыли его, пытаясь вложить в этот поцелуй разные чувства: в первую очередь всю любовь, во вторую глубочайшие извинения и раскаинья за поступок, на который вот-вот придётся решиться, и в третьих боль, которая вскоре заполнит их двоих.

Дарен обхватил рукой шею брюнетки, разом меняя их положение. Теперь она сидела у него на коленях, не в силах оторваться, а он глупец, если так наивно потерял бдительность, да ещё и облегчил ей задачу, буквально предоставив оружие в руки.

Болтон раскрыла глаза и быстро, всего на долю секунды замешкавшись, схватила тарелку, ударив прямо ему в голову.

— Прости меня, — проныла брюнетка.

Тело Лейквуда тряпичной куклой полетело на мягкую кровать со стоном, а девушка вскочила с места, в панике кидая отчаянные взгляды на парня, которого обманула. Испуганно осмотрев его ещё раз, она подлетела и быстро нащупала пульс, убеждая себя в том, что Дарен жив.

— Прости, — напоследок бросила она, сорвавшись с места.

Солнце слепило глаза, а аромат кофейных зёрен наполнил кухню, в которой она, надеется, находится в последний раз. Ноги торопливо вели её к входной двери, за которой ждала свобода. Свобода, море веселья, родители, учёба. Что ей делать? Переехать? Бросить эту жизнь? Отчислиться, чтобы никогда больше не видеть Дарена?

Только дверь открылась, как вылезло серьёзное лицо Майка, что вовсе не ждал увидеть тут её. Мэди окаменела от ужаса, а скользящие мысли не давали покоя — неужели это провал? Но Корбелл только закатил глаза и усмехнулся, освобождая проём.

— Совет: вали и больше не возвращайся. Он думает, как спасти тебя от самой себя, а ты всё равно топчешься по нему. Я понимаю, не нравится, когда держат против воли, но поверь, любой другой, кто узнал бы об этом, не церемонясь забил бы на тебя, или сдал в место, где полно таких, как ты, — сплюнул Майк, всем своим видом излучая безразличие. — Он влюбился в непростую студентку, а теперь пытается помочь. Это Дарен, и он способен на всё ради женщины, которую любит. Мне жаль, что ей являешься ты.

Мэди не обратила внимание на рвущееся по частям сердце, ловко переступила через порог дома и вдохнула свежий воздух, замирая в незнании от того, чего же ей хочется теперь. За ней хлопнула дверь, а это означало только одно — на этом всё кончено.