Глава 22. Слишком сложно, слишком просто

7 декабря, воскресенье

- Привет. Слушай, может быть, ты согласишься прогуляться со мной и с одним моим другом сегодня вечером в кафе? - протараторил я, прижимая телефон к уху левым плечом, а правой рукой переворачивая на сковородке яичницу с беконом.

- Привет... - раздался из динамика растерянный Эльвирин голос. - Это было... неожиданно.

- Ага, да. Ну так что, встретимся? - сказал я, наслаждаясь дивным запахом жареного мяса. Всё-таки у каждого свои слабости. Вот у меня - еда и музыка.

- А что за друг? Снова Соня?

- Нет, это не она. Он просто э-э-э... - (Думай-думай-думай!) - Собирается кое-куда съездить после кафе, так что пробудет с нами недолго, от силы минут пятнадцать. Надеюсь, ты не против?

- Конечно нет, - сказала Эльвира и добавила: - Хорошо, давай встретимся.

- Чудно! Тогда давай где-нибудь в семнадцать ноль-ноль или, может, в семнадцать тридцать.

- В семнадцать тридцать самое то.

- Тогда до полшестого.

- До полшестого.

Я положил трубку и размял затёкшее плечо. Итак, первый шаг к Лёхиному долго и счастливо сделан. Надеюсь, Эльвира не обидится на то, что я решил остаться с ней просто друзьями. Всё-таки как подруга она очень милая и весёлая. К тому же вряд ли она стала бы говорить о том, что Жукова влюблена в меня, если бы сама испытывала ко мне симпатию как к потенциальному бойфренду.

Выключив плиту, я выложил на тарелку аппетитную яичницу и принялся уплетать её с хлебом и чаем, не забывая одновременно отвечать на сообщения во ВКонтакте. С момента, как у меня закончился трафик и до вчерашнего вечера, когда Лёха отдал мне половину денег, натыренных им в салоне "Мерседеса", у меня накопилось в общей сложности девяносто пять сообщений в личке и сотни в беседах, которые мне теперь следовало отсортировать по степени важности и потом прочитать. Во-первых, друзья и приятели. Во-вторых, боты, накидавшие мне в личку кучу годных сохранёнок и мемов. В-третьих, беседы знакомых и одноклассников с нужной или ненужной мне информацией. И в-четвертых, абсолютная ерунда, которую даже не стоит читать, чтобы не засорять свою память всяким бесполезным бредом. В последнюю категорию входил рекламный спам и "Приветы" от малолеток. Злой дядя Никита очистил весь кэш таких бесед, оставив топовых тяночек с носом. Это было жестоко, но справедливо по отношению к ним и моему свободному времени, которого у меня не так уж и много. И если честно, то от некоторых из них меня тошнит радугой, даже когда я просто вижу их в школе.

Также я обнаружил почти в самом конце списка сообщений отправленное мне Соней ещё неделю назад. Это были несколько десятков пересланных сообщений от знакомых мне людей, от которых я не ожидал подобной низости. Я даже не дочитал до конца, а сразу же удалил из друзей всех этих личностей.

Оскорбления - странная штука. Ты вроде знаешь, что люди говорят это не от большого ума, из зависти, со зла или не зная всей ситуации, считая себя правыми и правильными, думая, что наказывают зло и обливают кого-то грязью за дело, за то, что тот этого заслужил. Ты стараешься не обращать внимания, держаться, не слушать их и не замечать пальцы, указывающие в твою сторону. Но внутри капля за каплей накапливаются боль и обида, жаждущие выплеснуться наружу потоком слёз или брани. И тогда даже самому железному терпению приходит конец. Ты плавишься от злости, внутри всё кипит, словно лава в вулкане, и даже ты не знаешь, какими будут последствия извержения твоего личного Везувия. Кого ты ранишь, и кто ранит тебя. С кем ты порвёшь раз и навсегда, а кто сможет понять тебя и остудить пылающее сердце.

Я решил, что для Сони таким человеком должен стать я. Иначе я не друг. Иначе я никто.

Родителей дома не было: они сегодня решили погостить денёк у Воробьёвых, поесть знаменитый пирог маминой сестры, моей тёти Тани. Так что предупреждать о том, что я еду к Жуковой, было некого, и тогда я незамедлительно собрался и выскочил на улицу. По пути забежал в магазин и купил Соне её любимых мармеладных мишек и бутылку "Pepsi". Потом подумал и в цветочном магазине выбрал ей в подарок красивую маленькую герань. Она их так любит и так яростно разводит, что каждое лето на балконе Жуковых появляется всё больше и больше горшочков с этими цветами. Запах, конечно, убойный. Но не мне судить о запахах.

Лишь у подъезда Жужиного дома я подумал, что в воскресенье они всей семьёй могут быть в гостях или на даче. Но звонить Жуковой на сотовый уже не было смысла, поэтому я нажал кнопку домофона.

Пожалуйста. Пожалуйста, будь дома.

- Здравствуйте. Кто это? - сказала Жужина мама, тётя Женя.

- Здрасьте. Это Никита, - сообщил я.

- Здравствуй, Никит. Заходи.

Домофон пикнул, и дверь открылась. На площадке меня уже встречала Соня с довольным и немного растерянным видом, будто и предположить не могла, что я решу заявиться вот так, без предупреждения, утром выходного дня. На самом деле я частенько так делаю, но в этот раз Соня была рада мне больше, чем обычно. От её улыбки у меня внутри всё замерло на какое-то мгновение.

Неужели правда? Мне не хотелось верить Лёхе и Эльвире. Мне не хотелось терять подругу. Я чувствовал себя оглушённым, сбитым с толку, введённым в заблуждение, как будто это всё - один большой розыгрыш. Кроме того, я не представлял, что буду делать дальше. А ещё, как мне вести себя прямо сейчас, когда Соня стоит у двери в домашних тапочках, простых шортах и футболке, но с наспех заплетёнными в мягкую косичку волосами и намазанными блеском губами.

- Привет, - поздоровалась она, наблюдая, как я в нерешительности достаю из пакета герань и протягиваю ей.

Сонина челюсть так и упала, глаза округлились, а руки мгновенно обхватили пластиковый горшочек с растением.

- Это что? - пропищала Жужа, с восторгом глядя на меня, будто я преподнёс ей не герань, а "Лексус" или бриллиантовое колье. Но это смотря что и для кого в жизни главное.

- Герань, как видишь.

Жукова понюхала цветок, осторожно опустила горшок на пол и прикрыла дверь в квартиру, а потом набросилась на меня со своим удушающим захватом.

- Спасибо-спасибо-спасибо! - тихо проверещала она мне на ухо, чтобы не напугать соседей. - Ты самый-самый лучший на свете, Никита! Я тебя обожаю! Я именно такую герань искала ещё с прошлого года, а ты её нашёл! Спасибо тебе, Никита! Спасибо!

- Ой-ой-ой! Ты меня задушишь!

- Извини! - она выпустила меня из своих рук и радостно подпрыгнула на месте. - Спасибо-спасибо!

- А мы так и будем стоять здесь? - поинтересовался я.

- Ой, точно! Заходи, ты приехал как раз вовремя: мама собирается готовить лосося. Будешь лосося?

- Вообще-то я только что поел, но лосося всё равно буду.

Соня подхватила горшок с геранью и втолкнула меня в квартиру, и пока она щебетала о том, как пересадит герань и как рада, что я приехал в гости, да ещё с мармеладками и газировкой, я просто наслаждался её реакцией и тем, что теперь она не грустит из-за каких-то идиотов.

Я поздоровался с Сониными родителями, и мы с ней закрылись в её комнате. Всегда удивлялся её умению навести уют. Тут и кремовые стены, и кофейный ковёр, маленькие фотографии нас троих - меня, Лёхи и Сони - из парка аттракционов, когда нам было ещё лет по двенадцать-тринадцать, снимки из школы и с дней рождения, коллекция семейных фотографий. Жужа успела повесить на стену даже Брата, сидящего на подоконнике с игрушечным мышонком в зубах. У Жуковых нет широких подоконников, на которых при желании можно даже спать, как у меня в квартире, но зато в каждой комнате имеется маленький сад, украшенный пластиковыми бабочками и божьими коровками на магнитах.

Завершающей деталью в спальне Сони является большой стеллаж во всю стену, уставленный книгами, дисками, даже пластинками для старого проигрывателя, талисманами, шкатулками и сувенирами с разных курортов. А в центре всего этого - магнитофон, из которого почти всегда звучат любимые Жужины радио-станции.

- Как у тебя дела? - спросила подруга, пристраивая подаренную мной герань в своём оконном саду.

- Ничего особенного, - я пожал плечами. - Родители у Воробьёвых, я без денег, папа со мной не разговаривает. Всё как обычно.

- Ты заходил в ВК. - Это было скорее утверждение, чем вопрос.

- Ну да. Классная фотка, кстати.

- Я знаю. Ты поставил лайк.

- Ага.

Она вдруг стала серьёзной и со вздохом опустилась на край кровати. Я понял, что она подумала о пересланных сообщениях. Господи, Соня, только не вспоминай об этом, я всего лишь хочу, чтобы ты не расстраивалась.

- А видео с фестиваля смотрел? - вдруг оживилась Жукова, растягивая губы в фальшивой улыбке. Я покачал головой.

- Давай я покажу тебе!

Она подскочила к ноутбуку и защёлкала мышкой. Открылось видео со странички Эльвиры. На сцене сидел я с гитарой, а рядом стояла Соня, сжимавшая микрофон в своих трясущихся руках. Тут я ударил по струнам, сыграл несколько нот знакомым ей перебором, и лицо Жуковой засияло, появилась неподдельная улыбка, она будто превратилась в живой огонь, излучающий свет. И запела.

Пока я играл на гитаре, у меня не было возможности насладиться её голосом, но теперь я слушал настоящую певицу, будущую звезду, если она не загубит свою жизнь, решив заняться не тем делом, выбрав скучную работу в офисе. Именно этого так хотят для меня мои родители, именно этого так не хочу я.

В этот момент у меня лопнула струна, раздался испуганный вздох Эльвиры, вздрогнула камера, но потом, когда я продолжил играть, а Жужа - петь, она радостно шепнула "Есть!". Мы доиграли Жужину песню и были награждены громогласными аплодисментами зрителей.

Жукова молча поставила видео на паузу и курсором мышки указала на число лайков, комментариев и репостов под записью. Огромное количество. Даже мои аватарки не набирают столько.

- Мы зажгли, да? - улыбнулся я, разглядывая нас с Соней, спускающихся со сцены под несмолкающие овации.

- Я так полагаю, - кивнула подруга.

- Тебе определённо стоит пойти на какое-нибудь шоу или хотя бы начать записывать свои треки.

- Я подумаю над этим.

- Я помогу.

- Я знаю.

Она с теплотой заглянула мне в глаза, а потом отвернулась. При этом её шея и щёки залились краской.

- Но кроме меня полно всяких певцов, - наконец пробормотала Жужа.

- Ты исключительная. Неужели ты так не думаешь?

- Неправда.

- Правда. Когда я тебе врал?

- Вообще-то, постоянно.

- Да, но это тот редкий случай, когда я не вру. Честное слово.

Руки Сони теребили её косичку, она то наматывала тоненькие прядки на пальцы, то разматывала.

- Никита, мне надо кое-что тебе сказать...

- Соня, Никита! Идите кушать! - крикнула её мама.

Мы синхронно уставились на дверь.

- Пошли, - сказала Жукова и вышла в коридор, оставив разговор незаконченным. Я почему-то почувствовал себя козлом.

Лосось оказался хорош. Я с удовольствием навернул здоровенную порцию, отведал апельсинового пирога и закусил всё тёмным шоколадом, несмотря на то, что уже успел недавно позавтракать. Правда мой завтрак - это скорее обед, а вот Жуковы всегда соблюдают режим дня даже на выходных.

- И как при таком аппетите ты всё равно такой худенький, Никита? - с улыбкой воскликнула тётя Женя.

- Он курит, - фыркнула Жужа, бросая в мою сторону коварные взгляды. Надо же, как подставила.

- Никита! - осуждающе покачала головой тётя Женя. - Это же вредно для здоровья. Курение убивает, ты в курсе?

- Да, теперь это стали печатать на каждой пачке сигарет.

- И?

- Это успокаивает нервы, - я пожал плечами.

- Какие могут быть нервы в вашем возрасте?

И правда! Я ведь весь такой беззаботный мальчик! А вообще интересно, какими мы, подростки, кажемся взрослым со стороны? Зависимыми от Интернета существами, качающими головой в такт песенкам тупых реперов и не желающими учиться чему-то новому? Деградантами? Глупыми детишками, старающимися привлечь к себе как можно больше внимания? Простите, конечно, товарищи взрослые, но я советую не судить всех подростков по отдельным личностям, возомнившим себя центром Вселенной.

В ответ на вопрос Жужиной мамы я лишь снова пожал плечами. Что объяснять? Всё равно они нас не поймут. Жужин папа начал рассказывать о своей работе и до конца обеда мы слушали забавные истории из автомастерской. После мы с Соней снова закрылись в её комнате и стали поедать мармеладных мишек, запивая их газировкой.

- Ты уже нашёл кого-то для выступления на Новый год в школе? - поинтересовалась Жужа.

- Давно нашёл. Только она никак не соглашается, - я многозначительно посмотрел на неё.

- Ты знаешь почему.

- Но это отличная идея! Все станут тобой восхищаться.

- Или завидовать, считать выскочкой, просто закидают гнилыми помидорами.

- На праздник не дадут пронести гнилые помидоры, - улыбнулся я, пытаясь хоть как-то её развеселить.

Она молчала несколько минут, а потом сказала:

- С твоей стороны жестоко заставлять меня.

Жукова с каменным лицом откусила голову клубничному медведю, а я почувствовал, будто она откусила голову мне. Какой же я идиот! Бестактный идиот!

- Прости меня, пожалуйста! - спохватился я, умоляя о прощении не только словами, но и жестами, складывая ладони вместе и гладя подругу по плечу. - Я глупый. Очень. Полагаю, ты готова иногда меня убить. Мне следовало бы заткнуться и отвалить от тебя, но я слишком тупой, чтобы понять. Почему ты до сих пор всё это терпишь - для меня загадка. Но я лишь хочу уверить тебя, что я всегда буду рядом. Я готов помогать тебе и поддерживать, я хочу для тебя только добра. Мне кажется, что я говорю правильные вещи, но они всё-таки тебя задевают, но мне кажется неправильным, если я ничего не сделаю. А ещё я думаю об этом каждый день и ломаю голову в попытках придумать что-нибудь эффективное против всего этого безумия. Я - не ты. Я не сильный и не честный, не самоотверженный и не умный. Я просто постоянно ищу адреналина и не могу остановиться. И если в следующий раз мне не повезёт, то...

- То с тобой случится что-нибудь посерьёзнее рассечённой брови или разбитого носа? - договорила за меня Соня.

Я машинально коснулся пластыря.

- Да.

- Но тебе не за что извиняться, - тепло улыбаясь мне, сказала подруга мягким голосом.

- Есть. Я постоянно тебя обманываю.

- Ты про фестиваль? Я уже давно забыла.

- Нет, я...

Мне давно следовало бы рассказать ей про угоны, про наш уговор с бандитами и про видео с Ютуба, но я молчал, зная, как она на это отреагирует, зная, что разочарую её и вызову гнев. А сейчас слова слетели с моего языка быстрее, чем мозг сумел обработать информацию, взвесив все "за" и "против".

- Я вляпался в историю. Мне нужны были деньги и... Ну, тогда я нашёл ребят, с которыми мы с Лёхой столкнулись на парковке как-то раз, а потом попросил их взять нас в бан... команду, чтобы угонять машины. И, в общем, теперь я вроде как преступник. Так что... да, я тебя обманул, пообещав не делать глупостей.

Несколько минут она просто разглядывала меня, всматриваясь в глаза, пытаясь понять, насколько я серьёзен и, наверное, не сошёл ли я с ума. Как ни странно, мне стало намного легче, когда я высказал всё это ей. Раньше на моих плечах как будто лежали кирпичи, а теперь я был освобождён от тяжёлого груза, был готов принять и смириться с любыми словами, криками и поучениями, которые она решит втыкать в меня иголками, заставляя чувствовать уколы совести, с которой раньше я всегда, как уже упоминал, мог договориться.

- Почему ты... - начала Жужа, но замолчала, покачав головой. - Нет, не так. Неправильный вопрос.

Её пальцы шуршали пакетиком с мармеладками, она кусала губы и всё время смотрела мне в глаза.

- Я боюсь за тебя, - наконец сказала Жукова.

Её глаза наполнились слезами. К этому я не был готов. Я ожидал криков, ругани, может быть, избиения всем, что попадётся ей под руку, но не этого.

- Дело не в том, что я не верю в тебя. Дело в том, что я не верю в людей. Они предают и обманывают, лишают надежды и радости. Поэтому я боюсь, что тебе сделают больно. Больнее, чем когда-либо. Я боюсь, что ты свяжешься с теми, для кого не существует моральных принципов, и они тебя погубят. А мне ничего не останется, кроме как смотреть на результат и сходить с ума, - она закрыла лицо руками, вытерла слёзы и снова уставилась на меня. - Ты хоть знаешь, как это опасно?

- О, да.

- Тогда что ты творишь, идиот?! - неожиданно заорала она.

- Не надо было тебе рассказывать, - прошептал я.

- У вас всё хорошо? - раздался из-за двери голос Сониной мамы.

- Да, мам! Мы просто смеёмся и дерёмся подушками! - веселым голосом ответила подруга.

- Тогда ладно.

Я замер, ожидая очередного крика, но Соня сказала:

- Лёха тоже меня обманул.

Я молчал.

- Вы оба меня обманывали.

Я молчал.

И тогда она накинулась на меня с кулаками. Силы у Жуковой немного, она не знает, как бить, как держать при этом кулак, но она всё-таки умудрилась заехать мне локтем по рёбрам и оставила несколько царапин на руке.

- Ненавижу, ненавижу тебя! - повторяла она срывающимся голосом, переходя то на крик, то на хрип. - Ненавижу вас обоих! Ненавижу!

В конце концов я поймал её за запястья и прижал к себе, крепко обнимая, пока она не успокоилась и вместо рыданий из её горла не стали доноситься лишь редкие всхлипы. Она зарядила мне по больной руке, и теперь запястье пульсировало, но мне было всё равно. Мы вдвоём как будто утонули в болоте среди наших проблем, комплексов и страхов. Мы сидели на Сониной кровати и слушали дыхание друг друга. Её волосы упали на моё лицо, спутались и щекотали мне шею. Иногда она повторяла "Ненавижу!" и снова начинала всхлипывать, уткнувшись мне в плечо макушкой и пиная своей ногой мою.

Так мы и сидели один, два, три часа, пока на улице не начало темнеть. Два человека, два подростка, две юные души. Слишком молодые для взрослой суеты с их вечными делами и работой, но и слишком старые, чтобы быть беззаботными и простыми. Так люди в первый раз снимают розовые очки и смотрят на мир какой он есть, чтобы понять, что делать дальше. Так люди меняются и становятся сильнее, связывают свои сердца навсегда, сплетаются пальцами, чтобы чувствовать надёжную руку другого человека в своей.

Это тот случай, когда всё кажется тебе слишком сложным, все задачи - невыполнимыми, все проблемы - нерешаемыми, а все люди - гадами. Но хватает лишь прикосновения одного дорогого тебе человека, лишь нескольких важных слов, означающих, что этот человек будет с тобой всегда и везде, пойдёт в огонь и воду, поддержит в трудный момент. Тогда всё становится простым, понятным, решаемым, потому что рядом есть тот, кто понимает тебя и любит.