Глава 40. Вreithlá shona, máthair (Часть III)

В конце главы включите, пожалуйста, песню в закрепе. Yiruma «River Flows in You» («Река течет в тебе»). 🌚

от Oilyiia ♥️♥️♥️

Арин возвращается спустя пять минут и предлагает прогуляться к утесам. Пусть на небе солнышко, но ветер довольно холодный. Кутаюсь в кофту и ветровку, пряча руки в карманы. Рядом с нами бежит Биэр, как верный охранник. Я рассказываю о первом впечатлении, когда самолет летел над островом, и смотрю мечтательно вдаль. Мы идем вдоль вытоптанной тропинки, внизу разбиваются о скалы волны, кричат чайки, а покрытую зеленью и вереском землю колышет не утихающий ветер. На краю обрыва стоит лавочка.

- Вы устроили мне настоящий праздник, - белокурые волосы Арин развиваются, и она их постоянно поправляет. Бордер-колли бегает по лугу, слышен только отдаленно его лай, а мы любуемся сверкающей водой океана. – Соседка предлагала сходить вечером в паб, но я вообще не собиралась отмечать день рождения. Уже много лет не отмечаю его.

Порываюсь спросить, что же все-таки произошло, почему их семья распалась, но сжимаю пересохшие губы. Арин расскажет сама, если посчитает нужным, не хочу показаться навязчивой. Она переводит тему и спрашивает, чем я занимаюсь. Рассказываю о фото, упоминая Элои Леруа, о странах, в которых побывала и процессе съемки, о первой серьезной работе и «Потерянном поколении», как мне выпал шанс проявить свои способности. Только бы Арин не спросила, как мы познакомились с Габриэлем. Не рассказывать же ей, что я была его личной горничной и разгуливала по номеру в платье с рюшами? Этот позорный эпизод из прошлого я тоже унесу с собой в могилу, как и «мясорубку» в самолете.

Мы прогуливаемся вдоль утеса. Не удерживаюсь и спрашиваю разрешение сделать несколько снимков, Арин звонко смеется и согласно кивает. Мне жаль, что между матерью и сыном сквозит холод, как ирландский ветер. Я вижу это в зеленых глазах, которые хранят женскую тоску и печаль. Арин улыбается, но в изумрудах – отголоски болезненного прошлого. Я все же верю, что их встреча растопит сердце Габриэля, заберет детскую обиду, боль и разочарование на родителей. Верю, что дистанция между сыном и матерью сократиться до минимума.

Возвращаемся домой и застаем на пороге курящего Лавлеса. Он с кем-то разговаривает по телефону, но видя нас, заканчивает разговор и вопросительно смотрит на меня.

- Гуляли по утесу, - отвечаю на незаданный вопрос и с иронией спрашиваю: - Купил витаминки?

- Угу, пачку витаминок, - хмыкает парень, озорно улыбаясь в ответ, докуривает и тушит окурок.

Поднимаюсь в мансарду и оглядываю довольно просторное помещение. Рядом с окном стоит двуспальная кровать, две тумбочки со светильниками, старенький комод, встроенные в стену полки с книгами и кресла – простенько, но уютно. Сзади останавливается Лавлес и сверлит в моем затылке дыру.

- Будешь спать на полу, - произношу без доли иронии.

Он демонстративно задевает меня плечом, проходит в комнату и пристраивает свою задницу на кровать. Подкладывает под голову подушку и утыкается носом в телефон. Закатываю глаза и разбираю немногочисленные вещи.

- Мне надо переодеться, - намекаю на то, чтобы кое-кто выметался, но Лавлес смотрит поверх телефона и безразлично кидает:

- Переодевайся.

Упираю руки в бока и склоняю голову набок. Лавлес издает тяжелый страдальческий вздох и откидывает телефон в сторону. Глаза скользят медленно по моему телу и замирают на лице.

- Что за... Мы тра... - он прочищает горло, делая серьезный тон. – Мы занимались сексом, Ливия. Я прекрасно знаю, что под одеждой, - играет бровями, хватает телефон и тихо бормочет: - Ты как дитё, бля.

Чувствую укол ревности, обиженно надуваюсь, беру все нужное и выхожу, слыша смешки в спину. После душа иду помогать на кухню к Арин, которая предлагает мне сначала перекусить. Лавлес обошелся без обеда, потому что мило посапывал в мансарде, уткнувшись в подушку. Не удержалась и сфотографировала его, тихо хихикая: маленький компроматик. Арин составила небольшой список блюд на ужин, и мы приступили к готовке. Женщина рассказывала про интересные места в Ирландии, легенды, и незаметно разговор зашел о ее детстве.

- Я выросла в графстве Клэр, в деревни Лисканнор, где находятся знаменитые Утесы Мохер.

- Ух ты, я слышала о них, даже добавила в наш путеводитель для посещения! - воскликнула я и прикрыла рот рукой. – Там невероятные пейзажи.

- Да, там очень красиво, я бы вам советовала рассмотреть их на катере. Про Утесы Мохер есть множество легенд, самая знаменитая гласит о том, что если человек прыгает со скалы, совершая самоубийство, его душа никогда не попадет в рай и вернется на Землю в виде черно-белой чайки. Так они и живут десятками лет на утесах в надежде освободиться, - Арин видит мое вытянувшееся перепуганное лицо и смеется, нарезая мясо: - Но это всего лишь легенды.

Мычу что-то нечленораздельное и продолжаю чистить картошку. Какая-то... жуткая легенда.

- Мать совсем не помню, она умерла, когда мне исполнилось три, - продолжает путешествие по прошлому Арин, и я внимательно слушаю. – Воспитывали отец и бабушка. Отец был моряком, каждое утро уходил в океан и возвращался к вечеру, но однажды и его не стало, - я только лишь взглянула на ее опечаленное лицо, не смея перебивать. – Тогда штормило, никто не вернулся обратно на берег. Остались вдвоем с бабушкой, пытались как-то выжить. Именно она научила играть на фортепиано. Оно было расстроенным, звучание совсем не то выходило, искаженное, но я практиковалась каждый день. Отец был очень строгим, но видя, как я люблю музыку, купил у знакомых старенькое пианино, настроил... - она отвлеклась и чему-то улыбнулась. – Помню те ощущения, как сейчас: пальцы коснулись клавиш, и все вокруг преобразилось. После смерти отца, и бабушка ушла на тот свет через пару лет. Заболела, денег на лечение не было... - давлю в себе нахлынувшие эмоции, после сказанного, но в носу предательски щипает. – В Эдмонтоне жила дальняя тетка, она занималась бумажной волокитой, продала ферму, землю, и забрала с собой в Канаду.

Слово за слово, и Арин рассказывает о нелегкой жизни в Эдмонтоне, строгой тетке и как искала работу. Часть о замужестве, Габриэле упускает и немного говорит о том, как стала путешествовать с труппой, затем спрашивает о моей семье, но я обхожусь парой предложений, не вдаваясь в подробности. Пока в духовке тушится баранина с картофелем, мы перемещаемся с чашками душистого чая в гостиную. Рассматриваю фотографии, стоящие на камине, и удивленно спрашиваю:

- Это Габриэль?

Арин кивает, осторожно отпивая, и улыбается.

- Да, удалось забрать только несколько детских снимков.

Удивленно смотрю на женщину, и она нехотя отвечает на немой вопрос.

- Не очень хорошо разошлись с бывшим супругом. Он сложный человек.

Больше о муже – ни слова. Арин отводит взгляд в сторону, давая понять, что тема исчерпана. Маленький светловолосый мальчуган на фото очень милый. Все то же созвездие на пухлых щеках, волосы немного закручены в спирали – просто ангелочек! Сложно поверить, что из него вырос такой... невыносимый тип. Понятно, в кого ужасный характер...

- Расскажите о детстве Габриэля? – набираюсь решимости, ставлю фоторамку и устраиваюсь в кресле, глядя на задумчивую женщину.

- Габриэль... - Арин проводит пальцами по волосам и кивает, на губах мелькает мимолетная улыбка. – Габриэль рос очень послушным ребенком.

Что? Не может быть. Я недоверчиво и даже ошарашенно смотрю на нее. Арин прикрывает ладонью рот и смеется, видя мое глупое выражение. Этот... этот ужасный, высокомерный, самодовольный грубиян был послушным?!

- Да, не удивляйся, - зеленые глаза насмешливо блестят. – С ним не было каких-то серьезных проблем. Обычный, спокойный ребенок. Он любил слушать разные истории, которые я рассказывала перед сном. Когда-то мне их рассказывала seanmháthair, бабушка, - переводит Арин. – Я учила Габриэля игре на фортепиано, он частенько сидел рядом и слушал. Я чувствовала, что он станет музыкантом, но никак не... владельцем бизнес-империи, - я впервые вижу, как красивое лицо женщины мрачнеет, но затем она возвращает беззаботное выражение. – Когда Габриэлю исполнилось семь, я подарила ему акустическую гитару, и теперь он знаменитый гитарист популярной рок-группы.

Так и проходит день за разговорами, воспоминаниями и приготовлением ужина. Ближе к вечеру, когда за окнами смеркается, на небе загораются первые звезды, в проеме появляется заспанный Габриэль. Я тихо смеюсь с его сексуальной растрепанной прически «после хорошего сна», и нарезаю салат. Парень хрипло бормочет, что в мансарде очень аппетитно пахло, и грех не проснуться. Мог бы просто сказать свою фирменную фразочку «хочу жрать», еще таким высокомерным тоном, на какой способен только Лавлес. Арин улыбается, с любовью разглядывая сына, и говорит, что ужин очень скоро будет готов. Наши с Габриэлем глаза встречаются, и он безмолвно спрашивает «все ли в порядке». Смутившись, киваю.

Спустя тридцать минут мы устраиваемся за накрытым столом, и Арин радостно оглядывает каждого из нас, задерживая взгляд на Габриэле. Парень открывает бутылку Baileys и наполняет бокалы «ирландскими сливками» – сливочным ликером. На несколько томительных секунд за столом повисает неловкая пауза. Пихаю тугодума Лавлеса ногой, округляя глаза, мол, тост, идиот. Он откашливается и протягивает бокал со словами:

- С днем рождения.

Поздравление от Бога. Беру ситуацию в свои руки и, глядя на Арин, произношу:

- Спасибо, что так тепло приняли нас. Я очень рада нашему знакомству. С днем рождения. За вас.

- Спасибо, - шепчет растроганная женщина и смахивает слезы. – Спасибо, что сделали такой приятный сюрприз и подарили возможность собраться вместе.

Чувствую себя необычно, будто мы собираемся так каждый день или неделю. В семейном близком кругу, разговариваем, делимся новостями и отдыхаем, словно знакомы не один год. Не хватает только Розы, Виджэя и... Сжимаю вилку, накалывая кусочек баранины, и отгоняю непрошенные эмоции: никакой грусти. Снова заводим разговор о музыке, и даже у Лавлеса развязывается язык, после трех бокальчиков ликера. Я все же пью аккуратно, потому что перелет, усталость и почти сутки без сна дают о себе знать. Габриэль делится впечатлениями о релизе нового альбома, который скоро выпустит группа, но в голосе не слышится энтузиазма, интереса, словно... он говорит о музыке, как о чем-то обыденном, скучном. Наверное, все же ликер дал мне по мозгам и уже мерещится всякое. Чуть погодя, наевшись сытных ирландских блюд, убираем со стола и устраиваемся с бокалами у камина, в котором потрескивают древесные брикеты. Меня накрывает, будто мягким пледом, спокойствие и умиротворенность, когда смотрю на оранжево-желтый огонь.

- Сыграешь? – тихо спрашивает Габриэль Арин. Перевожу взгляд на немного озадаченную женщину.

- С удовольствием, - шепчет она, отставляет бокал и садится за пианино, открывая крышку.

С первых звуков узнаю мелодию и расслаблено прикрываю глаза. Треск и запах дров, красивая музыка, легкие касания Габриэля... Этот вечер особенный. Бриллианты сияют на небе, океан тихо разговаривает со скалами, ветер играет с листвой, моя душа сплетается с душой рядом сидящего человека. Хотела бы я... Но разве слова нужны в такие трепетные моменты? Я обнимаю Габриэля и утыкаюсь носом в теплую кожу. Он улыбается и слегка поворачивает голову, водя нежно пальцами по плечу.

- Ты пьяньчужка, - еле слышно бормочет он, целуя в макушку.

- Заткнись, - бросаю в ответ, а руки забираются под его футболку, проводя по напрягшемуся прессу.

- Напилась – будь человеком и не приставай к несчастному парню, - строго произносит «несчастный парень», убирая мои непослушные руки. Обиженно надуваю щеки и обзываю его дураком, Лавлес только фыркает.

- Если и существует дорога, созданная специально для тебя – эта дорога находится в твоем сердце. Если сможешь – иди по ней, доверяя ей всей душой, - голос Арин льется по помещению, как горный водопад. Мы с Габриэлем замираем, вслушиваясь и впитывая ее красивый голос, строчки и слова. - Поддерживая тебя, поддерживая тебя, она в тебе, река течет в тебе. Медленно, медленно, река течет внутри меня. Поддерживая тебя, поддерживая тебя, она в тебе, река течет в тебе. Ожидая, ожидая, успею ли я оказаться там? Течет в тебе...

Река уносит далеко-далеко, где кончается край мира, и существуют Яблоневый остров (обратная сторона или другими словами загробный мир). Рассекая на корабле по водам Атлантики через рощи друидов и туманы, по древним землям в дивную страну фей и эльфов. Она существует в моем сне...

Открываю глаза, чувствуя, что парю над землей. В действительности мою пьяную тушку несет на руках лапочка Лавлес, которого я целую в шею, обвивая руками. Наверное, я уснула прямо на его плече перед камином под звуки фортепиано.

- Ты спишь на полу, - бессвязно бубню, тыкая пальцем его в щеку, и хихикаю.

- Да-да, - ухмыляется парень и аккуратно кладет меня на кровать, присаживаясь рядом. Я сразу закутываюсь в одеяло, напоминая сосиску в тесте. Сладко зеваю, напоследок обзывая Лавлеса еще раз дураком, и засыпаю.

Когда-нибудь наши реки сольются в одну, я не буду бояться и скажу, как сильно...