Глава 16

                             Агата

Как же медленно тянется время. Вечер только начался, а мне кажется, будто прошло целых несколько дней. Я не могла усидеть на месте со своей гиперактивностью, но сейчас, картинно раскинувшись на кровати, чувствовала, как нога слегка покалывает. Боли, что мучила меня днем, теперь не было, и я знала, что встану на ноги уже через несколько дней. Но мысль о виновнице моего недуга не оставляла меня в покое. Кто знает, что еще она замышляет? Если бы только удалось найти ей доказательства, то я даже не задумываясь бросилась бы в драку. В этот момент в дверь постучали, и вошла Кэтрин. Уж ее-то я точно не ждала — как говорится, вспомнишь дерьмо, вот оно и приходит.

— Апельсинчиков принесла? Или снова куда-то что-то запихнуть? — произнесла я с иронией.

— Какая ты догадливая, соплячка, — ответила она с ухмылкой, струящейся на ее лице.

— Даже Самуэль это заметил. Слишком палевно, Кэтрин.

Она лишь усмехнулась:

— Это ведь своего рода предупреждение. Если вдруг я увижу тебя на своем пути или ты попытаешься мешать мне, то помни: осколок может попасть в самое сердце кого-то из твоих близких.

Я замерла, ошеломленная её словами. На её лице заиграла злая ухмылка, и от этого я ощутила, как по спине пробежал холодок.

— Что ты сказала? — в удивлении спросила я, поднимаясь с кровати, как будто это могло мне вернуть уверенность. Но стоило ноге соприкоснуться с полом, как резкая боль пронзила меня, и я снова села.

— Ты даже себе помочь не можешь, — презрительно произнесла Кэтрин. — Какой там герой, чтобы защитить свою семью?

— Справиться с тобой не так уж и сложно, — ответила я с улыбкой, хотя внутри меня все переворачивалось от ярости и страха.

— Теперь слушай меня внимательно, — Кэтрин подошла ко мне и наклонилась так близко, что я могла видеть каждый её изгиб губ. В её голосе звучала уверенность, которая меня пугала. — Ты уже проиграла, не трать силы на бесполезные попытки. Твой отец пообещал, что разведётся с твоей матерью после лета, и я стану его законной женой. Он меня любит, и этот факт тебе не изменить. Твои милые брат с сестричками будут жить со мной. Да, меня расстраивает, что детей он не отдаст, но не беда — я найду способ обратить это в свою пользу.

Я почувствовала, как тревога охватывает меня. Неужели эта женщина действительно может так легко разрушить мою семью?

— Ты не сможешь его убедить, — продолжала Кэтрин, и её тон говорил о том, что она радуется моему замешательству. — Пока тебя не было, я хорошенько промыла ему мозги. Ты ведь знаешь, что он всегда был слабым, особенно когда дело касалось женщин. Теперь папина дочка больше никак не повлияет на него — он в моей власти.

— Я все равно попробую… — уверенно произнесла я, но моя уверенность быстро угасла под её пронзительным взглядом.

— Ты сбежала, — произнесла она, и в её голосе зазвучали нотки осуждения. — Ты нанесла удар в спину своему отцу, и он такое не прощает. Если ты не будешь путаться у меня под ногами, я обещаю, что буду хорошо относиться к твоей семье. Но стоит тебе шагнуть против меня — тогда, поверь, пеняй на себя.

Кэтрин повернулась к выходу, уверенно выглядя, как будто оставила за собой свиту последствий. Я почувствовала, как моё сердце колотится в груди — эта борьба за семью только начиналась.

— Помни, — бросила она, остановившись на мгновение и обернувшись через плечо. — Побеждает лишь сильнейший.

Кэтрин покинула палату, оставив меня в замешательстве и полнейшем смятении. Мне предстояло найти способ вернуть отца на свою сторону, но как? Единственный выход, который я видела, — это вернуться в Брайтон. Но только не это! Мысли о родном городе вызывали во мне панику. Я не хотела снова сталкиваться с старыми ранами, с воспоминаниями, которые оставили шрамы на моей душе. В гневе я скинула все вещи с тумбочки, предметы разлетелись по комнате, как отражение моего внутреннего хаоса. Бросая вещи, я ощущала, как злость и безысходность заполняют меня, не оставляя ни капли надежды.

«Нет, только не назад в Брайтон…» — твердило моё сердце. Но другого выхода не было. Я понимала, что должна преодолеть свою гордость и признать, наконец, что отец был прав: мир слишком большой для меня, и мне не справиться одной. Я должна была помешать планам Кэтрин, потому что это касалось семьи, моей семьи.

— Я делаю правильное решение, — тихо шептала я, понимая, что слезы катятся по щекам. Каждый раз, когда я говорила это себе, у меня возникало чувство вины.

Я взглянула на экран телефона, и моя душа сжалась в комок. На экране меня встречали два лица: мой дедушка и моя маленькая версия. Их взгляды отражали столько надежды, но они не узнали меня. Неужели я так сильно изменилась? Дедушка, прости меня… Я изменилась настолько, что сама себя не узнала. Я потерялась где-то в сложностях жизни, но сейчас, вспомнив твои слова, решила для себя, что семья всегда должна быть на первом месте. Я не смогла отразить удар судьбы, не смогла быть настолько сильной, как ты всегда просил. Я склоняла голову под тяжестью мыслей о своих неудачах: в отношениях, в дружбе, в учебе, на работе… В каждом аспекте жизни я чувствовала себя полным нулем. Собрав волю в кулак, я приняла решение — я вернусь.

В палату вошёл врач, и, увидев меня в истерике среди разбросанных вещей, вызвал медсестру. Она быстро подошла, дала мне успокоительное и аккуратно уложила обратно в постель, словно укрывая меня от непогоды внешнего мира.

— Мисс Портер, что с вами? — спросил врач, его пристальный взгляд вызывал во мне смешанные чувства. Я знала, что нужно что-то сказать, что-то вразумительное.

— Ничего… Ничего, просто… я немного расстроилась, — выдавила я из себя, хотя внутренний хаос не утихал.

— Если что-то понадобится, сразу жмите кнопку, — произнес он, напоследок, прежде чем покинуть палату.

Я кивнула, но мысли мои уже были далеко. Как только дверь за врачом закрылась, я схватила телефон и начала искать ближайший билет в Брайтон. У меня не было времени раздумывать, надо было действовать быстро. Брайтон… Я вспомнила о тех днях, которые провела там, о морском воздухе и ярких вечерних огнях. Но сейчас, когда я взглянула на экран, мой сердечный укор зашевелился — вот он, рейс на завтрашний день. И это именно то, что мне нужно. Но в то же время, словно леденец на языке, сладкое воспоминание о Лас-Вегасе не покидало меня. За эти несколько недель этот город стал для меня родным. Огни, музыка и даже совсем незнакомые люди, которые вдруг стали частью моей жизни — всё это создало атмосферу, которую не хотелось покидать. Я думала о Самуэле, о том, как он, вероятно, обрадуется, если узнает, что я улетаю. Я была для него настоящей проблемой, помехой на его пути. Возможно, это и есть причина, по которой я так сильно колебалась — неужели я действительно хочу оставить всех, кто сделал мои дни здесь ярче?

Глаза ужасно слипались, и вскоре я, не выдержав усталости, провалилась в сон. Утром, когда солнечные лучи пробились сквозь занавески, я проснулась с чувством легкой дезориентации. Не успела я окончательно прийти в себя, как на пороге моей комнаты появился Самуэль. Он пришёл обсудить мою выписку, готовый помочь наконец-то выбраться из стен больницы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, заглядывая мне в глаза.

Я сдержала улыбку, не желая выдавать свои планы о возвращении в Брайтон. Пусть порадуется, когда я уже буду далеко.

— Со мной все в порядке, — ответила я.

— Тебе помочь?

— Нет, я сама могу справиться, — с легким хроманием я вышла из палаты и направилась к выходу. В голове крутились мысли о том, что мне следует сделать до отъезда.

Когда мы оказались в машине, Самуэль включил двигатель и сообщил, что направляется в сторону дома.

— Что с твоими глазами? — внезапно спросил он, взглянув на меня с недоумением.

— А что с ними? — удивленно ответила я, стараясь понять, что именно его так сильно заинтересовало.

— Ну, у тебя зрачки расширены, а глаза выглядят какими-то странными, голубыми, — он смотрел на меня, не скрывая своего любопытства.

Я, обиженная на собственную бледную внешность, лишь усмехнулась. Временами мне казалось, что смена цвета глаз — это своего рода магия. Некоторые могли бы назвать это странным, но для меня это было просто естественно.

— У меня глаза меняют цвет… как у хамелеона, — пожал я плечами, запуская пальцы в волосы и придавая своему лицу более небрежное выражение.

В разговоре как будто возникло легкое напряжение, и вся остальная дорога прошла в молчании. Самуэль довёз меня до дома, а затем собрался уезжать на работу. Я, посмотрев на него, почувствовала, как в груди сколыхнулось странное чувство. Когда он уехал, я медленно вошла в дом, уставшая и опустошенная. Поскольку в жизни всё изменилось так быстро, мне оставалось только привести в порядок свои мысли и побороть грусть. Я подошла к своему маленькому другу — котёнку Люциферу. Он всегда знал, когда мне было тяжело, и с радостью встречал меня, обнимая своим пушистым тельцем.

Я наклонилась и погладила его по шелковистой шерстке.

— Люцифер, нам нужно расстаться… Я должна вернуться в Брайтон, — тихо произнесла я.

Котёнок, будто бы улавливая интонацию моего голоса, посмотрел на меня своими большими зелеными глазами, полными невинности и доверия. Затем он стал тереться об мои ноги, стараясь излучать всю свою любовь и поддержку, как будто говорил: «Не уезжай»

— Надо тебя кому-нибудь отдать… В хорошие руки… — произнесла я вслух, разрываясь между нежностью и необходимостью принять трудное решение.

Не в силах больше оставаться на месте, я внезапно вспомнила о Матильде. С ее доброй душой, она была подходящим кандидатом. Я быстро схватила телефон и набрала её номер, сердце забилось быстрее от предчувствия.

Матильда ответила сразу, её голос наполнил комнату радостью:

— Да, Мейбл!

— Привет, Матильда… — с надеждой начала я. — У меня к тебе просьба. Не могла бы ты приютить котёнка у себя? Мне нужно отдать его в хорошие руки, а я знаю только тебя.

На другой стороне провода послышался лёгкий вздох.

— Ты про Люцифера? Зачем его отдавать?

Я замялась, не зная, как объяснить свою ситуацию.

— Я возвращаюсь в Брайтон, — сказала я, чувствуя, как в горле подкатил ком.

— Что? Что случилось? Почему? — в её голосе звучала искренняя озабоченность.

Я попыталась объяснить, хотя понимала, что это слишком долго.

— Матильда, очень долго объяснять… Ты сможешь забрать котёнка?

Слышно было, как она задумалась, и затем её голос стал более уверенным:

— Да… Конечно… Приезжай.

Она быстро назвала адрес, и я начала потихоньку собираться. Чемодан был открыт, но я понимала, что успею взять только самое необходимое. Заботливо складывая вещи, я вспомнила, как приехала сюда с двумя чемоданами, полными надежд и мечтаний. Теперь же мне оставалось лишь собрать свои мысли и чувства в один компактный багаж.

Собрав чемодан, я взяла с собой Люцифера — моего маленького друга с пушистым хвостом, и его вещи. Взглянув на подготовленный пакет с кормом, игрушками и лотком, я немного грустно вздохнула. Он стал для меня частью жизни, но я понимала, что сейчас это единственно верное решение. Я отправилась к Матильде. Дорога на такси заняла какое-то время. Водитель, по-видимому, знал не лучшие маршруты, но я не могла ему не доверять. Мы проехали мимо уютных улиц и я не могла не думать о том, как сильно я буду скучать по любопытным взглядам Люцифера и его играм на затертой ковровой дорожке. Когда такси остановилось у небольшого, но очень симпатичного дома с ярким фасадом, я немного поколебалась, но затем собралась с духом и, взяв котёнка на руки, вышла из машины. Я подошла к двери и постучала, пытаясь справиться с нарастающим чувством ностальгии. Дверь открыла Матильда, и на её лице появилась легкая, но искренняя улыбка.

— Ещё раз привет, — произнесла она с тепло.

— Приветик… — ответила я, склонив голову, чтобы не расплакаться. — Вот Люцифер. Он уже приучен к лотку, к еде не привередлив, — продолжила я, протянув ей котёнка, который недовольно мяукал, словно осознавая, что скоро начнёт новую жизнь.

— Ты не можешь остаться? — её голос прозвучал с надеждой, и в этом вопросе я заметила искреннее желание сохранить связь.

— К сожалению… Мне нужно вернуться к семье в Брайтоне, — сказала я с грустной улыбкой. Моя душа слегка сжалась, ведь расставание всегда оставляет печать на сердце. — Я рада была познакомиться с тобой, Матильда. Береги Люцифера.

Матильда, чувствуя, что этот момент значим для нас обеих, опустила котёнка на землю. Он, словно понимая, что происходит, подошёл к её ногам и произнес ещё одну жалобную нотацию. Она подошла ко мне и крепко обняла, прижавшись. Я поначалу остолбенела от неожиданных эмоций, но затем, улыбнувшись, обняла её в ответ, чувствуя теплоту её заботы.

— Ладно… Мне уже пора, — произнесла я, отстраняясь от объятий и позволяя себе задержаться на мгновение.

Дальше я держала свой путь к мистеру Баркли, тому самому человеку, который с нежностью считал меня своей внучкой. Когда я подошла к его дому, сердце у меня забилось быстрее — я всегда испытывала особую теплоту и заботу, когда была рядом с ним. Заходя в знакомую дверь, я почувствовала, как легкий холодный ветерок пропадает, а тепло его дома обволакивает меня. Я направилась в уютную гостиную, где на стенах висели фотографии, запечатлевшие множество ярких моментов из жизни мистера Баркли. Села на мягкий диван, который запомнился мне своим запахом старинного дерева и свежих цветов.

— Дедушка… — начала я, испытывая лёгкое волнение. — Мне нужно уехать ненадолго. Мне сделали очень хорошее предложение по поводу работы… Не могу просто так отказаться.

Старик, внимая моим словам, немного нахмурился, а на его лице появилась грусть.

— Если это для тебя хорошо, то, конечно, соглашайся, внучка. Только не забывай мне звонить, — произнёс он, и мне стало не по себе от мысли, что он будет один.

— Обязательно, дедушка. Ты тоже не забывай про меня, и не забывай пить свои лекарства. Я буду звонить и напоминать тебе, — улыбнулась я, глядя на него с надеждой, что он не слишком расстроится.

— Конечно, я постараюсь… Так ты пришла попрощаться? — спросил он, его голос звучал немного слабее, чем обычно.

— Да, дедушка, так и есть. А ещё я хочу забрать свой фотоаппарат. Он у тебя, если не ошибаюсь?

Мистер Баркли кивнул и встал, направляясь в спальню. Я воспользовалась моментом, чтобы осмотреться вокруг — старинная мебель, любимые книги на полках, запах домашней еды. Спустя несколько минут он вернулся, держа в руках мой фотоаппарат.

— Вот, держи. А это тебе от меня, — он протянул мне небольшую коробочку.

Я открыла её и увидела тонкую брошь в виде лилии, сверкающую на свету.

— Не стоило… — произнесла я, тронутой его жестом.

— Увидел её недавно и почему-то подумал о тебе, внучка. Эта лилия символизирует чистоту и невинность, и я надеюсь, что ты всегда будешь такой же, — сказал он с доброй улыбкой.

Я взяла брошь и, не удержавшись, обняла мистера Баркли. Невольно в моих объятиях появилась мысль о моем настоящем дедушке, которого, увы, не стало. Этот человек стал для меня чем-то большим, чем просто приятелем — он был настоящей опорой, и я понимала, как важно ценить такие связи.

— Спасибо, дедушка. Я буду беречь эту брошь, как самый дорогой подарок. Обещаю, я не забуду о тебе, — прошептала я, сжимая его в объятиях.

Попрощавшись с ним, я направилась в офис, чтобы завершить последнее задание перед отлетом. Нога опять предупреждала о себе — покалывания начали усиливаться, напоминая, что пора бы дать ей отдохнуть. Тревога и волнение смешивались во мне, но в то же время нерешительность и страх о потере привычной рутины давили на душу.

Зайдя в офис, я направилась к Стейси, чтобы взять листок с ручкой. Она встретила меня с улыбкой, протянув необходимые принадлежности. Это был последний момент, когда всё еще щелкали канцелярские принадлежности, а по офису носились веселые разговоры. Сев за стол, я начала писать заявление об увольнении. Если уж уходить, то делать это красиво, достойно и так, чтобы не жалеть о принятом решении. Но, к моему удивлению, на щеках уже заблестели слёзы. Почему? Я смахнула их быстро, словно отгоняя размытые чувства, и, взяв написанное, направилась к кабинету Самуэля Беллини. Мои шаги казались тяжелыми, но я была полна решимости. Постучавшись, я вошла внутрь и, подойдя к его столу, положила листок перед ним.

— Заявление об увольнении по собственному желанию, — произнесла я с некоторой долей горечи. Затем, сняв фотоаппарат с шеи, я достала карту памяти и аккуратно положила её на стол. — Снимки, которые я сделала. Больше я вам ничего не должна.

Самуэль взглянул на меня с удивлением, явно не ожидая такого поворота событий.

— Что ты творишь? — спросил он, потрясенный.

— Вы победили, я не смогла продержаться две недели, — ответила я, стараясь придать словам лёгкость, хотя на самом деле в груди зарывалась боль.

— Но почему ты плачешь? — продолжал он спрашивать, его голос звучал искренне.

— Это слезы радости… Радуюсь, что больше не нужно вас терпеть, — старалась я отшутиться, но в моем голосе звучала горечь. — Удачи вам, мистер Беллини.

С трудом отводя взгляд, я вышла из его кабинета и направилась к выходу из компании. По пути некоторые коллеги переглядывались и шептались, словно обсуждая моё решение. Одна из подружек Патрисии, стоя группкой с остальными, с усмешкой бросила мне напоследок:

— Пока, двадцать шестая!

Эта фраза резанула по сердцу, но я лишь стиснула губы, стараясь не поддаваться на провокации. Я прошла мимо, собирая остатки своей гордости. За спиной оставался офис, который отнимал у меня силы, но дарил и свои замечательные моменты.

Дома я тщательно собрала свои вещи: чемодан с рюкзаком, который был забит всем необходимым. В такси, направляясь в аэропорт, я смотрела в окно, охваченная смешанными чувствами. Каждый проезжающий мимо знак, каждое знакомое здание напоминали мне о том, как сильно я полюбила Лас-Вегас — город огней, азартных игр и вечных возможностей. Но сейчас он казался мне недоступным, словно далёкая мечта, которую я должна оставить за спиной. Припомнив все события последнего месяца, я с трудом могла осознать, как быстро всё изменилось. Мой мир перевернулся, и теперь я стояла на пороге нового этапа, который обязывал меня оставить позади привычное.

— Мисс, приехали, — произнёс водитель, вывел меня из раздумий. Я вздрогнула, словно вернулась в реальность.

Рассчитавшись с ним, я вышла из машины, крепко держа чемодан в руке. Вокруг было шумно и многолюдно: пассажиры, спешащие к своим рейсам, ценные информации о вылетах, запах кофе и свежей выпечки из закусочных. Это место всегда напоминало о больших путешествиях, новых горизонтах и надеждах. Я подошла к зоне ожидания и села, погружаясь в размышления. Мимо проходили люди с радостными лицами, летящие в новые приключения. Я же смотрела в окно, ощущая, как сердце сжимается от грусти и тоски.

— Вот и всё, Агата… — произнесла я вслух, хотя в зале не было никого, кто бы мог меня услышать. — Твоя роль — защищать семью, даже ценой собственного счастья.

Эти слова звучали в голове, как мантра. Я понимала, что мои жертвы не останутся незамеченными, что потом всё это принесёт свои плоды. Непонятно, как именно, но я чувствовала, что делаю правильный выбор.

«Но разве можно так легко отказаться от своей мечты, от той жизни, которую ты хотела?» — шептала внутренность, вызывая очередную волну сомнений. В конце концов, каждый из нас сталкивается с моментами, когда приходится выбирать между собственным счастьем и ответственностью.

Скоро объявили о начале посадки пассажиров, и я в последний раз огляделась на яркие огни Лас-Вегаса. Город, который стал мне таким родным за последние дни, оставлял за собой смесь воспоминаний — от трепета восторга на каждом шагу до лёгкой грусти от прощания. Словно прощаясь не только с местом, но и с частичкой себя, я тихо произнесла:

— Что-ж, прощай, Лас-Вегас.

С грустной улыбкой я подхватила свой рюкзак и направилась к выходу. Каждое мгновение было пронизано ощущением утраты и несбывшихся надежд, пока я не вышла на улицу. Однако, когда я уже поднималась на борт самолета, неожиданно раздался крик:

— Агата!

Повернувшись, я заметила Самуэля, которого не ожидала увидеть здесь. Удивление заполнило моё сердце, и я нечаянно пошла ему навстречу. Что он здесь делает? Мы могли бы встретиться снова, но каким образом, если я собиралась уехать? Мои мысли путались, пока я подходила ближе, и не успела ничего спросить, как он притянул меня к себе. Его губы встретились с моими в нежном, но настойчивом поцелуе. Рюкзак, что был в моих руках, с грохотом упал на землю, как будто мир за пределами нашего мгновения перестал существовать. Время остановилось, и я утонула в тепле его объятий. Поцелуй был полон страсти, он провёл рукой по моим волосам, словно хотел поймать каждый момент. В первые секунды я не знала, как реагировать. Трепет охватил меня, заставляя испытывать одновременно радость и панику. Моя ладонь медленно прошла по его щетине, и вдруг все сомнения на миг исчезли, оставив только ясное желание ответить на его порыв.

Но осознание всего, что происходит, пришло не сразу. Если бы кто-то сказал мне, что мой первый поцелуй случится здесь, в этот момент, с мужчиной, который старше меня на одиннадцать лет, я бы не поверила. Я резко отстранилась, всё еще чувствуя тепло его губ на своих. С лёгкой одышкой я смотрела на Самуэля, пытаясь понять, что же произошло. Черт! Он, как вор, украл мой первый поцелуй. Мы оба стояли, слегка растерянные, и в тот миг тишина наполнила пространство между нами.

— Самуэль… — произнесла я, стараясь вернуть себя к реальности. — У меня сейчас рейс…

— Не улетай, Агата.