Глава 29

Горело далеко за селом, люди диву давались и гадали: что же это может пылать, там и гореть-то нечему. Черный дым столбом поднимался в небо, до села доносился запах гари.

Один лишь Никаноров подозрительно щурил глаза и всматривался вдаль. Он знал: в той стороне горело конопляное поле. Кто-то заметал следы.

«Плохо, — подумал фермер, — зря что ли выслеживал их столько времени».

Он обид не прощал, не случайно нашел поле, до этого долго бродил по округе. А теперь похоже его коварные планы накрылись медным тазом.

Катя вышла из дома и тоже заметила черный дым далеко за селом. Но ее это совершенно не тревожило. Загорись хотя бы и деревня, ей только в радость. До того надоела деревенская жизнь. Девушка скучала за шумным городом и мечтала вернуться домой, но Сашка всё тянул время, говорил, давай еще неделю подождем. К тому же, так некстати, пришло письмо из школы-милиции, приказали немедленно явиться и объяснить прогулы. Начался скандал, родители возмущались поступком сына: как можно бросить учёбу? Катя устала слушать вопли, схватила мобильный телефон, сигареты и выскочила за двор. Позвонила подруге, она больше не могла ждать, и попросила прислать денег на билет, всё ей рассказала. Катя не слышала, как подошел Сашка. Он выхватил телефон и отключил.

— Я же просил тебя, никому не звонить!

— А я просила тебя вернуться в город!

— Ты же знаешь, что нам пока нельзя туда возвращаться. Пацаны звонили, сказали, что Вован ищет меня везде.

— И что, нам всю жизнь сидеть в этой дыре? — истерила Катя.

— Котеночек, успокойся. У меня родственники живут в Магадане, поедем к ним.

— Какой Магадан? Я домой хочу!

— Давай тогда твоему папе позвоним, пусть он поможет.

— При чем здесь мой папа?

— Ну как же? Он депутат, связи подключит и Вована уберут.

— Ты что дурак? Мой папа обычный сантехник.

Саша присел от неожиданности.

— Ты же говорила, что твой папа депутат?

— Ты что, дурак, это была шутка! Я хотела отшить тебя.

— Да ты хоть представляешь, что наделала? Я тебе поверил!

Катя разочарованно смотрела на беснующегося парня.

— Так ты из-за папы?

Саша то сядет, то встанет, закурит сигарету, кинет, затопчет ногой.

— Я тебе верил, — сказал он и пошел вдоль по улице, пиная невидимые препятствия ногой.

— Я уеду! — крикнула Катя, едва сдерживая слезы.

— Ага, удачи! Последняя электричка уехала час назад. Следующую придется ждать под фонарем до трех часов ночи.

Катя расплакалась и убежала в дом, собирать чемодан.

Сашка пришел в гараж, к своему другу. Толя недавно приехал откуда-то, весь чумазый, в саже, остальные парни тоже перепачканные пеплом, устало курили и плевали в пол.

— Где это вас носило? — весело спросил Команч.

Те лишь загадочно переглянулись и махнули рукой.

— Ладно, я дальше по делам поехал, — сказал Толик, умыв лицо. Он всю ночь не спал, как и пацаны, перевозил мешки, закапывал остатки, посыпал поле соломой, поливал солярой и жег. Осталось лишь поставить жирную точку в этом деле.

Сашка напросился с ним, хотел по дороге поговорить. Приехали в контору, где находился офис фермера, Команч дожидался в машине, сам же Толик пошел к Никанорову. Зашел к нему в кабинет без стука, игнорируя крики секретарши, закрыл дверь и оперевшись о стол руками, угрожающе навис над фермером. Никаноров не шелохнулся, лишь поднял глаза и пронзительно взглянул на наглого парня.

— Ну? — спросил он, устав от молчания.

— Баранки гну. Видел, поле наше сгорело?

— Видел, и что?

— А то, что больше к нам не суйся, забудь.

Никаноров гримасничал, напустил на себя печальный вид и подперев ладонью подбородок, насмешливо спросил:

— Всё сказал?

— Да, — кивнул Толик и собрался уходить, но вдруг добавил: — Захочешь позвонить ментам, подумай: зачем тебе губить родного сына?

Никаноров заметно побледнел и уставился на Толика, готовый вскочить и вцепиться зубами в горло.

— А ты не знал? — с издевкой спросил парень. — Загляни сегодня в старый телевизор, в его комнате, если не веришь. Не губи сыночка, за собой потянем.

Толя давно вышел, а Никаноров сидел, словно к стулу прирос, хмурый и бледный от злобы и ненависти.

Толик, видел, что его слова возымели действие, сел в машину более веселым. Сашка тоже заметил перемену в настроении друга и рассказал о своих проблемах.

— Ты бы не прятался, — посоветовал ему Толик. – Позвонил бы сам Вовану, объяснился.

— Он же бешеный, не поймет. Я у него телку увел, оскорбил пахана. Будет мстить мне, а я видел на что Базука способен.

Толик осуждающе взглянул, на теперь уже бывшего друга, который оказался трусом. Трусость — самый страшный из смертных грехов, так считал Толя. Если боишься, не показывай страх, иди до конца, а уж если совершил ошибку, найди в себе силы исправить ее.

— Ну ты представляешь, из-за телки? Из-за какой-то телки попасть в такую передрягу! Ладно бы она и правда депутатская дочь была! Обманула меня, а я поверил!

— Выходи из машины, — спокойно попросил его Толик.

— Почему? — удивился Саша.

— Моя девушка ждет меня.

— А! Так теперь баба для тебя дороже друзей?

Толя резко наклонился в его сторону, открыл дверцу и спокойно сказал: «Пока».

Саша вышел из машины, но скрипя зубами, прошептал вслед другу: «Я тебе это припомню».