Одержимость и бесконтрольное желание

С утра всё казалось туманным. Слова, звуки, лица — будто сквозь стекло. Моника сидела в классе, смотрела на доску, где учительница писала что-то мелом, но не слышала ни слова. Голова была тяжёлой, грудь сжата. Единственное, о чём она могла думать — это он.

Райан.

Она снова и снова прокручивала в голове их ночь — не сцену, не плоть, а ощущения. Как он смотрел. Как молчал. Как прикасался, будто боялся разбить. Как шептал её имя, и оно в его голосе звучало иначе — взрослым, жадным, будто её звали впервые.

Сейчас она ощущала пустоту под кожей. Жажду. Она хотела его видеть. Хотела слышать его голос. Хотела почувствовать его запах — сдержанный, как и он сам: с нотками сандала и табака.

Это было не просто.Не просто ночь, не просто ошибка, не просто запрет.Это было... нечто другое. Страшное и притягательное. Она впервые в жизни чувствовала себя замеченной. Не как дочь. Не как школьница. А как женщина.

Моника не понимала, когда именно это чувство стало любовью. Может, когда он отстранился после, и она вдруг поняла, как остро ей не хватает его взгляда. А может, когда он спросил: "Ты в порядке?" — и в его голосе было больше тревоги, чем у матери за всю её жизнь.

С тех пор она ловила себя на том, что ждёт его шагов по коридору. Слушает, не хлопнула ли его дверь. Смотрит на телефон, будто он может написать. Она умирала от желания увидеть его, но понимала — это безумие.

И всё-таки... каждая клетка её тела хотела быть рядом с ним.

В доме тоже всё изменилось.

На следующее утро она не спустилась на завтрак. Закрыла дверь в свою комнату и сказала, что не голодна. Натали постучала дважды, но Моника притворилась, что спит.

— Всё хорошо, милая? — спросила мать с тревогой.— Угу, — ответила Моника коротко, — просто устала.

Но на самом деле она не могла смотреть на неё.Каждый раз, когда Натали улыбалась, когда наклонялась к ней, трогала её волосы, — Монику прошибал холодный пот.Она ничего не знает. Она верит, что всё, как прежде. А я...Я предала её.

Она стала избегать обедов. Пряталась в комнате. Выходила из дома только по делам. А Натали, не сразу заметив перемену, пыталась разговаривать, предлагала куда-то сходить. Но Моника либо придумывала отговорки, либо просто молчала.

Ночами она не спала. В голове снова и снова всплывали те моменты: как он держал её за талию, как её имя звучало из его уст, как его пальцы пробегали по коже.

И с каждым днём Моника понимала: она влюбляется. По-настоящему.Не в школьном смысле — не в конфеты, не в кино, не в влюблённость на неделю. Это было что-то другое. Глубже. Больнее. Она не могла представить его с Натали. С любой другой женщиной. И эта ревность разрывала её.

Отлично, тогда двигаемся в том же ключе: Моника тонет в чувствах, они становятся сильнее, болезненнее, захватывают всё её внимание... а Райан остаётся спокойным, почти холодным. Он не даёт понять, что что-то чувствует. Он ведёт себя корректно, отчуждённо. И это только усиливает её смятение и влечение.

«Он ведёт себя так, будто ничего не было»Он снова стал таким, каким был всегда.Строгий. Ровный. Сдержанный.

Райан не смотрел на неё долго, не прикасался. Он почти не говорил с ней, разве что в присутствии Натали — вежливо, отстранённо. Будто между ними не было той ночи, не было поцелуев, не было её срыва, её боли, её тела в его руках.

Это сводило с ума.

Каждую секунду, когда он проходил мимо, она замирала. Каждую минуту, пока он сидел в соседней комнате, Моника чувствовала, как её дыхание сбивается. Она пыталась не показывать ничего, быть невозмутимой, но внутри — вулкан.Почему он так спокоен? Почему может жить дальше, как ни в чём не бывало, а я — нет?

Она ловила себя на том, что слушает его шаги. Замечает, какие рубашки он носит. Сколько сахара кладёт в кофе. Её чувства росли, крепли, разрастались, как корни в почве. И с каждым днём она понимала — это не просто влечение.

Она влюбилась.

Не по сценарию. Не вовремя. Не в того. Но глубоко, неотвратимо.

Он стал центром её мира. Его лицо в голове, его голос в ушах. Он — её первый опыт, её запрет, её вина. И её желание. Такое дикое, непростительное, мучительное.

Поздний вечер.Дом погружён в мягкий полумрак. Из гостиной доносился приглушённый шум телевизора — старая комедия, которую ее мама пересматривала уже в который раз. Она была у себя, как всегда.

Моника спустилась босиком. На ней были лёгкие шорты и тонкая майка — в ней было почти зябко. Но внутри горело так, что внешнего холода она не замечала.

Она не знала, зачем шла туда. Просто услышала знакомый, размеренный звук — лед дробился в металлическом стакане. Она сразу узнала этот звук. Райан.

Он стоял у барной стойки спиной к ней, в домашней рубашке с закатанными рукавами. Свет падал сбоку, вырисовывая чёткую линию плеч, прямую спину, силуэт, который она знала уже наизусть. Механическое движение рукой. Пальцы крепко сжимали ложку.

Она не могла сдержаться.

Словно тело само пошло вперёд. Молча. Осторожно.Она подошла сзади и — без колебаний — обняла его за талию, прижавшись щекой к его спине. Закрыла глаза. Он был тёплый, настоящий. В этом объятии она будто наконец вернулась туда, где ей было нужно.

И вдруг — движение.

Райан резко выпрямился и, обернувшись, оттолкнул её.

— Ты что творишь?! — его голос прозвучал жёстко, почти грубо. Лёд в стакане звякнул. — Ты сошла с ума?

Моника отшатнулась, будто обожглась. Глаза распахнуты. Дыхание сбилось.

— Я... я просто... — она не могла найти слов.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? — он шагнул ближе. Лицо его было напряжённым. Сдержанным, но на грани. — Твоя мать, может зайти в любой момент. Ты хоть немного думаешь, прежде чем...

Моника подняла на него глаза. Медленно шагнула вперёд, как будто его слова ничего не значили.Её голос дрогнул, почти шепот:

— Райан... я скучаю.

Он замер.

Всё лицо, такое жёсткое секунду назад, смягчилось. Губы чуть разжались, взгляд — потеплел, но стал ещё более тревожным. Он отвёл глаза в сторону, как будто боролся с собой.

— Не сейчас. — тихо сказал он. Почти мягко. Почти нежно.

Моника подошла ближе. Голос её дрожал:

— А когда?..— Моника... — он посмотрел на неё снова. Этот взгляд ранил и спасал одновременно. — Иди к себе.

Она стояла, не двигаясь, словно цеплялась за его присутствие. Хотелось умолять, кричать, остаться — но она не могла заставить его переступить черту, которую он так упорно держал.

Через пару секунд — тяжёлый вдох. Она кивнула.Повернулась и медленно вышла из кухни.

Он смотрел ей вслед, не делая ни шага. И только после того, как её силуэт скрылся за углом, он шумно выдохнул и откинулся на край стойки, стирая лицо ладонями.

С ней всё было не так просто.Слишком много чувств. Слишком неправильно. Слишком поздно.

Ночь в доме была глубокой и тишиной. Лишь свет баннеров на противоположных зданиях пробивался через шторы, давая комнате едва уловимый свет. Моника лежала в постели, не в силах заснуть. Мысли возвращались к тому, что произошло раньше. Он был так близко, так сильным, и теперь, казалось, всё переплеталось: её желание, её эмоции, её страхи. Словно проклятие, его лицо не покидало её разума, и, несмотря на всё, что она ощущала, в её теле продолжала пульсировать невыразимая тяга.

Шаги в коридоре. Тот же знакомый звук, который она чувствовала даже сквозь туман своих мыслей. Моника встала, не успев подумать. Её сердце забилось чаще, а дыхание сбилось. Она направилась к двери, не успев принять решение. Она хотела его, она не могла больше удерживать это желание.

Дверь приоткрылась, и перед ней снова стоял Райан, его лицо мягко освещено тусклым светом. Он был в темной футболке и джинсах, его глаза были полны внутренней борьбы.

— Моника, — его голос был хриплым, тихим, с оттенком тревоги.

Моника подошла, не разрывая взгляда, медленно, уверенно, её руки потянулись к нему. Она коснулась его груди, едва прикасаясь к его коже. Он вздохнул, пытаясь отстраниться, но она не позволяла ему. Это было, как нечто совершенно неизбежное.

— Не стоит... — произнёс он, но его голос был уже не таким уверенным. Это была борьба, которую он не хотел вести, но внутри его сознания он знал, как всё это закончится.

Моника чувствовала его сопротивление, но в её теле пульсировала только одна мысль: быть рядом с ним, быть так близко. Она не могла остановиться.

Её руки скользнули по его животу, по бокам, и наконец, она подняла их до его шеи. Его дыхание стало быстрее, и она почувствовала, как его тело напряглось, но он не оттолкнул её. Он просто стоял, сжимая зубы, с выражением, будто боролся с самой собой.

— Моника, — его голос был тихим, но напряжённым. — Я понимаю, ты хочешь этого, но тебе сейчас нужно успокоиться..

Она была поглощена им, его телом, его присутствием.

Райан сделал шаг назад, пытаясь освободиться от её прикосновений, но Моника, не отдавая себе отчёта в своих действиях, снова приблизилась. Её руки легли ему на грудь, а её губы, нервно дрожащие, коснулись его шеи. Она чувствовала, как его дыхание становится прерывистым.

Её тело дрожало, её желание вырывалось наружу, несмотря на все его слова. Она не могла остановиться. Его слова уже не имели для неё значения.

— Я не могу... я хочу тебя — прошептала она, её голос срывался от напряжения и тоски. В её глазах был только он, и её желание было как огонь, сжигающий всё вокруг.

Её губы начали искать его рот, и её дыхание сливалось с его. В этот момент он не смог больше сдерживаться. Он взял её за плечи и остановил. В его глазах теперь не было страха, только тлеющая решимость.

— Ты меня слышишь, — его голос стал строгим, но не жестоким. — Прекрати это все, и послушай меня.

Он боролся с собой, его тело предательски отзывалось на её близость.

— Нам не о чем говорить — её ответ был тихим, но уверенным. Она начала медленно и осторожно ласкать его шею, её пальцы скользили по его коже, возбуждая его и заставляя его сердце биться быстрее.

— Нет нам как раз таки много,что нужно прояснить, — его голос был хриплым, но решительным. — Я не могу этого сделать. Ты не понимаешь, что это значит...

Но она не могла остановиться. Это было, как нечто, что переросло в боль, которую она не могла больше подавить.

Она встретила его взгляд и, несмотря на всё, что он говорил, не могла остановиться. Всё в ней кричало о том, чтобы быть с ним. Она снова притянула его к себе, её тело к его, её губы нашли его рот, и на мгновение мир вокруг исчез.

Его дыхание участилось. Он закрыл глаза, и его тело на мгновение расслабилось от её прикосновений. Его рука нежно погладила её голову, но тут же, с усилием, он открыл глаза и произнёс:

— Послушай меня... — его голос стал низким и напряжённым. — Не лезь больше ко мне на территории дома. Ты меня поняла?

Моника приподняла лицо, её глаза наполнились страстью, но и вызовом. Она наклонилась вперёд, и их губы встретились в поцелуе, который был небрежным, но исполненным решимости.

— Я поняла... а теперь иди ко мне. — Она прошептала эти слова, не отпуская его, в её голосе звучала настойчивость, которую он не мог проигнорировать.

Его губы дрогнули, но он всё-таки отстранился. Он знал, что не должен этого делать, что всё это ведёт только к ещё большей боли, но когда её губы снова коснулись его, он уже не мог остановиться.

Моника стояла перед ним, её дыхание прерывалось от волнения. Она чувствовала, как её тело реагирует на его близость, как её желание растёт с каждой секундой. Она не могла остановиться, её рука снова скользнула по его шее, и она почувствовала, как его тело напряглось от её прикосновений.

Райан закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но, когда его взгляд снова встретился с её глазами, он уже знал, что всё стало гораздо сложнее, чем он мог предположить.

— Тише, — сказал он, его голос стал твёрдьм и спокойным, но в нем всё же ощущалась борьба. — Мне нужно идти. Потом поговорим.

Её сердце сжалось. Он отстранил её руки от своей шеи и взял её лицо в свои ладони. Его прикосновения были мягкими, но решительными, как напоминание о том, что между ними всё равно есть границы. Он мягко отодвинул её, его пальцы ещё немного задержались на её коже, как если бы он хотел убедиться, что она всё-таки его слышит.

Но она не могла принять его слова, не могла смириться с тем, что происходит между ними. В её груди всё горело, она не могла позволить себе остановиться сейчас, когда она уже так близка.

— Нет, я хочу тебя сейчас, Райан, — прошептала она, её голос был полон тоски и желания.

Райан закрыл глаза и сжал челюсти. Он отстранился, пытаясь найти в себе силы быть твёрдым. Он взглянул на неё и сказал:

— Здесь и сейчас это невозможно, — его слова были тихими, но решительными. — Мы поговорим в другое время, ладно?

Моника не могла его отпустить. Когда он повернулся, чтобы уйти, она нежно взяла его за руку. Он удивлённо взглянул на её руку, которую она держала с нежностью, но с такой решимостью, что ему было трудно отвергнуть её.

— Наш секс... это лучшее, что случалось со мной в моей жизни — её слова были тихими, но полными чувства, и она говорила их с такой искренностью, что Райан не мог не заметить её эмоции.

Он замер, его сердце ускорило свой ритм, но в его глазах не было смягчения. Он знал, что сейчас ему нужно уйти, но эти слова от неё тревожили его. Слишком многое между ними, слишком много неизведанных территорий, и эта ночь могла стать началом чего-то, что они оба ещё не готовы понять.

— Моника, — его голос был тихим и усталым. — Поговорим в другой раз насчет этого, хорошо?

Он осторожно освободил свою руку от её захвата, и, не оглянувшись, ушёл. Моника осталась стоять в дверном проёме, её мысли снова и снова прокручивали то, что только что произошло. Она знала, что он будет сопротивляться, но её сердце говорило ей, что всё это не может закончиться так.