«Просто попроси..»

(Глава содержит элементы 18+)

Напряжение после кухонного эпизода висело в воздухе, как наэлектризованная статика. Моника и Райан научились мастерски избегать друг друга, но каждый взгляд украдкой, каждое случайное прикосновение лишь подливало масла в огонь их скрытых желаний.

В один день Натали должна была забрать Монику из школы. Моника с нетерпением ждала ее приезда, она давно не выбиралась куда-то с мамой, особенно на фоне последних событий. Она вышла из школы, вместе с Филом и шли о чем-то оживленно беседуя и смеясь.

Однако, когда они дошли до ворот школы, она заметила машину Райана.

— Мне кажется или это машина моего отчима? — Моника тихо произнесла.

Райан, увидев их вместе, странно нахмурился. Он видел Фила и раньше и прекрасно понимал, что этот парнишка ошивается возле его падчерицы не просто так.

Фил обнял Монику на прощание.

Моника слегка отдернула от себя Фила заметив выходящего из машины Райана.

Райан вышел из машины, сохраняя невозмутимое выражение лица. "Твоя мать не смогла приехать," - сказал он. "Попросила меня тебя забрать."

Моника почувствовала смесь облегчения и разочарования.

"Почему она мне не позвонила?" - спросила Моника.

Райан пожал плечами. "Без понятия. Садись в машину."

Моника повернулась к Филу. "Ладно, Фил, мне пора," - сказала она.

"Я позвоню тебе," - ответил Фил, пожимая плечами.

Моника села в машину. Райан молча тронулся с места. В машине повисла напряженная тишина.

"Фил, значит?" - спросил Райан, когда они выехали на дорогу. Его голос был ровным, но Моника почувствовала в нем скрытое напряжение.

Моника вздрогнула. "Что?"

Райан бросил на нее быстрый взгляд. "Это его зовут Фил, верно? Я видел его раньше. Он часто крутится вокруг тебя."

Моника промолчала, глядя в окно.

После долгой паузы Райан снова заговорил, его голос стал тише, почти интимным: "Он нравится тебе?"

Моника не ответила.

Райан выдержал паузу, словно давая ей время собраться с мыслями. Затем, его голос стал чуть жестче, чуть настойчивее: "У вас было что-то с ним ?"

...Моника замерла. Не ожидала такого прямого вопроса. Она почувствовала, как ее щеки слегка теплеют. Молчание затягивалось.

Она собралась с духом, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно: "Мы просто друзья."

Последовала долгая пауза. Моника чувствовала, как напряжение в салоне сгущается.

Райан, не отрывая взгляда от дороги, тихо спросил: "Ты уверена?"

Раздражение, копившееся внутри, прорвалось наружу. "Зачем ты вообще спрашиваешь об этом? Какое тебе дело?"

Он проигнорировал ее вопрос. Голос его стал тише, почти интимным, словно он говорил сам с собой: "То есть он тебя... не возбуждает?"

Моника ахнула, прикрыв рот рукой. Она не ожидала услышать от него подобное.

"Замолчи," - прошептала она, чувствуя, как ее лицо горит от стыда и возмущения.

Райан усмехнулся, но его взгляд оставался прикован к дороге. "Интересно," - пробормотал он.

Она, не сдержавшись, повернулась к нему, и ее взгляд скользнул по его профилю. Она заметила, как четко очерчены его скулы, как сильна линия подбородка, выдающая волевой характер. Увидела, как солнце играет в его волосах, выхватывая золотые искорки в темной шевелюре. Она заметила едва заметные морщинки в уголках его глаз, говорящие о прожитых годах и пережитых эмоциях.

Ее взгляд задержался на его губах – чувственных, твердых, знающих, как дарить наслаждение. Она вспомнила вкус его поцелуев, жар его прикосновений, и по телу пробежала волна жара.

Она увидела, как напряжены его руки, крепко сжимающие руль, как играют мускулы на его шее. В нем чувствовалась сила, уверенность, надежность. Он был мужчиной, настоящим, зрелым, опытным. И это притягивало ее с неимоверной силой.

Моника вдруг осознала, что Фил, со своей юношеской наивностью и неуклюжими ухаживаниями, не идет ни в какое сравнение с Райаном. Райан был опасным, запретным, но от этого еще более желанным.

Ее взгляд невольно скользнул ниже, и она представила его сильное тело под строгой одеждой. Вспомнила, как он выглядел той ночью, когда...

Она резко отвела взгляд, словно прикоснулась к оголенному проводу. Она испугалась своих мыслей, своих желаний. Ей было стыдно за то, что она чувствует, за то, как он на нее действует.

Она понимала, что это неправильно, что это аморально, что это опасно. Но она ничего не могла с собой поделать. Райан притягивал ее, как магнит, и она не могла ему сопротивляться.

Внезапно Райан прервал тишину, его голос звучал насмешливо и чуть хрипло: "Почему отвернулась?"

Она похолодела. Он заметил. Он видел, как она смотрит на него, как ее взгляд скользит по его телу. Стыд волной захлестнул ее.

Собравшись с духом, она прошептала: "Зачем ты так со мной поступаешь, Райан?"

Он выдержал паузу, словно обдумывая ее слова. Затем, с игривой ухмылкой, спросил: "Как – так?"

"Ты прекрасно знаешь," - прошептала она, ее голос дрожал. "Ты знаешь, что я... что я хочу тебя. И ты продолжаешь меня испытывать."

Райан резко припарковал машину у обочины, заглушив двигатель. Повернулся к Монике, и в его взгляде читалась решимость, граничащая с отчаянием.

"Я не могу этого позволить, Моника," - тихо сказал он, глядя ей прямо в глаза. "Ты же понимаешь?"

Он медленно протянул руку к ее лицу. Моника вздрогнула, но не отвернулась. Она чувствовала, как ее сердце бешено колотится в груди, предвкушая его прикосновение.

Она закрыла глаза, ожидая поцелуя, которого одновременно желала и боялась.

Заметив ее реакцию, Райан слегка усмехнулся, но в его глазах не было ни злорадства, ни насмешки.

"Открой глаза, Моника," - прошептал он. "Я не собираюсь тебя целовать."

Но она не открывала. Она сидела, с закрытыми глазами, словно околдованная, погруженная в свои фантазии и желания. Она ждала. Ждала его прикосновения, его поцелуя, его объятий. Ждала того, чего не должно было быть.

Моника, с закрытыми глазами, будто в трансе, медленно протянула свою руку и накрыла его ладонь своей. Кожа к коже, тепло к теплу. В ее прикосновении была и нежность, и отчаяние, и невысказанная мольба.

Затем, с дрожью в кончиках пальцев, она повела его руку вниз, ниже и ниже, пока его ладонь не скользнула под край ее школьной юбки. Ткань была тонкой, почти невесомой, и он почувствовал тепло ее бедра сквозь шероховатость ткани.

Райан застыл, словно пораженный током. Он оцепенел от неожиданности, от дерзости ее поступка, от той власти, которую она над ним обрела. В его голове проносились противоречивые мысли: стыд, вина, страх разоблачения, но все они тонули в нахлынувшей волне желания.

Моника, не говоря ни слова, продолжала направлять его руку. Ее дыхание участилось, губы слегка приоткрылись, а тело била мелкая дрожь. Она словно отдалась на волю волнам, доверившись своему инстинкту.

Наконец, его ладонь оказалась там, где она и должна была быть – между ее ног. Сквозь тонкую ткань ее трусиков, он почувствовал жар ее тела, влажность и трепет, которые она так отчаянно пыталась скрыть.

Она прижалась к его руке, слегка покачиваясь, словно ища облегчения, словно умоляя о большем. И в этот момент Райан понял, что она хочет, что она жаждет, что она готова на все ради него.

Он почувствовал себя одновременно всесильным и совершенно беспомощным. Его рука словно перестала ему принадлежать, став продолжением ее тела, проводником ее желаний. Он понимал, что должен остановиться, должен прервать этот опасный танец, но не мог. Не мог отказать ей, не мог отказать себе.

Он чувствовал, как его собственное тело напрягается, как кровь приливает к паху, как разум мутнеет от вожделения. Он был на грани, на самом краю пропасти, и его тянуло туда с непреодолимой силой.

"Моника..." - прошептал он хриплым голосом, пытаясь прийти в себя. "Что ты делаешь? Ты не понимаешь... "

Но она не дала ему закончить. Она открыла глаза и посмотрела на него. В ее взгляде не было ни стыда, ни страха, только жгучее желание и невысказанная мольба.

И в этот момент Райан сломался. Он больше не мог сопротивляться. Он поддался своим чувствам, своим инстинктам, своей безумной страсти к этой девочке, которая была ему запрещена.

Отказывая себе в желании двигать рукой, зная, что любой жест может привести к неминуемому падению в пропасть, Райан подался вперед и страстно поцеловал ее.

Это был поцелуй отчаяния, поцелуй признания, поцелуй, который нарушал все правила и перечеркивал все границы. Он вложил в него всю ту боль, все то влечение, все то противоречие, которое разрывало его на части.

Он впился в ее губы, терзая их, кусая и лаская языком. Он требовал ответа, требовал признания, требовал, чтобы она почувствовала то же, что и он.

И Моника ответила. С такой же страстью, с таким же отчаянием, с такой же жаждой. Она обхватила его лицо руками, углубляя поцелуй, словно пытаясь раствориться в нем, забыть обо всем на свете.

Ее губы были горячими и податливыми, ее язык танцевал с его языком в безумном ритме. Она отвечала на все его прикосновения, на все его ласки, словно ждала этого момента всю свою жизнь.

Время перестало существовать. Остались только они двое, запертые в этом тесном пространстве, захваченные бурей чувств и желаний. Они целовались долго и жадно, пока не задохнулись от нехватки воздуха, но внезапный звук автомобильного сигнала, донесшийся откуда-то издалека, вырвал их из омута страсти.

Они оба вздрогнули, словно очнувшись от гипноза. Реальность ворвалась в их мир, напоминая о том, где они находятся, кто они есть и что им грозит.

Паника сменила вожделение. Моника быстро отдернула руку, словно прикоснувшись к раскаленному утюгу, и отвернулась к окну. Райан откинулся на спинку сиденья, пытаясь унять дрожь в теле.

Моника выглянула в окно и увидела, что за ними припарковалась другая машина. Водитель, вероятно, торопился и сигналил, чтобы Райан освободил дорогу.Реальность навалилась на них всей своей тяжестью.

Ужин

Вечером, во время ужина, повисла гнетущая тишина. Атмосфера была настолько наэлектризована, что искры могли полететь от любого неверного взгляда или слова. Моника чувствовала себя загнанной в угол, хотя физически ее никто не трогал.

Натали, как обычно, щебетала о своем рабочем дне, рассказывала о новых проектах и забавных ситуациях. Она казалась совершенно невосприимчивой к тому напряжению, которое бурлило под самой поверхностью их семейной жизни.

Райан... Райан был другим. Он словно перестал скрываться. Он открыто разглядывал Монику, его взгляд был долгим, изучающим, почти дерзким. Она чувствовала его присутствие на себе, словно тяжелое одеяло, удушающее и притягивающее одновременно.

Моника старалась не встречаться с ним взглядом, но это было практически невозможно. Каждый раз, когда она поднимала глаза, она натыкалась на его пристальный взгляд, и ее щеки немедленно заливались краской.

Она почти ничего не ела. Кусок застревал в горле, аппетита не было совсем. Ей хотелось просто встать и убежать, спрятаться в своей комнате, где она могла бы хоть немного расслабиться.

Под каким-то предлогом Моника быстро закончила ужин и, извинившись, покинула стол. Она чувствовала, как взгляд Райана прожигает ей спину, и старалась идти как можно быстрее, чтобы поскорее скрыться из виду.

Добравшись до своей комнаты, она захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша. Ей нужно было хоть немного времени, чтобы прийти в себя, прежде чем она сможет продолжить свою жизнь, словно ничего не произошло.

Она скинула обувь, подошла к окну и посмотрела на ночной город. Свет фонарей мерцал в темноте, создавая иллюзию спокойствия и умиротворения. Но в ее душе бушевала буря, которую ничто не могло успокоить.

Она размышляла о том, что произошло в машине. Его слова, его прикосновения, его взгляд... Все это не давало ей покоя, не отпускало ее, преследовало ее, как навязчивый сон.

Она понимала, что все это неправильно, что это аморально, что это опасно. Но она не могла справиться со своими чувствами. Она хотела Райана, и эта мысль одновременно пугала и возбуждала ее.

Решив хоть немного отвлечься, Моника набрала ванну, добавила ароматную пену и легла в теплую воду, закрыв глаза.

В тишине ванной комнаты ее мысли снова вернулись к Райану. Никакие слова, никакие действия не могли заглушить этот зудящий, невыносимый отклик в ее теле. Она продолжала думать о том, как его взгляд говорил больше, чем любые слова, как его прикосновения заставляли ее чувствовать, что она не может больше оставаться в стороне.

Она не знала, что ей делать, как ей дальше жить. Она понимала, что должна прекратить это, должна держаться подальше от Райана, но ее тело, ее разум, ее сердце... все тянулось к нему с непреодолимой силой.

Пролежав в ванной около часа, Моника наконец решила выйти. Она вытерлась полотенцем и надела свою любимую оверсайз футболку, которая едва прикрывала ее трусики. Ее волосы были влажными и спутанными, а кожа – мягкой и шелковистой.

Она вышла из ванной и направилась к кровати, надеясь, что сможет заснуть и забыть обо всем.

Но когда она открыла дверь, то замерла на пороге, словно громом пораженная.

На ее кровати сидел Райан.

В груди у нее все затрепетало. Он медленно поднялся, и она почувствовала, как его присутствие наполняет комнату, как воздух стал горячим и плотным. Инстинктивно, она подошла к нему, стараясь прикрыть бедра, приспуская края футболки вниз.

"Что ты здесь делаешь?" - прошептала она, стараясь сохранить хоть какое-то подобие контроля над ситуацией.

Райан медленно поднялся с кровати и начал приближаться к ней. Каждый его шаг заставлял ее сердце биться все быстрее и быстрее.

"Нам нужно поговорить," - сказал он, его голос был тихим, но в нем чувствовалась стальная решимость.

"В другой раз" - ответила Моника, отступая назад. Ей хотелось бежать, кричать, звать на помощь, но она словно приросла к полу, не в силах пошевелиться.

Райан продолжал надвигаться на нее. Он оказался совсем рядом, так что она чувствовала его горячее дыхание на своем лице.

"Я знаю, что ты этого хочешь," - прошептал он, глядя ей прямо в глаза.

Моника попыталась возразить, но не смогла произнести ни слова. Райан был слишком близко, слишком опасен. Она боялась его, но в то же время... не могла отвести от него взгляд.

"Ты ведь не успокоишься, пока не получишь, чего хочешь, правда?" - спросил он, и в его голосе послышалась какая-то темная ирония.

Моника опустила глаза, сгорая от стыда. Она знала, что он имеет в виду, и не могла этого отрицать.

"Я... я запуталась," - прошептала она. "Я не знаю, зачем так себя веду. Прости. Это больше не повторится."

Райан поднял ее подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. "Это повторится, Моника," - прошептал он. "Ты не остановишься, пока не получишь этого."

Вместо того чтобы ответить, Райан наклонился и коснулся ее губ. Это был легкий, почти невесомый поцелуй, словно проверка на готовность. Моника замерла, не в силах ни отстраниться, ни ответить.

Затем, словно поддавшись внезапному импульсу, Райан углубил поцелуй. Его губы стали более настойчивыми, требовательными, словно он пытался вытянуть из нее всю душу.

Но его руки оставались в стороне. Он не прикасался к ней, не обнимал, не прижимал к себе. Он просто целовал ее, позволяя ее телу самой решать, как реагировать.

И Моника реагировала. Медленно, неуверенно, но все же реагировала. Она подалась вперед, отвечая на его поцелуй, позволяя его губам направлять ее.

Райан оторвался от ее губ и прижался своим лбом к ее лбу. Его дыхание было горячим и сбивчивым, как и ее.

Он снова поцеловал ее, но на этот раз более нежно, более ласково. Он словно дразнил ее, играл с ней, заставляя ее желать большего.

И он начал двигаться. Медленно, едва заметно, он толкал ее своим лбом назад, заставляя ее отступать, пока она не уперлась спиной в стену.

Моника ахнула от неожиданности, но не отстранилась. Она продолжала отвечать на его поцелуи, отдаваясь во власть его губ.

Она чувствовала себя одновременно испуганной и возбужденной. Ей было страшно, что все это может зайти слишком далеко, но в то же время она не могла сопротивляться той силе, которая тянула ее к Райану.

И, когда ее спина коснулась холодной поверхности стены, она поняла, что выбора у нее больше нет. Она была в его власти, и ей оставалось только подчиниться.

Прижатая к стене, лишенная возможности двигаться, Моника чувствовала, как Райан отрывается от ее губ. Она инстинктивно открыла глаза, и увидела, что в его взгляде нет ни капли нежности. Только жгучее, всепоглощающее желание.

Затем, одним резким движением, Райан поднял ее футболку, обнажая ее грудь. Моника ахнула, попыталась сопротивляться, но он держал ее крепко, прижав к стене своим телом.

Игнорируя ее попытки высвободиться, Райан прильнул к ее груди. Он обхватил один сосок губами, нежно покусывая и лаская его языком. Одновременно его рука накрыла вторую грудь, массируя ее, словно разминая податливое тесто.

Моника застонала, не в силах сдержать нахлынувшие чувства. Стыд, страх, возбуждение – все смешалось в один безумный коктейль. Она ненавидела себя за свою слабость, за свою податливость, но в то же время не могла отрицать, что ей это нравится. Ей нравились его прикосновения, его поцелуи, его власть над ней.

Она закрыла глаза, отдаваясь во власть своим чувствам, и позволила Райану делать все, что он хочет. В этот момент она уже не контролировала себя. Она стала лишь марионеткой в его руках, игрушкой, предназначенной для удовлетворения его желаний.

Потеряв счет времени, погруженная в пучину ощущений, Моника почти не осознавала происходящего. Она лишь чувствовала его губы на своей груди, его руки, ласкающие ее тело, и всепоглощающее желание, которое не давало ей дышать.

Внезапно Райан оторвался от нее и посмотрел ей в глаза. Его взгляд был пронзительным и требовательным.

"Ты все такая же готовая, как сегодня, Моника?" - прошептал он, и от его слов по телу пробежала дрожь.

Она покачала головой, стараясь прийти в себя. Ей нужно было остановить это, пока не стало слишком поздно.

Райан усмехнулся. "Ты уверена?" - прошептал он и, не дожидаясь ответа, приспустил руку в трусики.

Моника вздрогнула, но не отстранилась. Сердце бешено колотилось, когда он проскользнул пальцами за резинку ее трусиков. Касание было мимолетным, но достаточным. Он словно проводил тайную проверку, на которую она не давала согласия.

Затем он убрал руку, его пальцы были слегка влажные. Поднес их к ее лицу, и Моника отшатнулась.

"Твое тело неподвластно тебе, Моника," - прошептал он, и от его слов ей стало стыдно и противно.

Он снова прильнул к ее груди. Моника лениво попыталась оттолкнуть его.

"Пожалуйста, не надо," - прошептала она.

Райан оторвался от нее и посмотрел ей в глаза. "Почему?" - спросил он. "Не хочешь, а?"

Моника покачала головой. "Я... я боюсь," - прошептала она. "Боюсь, что кто-нибудь зайдет."

Райан усмехнулся, и этот звук резанул Монику по нервам, как лезвие. Он не произносил никаких слов о любви или чувствах, его молчание было красноречивее любых признаний. В нем читалась лишь сырая, животная похоть, и это пугало и одновременно странным образом притягивало. Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, слегка царапая кожу. Моника вздрогнула, но не отстранилась.

Он снова наклонился к ней, его дыхание опаляло ее губы. Моника закрыла глаза. Внутри все сжималось от противоречивых чувств. Она знала, что должна сопротивляться, бороться, но тело отказывалось слушаться. Сладостная истома разлилась по венам, сковывая волю.

Райан прижался к ней всем телом, она чувствовала его возбуждение. Его рука снова скользнула под футболку, медленно, дразняще поглаживая живот. Моника слабо попыталась оттолкнуть его, ее движение было скорее жестом отчаяния, чем реальным сопротивлением.

"Не надо," - прошептала она, но в ее голосе не было уверенности. Скорее это звучало как мольба.

Райан не остановился. Его пальцы нащупали вновь резинку трусиков, и Моника затаила дыхание. В этот момент она поняла, что проиграла. Борьба была бессмысленной. Она сдалась, позволяя ему делать все, что он захочет. Смесь страха, стыда и странного, непонятного возбуждения захлестнула ее с головой. Единственное, что она могла сделать, это закрыть глаза и ждать, что будет дальше.

Его пальцы зацепили кружево, и Моника невольно издала тихий стон, который тут же был подавлен его рукой, накрывшей ее рот. В глазах мелькнул страх, смешанный с запретным возбуждением. Райан смотрел на нее сверху вниз, его взгляд был тяжелым, пронизывающим. Он медленно стянул с нее трусики, не отрывая взгляда от ее лица. Моника чувствовала, как горит ее кожа под его пристальным вниманием. Она хотела отвернуться, спрятаться, но не могла. Тело словно парализовало, оставляя ее один на один с его похотью. Комната казалась маленькой, душной, наполненной тяжелым предчувствием чего-то неизбежного. Райан наклонился ниже, его губы коснулись ее шеи, и Моника вздрогнула. Она знала, что дальше произойдет то, о чем она будет жалеть, но уже не могла ничего изменить. Сила его притяжения была слишком велика.

Он не целовал, а посасывал нежно кожу на ее шее, оставляя влажную дорожку засосов. Его дыхание стало прерывистым, горячим. Моника чувствовала полностью его стояк, прижимаясь к ней. Ее собственное сердце билось с бешеной скоростью, кровь пульсировала в висках. Рука, закрывавшая ей рот, слегка ослабила хватку, и Моника воспользовалась этим, чтобы судорожно вздохнуть. В этот момент Райан посмотрел ей в глаза. Его взгляд был темным, почти черным, отражая бурю эмоций, бушевавшую внутри. Он убрал руку с ее рта, но Моника не издала ни звука. Слова застряли где-то в горле, превратившись в беззвучный крик.

Райан провел пальцем по ее губам, обводя их контур. "Ты такая красивая, Моника," - прошептал он хриплым голосом, и в его словах не было ни капли нежности, только похоть и властность. Он снова наклонился, его губы накрыли ее в жадном поцелуе. Моника ответила ему, поддаваясь волне желания, захлестнувшей ее с головой. Ее руки обвили его шею, пальцы запутались в его волосах. Она стонала, извивалась, не в силах сдержать нарастающего возбуждения. Границы реальности размывались, оставались только ощущения: жар его тела, вкус его губ, шум его дыхания.

Райан запустил пальцы глубже, и Моника резко втянула воздух, ее тело выгнулось дугой. Смесь боли и удовольствия пронзила ее, вызывая дрожь во всем теле. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими ощущениями. В голове проносились обрывки мыслей, бессвязные и пугающие. Она понимала, что происходит что-то неправильное, что она заходит слишком далеко, но не могла остановиться. Ее собственное тело предавало ее, отвечая на его прикосновения. В этот момент она чувствовала себя потерянной и уязвимой, словно корабль, попавший в шторм и потерявший управление.

"Просто попроси," - прошептал Райан ей на ухо, его голос хриплый и низкий, вибрируя где-то у нее внутри. Его слова повисли в воздухе, густые и тяжелые, как дым. Моника замерла, ее дыхание сбилось. Она чувствовала его близость, жар его тела, обжигающего ее кожу. Его слова были как вызов, как приглашение переступить черту. В них не было ни любви, ни нежности, только сырая, животная страсть, и это пугало и одновременно завораживало. Моника открыла глаза и посмотрела на него. В ее взгляде читалась смесь страха и странного, непонятного возбуждения. Она хотела что-то сказать, возразить, но слова застряли в горле, превратившись в беззвучный стон. Его влажные и скользкие пальцы, двигались внутри нее, вызывая волны жара, которые расходились по всему телу и Моника зажмурилась, с трудом сдерживая рвущийся наружу крик. Она невольно двигалась навстречу, ее бедра приподнимались в такт его движениям, как будто ища еще большего контакта. Но несмотря на физическую реакцию, она молчала, не произнося ни слова. Вопрос Райана повис в воздухе, тяжелый и неотвеченный. Ее молчание было красноречивее любых слов. Оно говорило о ее внутренней борьбе, о смятении чувств, о страхе перед тем, что происходит. Ее глаза были закрыты, ресницы трепетали, а на лбу выступили мелкие капельки пота. Она была на грани, балансируя между желанием и стыдом, между отказом и принятием.

"Я никогда тебе этого не скажу," - прошептала Моника, ее голос едва слышен, дрожащий от напряжения. Слова вырвались из нее, как будто против ее воли, как последний отчаянный всплеск сопротивления.

Райан резко достал свою руку. Моника открыла глаза и увидела, как он медленно, демонстративно, облизывает пальцы, словно смакуя ее возбуждение. Его взгляд был холодным и насмешливым. "Тогда ты этого не получишь," - произнес он с ледяным спокойствием, и в его голосе прозвучала жестокая окончательность.

Он развернулся и, не говоря больше ни слова, вышел из спальни, оставив Монику стоять посреди комнаты, полуголой, заведенной и в полном шоке. Дверь за ним захлопнулась с тихим щелчком, который в наступившей тишине прозвучал оглушительно. Моника осталась одна, окруженная обрывками страсти и холодом внезапно оборванной близости. Тело все еще горело, пульсируя отголосками недавнего возбуждения, которое теперь сменялось ознобом. Она стояла, не в силах пошевелиться, словно парализованная, ее взгляд был устремлен в пустоту. Мысли метались в голове, хаотичные и обрывочные, как осколки разбитого зеркала. Она не понимала, что только что произошло, как она позволила этому случиться. Медленно, словно во сне, она подошла к кровати и села, безвольно уронив руки на колени. Пустота в комнате давила на нее, тишина звенела в ушах.