28. Кто я после этого?

- Ты что, гуглила меня? - хитро улыбаясь, он повернулся к девушке.

- Ну, этого сложно не сделать.

В этот момент ей стало настолько стыдно и неудобно перед ним, что она была готова засунуть голову в песок.

- О нет. Это самое ужасное, что только можно придумать, - подняв указательный палец, сказал он, словно отчитывая маленькую девочку за шалость. - Помню, как раньше после каждой новости о нас с Шенноном, мама хваталась за сердце. Сейчас у нас есть правило. Друг друга не гуглим.

- Да, я понимаю... - протянула шатенка. - Но многие идеи для подобного рода статей ты и сам подбросил.

- И какие же? - заинтересовался Леви. Что же такого ты прочла про него, Элли? Страшно даже представить...

- Ну... - замялась Элл, раздумывая, стоит ли начинать эту тему. - Первая девушка, например.

- Аа-а... Так это чистая правда, - пожал плечами Николас, не видя в этом ничего такого, что могло бы шокировать.

- То есть... - журналистка запнулась, подбирая слова. - ...твой отчим взял четырнадцатилетнего мальчика с собой в...

- А ты про эту историю! - понял Леви, прежде чем Элл бы договорила заголовок одной из статей. - О боже, нет, - рассмеялся он, вспоминая то интервью. Девчонка, которая задавала ему тогда вопросы, зашла слишком далеко, и Николас хотел её смутить своей только что придуманной историей о том, как он стал мужчиной в публичном доме. - Конечно же, нет. Это выдумка. Шутка.

Что же, это немного успокаивает.

- И какая же из версий верна?

Какая же ты любопытная! Может, тебя тоже проучить? Николас даже знал как, но в последний момент передумал. Слишком внимательно на него смотрели два изумруда. Выжидающе.

Он вздохнул, понимая, что эту историю давно никому не рассказывал. Вообще, он редко обсуждал своё прошлое с девушками. А с которыми он спал тем более. Были исключения, но и это тоже уже было давно.

«Что, отвык от нормального человеческого общения?» - спросил он себя. Да у него были друзья, а среди них имелись и женщины. Но это немного не то, не сравнить с тем общением, что возникает между мужчиной и женщиной, состоящих в более тесных и близких отношениях.

- Мне и правда было четырнадцать, - улыбнулся актер, наблюдая за её интересом. - Я влюбился в соседскую девчонку. Это было платонически, мы даже не целовались, - уточнил мужчина, повернувшись к Элл, она даже чем-то похожа на ту девочку...

- Прошло много, - он хмыкнул, - Очень много лет. И уже не имеет никакого значения, - пожимая плечами подытожил певец, устремил взгляд на горизонт, где красное солнце погружалось в темные воды океана.

На умиротворенном лице Николаса мелькнула тень грусти, но только на секунду, а после он повернулся к девушке:

- Зачем тебе это?

- Хочу узнать тебя получше, - честно призналась девушка и, немного помолчав, добавила:

- Первая любовь всегда оставляет отпечаток. Это то, что никогда не стареет. Ты всегда помнишь её...

- А кого ты вспоминаешь? - спросил он, чувствуя в словах девушки ностальгию. - Расскажи, мне тоже хочется знать.

- Я...

Она не думала рассказывать эту историю Николасу. Она не рассказывала это даже Максу, хотя и собиралась выйти за него. Но если ты требуешь что-то от человека, будь готова отдать что-то взамен. В данном случае - воспоминания.

- Ладно. Мне было семнадцать, - начала свою историю Элл, собравшись с мыслями. - И он был старше меня.

- Почему я не удивлён? - усмехнулся Леви, а потом, назвал себя идиотом. - Прости. Продолжай...

- Я была на тренировке по плаванию, а он пришёл туда за моей подругой. Все девчонки пищали, завидев его. Ну, знаешь... взрослый парень на байке, - улыбнулась Элл, продолжая рассказ. - Но я не особо велась на это и, к тому же, была уверена, что он встречается с моей подругой. Только потом она сказала, что это её брат. Познакомила нас. И так получилось, что после он уже провожал до дома и меня. Родители были очень недовольны. Особенно отец.

- Я его понимаю, - уже серьёзно сказал Леви, и Элл поджала губы.

Интересно, а как отреагируют родители, когда узнают к кому именно уехала их дочь? Мама ещё ладно... Виктория уже в курсе, что молодой человек её дочери годится Элл в отцы. Иногда казалось, что она даже знает кто это. А вот что скажет отец?

«Ты выросла и сама можешь решать такие вопросы...»

«Про Макса ты тоже так думала, не прислушалась к отцу, а он был прав...»

«Да какая разница? Это не имеет сейчас никакого значения!»

- И ты... - Леви сделал какой-то неопределённый жест рукой, желая услышать продолжение. - Это было серьёзно?

Ему и правда интересно? Он хочет узнать что-то из её жизни, а не ограничиваться одной лишь постелью?

- Насколько это было возможно, в том возрасте. Он никогда не приставал ко мне, скорее обходился со мной как с ребёнком. И это меня тоже раздражало...

Последняя фраза показалась Николасу намеком и он еле заметно улыбнулся.

- Это продолжалось год. А потом наша дружба перешла во что-то большее. И родители уже не могли как-то на меня повлиять. Я даже ушла из дома.

- Элл... - удивился мужчина. Он-то думал, что она паинькой была. - Ты ушла из дома?

- Да-да, я знаю, - хмыкнула Элл. - Это был мой день рождения, я жутко поссорилась с родителями и попросила парня забрать меня. Всю дорогу он пытался меня подбодрить, говорил, что родители примут мой выбор и всё будет хорошо. В тот вечер мы попали в аварию. Всё произошло так быстро... На встречку вылетел автомобиль, я очнулась в больнице и узнала, что его не спасли.

Теперь картинка у Николаса окончательно прорисовалась, и он теперь понимал, про кого говорил Габриэле.

«Что же ты пережила...»

«Только попробуй её обидеть!»

- Мне жаль, - сказал он полушепотом.

- Это жизнь, и мы не знаем куда она нас приведёт.

Шатенка грустно улыбнулась, опустив глаза на ноги, погружающиеся в песок при каждом шаге. Солнце уже садилось, и чувствовалась вечерняя прохлада. Погода в Калифорнии весенним днём очень контрастирует с ночью.

- Замерзла? - спросил Николас, когда девушка обхватила руками свои плечи.

- Эм-м, немного, - врет в ответ девушка. Но для неё такая мелочь совсем не важна сейчас, ведь она на седьмом небе от счастья, от осознания того, что её возлюбленный о ней заботится. - Я оставила свою кофту в машине.

Без лишних слов Леви снимает куртку с себя и бережно накидывает на плечи девушки.

- А как же ты? Тебе нельзя болеть, - намекает она на предстоящий тур по Америке.

- Элл, я...

Давайте же, скажи как тебе тепло с ней, Николас. Что чувство, которое ты к ней испытываешь греет изнутри, что ты готов пожертвовать своим теплом ради неё. Ведь это правда. Так скажи ей!

- Если я позволю своей Элли замерзать, то кто я после этого? - Улыбнулся он, растерев руками её плечи.

- Спасибо.

- Думаю нам пора возвращаться домой, - шепотом добавил Николас, проклиная себя на чем свет стоит. Опять не сказал. Смалодушничал.

***

Машина, на которой он привёз Элл в больницу, стояла у самого входа, ведь домой из больницы он ехал на машине Шеннона. Сев в неё, мужчина вновь окунулся в атмосферу прошлой ночи - руль был испачкан в крови, а про заднее сидение и говорить не стоит... Николас нашёл в бардачке салфетки и дезинфектор для рук, через пару секунд тошнотворный запах лаванды (а в вперемешку со стойким запахом запекшейся крови это именно так) разнесся по всему салону. Ему стоит заехать на мойку? Нет. Домой.

Переведя дух и переборов самого себя, чтобы не оборачиваться лишний раз туда, где лежала Элл, мужчина повернул ключ зажигания и вспомнил, что в экстремальной ситуации не мог сделать даже этого.

А что если бы он не успел? Пробки, спустило колесо или элементарно закончилось бы топливо? Какие-то совершенно ненужные мысли, словно рой надоедливых и жужжащих насекомых, наводнили его разум.

Подъехав к дому, он не заметил рядом чьей-либо машины, кроме машины Шеннона. А это означало то, что шериф и его помощники уже уехали. Николас где-то в глубине обрадовался этому факту, хотя и хотел правосудия. Но ему было не по себе от того, что происходило и не хотелось второй раз за день слушать завуалированные обвинения в свой адрес.

Он даже представить себе не может, что он взял и выстрелил бы в девушку, предварительно поджидая её в кромешной темноте, со спины...

- Как она? - увидев брата, с порога спросил Шеннон.

- Очнулась, - ответил Николас, но его тон не предвещал ничего хорошего. Однако, барабанщику всё же стало легче. - Ей сразу же вкололи снотворное. Сказали это необходимо делать какое-то время, иначе она будет мучиться от боли.

- Что за урод это сделал! - не сдерживая эмоций, выпалил Шеннон. - Я готов саморучно...

- Что-нибудь нашли? - перебил брата актер.

- Нет. Камеры были отключены. Четыре дня назад, - с досадой ответил старший Леви. - Николас, ты же понимаешь, что на базу ВВС, хоть и бывшую, просто так не попадешь?

Ответ на вопрос и не требовался. Ведь ясно, что забраться в этот дом может лишь человек, который неоднократно здесь был. Или знал кого-то из персонала.

Николасу плохо. Кажется у него снова жар (что вполне вероятно, учитывая, что он провалялся в постели последние дни), и всё это сон, бред, агония... И Элл вот-вот подойдёт к нему, протрёт лицо и руки прохладным полотенцем, поможет переодеть мокрую от жара футболку, укутает одеялом, приляжет рядом и обнимет, как обнимала его в детстве мама.

А ведь с самого начала он сравнивал её именно с матерью, эта девушка напомнила ему молодую Клэр, как бы не было странно. Это проявлялось начиная с тембра голоса и заканчивая силой характера. А её забота? Да всем было плевать... Никто не интересовался такими мелочами, как продолжительность сна, температура воды в стакане и освещение, при котором ты пишешь в блокноте.

Он и сам не обращал внимание, пока не впустил в свою жизнь Элл.

Да, возможно, не понял всего этого сразу, закрывался, пряча все возможные чувства. Старался вести себя «как обычно», хотя и срывало крышу. Да к чёрту! Он давно не мальчик, ему не нужны все эти признания.

«Хочешь - бери. Надоело - выбрось.»

Так что же случилось? Почему всё это исчезало, когда Леви в очередной раз встречал эту девушку? Он хотел, до одури и, получая, желание увеличивалось. Это не ограничивалось лишь желанием тела. Он хотел её всю, без остатка - сердце, душу, мысли, воспоминания, чувства. Он хотел каждую её частичку... и только сейчас, когда её жизнь на волоске, Николас понял причину.

Он любит. И теперь единственное, чего актёр боится - потерять ту, кто возродил в нем это чувство.

- Завтра нужно будет заехать к шерифу, - предупредил Шеннон, пересекающего огромную и пустую по всем принятым меркам гостиную, брата.

- Джа... - раздалось оглушительное эхо. Мужчина остановился. - Её телефон. Ей звонили.

- Ты ответил? - осведомился актер.

Шеннон только отрицательно помотал головой.

- Я разберусь, - кратко произнёс Николас. - Со всем этим.

«А иначе... кто я после этого?»