21. Поход

Николас Леви сегодня утром надел нелепую соломенную шляпу, гигантскую, эдакую недо-сомбреро, которую он купил за семь баксов в магазине на углу. А почему бы нет? Он сделал это совершенно спонтанно, поддавшись безумному порыву, так же, как и все происходит в его жизни: метод актерской игры, создание музыки, режиссура видео, инвестиции в технологии, не говоря уже об искусстве быть загадочным.

Так он шокировал всех фотографией, от которой у Элл (да и не только у неё) перехватило дух.

«Ему и правда кажется это забавным? С каких пор игра со смертью стала такой привлекательной?!»

Она знала, что Николас имеет нездоровую страсть к горам, но чтобы настолько...

«Я не понимаю, ради чего так рисковать?» - отправила девушка сообщение, пересылая Николасу его же фотографию с оборванным тросом страховки.

«Так присоединяйся, и я покажу тебе... И горы, и мою хижину в лесу...»

«Между прочим, звучит довольно страшно» - отправила она, снимая ненужный макияж после съемок. Ответ не заставил себя ждать.

«Не беспокойся, ты все равно никуда не сможешь убежать»

«Мистер Леви, в вас проснулся ваш же персонаж? Если вы хотите поиграть в маньяка, то нужно было говорить мне это лично. По прибытию»

Тогда она не знала, что это часть коварного план Леви заманить её.

После того телефонного звонка от её брата, Леви был сам не свой. Габриэле рассказал музыканту о планах своей сестры отправиться в горячую точку. В тот момент Николас понял, что любым способом должен отговорить журналистку это делать. И у него вышло. Она приехала. И не одна, а в компании своего брата и Дины, которая осталась в той самой «хижине» с Шенноном Леви. Тот как оказалось тоже не любитель лазать по горам.

Правда говоря, журналистка не могла понять, как Габриэле смог так спокойно отправиться в горы, оставив свою девушку наедине с барабанщиком. Пусть это и брат Николаса, но сама Элл не питала доверия к Шеннону. Он казался тем ещё дамским угодником.

- Обещаю, он будет паинькой, - заверил перед уходом младший Леви, успокоив Элл.

Подняться на вершину горы было своеобразным вызовом для девушки. Помнится, как-то Габриэле уже предлагал сестре поучаствовать в подобной «авантюре», но Элл наотрез отказалась, сказав, что «в жизни не согласится на это безумие». Она постоянно читала брату лекции по этому поводу, боясь за его жизнь. Как оказалось безрезультатно... Неуступчивость - это семейная черта.

Но Леви тоже не привык отступать, именно по этой причине девушка идёт за ним, ступая след в след в этой скалолазной экипировке и пытается сосредоточиться на скале, а не на своём сексуальном инструкторе.

Под расстегнутой текстильной рубашкой Леви футболка с надписью: «НЕПАЛ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». На нем гладкие походные штаны North Face, зеленые кроссовки с желтыми шнурками, и одна из многих пар полосатых носков, которыми он и его брат обмениваются на Рождество каждый год.

Он провел целый ознакомительный урок, рассказывая об узлах, крепежах и страховке, изредка щелкая своими пальцами возле лица девушки, когда понимал, что она его не слушает.

- Это серьёзные вещи, Элл. Не стоит витать в облаках... - строго посмотрев на девушку, вздохнул Николас.

- Я прекрасно тебя слышала... Крюк, карабин, веревка, альпинист.

Николас закатил глаза. Если это действительно то, что запомнила Элл из всей его лекции, то дело - дрянь. Ладно, хоть порядок действий усвоила, вроде как...

- Постарайся не держать руки близко к карабину или скальному выступу, если не хочешь получить травмы.

- Да, капитан... - шепнула она, вызвав явное недоумение у своего инструктора.

«Прекрасно... Кажется, твои слова, Николас, не так уж и интересуют Элл.»

У него с собой синий рюкзак, в котором, кроме всего прочего, смесь из орешков и сушеных фруктов, а ещё большой термос с водой. Девушка заметила, что за все время интенсивного трехчасового похода, Леви грызет горсть ореховой смеси, но не выпьет ни капли воды, которую он принес для неё, верно предположив, что Элл была недостаточно предусмотрительна, чтобы захватить бутылку своей.

- Я обычно не беру воду, - говорит он, - Я скорее как ящерица, - усмехается Леви, передавая бутылку девушке.

Элл хотела пошутить на тему своего «ящероподобного» любовника, но тот факт, что они здесь не одни остановил её. Их группа состояла из Майка - профессионального инструктора, Эрин - давней подруги Леви; Габриэле, Николоса и, конечно, самой Элл.

А ведь в Леви и правда есть что-то внеземное, почти своенравное, и это не только безумно кристаллический блеск в его голубых глазах, на данный момент, скрытые затемненными очками-авиаторами. Он душевный и обаятельный, без какой-либо отдаленности, которая часто возникает с годами славы. Но также он кажется самодостаточным, в нем есть изящество, какой нет ни в одном другом знакомом ей человеке, он двигается с ловкой легкостью.

«Может быть, поэтому он так хорош в скалолазании. Да и не только в нем...»

Где-то высоко иногда пролетает орел; впереди по тропе проползает змея. Поход начинает становиться интересным, когда они стали карабкаться вдоль каменной стены, прямо над ручьем. Дальше, каждое движение становилось сложным, требующим точного захвата рукой и попадания в точку опоры, и Леви проходит все в быстром темпе и с легкостью, все время продолжая проводить Элл инструктаж, десяток конкретных движений.

- Будь супер близко ко мне, - говорит он. - И заменяй мои ноги и руки своими. И оставайся расслабленной. Не перенапрягайся. Просто на самом деле доверяй своим ногам. Вот и все! - такие наставления звучат на протяжении нескольких часов, требуются железное терпение и острое внимание, но он этим наслаждается, попутно направляя по маршруту Элл.

Вздымаясь рысью по подъему, Леви делает паузу, находит точку опоры и начинает словно кошка карабкаться по высокой, вертикальной горе. Пройти маршрут кажется невозможным, вообще-то даже ненормальным, но он был настолько обнадеживающим и спокойным на тот момент, что Элл пожала плечами и пошла следом, в то время как все остальные продолжали стоять на месте. Через мгновение он хохочет, перепрыгивает ниже и переходит на более разумный путь.

- Я просто издеваюсь над тобой, - говорит он, все еще смеясь.

- Ты псих! Почему ты молчал? - как-то обиженно проговаривает журналистка.Это чертовски смешно, конечно.

- Если упадешь, то заработаешь открытый перелом черепа, - говорит Леви, достав веревку из рюкзака, которая позволила бы удержаться на весу, в случае падения.

- Я оберну руки вокруг твоей шеи... - пропел он строчку из своей песни, попутно закрепляя страховку на талии девушки.

«Так, что там? Альпинист... Крюк, веревка? Чёрт. Соберись, Элл!» - пыталась собраться она.

Вскоре они были в ста метрах над ручьем, переходя от одной вершины к другой, с длинными, смертоносными ущельями между ними.

- Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Не мутит? Будешь продолжать? - обеспокоено спрашивает музыкант, когда Элл догоняет его, повиснув на веревке неподалеку.

- Слушай, у меня клаустрофобия. Боязнь замкнутого пространства. В горах с этим проблем нет, - пожимает плечами шатенка. - Так что со мной всё в порядке. Если ты, конечно, не собираешься затащить меня в какую-нибудь пещеру, - весьма двусмысленно произносит она.

- Так вот оно что... Да ты экстремалка, - подметил Николас, переступая с одного выступа на другой.

- Кто бы говорил... - закатив глаза, фыркнула Элл и продолжила подниматься. - Смотри, а то тебя сделаю.

Последней своей фразой девушка вызвала смех у всей группы.

И вот уже через каких-то пятнадцать минут Элл шипит и поскуливает только при виде бутылька с перекисью... Как настоящий ребенок, а когда жидкость попадает на израненную ладонь, девушка лишь подтверждает этот статус.

- Я наказываю тебя наслаждением. И удовлетворяю болью, - снова поёт он одну из своих песен. И когда замечает, что Элл неодобрительно поджимает губы, останавливается.

- Я же говорил, держать руки подальше от карабина... - говорит Леви, в очередной раз смачивая вату перекисью. Он тут же вспоминает, как эта девчонка когда-то сама обрабатывала ссадины на его руках. Обдувала сбитые костяшки, вытягивая свои губы в трубочку, шептала что-то успокаивающее, как мама своему плачущему ребенку.

Теперь его очередь. Господи, а ведь он и правда ей в отцы годится. Николас ругает себя за подобную связь, но ему впервые в жизни хочется держать чью-то руку в своей. Так он и делает. Говорит, что скоро всё пройдёт и от царапин следа не останется. Николас мягко улыбается, когда его «ученица» прикусывает нижнюю губу, наблюдая за тем, как он обрабатывает края раны.

«Ей точно двадцать семь? Надо заглянуть ещё разок в её документы»

Достигнув безопасного места, они сделали передышку, и Леви поднялся к зеленой вершине горы и огромному лазурному небу. Маленькая птичка с синим оперением присела на близлежащую ветку дерева, прежде чем она упорхнула, а они остались единственными живыми существами в округе.

- Разве это не безумие? - говорит Леви, опираясь на скалы. - В те дни, когда я провожу хоть какое-то время на природе, я будто чувствую себя лучше.

Сейчас девушка рада, что согласилась на восхождение, а не осталась куковать дома или что не поехала в командировку...

Горы действительно сочетают в себе самые разные пейзажи... Солнечные зеленые луга сменяются отвесными ветряными скалами, а их, в свою очередь, сменяют кристально чистые воды озер, в которых так и хочется искупаться.

- Это потрясающие... - шепнула девушка, подойдя ближе к краю.

- Я знал, что тебе понравится, - с уверенностью сказал Николас. Они стояли на горном выступе, в то время как все остальные были чуть поодаль.

- Не боишься, что упаду? - она повернулась к Леви и сделала пару шагов назад, зная, что там ещё есть место.

- Элл... Ради всего святого ...

Эта внезапно появившаяся энергия в ней, настораживала Леви.

- Смотри, я на самом краю. Без страховки, - не унималась Элл.

Ей хотелось взять реванш. Ведь до этого момента Николас играл в шутника.

- А ну иди сюда! Несносная девчонка... - не выдержал Николас, подавшись вперед за девушкой. Доля секунды и он уже обхватил её за талию, притягивая к себе. - Что ты вытворяешь?

Несколько долгих секунд он внимательно рассматривал её. Она заметила, как напряглись желваки на его скулах. Николас был не иначе, как взведенная пружина, но то, что произошло потом, смягчило его.

- Люблю тебя... - шепнула она и, встав на носочки, сделала то, о чем думала всё это время. Поцеловала.

Он нахмурился, словно пытаясь точно оценить серьёзность её слов, но мужское начало взяло верх и он стал осыпать девушку поцелуями.

- Сумасшедшая...

- Как ты... - с её губ сорвался тихий стон, когда Николас проложил поцелуями дорожку к её шее, лаская кончиком языка нежную кожу.

- Солнце уже начало садиться. Нужно спуститься до темноты... - послышался голос Майка. - Ох, простите...

Вечером в горах резко падает температура, с каждой минутой,с каждым пропавшим лучиком солнца, становится холоднее.

Элл старалась быть предельно внимательной и аккуратной, несмотря на то что пальцы на руках окоченели и практически перестали слушаться. Николас помогал ей на особо сложных и опасных участках.

Ближе к концу путешествия они подошли к узкому котловану с наклоном в почти девяносто градусов. Леви карабкается вверх, широко раскинув руки как паук, попутно подсказывая ребятам использовать цепь, которую там кто-то оставил. А после они проходили мимо точки грязевых оползней, и это только вопрос времени, когда эта грязь наконец сползет вниз.

Замерзшие и перепачканные они добрались до ночлега, где их встречала обеспокоенная Дина и слишком весёлый и добрый Шеннон.

Николас называл это место хижиной, и шатенка представляла что-то наподобие старого заброшенного лесного домика. Но это был большой ухоженный дом, больше похожий на отель с уютными номерами, место где все могут без тесноты разместиться в отдельных спальнях.

Всё тело ломит... Она чувствует каждую напряженную мышцу на своём теле. А Николас, этот ненормальный... выглядит так, словно целый день не по горам лазил, а спал.

Слишком бодрый, энергичный, в отличие от Элл, что еле-еле скинув с плеч тяжелый рюкзак, разминается шею.

- Я просто умираю, - хнычет она, в очередной раз напоминая ребёнка.

- Это с непривычки, - хмыкает он. - Но тебе же было весело? - спрашивает музыкант, закрывая дверь их «номера».

- Да уж.

Было весело, хотя трудно было не подумать о том, сколько раз была возможность свернуть шею.

- Я знаю отличный способ расслабиться, - говорит Леви бархатным голосом, обнимая Элл за талию, подойдя к ней со спины.

- Вы точно с этой планеты, мистер? Я еле двигаюсь, а он... - Элл не договаривает, как слышит смешок со стороны. Вдруг она снова почувствовала на себе уже знакомые, сильные руки. Они обхватили её и, подняв, как котенка, понесли в соседнюю комнату.

Она уткнулась носом ему в грудь, в теплый, шерстяной свитер, от которого приятно веяло тяжелым запахом миндаля и дубового мха. Она услышала скрип двери, а затем - резкая волна тепла и света.

Это была ванна. Николас поставил девушку на ноги в душевую кабину и, не ответив и мимолетным взором на её удивленное, непонимающее мычание, резко включил воду.

Капли посыпались на неё сверху - большие, тяжелые, теплые. Элл стояла прямо в одежде и, запрокинув голову, блаженно отмокала и согревалась, пока не почувствовала, как Николас коснулся её плеча.

- Снимай, - сказал он, заставив ее выпрямиться, послушно поднять руки, позволяя стянуть с себя сначала куртку, а затем свитер, оставляя поверх только белесую, тонкую майку. После Леви тоже самое проделал с её кроссовками и штанами. Она неуклюже оперлась спиной о стену и чуть подпрыгнула, помогая Николасу избавить её от них. Теперь на ней только нижнее белье и майка.

Голубые глаза блестели, а меж бровей над переносицей пролегла хмурая, сосредоточенная морщинка. Элл ухмыльнулась и, заметив это, музыкант тут же посмотрел на неё, немного строго и яростно. Он отложил в сторону её одежду, а после поверх легла уже его джинсовка, снятая, видимо, ради пущего удобства.

- Повернись, - почти приказал он. Шатенка послушалась. Еще никогда в ней не возникало такого желания беспрекословно следовать чьим-либо указаниям, как сейчас.

Сейчас Элл может только млеть от его прикосновений, когда он, беря в руки шампунь, намыливает её волосы и плечи. Пахнет цитрусом. Ладони широкие, горячие, а пальцы тонкие и длинные, какие и должен иметь музыкант. Во рту у неё пересохло. Неожиданно она почувствовала, что уже согрелась, но не столько снаружи, сколько изнутри: низ живота обдало будоражащим жаром.

Она запрокинула голову, снова смачивая теплой водой лицо, и повернулась к Николасу. Он стоял напротив, но так, чтобы не намокнуть самому. Руки... Его руки постепенно начинали сводить с ума. Покрытые тонкой паутиной выпуклых вен, оказавшиеся достаточно накаченными, чтобы удержать её на обрыве. Он осторожно, почти ласково перебирал её волосы, намыливал кожу, шею, даже живот поверх майки. Она сглотнула, неотрывно разглядывая его лицо, хотя сам мужчина даже не смотрел ей в глаза. Словно хотел что-то сказать, но не решался.

Элл резко подалась вперед и, ухватив его за руки чуть выше локтя, так, чтобы он не мог вырваться, затащила его в душевую кабинку под текущую сверху воду.

Волосы его тут же намокли, челка прилипла ко лбу и глазам, мешая видеть. Футболка, в которой он был, стала отчетливо прорисовывать мускулы. Напряженные, твердые, как Элл почувствовала, следом коснувшись ладонью его груди... Дыхание у него было тяжелым, и девушке очень хотелось думать, что это из-за неё.И, судя по тому, как он посмотрел на девушку, так оно и было.

На секунду она испугалась. Его губы сжаты, лицо пылает... И спустя мгновение Элл уже оказалась прижала его телом к стене позади.

Дыхание перехватило. Как и прежде, он ничего не говорил, молча глядя на неё, как-то особенно хищно и грозно. Она сглотнула и, легким движением стряхнув со своих волос оставшуюся пену, собрала ее в руку, осторожно нанеся на волосы ему.

- Тебя тоже следует помыть, - хрипло прошептала девушка, принявшись пальцами одной руки перебирать его волосы, а другой скользить по спине поверх прилипшей к коже футболке. Она была готова делать это вечно, просто прижимаясь к нему и гладя со всех сторон, якобы «намыливая и омывая», но Николасу это, видимо, не понравилось. Рывок - и он ловко перехватывает её руку. Нет, он не был груб, а уж тем более жесток с ней. И все же её передернуло, когда Николас таким же рывком, каким перехватил руку девушки, резко прижал ее к своему лицу. Она почувствовала под кончиками пальцев колкую щетину, а затем его губы, прижавшиеся к её ладони. Дышать она почти не могла. Только смотрела на него широко раскрытыми глазами, хотя на ресницы попадала вода и мешала видеть. Она заметила, как Николас снова посмотрел на неё, а затем закрыл глаза, целуя пальцы девушки и доходя до самого запястья. Просто невероятно.

- Никогда не делай так...

Как? Не затаскивать его в душ? Не прикасаться? Не говорить «люблю»?

- Не играй со смертью... Не рискуй своей жизнью, отправляясь в самое пекло, ради репортажа...

Сердце колотилось в груди, грозясь вот-вот сломать ребра. Вот оно в чем дело! Он беспокоится за её жизнь.

Она накрыла второй рукой его затылок, а затем, обхватив ладонями его лицо, притянула к себе. Мужчина крепко обхватил Элл руками за талию, а кончиком языка дотронулся до её.

Она думала, они так и продолжат стоять в душевой под теплыми струями воды, но в следующую же секунду Николас вдруг подхватил её под бедра и, прижав к себе, поспешно вынес из ванны.

Она даже не заметила, как они очутились возле кровати. Леви внезапно разомкнул под ней руки и, кинув шатенку на кровать, стремительным движением стянул с себя мокрую футболку.

Мысли путались, а дышать было тяжело. Когда актер кинул футболку на пол и, опустившись коленями на кровать, навис над Элл сверху, она уже дрожала. Взор у него был затуманенным, одурманивающим, но очень пристальным. В любой другой момент она бы смутилась, но сейчас же только откинула голову и, обхватив его руками за обнаженные плечи, рывком притянула к себе. Ладони скользнули по её животу, отдирая от кожи липкую, мокрую майку, а затем поднялись выше. Девушка содрогнулась, когда он сжал пальцами её грудь, мягко и властно, а другой рукой осторожно сдвинул вниз резинку трусов. Сначала совершая лишь поверхностные, отрывистые движения одними кончиками пальцев, словно изучая, он резко проник пальцами внутрь, введя их в неё до первой фаланги. Она все еще целовала его губы, а от того, не выдержав, укусила его, сомкнув зубы от непривычного удовольствия. В рот потекло что-то соленое, горячее. Кровь, и была она отнюдь не её. Шатенка приоткрыла глаза и увидела, что Николас смотрит на неё, продолжая целовать, невзирая на прикушенную губу. Пальцы одной из его рук все еще рьяно двигались в ней, пока другая ладонь исследовала кожу груди и бедер.

- Такой выносливый... - прошептала она хрипло, но прежде, чем взгляд Леви сделался бы самодовольным, тихо добавила:

- Как ящерица?

Но она тут же ойкнула, когда надетым на указательный палец кольцом он надавили на что-то крайне чувствительное и нежное у неё внутри. Слишком сильно, крайне грубо. Специально. А затем он ухмыльнулся.

- Осторожнее... - прошипел он ей в шею, к которой спустился пылающим и чуть испачканным кровью ртом. - Ты в моих руках.

«И я не против», пронеслось в голове. Она хотела сказать что-то еще, но не стала. Поднявшись пальцами вверх по широким, мускулистым плечам, еще влажным от воды, она мягко зарылась ими в волосах Николаса. Кажется, на них остался шампунь. Вот черт. Но это была меньшая из её проблем... Их проблем. Элл смотрела на него, пытаясь осознать то, что он чувствует на самом деле. Он сам входит в список её близких; в список тех, с кем ей не хочется расставаться.

«А я кто для него?»

Но она отогнала прочь эти мысли и вновь закрыла глаза. Девушка собиралась продолжить получать удовольствие, но не успела: пальцы Николаса вдруг вынырнули из неё, на что она лишь огорченно замычала. Но не успела и по-настоящему возмутиться, как он вдруг окончательно стянул с неё нижние белье, оставив абсолютно голой, а после, подмяв под себя легким движением.

Дрожа, будто от холода, и улыбаясь, словно от опьянения, она вся покрылась мурашками, когда услышала, как мужчина развязывает шнуровку на своих штанах. Это было наделано медлительно...

Ей захотелось раствориться в нем, почувствовать целиком, и Элл нетерпеливо повела бедрами, когда актёр устроился между её разведённых ног. Но вместо того, чтобы ощутить его внутри, девушка почувствовала лишь легкое касание его твердой плоти к внутренней стороне своих ног, а затем и вовсе полное отсутствие соприкосновения.

«Опять его игры...»

Элл открыла глаза и непонимающе посмотрела на музыканта. Он тяжело дышал, почти дрожал над ней, но смотрел уверенно и почти холодно. Явно прочтя негодование на её лице, он вдруг улыбнулся и сипло озвучил то, чего по непонятной ей причине дожидался:

- Проси прощения.

Дыхание у неё прерывалось. Она вскинула брови, пытаясь понять, чего он хочет.

Одна фраза вернула ему эгоизм. А эгоистичные засранцы, черт возьми, умеют возбуждать лучше всего.

- Проси прощения, Элли, - снова, уже настойчивее повторил он, едва ощутимо касаясь губами её подбородка.

- Прости... - с трудом выдавила Элл, ерзая на постели. Весь низ живота сводило, кости уже начинало ломить. Кажется, будто и простынь под ней мокрая уже не только от душевой воды... Как долго тянется эта пытка! Хочется внутри. Хочется сейчас. Она хочет Николаса Леви.

- За что простить? - со всем своим актерским мастерством спросил мужчина. Он издевается. Он раздражает её, зная, что это сводит с ума.

Девушка стиснула зубы и выдавила:

- За то, что не сказала о командировке.

- И все?..

- Нет, - она судорожно вздохнула и принялась выпаливать все, что приходило на ум: - Прости за то, что вела себя иногда, как ребенок и не слушала тебя. Прости за то, что глумилась над тобой, посылая обнаженные фото с надписью «дедуле» в день твоего рождения. Прости, что затащила под душ, что намочила... Прости, что не до конца смыла пену с твоих волос. Прости... Достаточно?

- Нет, - ответ Леви заставил журналистку гневно дернуться. Она толкнула руками его в грудь, на что он лишь улыбнулся, ловко и ласково перехватил её запястья, завел назад за голову и ответил:

- Ты правда хочешь именно меня?

Это словно сон, воплотившийся в реальность. Она не ожидала такого, потому прошло несколько секунд, прежде чем прозвучал ответ.

- Да.

И словно закрепляя какую-то клятву, их губы вновь слились в нежный, ласковый поцелуй. Она закрыла глаза и тут же подалась навстречу, отвечая легким движением языка вдоль его неба, в следующую же секунду Николас резко дернулся вперед и низ её живота заполнило таким желанным теплом, а она забылась, уже готовая согласиться на любую его прихоть, какой бы безумной она не казалась. Она сдавленно вскрикнула и тут же прижалась к телу мужчины.

Он больше ничего не говорил, как и она. Слова заменялись движениями, стонами и поцелуями, которые красноречиво говорили: «Ты меня любишь». Каждый толчок, каждое прикосновение кричало о их чувствах друг к другу.

Тело обмякло от неги, а губы слишком онемели от поцелуев, чтобы она тоже смогла спросить у него кое-что важное.

Последнее, что она почувствовала перед тем, как отключиться, было легкое дуновение открывшегося окна, а затем осторожное, ласковое касание большого пальца его руки уголка губ. И слова, - четкие и решительные, но все равно не способные пробудить её от начавшегося сна, пусть и весьма интригующие:

- Я тоже...