Глава 19. Рай в аду

Nataly Main

Алая струя стала, пульсируя, течь из моего запястья, и моя кровь уже забрызгала пол. Так быстро это всё произошло, что я в недоумении застыла, разглядывая свою руку и кровь, выталкивающую из меня жизнь фонтаном.

— Что ты наделала?! — закричал Брендон, хватая мою руку, пытаясь прикрыть рану, но кровотечение было слишком сильным. Я уже не чувствовала ног. Лицо Брендона стало размытым. Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Голову повело в сторону, и у меня не получилось устоять на месте. — Ребекка! — его голос заглушился, будто я оказалась под водой. Все закружилось перед глазами, и вокруг потемнело. Я ничего больше не чувствовала... — Ребекка!

***

Чистый воздух проник в легкие. Всё тело вздрогнуло от сильного разряда, отозвавшегося в кончиках пальцев. Я открыла глаза от неизвестной мне паники, волной снесшей мне голову. Я сделала глубокий вдох, как первый в жизни. Все тело было напряжено, как пружинка, выскакивало мое сердце.

Я сжала руками простынь с такой силой, что мои ногти сквозь ткань врезались в ладонь. Хотелось метать и крушить.

"Я помогу тебе с твоей проблемой".

Вспомнив то, что было, я с ужасом схватила свою левую руку и посмотрела на запястье без следов порезов.

— Доброе утро, — Плотная занавеска отодвинулась, позволяя солнечному свету пролиться в комнату. Я только сейчас обнаружила, что находилась не в свей комнате. — Как спалось? — Брендон подошел ко мне ближе.

— Что произошло? — Я лежала на кровати, укрытая рубиновым одеялом, безумно приятным на ощупь.

— Уже не помнишь, как решила покончить собой?

— Лучше бы ты дал мне умереть, — прошептала я, опуская голову в ладони.

Его ледяные руки накрыли мои и убрали их с лица, сжав так крепко, что их холод отозвался табуном мурашек по всему телу. Брендон уперся одним коленом о кровать и поднял мой подбородок. Впервые я чувствовала какое-то тепло от него. Что-то непостижимое было в его взгляде, не позволяющее мне отвести глаза.

— Если я захочу твоей смерти, то сделаю это сам.

— Уже сделал, — напомнила ему я. Я этого никогда не смогу забыть. Будто прочитав мои мысли, он нахмурился и растерянно покачал головой. Он собирался встать на ноги, но я была быстрее, схватив его за рукав рубашки. Он повернулся ко мне, и на его лице читалось недопонимание. Я сама точно не знала, зачем это сделала.

— Сказав, что ты являешься источником моей злости, я забыл упомянуть еще одну эмоцию.

Я с непониманием посмотрела на его сияющую улыбку. Он не похож на того Брендона, причиняющего боль, что был вчера. Как бы мне не хотелось прямо сейчас спрыгнуть с кровати и убежать, я этого не сделаю. Меня к нему тянет.

— Какую эмоцию?

Он молчал, не нарушая зрительного контакта, а после медленно потянулся ко мне, поцеловав меня в нижнюю губу .Я была в оцепенении.

— Что-то здесь, — прошептал он, беря меня за руку и прикладывая ее к своей груди, — в давно умершем теле продолжает биться, — я почувствовала его сумасшедшее сердцебиение, и ладонь дрогнула.

Я не знала, что мной управляло, но я сама потянулась к нему и поцеловала. Он обвил мою спину, сильнее прижимая к себе, и я выгнулась к нему навстречу. С губ сорвался стон, когда его ледяные руки стали скользить вдоль позвоночника вниз, и по моему телу пробежали мурашки. Его язык соприкоснулся с моим и очертил ряд зубов, сделав поцелуй ещё бесстыднее.

Мир ушёл из-под ног, оставив нас одних. Ничего уже не имело значение. Ни его жестокость, ни моя ненависть к нему, ни желание свободы. Сейчас было лишь одно желание. Я хотела раствориться в нем, забыться. Я приняла яд вместо лекарства, чтобы спастись от всех проблем, что свалились на меня одна за другой.

Он отстранился, но лишь на мгновенье, чтобы затем нарисовать влажную дорожку от уголка губ и до уха. Как только он коснулся моей шеи, я, давая к ней доступ, наклонила голову в сторону. Мое дыхание сбилось, было слышно лишь его. Я дрожала от того, что меня бросало то в жар, то в холод. Брендон замер, и я открыла медленно глаза.

— Что не так? — спросила я.

Он посмотрел на меня, и я сразу поняла причину. Его зрачки были чернее ночи. Вокруг глаз были видны кровавые прожилки. Вены взбухли, выдавая наружу его голод.

— А как ты думаешь? — его дьявольская усмешка позволила мне увидеть его клыки. Я толкнула его в грудь, но ему удалось перехватить мои руки и прижать к спинке кровати. — Глупая, — его улыбка стала еще шире, но в следующую же секунду исчезла.

Его зубы впились мою шею, и я вскрикнула от резкой боли. Я оказалась в западне.

— Ты никогда не будешь свободна, — он хрипел от крови, отчего звучал еще ужаснее. — Ты не заслуживаешь свободы, — его грубый голос, пробежался волной по коже, вызывая мурашки, и я вскрикнула, когда тот сильнее вжал меня спиной к холодной спинке кровати. Его глаза вновь почернели, и жгучая боль пронзила шею с другой стороны.

Мой визг перешел в хриплый стон, когда я подняла голову с подушки. Я была в своей комнате. Уже светало. Я чувствовала, что моя кожа пылала.

Этот сон был так реален, что теперь я не могла понять, что из этого было на самом деле, а что приснилось. По телу пробегает дрожь от выскочившего перед глазами воспоминания. Я встревоженно выдернула руку из-под одеяла и подняла ее перед глазами. На ней ничего не было. Я провела ладонью по своим губам, и обнаружила на них кровь. Ня не чувствовала боли от порезов, а, значит, эта кровь была не моей.

Я поступила очень глупо, ведь несмотря ни на что мне хочется жить. Я верила, что когда-нибудь покину это место. А пока этот день для меня не настал, осталось только жить той жизнью, которой живут все девушки. Я не собрилась сдаваться и свыкаться с мыслью, что на этом все кончено.

***

— Надеюсь, сон привел тебя в чувство.

— Сон не вылечит меня, — я смотрела в окно своей комнаты в попытке найти новую деталь в этом надоевшей пейзаже. В этой прямой аллее, ведущей в сад, который на самом деле являлся лишь иллюзией.

— Ты поправишься. Нужно чуть больше времени... - убеждала меня Аннет.

— Да, времени у меня навалом, — съязвила я, скривившись.

Что, если кто-то так же, как и я, противостоял всему происходящему, но времени прошло так много, и это стало причиной краха их веры? Неужели это произойдёт и со мной? Я боялась, что сдамся.

— Ты привыкнешь.

— А что, если я не хочу привыкать? — возмутилась я. — Что, если не примирюсь? Пройдут недели, месяца. Я не стану одной из вас. Этого не будет, — я смотрела на нее, следя за реакцией, но Аннет лишь изогнула бровь.

— Будь, кем хочешь. Тебе надо лишь быть покорной, — она сказала это со спокойной интонацией, добавляя по одному слову после каждого шага навстречу ко мне.

— А что, если я не хочу?! — моей неприязни к ее словам было всё больше. Быть рабой или чьей-то вещью я не собиралась.

— Какое кому дело до того, что ты хочешь?! — ее тон стал грубым, глаза сузились, смирив меня взглядом. Этим вопросом она указала мне на моё место. Я уже вещь. — Я хочу лишь, чтобы ты выжила!

Будто сказав что-то не то, Аннет тут же замолчала и пошла к двери. Моя комната снова погрузилась в тишину.

Ночью я долго не могла уснуть. Воспоминания внезапно вернулись, не давая мне покоя.С ножом я пришла к Брендону, перерезала себе вену, когда он ни в первый раз сказал мне, что ему нравятся увечья и причинение боли. Мне стало интересно увидеть его реакцию на то, как я самой себе наврежу. Хотела увидеть его глаза, которые впервые посмотрят на меня без своей наигранности.

Я готова была больше не спать, дабы эти сновидения больше не мучили меня. Мне не было больше покоя даже ночью.

***

Меня разбудил стук в дверь. Сбросив одеяло с себя, я встала на ноги и, взяв с кресла вчерашнее платье, надела его на себя. Выдохнула с облегчением, что все новые платья можно надеть через голову. Никаких пуговиц и молний.

Мне стало интересно, кто бы мог постучаться в мою дверь так рано? Это точно была не Аннет, и не Кайла. Они бы зашли без стука. Брендон бы тоже не стал церемониться, стоя за дверью.

— Алан?

Я с облегчением выдохнула, что это был не Брендон. Я не была готова его видеть ближайшее время. Хотя я сомневалась, что время что-то изменит. Очень сомневалась.

— Мы можем пройти? — я с непониманием​ посмотрела ему за спину и увидела двух парней, не смотрящих на меня. — Я с подарком, — Алан улыбнулся мне, и я открыла дверь шире, чтобы они вошли вовнутрь. Мельком оглядела комнату, убедившись, что в ней чисто и ничего не бросается в глаза.

Алан сделал шаг в мою комнату, стал боком к проходу и сказал тем, кто стоял за дверью:

— Заносите быстрее, — он поторопил их движением руки и указал им в один из углов моей спальни. — Ставьте вон туда.

Два молодых парня зашли в мою комнату, держа большую коробку в руках, рисунок на которой дал мне тут же понять, что там находится именно то, о чем я подумала.

— Алиша меня попросила лично об этом позаботиться, — скрестив руки на груди Алан наблюдал за тем, как незнакомцы распаковывали мой "подарок".

— Я уже и сама забыла о нем, —я заправила свои взлахмоченные волосы за уши и повторила движение рук Алана. Мне от чего-то стало смешно, но я опустила голову в пол и постаралась поскорее убрать с лица глупую улыбку.

— Ты не обижайся, — Алан подошел ко мне, — но попросить телевизор — это смешно, — Я, услышав эти слова, не сумела сдержать смех, который и смехом назвать было проблематично. Какой-то выкрик, но я вовремя закрыла рот рукой, после чего последовал смешок от парня. — Из всех своих мечт ты решила, не заморачиваясь, выбрать именно эту? — И у меня вновь вырвался наружу смех. Это действительно очень странный поступок.

— Готово, — сказал кто-то из парней, настраивавших телевизор.

— Можете идти, — холодно ответил Алан и, как только раздался хлопок двери, продолжил: — К сожалению, нет возможности провести кабельное, так что мне пришлось объехать немаленькое количество кварталов, чтобы отыскать магазин, в котором бы до сих пор продавали кассеты, — он подошел к телевизору и взял лежащий рядом пульт в руку. — Я уверен, что ты и так разберешься, без моей помощи, — он протянул мне пульт, и я его забрала, начав разглядывать данный мне серый агрегат с многочисленными кнопками, назначение которых я еще не знала. — Так почему все-таки телевизор? — он задал этот вопрос очень тихо.

— А что я еще могла попросить? Все, что могли, мне уже дали. Не хватает только самого главного... — я подошла к черной коробке, которую оставили около телевизора и присела на корточки. В ней лежали боксы, похожие на толстенькие книжечки. Сразу и не сосчитать, сколько их здесь было. Я взяла один в руки.

— "Молчание ягнят"? — я посмотрела на Алана, показывая наименование фильма на боксе.

— А что?

— Видимо, не смотрел этот фильм, — я усмехнулась, заглядывая вновь в коробку. Представить сложно, какие касеты и диски он купил.

— Если я древний вампир, это еще не значит, что я отстал от жизни.

— Я этого не говорила. Просто, "Молчание ягнят" не для слабонервных, — я распахнула максимально глаза.

— Ну... - он сел рядом со мной и пальцами стал отодвигать упаковки с кассетами в разные стороны. — "Один дома", — он достал коробку и протянул ее мне. — Классика ваших времен.

— Ты прав, — я встала и поправила рукой свое платье, и Алан встал вслед за мной. — Будет, что посмотреть сегодня вечером, — я оставила кассету на столике и оглядела телевизор. Он раза в три больше того, что был в моем съемном домике в Вашингтоне. — А почему именно ты ездил за всем этим, а не Алиша? — я обвела рукой плазму, стоящую на тумбе, на нижней полке которой стоял кассетный видеоплеер.

— Боюсь, что если бы Лео узнал об этой идее, то у нас бы были крупные проблемы, — мы усмехнулись, хотя я не нахожу это веселым. Это стало таким обыденным, что кто-то злится на все происходящее со мной. — Алиша не покидает замок в принципе. Во-первых, из-за того, что солнце убийственно для ее кожи, это ты и сама знаешь, — об этом я забыла. Когда я с ней гуляла, то задумалась о том, почему Алиша гуляет по ночам.

— А во-вторых?

— Не хочет, — отрезал Алан тут же. — Ты идешь на завтрак?

— Да, но позже, — соврала я, собираясь и дальше безвылазно сидеть в комнате.

***

— Спасибо тебе большое, — прошептала я. Я вела себя не совсем правильно, когда вчера поругалась с Аннет.

— На этот раз мне самой не хочется ходить в столовую. Сегодня я ужинаю с тобой, — мы сели молча за столом и взяли с подноса по порции риса с говядиной. — И прости меня за вчерашнее, я погорячилась.

— Я не сержусь, — я положила руку на ее плечо и слегка его сжала. — Приятного аппетита.

— Приятного.

— А в знак примирения после ужина нас ждет совместный просмотр фильма.

Я рассказала утром Аннет об этом "подарке" Алиши, но более ни о чем она меня не спрашивала. Но я знала, что ей очень хочется посмотреть что-нибудь на телевизоре.

Позже девушка ушла относить подносы, а я решила разобраться в телевизоре. Утром мне удалось научиться включать телевизор и проигрыватель. Если все пойдёт по плану, то уже через пару минут мы будем смотреть кино.

— Захо... — сказала я, открыв дверь, но за ней стояла не Аннет, а Алан, держа в руках бутылку со сладкой газировкой рыжего цвета.

— Не ожидала? — улыбнулся он мне и зашел, а за ним — Аннет.

— Он застукал меня, когда я искала на кухне кукурузные палочки, — обиженно пробубнила девушка, сжимая большие пачки в руках.

Я все еще стояла в недоумении от происходящего. Так странно, что сейчас в моей комнате Аннет и Алан, и мы будем смотреть вместе кино.

— Что мы будем смотреть? — спросила блондинка, и я тут же ответила:

— "Один дома".

— " Молчание ягнят", — одновеременно со мной сказал Алан.

— Нет! — крикнула я тут же. — Нет, этому не бывать, — запротестовала я, но в ответ услышала лишь смех.

***

— Ты уже засыпаешь, — Я открыла слипающиеся глаза и оглядела комнату. Аннет спала на диване, запрокинув голову на его спинку. Алан укрыл ее пледом и потянулся за пультом, чтобы выключить телевизор, на экране которого уже бежали титры.

— Я лишь на мгновенье прикрыла глаза — я потерла глаза и выпрямила спину. — В следующий раз фильм буду выбирать я, — я надула губы, вспоминая, как до последнего боролась за то, чтобы мы не смотрели Ганнибала Лектера. К середине фильма я действительно увлеклась просмотром, но, видимо, я слишком сильно хотела спать, поэтому и прикорнула.

— Что тебя так обрадовало? — шепот Алана вывел меня из раздумий.

— Ничего, — отмахнулась я от допроса — Это так странно. Мы сидели и смотрели сейчас все вместе кино, — я интонационно подчеркнула каждое слово.

— Ты так говоришь потому что я являюсь вампиром? Ребекка, не заостряй свое внимание на этом. Я так же, как и человек, сплю, ем, работаю, — Алан сел напротив меня на край кровати, опершись руками о матрац.

— У тебя есть работа? — об этом я и не подумала.

— Да.

— Настоящая?

— А бывают искусственные? — он улыбнулся.

— И кем?

— Преподаватель в школе. Веду историю, — Насчет истории я вовсе не удивилась.

— Мне бы такого учителя в школе, я бы знала историю на пятерку.

— Это точно. Статистика показывает, что мои уроки прогуливают меньше всего учеников, — Алан произнес это с гордостью, и я искренне улыбнулась. Он казался мне таким счастливым, хотя его работа — обычный учитель.

— За знание истории тебе должны вручить награду, ведь ты единственный историк, самолично видевший все события XX века, — я засмеялась, но вовремя закрыла рот рукой, вспомнив о том, что справа от меня, на диване спит Аннет.

— Не только XX века, — его брови приподнялись и также резко опустились. Я вспомнила о том, что Алиша говорила мне, сколько ей лет и сколько лет братьям Монтеро, но чисел было слишком много. Я просто-напросто их не запомнила. — Пожалуй, мне пора. — Алан встал и пошел к двери.

— Алан, — окликнула я его, и он обернулся, — приходи почаще, — попросила я, а в конце добавила, — если захочешь, — на лице его тут же засияла улыбка, и он мне кивнул.

Я смотрела на Алана и не понимала — что у него могло быть общего с Брендоном? Я никогда не видела ничего плохого в Алане. Никогда бы не подумала, что он вампир и у него есть свои пассии. Брендон же был воплощением зла.

***

— А что сегодня мы будем смотреть? — никак не унималась Аннет.

— Я же сказала тебе, что сегодня хочу лечь пораньше. Между прочим, я еще вчера это сказала, но ты продолжаешь меня об этом спрашивать.

— Потому что ты не называешь причины.

— Я хочу лечь пораньше — вот моя причина.

— Я жду правды, — я шумно выдохнула.

На самом деле, Алан мне сказал, что сегодня ко мне придет Алиша. Это стало причиной, почему сегодня мы впервые за всю неделю не посмотрим фильм. Даже не верилось, что прошла уже неделя. Неделя, как я не покидала спальню, и меня все устраивало.

— Обещаю тебе, что завтра мы посмотрим два фильма, но сегодня я хотела бы выспаться, — предложила я девушке, и она наконец-таки кивнула в знак полного согласия. — Как думаешь, — я встала со стола и стала класть уже пустые тарелки на поднос, — будут ли у нас проблемы из-за того, что мы едим вне столовой без причины?

— Возмущение девушек — единственная проблема. Но тебе ли не все равно на то, о чем они будут шептаться?— Аннет взяла поднос и вышла из комнаты, на прощание махнув мне рукой...

***

— Я рада, что ты довольна моим подарком. Я всегда держу обещания, — подмигнула мне Алиша.

— Я думала ты придешь, чтобы посмотреть вместе со мной что-нибудь.

— Нет, это в следующий раз, — усмехнулась она, протягивая мне уже знакомый плащ. — Я бы хотела прогуляться, уверена, ты тоже.

Мы обе спустились по лестнице в холл и вышли из дворца.

— А что если нас снова поймает Алан.

— Он знает.

— Что?

— Да, я сказала ему.

— Как тогда он разрешил?

— Он не тот, кто наказывает за нарушение запретов. Он тот, кто держит секреты, — Алиша вся сияла от счастья.

Ветра на улице не было. Небо было чистым, на улице было тихо, а воздух был до безумия свеж. Казалось, что никогда такого воздуха не было.

— Алиша, что бы ты ответила, если тебя сейчас спросили, хочешь ли ты быть вампиром?

— Я бы все отдала, чтобы им не быть, — ответила она честно, не задумываясь ни на секунду.

— Но почему?

— Вампиризм дает тебе много возможностей, но еще столько же забирает.

— О чем ты говоришь?

— Как вампир я, возможно, стала сильнее, но, как ты знаешь, не все так хорошо, как могло бы быть.

— Ты о солнце?

— Да, о нем. Я не была на солнце сорок три года, — я удивилась, но потом помотала головой, вернув мысли в нужное русло. Мне нужно уже привыкнуть к тому, что меня стали окружать одни вампиры.

— И какого это?

— Без солнца? — уточнила Алиша. — Сначала кажется чем-то неважным, необязательным. Думаешь, какая разница. Нет солнца или есть оно... Но каждый раз, выходя по невнимательности из дома, я получаю жалящие кожу удары от солнечных лучей. Я бегу в тень с криками, вырывающимися откуда-то изнутри, будто монстр на мгновение пробуждается от дикой боли, напоминая о своем существовании внутри меня. День за днем, месяц за месяцем. Время идет, и ты уже начинаешь ненавидеть день. Терпеть не можешь свет и все то, что с ним связано. Вот, что происходит. Кажется, что солнце - это что-то совершенно незначительное в твоей жизни, но это не так. Даже оно значит многое. Но почему то я поняла это только, когда потеряла возможность его увидеть вновь. И за это я ненавижу свой выбор.

Я задумалась над этим. Можно ли провести параллель в этом случае? Я захотела вернуться к родителям лишь тогда, когда лишилась возможности их увидеть вновь. Что, если я больше их никогда не увижу? Что, если они прямо сейчас приехали в университет Вашингтона, дабы найти там меня? Они меня там не найдут, и что тогда? Как они будут меня искать? Что будет с ними, когда они поймут, что их дочь бесследно пропала?

Я продолжала рассуждать о чем-то невозможном...

— Но это же временно. Ты сама говорила, — напомнила ей я.

— Да, через лет сорок или пятьдесят кожа должна окончательно регенерироваться. Но есть то, что времени не изменить.

— Что не изменить? — она говорит какими-то загадками, будто решаясь — сказать мне или нет.

— Действий. Сделаешь что-то, а потом жалеешь. Обиднее этого только, когда тебя убеждают в том, что ты делаешь все правильно, но ошибка неизбежна. Она твоя. Только твоя, — слезы на ее глазах испугали меня. Я никогда еще не видела, как она плачет. Я никогда еще не видела, как плачет вампир. Я повернула ее к себе, держа за предплечья. Она, будто стыдясь этого, опустила голову и поспешила смахнуть крошечные капельки промелькнувшей слабости.

Мне очень хотелось знать, о чем она говорила, но я понимала, что ответа не получу. Эта тема слишком тяжела для неё. У каждого своя глубокая рана, не заживающая со временем. У Аннет — это шрам на груди. Этот шрам не только на груди, но и на сердце. Какой же душевный шрам у Алиши?

— Пойдем, я тебе кое-что покажу, — брюнетка заботливо взяла меня за руку, и мы пошли прочь из сада, в сторону замка.

Дверь со скрипом отворилась, зажегся яркий белый свет двух ультрафиолетовых ламп, и я зажмурилась.

— Осторожно, порожек, — я открыла глаза, чтобы переступить через препятствие, а когда подняла глаза наверх, то оторопела от изумления. Комната, в которую мы зашли, оказалась оранжереей. Стеклами были покрыты потолок и стены.

— Вау... — прошептала я, оглядываясь. — Это ты сама выращивала? — я провела пальцами по сиреневым бутонам фиалок. Они начали качаться из стороны в сторону, и капли с лепестков посыпались на землю. Повеяло весенней свежестью. Сладкий запах цветов. Или он мне только кажется?

— Да. То, что я не имею возможности восхищаться природой при свете, вовсе не значит, что я перестала ее любить. Так что, — она подошла ко мне и повторила мое действие, — этот островок вечной жизни был создан лично для меня.

— А как же свет? — я подняла глаза наверх.

— Окна не пропускают ультрафиолет, — Алиша подошла к двери и нажала на выключатель, после чего раздалось дребезжание металла над головой. Стекла, как ставни, открылись, запуская ледяной воздух в оранжерею. — Здесь я могу видеть солнце, — она обошла несколько горшков и села на скамью из темного дерева напротив меня. — Видишь? Я смогла справиться со своей проблемой. Ад только с виду ужасен и мрачен. Его мы создаем в своем воображении сами, — она показала на место рядом с собой, приглашая меня сесть рядом с собой.

— Я не создавала это место, — я закрыла глаза, откинувшись назад и выпрямив ноги.

— Одно я знаю точно: в аду не показывают кино, — она засмеялась от собственных слов, и я, сама того не желая, заулыбалась. Мне здесь определенно нравится. Запах цветов приятен до мурашек. Но вот уже через пару минут я вновь окажусь на улице, где природа готовится к заморозкам.

— А как ты сюда попадаешь днем? — задалась я вопросом.

— Здесь есть второй вход, — она обернулась и посмотрела куда-то нам за спину. — Там и зайдем. Разрешаю тебе сюда приходить, когда пожелаешь, — мы встали и пошли к той двери, на которую указывала Алиша. Она погасила свет в комнате и закрыла за нами дверь, когда мы оказались в замке.

— Я провожу тебя до спальни, — сказала я. Мне интересно, где живет она. Всего этого замка я еще не обошла. Он огромен.

— Не боишься быть пойманной? — усмехнулась Алиша и зашикала мне, когда я засмеялась ей в ответ.

— Алиша, — позвала ее я, когда мы ушли достаточно далеко, — про какую ошибку ты мне говорила? — спросила я с опаской. Я не сдержалась из-за безумного желания узнать о ней чуть больше. Мне хотелось бы помочь Алише, поддержать ее.

— Ребекка, все мы совершаем какие-то ошибки. Моя заключалась в доверии, — она остановилась, ее глаза забегали по сторонам, выдавая панику. Ей тяжело это говорить. — Ошибка, из-за которой я потеряла ребенка.

***

Я опустошенная шла по черному замку. Высохшие слезы были на моих щеках, оставив четкие дорожки.

После слов Алиши я забыла, как дышать. Она мне больше ничего не сказала. Я ушла, так и не узнав этой истории полностью. Кому она доверилась? Что за ошибка лишила жизни ее ребенка? Был ли этот ребенок от Лео? Когда я думала о душевном шраме Алиши, не могла и представить, что он так огромен.

Были слышны лишь мои тихие шаги по кафелю вдоль бесчисленного количества комнат этого замка. Все здесь было безлико. Я здесь была с Аннет. Высокие потолки, массивная лестница, красные ковры. Здесь было очень красиво. От пустоты этих залов веяло роскошью и таинственным мраком.

Музыка достигла моих ушей, и я обернулась, пытаясь понять, откуда шел источник звука. Это была скрипка. Слабый звон доносился из зала. Из того зала, где проводилось, по словам Аннет, Рождество. Я пошла по лестнице наверх, чтобы поймать с паличным того, то играл в такое позднее время. Я открыла тяжелую дверь и вошла в просторный зал. Высокий силуэт стоял напротив окна, и в его руках была скрипка. Плечи силуэта вздрагивали, а сам он покачивался в разные стороны. Смычок двигался так быстро, что казалось, даже мои глаза за ним не поспевали. Музыка становилась все громче, погружая меня с головой в водоворот игры на скрипке. Эта мелодия будто сама за себя рассказывала какую-то историю. История эта была наверняка печальная и закончилась трагично, но музыка передала ее со всей красотой и изяществом.

Я делала шаг за шагом, приближаясь к черной тени, стоявшей ко мне спиной. Я на секунду закрыла глаза, чтобы насладиться музыкой, но тут она резко оборвалась, и мои глаза распахнулись.Он стоял ко мне спиной, но после убрал с плеча скрипку и опустил ее на подоконник.

— Ну, здравствуй, Бекки, — его хриплый голос вызвал мурашки по спине, я сразу его узнала.

— Очень красиво!

Брендон медленно обернулся ко мне и что-то хотел сказать, но промолчал. Он взял с подоконника футляр и поместил туда хрупкий инструмент.

— Как прогулка? — спросил он серьезно, как никогда раньше не спрашивал. — Не удивляйся.

— Прекрасно. Алиша показала мне свою оранжерею, — ответила я спокойно.

— И как тебе ее садоводческие умения? Садовод из нее был бы неплохой, — не долго он был серьезным. Я не видела Брендона неделю, а кажется, что прошло намного больше времени. У меня не получается контролировать его эмоции, они были слишком переменчивыми. Сейчас он пытался быть веселым, но в своей глубине он, наверное, очень на меня злился.

— Она молодец, — единственное, что сказала я. Не стану пересказывать ему все то, что узнала. — Откуда ты знаешь, где я была?

— Если ты думаешь, что что-то сможешь от меня скрыть, то ты не права. Я знаю о тебе все.

— Неправда! Ты только думаешь, что все знаешь, — сказала я ему в ответ. Брендон повернулся ко мне лицом и стал внимательно меня изучать. Одного его взгляда было достаточно, чтобы я перестала злиться.

— А я могу доказать обратное. Ты только скажи "стоп" вовремя. Ладно? — он сделал шаг ко мне, и мне стало холоднее. — Ты второй раз гуляешь с Алишей в саду. Она делится с тобой разными секретиками и внушает, что здесь не так плохо, как тебе кажется, но ты с ней не согласна. И никогда не будешь согласна, — он подошел еще ближе. Его черные глаза запрещали мне отрываться от них. — Тебе нужна свобода. Тот домик, за который ты отдавала все свои заработанные деньги. Этот никчемный институт, учеба в котором тебе безразлична.

— Я училась прилежно, тут ты не угадал, —возразила я.

— Институт, в который ты поступила из-за упрямства, — ответил он, и я замерла. — Родители, запрещают ей ехать в этот институт, но Ребекка стоит на своем. Она делает все наоборот. Уезжает в Вашингтон, дабы доказать им, что она самостоятельна. Только вот родители забыли предупредить дочку, что та в обществе будет пустым местом. Ребекка оказалась никому не нужна, и ей ничего не оставалось делать, как спрятаться от внешнего мира в том доме под снос. Так Ребекка и оказалась никому не нужна, даже своим собственным родителям, — я не выдержала и, замахнувшись, ударила Брендона по щеке, и его голова слегка повернулась. В тишине этого зала удар разошелся сильным эхом, а затем было слышно лишь мое прерывистое дыхание. Так больно мне не было еще ни разу с момента моего появления в этом замке.

Я столько дней плакала из-за того, что мои собственные родители мысленно отказались от меня. Сейчас мне стало намного больнее.

— Какого это, когда ты ждешь месяцами звонка от самых близких тебе людей? — прошептал Брендон, зарываясь в мою душу. — Хочешь услышать их голос, слова прощения, просьбу приехать. Но ничего этого нет... — он подошел ко мне впритык, и мой затылок почти упирался в его грудь. — Отчаянно пытаешься внушить самой себе, что еще не все потеряно. Надеешься на что-то хорошее, — он положил свои пальцы на мой подбородок и таким образом приподнял его. — Но нельзя найти рай в аду.

Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди, пока я судорожно ловила каждое его слово. Мне не легко было все это слушать. Я не могла прямо сейчас взять и признать то, что жизнь, которую я имела, была ужасна. Я не могла это сказать.

— Вся эта ненависть, неприязнь, ложь, обман, высмеивания. Тот мир тебе по душе? — на глазах стали наворачиваются слезы, но Брендон не позволял мне опускать голову, и я просто закрыла глаза. — Рождественский оркестр играет в углу этого зала. Раздается женский смех. Стук каблуков по узорчатой плитке. Звон бокалов. Этот зал раз в год оживает. И лишь на Рождество, — все его слова яркими картинками стали всплывать перед глазами. — А ты любишь этот праздник, Ребекка? — с подвохом спрашивает он. Я знаю, чего он добивается.

Я не могу говорить. Слезы подступили новым потоком, и в горле встал большой ком. Я кивнула.

— Что ты чувствовала в это Рождество? Что ты чувствовала, когда впервые этот праздник провела в одиночестве? Какого это, быть оставленной всеми? Что это за чувство, Ребекка?

— Боль, — прошептала я так тихо, что сама еле услышала. Брендон лишь кивнул.

Он сделал маленький шаг назад и расставил руки в разные стороны, желая обнять меня. Как только я почувствовала, что вот-вот снова заплачу, я со всей силы прижалась к груди Брендона, от которой веяло морозной свежестью. Я не могла перестать плакать и потому рыдала взахлеб. Я рукой провела по его спине, пытаясь зацепиться. Он был таким теплым для меня, что мне совсем не хотелось от него отстраняться.

— Я получила от них на Рождество открытку, — промямлила я. — Они не поздравили меня. Отправили обычную карттонку. Они будто решили, что у них больше нет дочери... — я стала заикаться. Мне нужно было перестать плакать, но я е могла остановиться. — Боль, Брендон. Мне больно, что мои родители так со мной поступили, — его рука стала поглаживать мои волосы, и я почувствовала электрический ток, прошедший под ногами. — Я им этого никогда не прощу... — прошептала я, сказав эти слова самой себе. Мне они больше не нужны. У меня отныне не было больше надежды их увидеть. Жизнь вне замка или в нем. Она будет без них. Больше без них.