11.

Я проснулась раньше Артёма и теперь с глупой улыбкой смотрела на спящего парня, прямо как в банальных любовных романах.Он лежал на животе, положив правую руку мне на талию. Когда я захотела выбраться из-под этой туши, дабы привести себя в порядок, то поняла, что Артём не спит, и, кажется, давно. Ну да, ему было приятно наблюдать за тем, как я его рассматриваю. Он перевернулся на бок, заключая меня в объятия обеими руками, и я готова была замурлыкать от удовольствия. Но душ никто не отменял. Я все-таки выбралась из его хватки, точнее, он мне сам это позволил, но не знаю чем я думала, когда полезла через Артёма, дабы сократить дистанцию. Поражаюсь своему слабоумию. Повернувшись на спину, парень взял меня за бедра и оставил меня сидеть на нем сверху. От такой близости стало слишком жарко и ужасно неловко. Я все ещё смущалась каждого его прикосновения. - Не играй с огнём, - нахально улыбаясь, прохрипел Артём. - Или ты специально меня соблазняешь? - Н-нет... - Я старалась смотреть куда угодно, только не на его напряженные мышцы. И, черт возьми, кажется мифы об утренней эрекции вовсе не мифы. Не знаю, может ли моё лицо приобрести более красный оттенок, чем сейчас. Он погладил меня по внутренней части бедра, и я вздрогнула - настолько приятны были его прикосновения, его близость. Его руки легли мне на зад, и я невольно прогнулась в спине, издавая какой-то уж слишком похотливый стон. Стыдно, но чертовски приятно. - Ладно, Кира, иди. Ты же не хочешь, чтобы меня посадили за педофилию? - Невозможно было понять, говорит он серьёзно или шутит, но от одной мысли, что это может произойти у нас, непонятное тепло растеклось внизу живота. Дожили. Я хочу чувствовать его.Отогнав от себя все эти извращенные мысли, которых до появления этого ходячего торнадо в моей жизни не было, я нехотя слезла с его торса, поправив задравшуюся футболку. Получив лёгкий шлепок по филейной части от этого обнаглевшего засранца, я возмущенно уставилась на Артёма. - Нельзя уже и к своей девушке поприставать? - Он состроил невинную мордочку, а я изогнула левую бровь в немом вопросе. Что он сказал? Он назвал меня своей девушкой? Ветров медленно принял сидячее положение, а потом и вовсе встал с кровати, подойдя ко мне слишком близко. Единственным элементом одежды являлись только боксеры, и я не знала куда деть себя от этого нечеловеческого смущения. Вот что он творит?! - Да, я назвал тебя своей девушкой. И теперь ты от меня больше не убежишь. И никакой дружбы. Ты ведь сама хочешь большего. - Голос его был настойчив и твёрд, явно показывая, что никаких возражений он слышать не хочет и не будет. Впрочем, у меня их и не было. Меня возмущал лишь тот факт, что он сам все решил, даже не спрашивая меня. Но только он кладет руку мне на талию, притягивая к себе для сносящего крышу поцелуя, как вся моя злость и охота спорить улетучивается в неизвестном направлении. Вот что он со мной делает?!

Приняв душ и переодевшись в одну из футболок Артема, которые я, похоже, ношу чаще, чем он, я спустилась на кухню, чтобы приготовить нам поесть. После вчерашнего болела голова и руки, на которых красовались отметины от ремня ублюдка из клуба, и как бы я ни старалась отогнать от себя все эту мерзость, происходящую вчера, ничего не выходило. Что было бы, если бы Артём не успел? Сколько девушек ему удалось изнасиловать? Над сколькими он ещё надругается? И скольким никто не захочет помочь?

Я пряталась от взрослого мира в панцирь, теряясь в несуществующих мирах. Думала, что персонажи делятся на отрицательных и положительных только в книгах, пьесах, фильмах. Думала, что все люди по-своему красивы и прекрасны, и даже своим родителям раз за разом находила оправдания. "Тяжелый день ", "тяжёлая неделя", "тяжёлая работа", "тяжёлая жизнь". Чушь. Даже в тот день я пыталась как-то оправдать для себя того мужчину, что лез ко мне, двенадцатилетней девочке. И все прохожие, в точности как в клубе, упорно делали вид, что ничего не замечают, но смотрели во все глаза, как взрослый мужик заставлял маленького ребёнка упасть перед ним на колени, приставляя к маленькой тонкой шее раскладной нож. Сколько грязи в нашем мире? Сколько бесчувственных и безразличных ходят по этой земле? Почему люди становятся такими? Жестокие люди, моральные уроды - это недолюбленные, обиженные на судьбу дети. Это люди, сломившиеся под натиском обстоятельств, переставшие верить в то, что когда-нибудь все может насладиться, если пробивать себе путь в будущее.

- О чем задумалась? - Я сразу обернулась на источник шума, и вновь меня бросило в жар от стыда, ведь Артём стоял передо мной в одном лишь полотенце, намотанном на бедра. На его коже виднелись капли воды, свидетельствующие о том, что он только что вышел из душа. Давно ли он наблюдает за мной? - Ни о чем, - я пожала плечами и слабо улыбнулась, взявшись за смесь для оладьев. Спустя минуту я почувствовала у себя талии руки Артёма и его горячее дыхание, обжигающее шею, и мне сразу стало не до готовки. Я повернулась к Артему лицом, и парень, целуя шею, посадил меня на разделочный стол. Его руки гладили мои бедра, и я запрокинула голову, едва сдерживая стоны. Я хочу почувствовать вновь сладость его губ. Кладу руки ему на плечи и едва касаюсь его губ своими, как бы дразня его, из-за чего Артём чуть ли не рычит. Затем, нехотя, он прерывает эту сладкую пытку и переводит дух, убирая мои руки со своих плеч. - Кира, - голос его тихий и хриплый. Он злится, но я не могу понять на что. Что не так? Он взял мои руки в свои ладони и начал рассматривать синяки на запястьях. Я так старалась убежать от этих воспоминаний, как бы глупо это ни было, надеялась, что мы больше никогда не коснемся этой темы. Зря, видимо. - Я это не оставлю. Он ответит. - Пожалуйста, не надо, - мой голос был настолько тих, что больше походил на шёпот. Не знаю, может ли быть что-то жалобнее, чем моя просьба. - Ты его защищаешь? - В этом вопросе смешались злость и удивление, а я не знала, с чего он вообще мог такое взять. - Господи, да нет же!Как можно вообще о таком подумать? Я не хочу, чтобы ты из-за меня впутывался во что-то... - Переживаешь за меня?- На губах Артёма заиграла какая-то хитрая улыбка, и вид его был чересчур довольным. Кажется, мы обсуждаем не то, как он будет выяснять отношения с этим ублюдком (а мирно решать вопросы попросту не умеет), а что-то незначительное, весёлое. - Да, представь себе, переживаю! Потому что ты постоянно участвуешь в каких-то драках и передрягах! Потому что ты просто не можешь без всего этого, ведь такая жизнь скучная, да? Так вот, Артём, это называют безопасной жизнью. Жизнью, где не нужно переживать за дорогого тебе человека каждый вечер, ведь ему могут надавать по башке... - Я тебе дорог? - Сейчас я готова была огреть его сквородкой, стоящей на плите. Почему из всей моей бессмысленной речи, к которой он точно не прислушается, его заинтересовала именно эта часть? Его эта озорная мальчишеская улыбка, вообще не подходящая к данной ситуации, умиляла и бесила одновременно, как и сам Артём. - Ты меня вообще слышишь? Я говорю тебе, что не нужно никуда лезть...- И опять договорить мне не удалось. - Кира, ты же знаешь, что я все равно поступлю по-своему, - я тяжело вздохнула, понимая, что он действительно не прислушается к моим словам. - Ответь мне. Я тебе дорог?- А ты думаешь, почему я тут нотации читаю, на которые ты плевать хотел?! Да, ты, своевольный идиот, мне дорог! Я тяжело дышала, сдерживая всю ту злость, что кипела во мне, а Артём продолжал улыбаться. Счастливо, глупо и чертовски красиво. Но улыбка слетела с его губ так же быстро, как и появилась. - Я делал много ужасных вещей, - проговорил Артём, уткнувшись мне в шею. - И ещё больше сделаю. Я не святой. И не самый лучший вариант. Тем более, для тебя. - Что ты говоришь? - Он не может действительно так думать. Пусть для всех он плохой, пусть. Но я - не все. Что бы он ни сделал, я все равно буду оправдывать его в своих глазах, искать какое-то объяснение его поступкам и все равно считать его человеком, которому могу довериться, с которым буду чувствовать себя защищенной. И вслух я этого ему не сказала. - Я говорю правду. - Нет. Это не правда, а твои предположения! Почему ты за такой короткий срок успел всё решить за меня? Даже то, какой ты для меня - плохой или хороший. Ты во многом мне помог, и... Что бы ни случилось, я буду на твоей стороне. И не совсем важно, прав ты или виноват! Он поднял голову и посмотрел мне в глаза. В его взгляде теплилась надежда.

Надежда на то, что она говорит правду. Надежда на то, что все поменяется, и он не будет таким плохим для неё, каким был для всех. Надежда на то, что он не спугнет её своей чернотой, которая ест его изнутри, не оставляя ни воспоминаний о былом хорошем, ни шансов на то, что в его жизни еще будет хоть что-то светлое. Она верит. А он боится потерять её доверие. Боится потерять её.

***

Целый день мы смотрели фильмы, начиная от ужастиков, при просмотре которых я обычно пряталась за Артёма, заканчивая до тошноты тупыми комедиями. Гораздо смешнее были комментарии Ветрова. На протяжении всего дня Артёму постоянно кто-то названивал и отправлял смс. Впрочем, это неудивительно, ведь он помогает отчиму с бизнесом на правах старшего из детей. По крайней мере, мне хочется верить, что это действительно были звонки по работе, а не по встрече с тем парнем из клуба. Хотя, это могла бы быть какая-нибудь девушка... - Мне нужно уехать. - Артём стоял в своих домашних спортивных штанах, вертя в руках телефон, по которому разговаривал в соседней комнате. И я сразу поняла, что речь шла о чем-то не слишком приятном. - Ты куда? - Всё будет хорошо, не забивай свою маленькую головку всякой чепухой. - Артём щелкнул мне по носу, затем поцеловал в лоб. - Скоро приедет Антон. Не жди меня, ладно? Ложись спать. Здесь, Кир. Не уходи к себе. Пожалуйста. Я промолчала. Что ответить? Мало того, что он срывается ни с того ни с сего черт знает куда, не считая нужным посвящать меня в свои планы, так ещё и оставляет меня со своим братом наедине и говорит, что придёт поздно. Продолжить диалог я решилась только тогда, когда мы стояли в прихожей :- Может, все-таки лучше будет, если я уйду домой? - Нет. Я буду знать, что с тобой все в порядке. Не теряй. - И, ещё раз поцеловав в лоб, как маленького ребёнка, оставил меня в своём доме одну. Так ещё и брат его приехать должен... Спасибо, Тём.

Недавно пришедший Антон уплетал за обе щеки приготовленную мной шарлотку. Зрелище это действительно было увлекательным, но тревога за его брата-засранца никуда не отступала. - Антон... - Што? - Объясните мне, как можно столько есть, ещё и на ночь глядя, и иметь идеальную фигуру? Он съел уже три внушительных куска и жует четвёртый, видом своим напоминая хомяка. - Куда уехал Артём? - Антон, услышав мой вопрос, поперхнулся и изумленно уставился на меня. -Я откуда жнаю? Я жа ним не шлежу... - Да все ты знаешь! Ты не можешь не знать, ты ведь брат его в конце концов! Просто говорить не хочешь!- Успокойся, - Антон уже оставил бедный пирог в покое, соскочив со стула. Если до этого он вел со мной беззаботную, весёлую беседу, то сейчас, при упоминании о брате, он излучал холод, агрессию, и смешинки, всегда плясавшие в его глазах, исчезли. - Я не знаю, где он, с кем он. Ясно? Не знаю. Пошли лучше фильм какой-нибудь посмотрим.Я честно продержалась первых 15 минут какого-то боевика без распросов об Артёме. Но любопытство, которое во мне всегда било через край, завладело мной вновь. Чувство того, что мне что-то не договоривают, не покидало меня ни на минуту, и я уже буквально ерзала на месте. И Антону это не очень понравилось :- Кира! Ты можешь сидеть спокойно? На нервы действует. - Нет, не могу, потому что мой парень уехал черт пойми гуда, не считая нужным меня проинформировать, а его братец пляшет под его дудку и не хочет мне ничего рассказывать. - Когда я злилась, я всегда тараторила так, что не всякий раз мне самой удавалось осмыслить сказанное. И вот, я поняла, что болтнула одну фразу, которая была явно лишней. "Мой парень"... Господи, кто меня за язык-то тянул?- Вы с ним встречаетесь? - Антон смотрел на меня так, будто перед ним сидел орущий птеродактиль, а не простая девочка, которая мелит всякую чушь. - Он мне сам об этом утром сказал. Так ты знаешь, куда он уехал? Я ведь не отстану, так что лучше сказать сейчас... - Боже, какой же он придурок, а. - Антон закатил глаза и тяжело вздохнул. - Ладно, одевайся. За#бали оба меня. От радости я чуть ли в ладоши не хлопала, а на "французский" Антона лишь широко улыбнулась.

Ехали мы молча. Я решила не выводить Антона из себя очередными распросами, ведь ещё в доме у Ветровых я справилась с этим на "отлично". Играла какая-то энергичная музыка, но сам Антон выглядел не так живо, и он явно терзался сомнениями, ведь его братец наверняка попросил о сохранении его местонахождения в тайне. Мне же оставалось тихонько ликовать своей маленькой победе и с ужасом размышлять над тем, куда же мы все-таки едем. Может, мы едем на какую-то вечеринку? Нет, тогда бы вся округа об этом гудела, и не осталось бы и человека, не знающего о предстоящем празднестве. Потом вдруг посетила мысль, что мы едем на какую-нибудь стычку, где люди будут набивать друг другу морды, отстаивая свои права, и мой решительный настрой медленно меня покидал. Если с этим безголовым что-нибудь случится... Боже, почему нельзя жить спокойно, как все люди? Пейзажи за окном дорогого автомобиля менялись один за другим, а тревога подступала все ближе. Часто случалось, что моё предчувствие меня, к сожалению, не подводило, и от этого становилось действительно жутко. Я боюсь за него. Знаю, что он весь такой смелый, решительный и бесстрашный (а ещё безголовый), но это не значит, его нельзя сломать. Он сильный, но не бессмертный. Паника. Я выгляжу полной истеричкой, но я действительно паникую. Настолько сильно, что меня берет мелкая дрожь. Так ещё и Артём напряженно молчит, уставившись на дорогу, что не сулит ничего хорошего. Черт возьми, если Артём останется целым, я его сама изобью!

- Приехали. Он меня убьёт, - Антон, покачав головой, тяжело вздохнул и вышел из машины, хлопая дверью так, что я вздрогнула, но этот резкий звук словно привёл меня в чувство. Я про себя посчитала до десяти, делая тщетную попытку успокоиться, и, оставшись ни с чем, выхожу из машины. Пред нами стоит старое тёмное одноэтажное здание, и жутко становилось только от одного его вида. На окнах пусть и стояла решетка, но они все равно были выбиты, и осколки серого от пыли стекла лежали на асфальте под оконными проемами. Дверь в помещение была на удивление новой, что вселяло надежду на лучшее. Крохотную, правда, но все же.- Ну что, Мирных, пошли? - Антон кивком указал в сторону устрашающего дома и направился к двери. Что нас ждёт за ней?