Глава 10

Макс появился без предупреждения. Вечером. Как будто случайно. Типа «шёл мимо». Хотя у него даже обувь была свежая, будто готовился. Я бы, может, и не заметил, но он всегда приходил в старых кедах, а тут — чёрные ботинки, отполированные, как совесть у юриста.

Сел на диван, поставил бутылку вина на стол. Даже не пива, не водки — вина. Красного. Сухого. Как будто мы с ним теперь взрослые. Серьёзные. Спокойные.

Он начал с какого-то ни о чём — как там дела, что с работой, как спина (хотя я никогда не жаловался). Я слушал и пил — мне вообще всё равно, под что пить. Особенно если это бесплатно.

— Алекс, — вдруг сказал он. — Я должен тебе кое-что сказать.

Я сразу понял, что в этом разговоре не будет ни шуток, ни лёгкости, ни анекдотов про блондинок. Он замолчал. Смотрел на бутылку, как на бомбу. Не то чтобы боялся, но знал — после взрыва не собрать.

— Говори, — сказал я. — Только не делай лицо, как будто ты моя мать и узнал, что я бросил институт.

Он выдохнул. Тяжело. Как будто нырнул в воду.

— Я с Анной.

Пауза. Не такая, как в кино, где герой падает со стула и разбивает голову. Нет. Всё было тихо. Настолько тихо, что я даже не сразу понял, в каком месте у меня сейчас должно заболеть.

— В смысле?

— В прямом. Мы вместе. Уже давно. С тех пор, как вы с ней...

Он не договорил. Да и не нужно было.

Я встал. Подошёл к окну. Посмотрел на улицу, на машины, на дерево, которое, кажется, снова засохло. Потом на своё отражение в стекле.

— Почему ты не сказал?

— А что бы изменилось?

Я повернулся к нему. Медленно. Как будто боялся, что если резко — могу ударить.

— Ты же знал, что я её люблю.

— Ты же сам сказал, что она — водка. А я просто сделал глоток. Один. Ну... сначала один.

Вот он, момент, когда друг становится мужиком, который трахает твоё прошлое. И делает это так спокойно, что не знаешь, что больше бесит — факт или тон.

— Это длилось давно?

Он пожал плечами. Типа «само получилось».

— Почти с самого начала. Мы не планировали. Всё как-то... ты ушёл, она пришла. И...

— И ты не подумал, что, может быть, стоит мне сказать?

Он налил себе вина. Отпил. Как будто разговаривал о погоде.

— Я подумал. Много раз. Но ты тогда был на грани. А потом — с Кристиной. Я решил, что ты уже...

— Уже забыл?

Он молча кивнул. Я тоже налил. Отпил. Всё горело внутри. Не от вина. От гниения.

— Ты знал, что она ждала меня в том отеле?

Он удивился.

— Что?

— Да. Она написала письмо. Назначила встречу. Я не пришёл.

Он промолчал. Это была его очередь чувствовать вино как яд.

— Прости, — сказал он наконец. — Я не знал.

— Теперь знаешь.

Мы молчали. Пили. Не смотрели друг на друга. На столе бутылка, как свидетель. Красное вино, как кровь из старой раны.

⸻

Когда Макс ушёл, я ещё долго сидел на кухне. Лампочка над головой мигала, как сердце у человека с аритмией. Я не знал, что делать. Злиться? Плакать? Закурить? Закричать?

Вместо этого я достал телефон. Нашёл номер Анны. Посмотрел на него. Потом удалил. Отрывать надо с корнем, а не просто лечить.

⸻

Кристина вернулась поздно. Я был пьян, но не настолько, чтобы не узнать её походку. Она вошла, как всегда — тихо, будто извиняется, что вообще существует.

— Привет, — сказала она, ставя на стол пиццу.

Я не ответил. Просто смотрел. В ней не было ничего от лжи. Ни капли предательства. Только какая-то уставшая честность. И это бесило.

— Ты всё в порядке? — спросила она.

Я рассмеялся.

— Да. Макс приходил.

Она замерла.

— Что он хотел?

— Сказать, что теперь трахает Анну. Мою бывшую.

Кристина ничего не сказала. Просто села рядом. Взяла мою руку. Я думал, она начнёт утешать, что-то говорить. А она просто была. Иногда это лучше, чем любые слова.

⸻

На следующий день я проснулся поздно. Голова болела, но не от вина. От этой новой пустоты, которая не гудит, а просто давит. Как подушка на лицо.

Кристины не было. Сначала я не удивился. Потом — начал ждать. Прошёл час. Потом два. Я написал. Ответа не было. Позвонил — абонент вне зоны. Я начал нервничать. Обычно, как бы она ни исчезала, телефон всегда был с ней. Она отвечала. Пусть сухо, коротко — но отвечала.

Сейчас — ничего.

Я открыл шкаф. Её вещи на месте. Куртка на вешалке. Кроссовки у двери. Телефон на столе. Всё, как будто она просто вышла за хлебом. Только вот с каждым часом становилось ясно: она не выйдет из магазина.

⸻

Я обзвонил всех. Ну как всех — тех двух человек, которые знали Кристину. Никто ничего не знал. Никто её не видел. Я поехал в ближайшие больницы — спросить. Показать фото. Никто не узнал.

На третий день я снова пошёл туда. В ту больницу. Где она "не работает". Я потребовал пустить меня к ней. Кричал. Угрожал. Пнул охранника. Потом меня скрутили. Положили. Не в морг. В отделение.

⸻

Я лежал на койке. Белая палата. Белая тишина. Белые мысли. Впервые за долгое время — трезвый. И на самом дне.

Мне не хватало её запаха. Её дурацкой привычки пить вино утром. Её молчания, в котором было больше слов, чем в любой моей пьяной речи.

Я не знал, где она. И главное — была ли она вообще?

Может, я выдумал её? Может, после Анны я просто сошёл с ума и нарисовал себе женщину, которая не требует, не врёт, не предаёт?

А может, наоборот. Это был единственный человек, кто действительно был. Настоящий. Без вранья. Без маски. Без попыток навязать мне свою жизнь.

⸻

Макс звонил. Я не отвечал. Писал. Извинялся. Говорил, что всё вышло случайно. Что он дерьмо. Что не может без моего общения. Что Анна его бросила на следующий день после моего визита. Что он не знает, что с ним.

Я не ответил. Он мне больше не нужен.

⸻

Прошло три дня. Я вышел. Больница отпустила меня, как тюрьма — только физически. Внутри всё равно осталась решётка.

Я вернулся домой. Пусто. Ни Кристины. Ни вина. Ни даже пиццы.

Я сел на пол. Смотрел на дверь. Как собака, которая ждёт хозяина.

Я впервые за долгое время не чувствовал желания пить. Я просто хотел, чтобы она была. Чтобы появилась. Чтобы сказала хоть одно слово. Или хотя бы кивнула.

Но она не приходила.

⸻

И я не знал — жду я человека или привидение. Женщину или призрак. Спасение или наказание.

Но знал точно: если она вернётся, я перестану иронизировать.

Я просто буду рядом.