Глава 15

Вчера Айзек написал мне несколько сообщений, спрашивая, все ли в порядке между нами. Я ответила «Конечно», но весь вечер чувствовала себя действительно ужасно, что так быстро бросила его. Он не заслужил такого отношения к себе, потому что мне правда нравится проводить время с ним. Так что я попросила Маркуса узнать его расписание, и прямо сейчас иду в спортивный зал. Как сказал Маркус, сегодня у них отбор в баскетбольную команду, а у меня как раз нет первого урока, поэтому я занимаю место на последних рядах и начинаю выглядывать Айзека. Я вижу, как Маркус машет мне, и машу ему в ответ. Он подходит к тренеру, что-то обговаривает с ним, а затем подходит к новичкам и произносит:

— Добро пожаловать на отбор в баскетбольную команду! Я и тренер ждем от вас настоящей игры, так что не оплашайте!

Я никогда не слышала, чтобы Маркус так разговаривал, но он действительно любит баскетбол. Он полностью отдает себя ему, поэтому неудивительно, что так серьезен при отборе. Их команда еще ни разу не проигрывала. И не собирается. Когда парни разбегаются по площадке, я перестаю следить за игрой, достаю книгу и утыкаюсь в нее. Буквы начинают размываться, и я прикрываю глаза. Сегодня ночью я постоянно просыпалась от кошмаров и собственных криков, так что почти не спала. Где-то вдалеке слышу крики тренера, но сознанием я уже не здесь.

Кажется, я уснула, потому что я чувствую, как кто-то похлопывает по плечу, и протерев глаза, вижу Вэнса, с которого капают капельки пота.

— Ты уснула, — произносит он.

— Ага, — коротко отвечаю я и убираю книгу в рюкзак.

— Урок уже закончился.

— Я вижу, Вэнс. Это все? — выгибая бровь, спрашиваю я. — Мне надо идти, а ты мешаешь.

Всего на несколько секунд я вижу неуверенность в его глазах, но это же Вэнс. Если он показал перед тобой хоть какие-то эмоции, то значит ты точно близок ему. Я никогда не была, так что каждые мимолетные эмоции в его глазах он всегда прячет, как будто боится, что я найду его слабое место. А затем он наклоняется, и его губы оказываются у моего уха.

— Сейчас я бы хотел украсть тебя и увезти к себе домой, — его рука касается моей, и меня сразу же пробивает электричество, — касаться тебя...

Я не даю ему закончить и резко ударяю его по щеке. Он отходит от меня, держась за щеку, а я встаю и, смотря прямо в глаза, произношу:

— Ты думаешь, что можешь просто прийти и вести себя так, будто ты не оставил меня собирать себя по частям? Не говори так, будто ты не бросил меня по чертовой смске с кучей оскорблений. Ты хоть представляешь, сколько мне всего пришлось пережить? Я спустилась в ад. Так что не веди себя так, будто я что-то значу для тебя. Я собираюсь двигаться дальше, а ты остался в прошлом.

Я поворачиваюсь и собираюсь уходить, но его слова заставляют меня застыть на месте:

— С кем ты собралась двигаться дальше? С тем пареньком? Мы оба знаем, что ты все еще что-то чувствуешь ко мне.

— Эти чувства исчезли в тот же самый момент, когда ты разбил мое сердце.

Я нагло вру, но мне больно, и он, черт возьми, должен понимать это, а не тыкать на то, что я двигаюсь дальше. Я имею на это право.

— Тогда чего ты ждешь? Беги к нему.

Это злит меня ещё больше, будто мне нужно его разрешение. Я ничего не слышала от него целый год, а сейчас он возвращается и ждёт, что я распахну для него свои объятия. Это несправедливо. Мой голос полон ненависти, когда я отвечаю ему:

— Да пошел ты! Ты даже не можешь признать свою вину. И я не понимаю, что ты пытаешься доказать. И самое главное – кому. Так что держись от меня подальше, Вэнс.

Быстрым шагом я начинаю спускаться и у самых трибун замечаю Айзека. По его взгляду я понимаю, что он все слышал, но он не отворачивается и не уходит, а раскрывает руки. Я обнимаю его и чувствую, как мои слезы начинают пропитывать его майку. Айзек ничего не говорит, а лишь уводит меня, оставляя Вэнса наедине со своими проблемами. Мы садимся на скамейку около раздевалки, и Айзек произносит:

— Я все слышал, Тейт... — он делает долгую паузу, затем вздыхает и шумно выдыхает. — И если ты, на самом деле, ничего ко мне не чувствуешь, то я пойму. Только будь со мной честна.

Я успокаиваюсь, а затем кладу свои руки поверх рук Айзека.

— То, что сказал Вэнс – полная глупость. Я не знаю, что именно я чувствую, но мне нравится проводить время с тобой. Я не хочу ошибиться снова, так что хочу просто узнать тебя получше, прежде чем решить, что готова для чего-то большего. И это не твоя вина. Или не потому, что ты мне не нравишься. Просто последний год был для меня тяжелым, и сейчас я снова пытаюсь научиться доверять.

Он прикасается своей ладонью к моей щеке и говорит:

— Я понимаю, Тейт. И я буду твоим другом, если это то, что ты хочешь, потому что мне тоже нравится проводить с тобой время. Даже если мы никогда не перейдем эту грань, я рад, что у меня появился такой друг. Рядом с тобой мне хочется становиться лучше.

Я улыбаюсь и решаю сменить тему.

— Поговорим о тебе. Как прошел отбор? Тебя взяли? Маркус не слишком командовал? Кажется, я на каком-то моменте уснула.

— Ну... познакомься с новым игроком команды, — улыбаясь, говорит Айзек.

— Поздравляю! — я хлопаю в ладоши и обнимаю его.

Айзек отстраняется и начинает неуверенно говорить:

— Ты ведь знаешь, что уже в эту пятницу наша первая игра, так что я хотел спросить, не хочешь ли ты надеть майку с моим номером? Если, конечно, тебе больше никто больше не предлагал.

— Айзек, я с радостью побуду твоим фанатом номер один! А теперь иди в душ, если не хочешь опоздать на урок!

Я начинаю вставать, но он перехватывает мою руку и притягивает к себе:

— Хэй, я еще не закончил. Вообще-то я хочу пригласить тебя на свидание.

Я начинаю улыбаться, как идиотка, но все же вырываюсь из его объятий и говорю:

— Поговорим об этом, когда ты снимешь свою потную форму.

Подмигивая, я с глупой улыбкой удаляюсь на урок. Смотря на время, я перехожу на бег, так как начинаю опаздывать на урок истории музыки. Когда я захожу в кабинет, единственное свободное место оказывается у окна, так что у меня не остается выбора. Солнце светит прямо на меня, и, чтобы хоть как-то укрыться, я прикрываю лицо рукой.

— Добрый день, дети! — влетает в класс, как ураган, и говорит мистер Уоллес.

Пока он идет к своему месту, половина его бумажек выпадает из рук, так что, как только он садится за стол, к нему подходит Жизель и протягивает все его листы.

— Спасибо, мисс...?

— Мисс Джонс.

— Спасибо, мисс Джонс.

Она кивает и возвращается на свое место, а мистер Уоллес начинает говорить:

— Я рад, что вы выбрали этот предмет. Поднимите руки, кто хочет связать свою жизнь с музыкой?

Несколько человек, в том числе я, поднимаем руки, и мистер Уоллес вызывает нас к доске. Каждый начинает переглядываться, не понимая, что нас ждет, но мы все же встаем и идем к доске.

— Представьтесь, пожалуйста, и расскажите о том, кем вы стремитесь стать и почему. Начнем из вас, девушка, — он показывает на меня, и я нервно смотрю на класс.

— Привет... Меня зовут Тейт. Ещё с самого детства во мне жила какая-то тяга к музыке. Я постоянно слушала музыку с родителями, танцевала и пела, даже не понимая слов. Я чувствовала, как каждая песня проходит сквозь меня, оставляя большой след. Мне нравилось учиться на разных инструментах, и если я вдруг потеряю голос, то потеряю смысл жизни. Я хочу стать артистом, потому что не думаю, что смогу заниматься чем-то помимо музыки, и я хочу писать песни, знать, что они вдохновляют людей, помогают им.

Мистер Уоллес начинает кивать и слегка похлопывать в ладоши:

— Хорошо, следующий человек.

Я узнаю парня рядом со мной, мы также ходим на пение вместе. Он как-то неуверенно и почти что шепотом начинает говорить:

— Привет, меня зовут Патрик...

— Извините, Патрик, не могли бы вы говорить громче?

— Да, хорошо, — чуть громче говорит парень. — Я занимаюсь музыкой не так давно, но, когда я впервые сел за компьютер и начал писать музыку, я понял, чего хочу от жизни. Я хочу стать диджеем, мне хочется создавать музыку с известными музыкантами, собирать полные залы и просто отрываться, делая любимое дело.

Еще несколько девушек и парней рассказывают о себе, а как только последний человек заканчивает, мистер Уоллес, запинаясь, встает со стула и подходит к нам. В классе слышны смешки, но его это явно не волнует.

— Посмотрите на всех людей, стоящих перед вами. У них всех абсолютные разные цели, но что их объединяет? — он не ждёт ответа от кого-то из учеников и выкрикивает: — Правильно! Любовь к музыке. И знать её историю очень важно, — он поворачивает к нам и говорит. — Спасибо за ваши выступления, можете присаживаться.

Мы возвращаемся на свои места, и я замечаю, что на телефон пришло сообщение. Я открываю его и читаю:

Айзек: Так что насчёт свидания?

Я качаю головой и прикусываю губы, чтобы скрыть свою улыбку, быстро печатаю «Да» и сразу же получаю ответ:

Айзек: Заеду за тобой в шесть!

Я возвращаюсь к уроку, надеясь, что ничего не пропустила, но мыслями уже в предвкушении сегодняшнего вечера. Мистер Уоллес на протяжении всей темы постоянно заикается, что-то теряет и пару раз запинается о свои шнурки, от чего все в классе смеются. Он тоже смеется над собой, так что урок пролетает незаметно. После истории музыки я иду к шкафчику, чтобы взять экономику, и вижу Маркуса. Он что-то обсуждает с Чиком, но как только я подхожу, говорит:

— Остальное обсудим позже.

Чик уходит, а Маркус прислоняется к шкафчикам и хитро улыбается.

— Только все девушки хотели выстроиться в очередь к новенькому, как уже прошёл слух, что сегодня он ведёт какую-то девушку на свидание. Интересно, кто она такая...

Я прячу лицо в шкафчик, чтобы он не увидел, как мои щеки покраснели.

— Да ладно, Тейт, — смеется Маркус. — Чего тут стесняться? Это хорошо, что ты идешь дальше.

Я решаю не упоминать про утренний случай, а когда мы идем в кабинет, как бы невзначай спрашиваю:

— Ну так как прошел отбор? Сколько человек взяли?

— Забавно, что ты спросила об этом, — задумчиво произносит Маркус, — потому что мне кажется, что это как-то связано с Вэнсом, нежели с Айзеком.

Зайдя в кабинет и сев за парту, я говорю:

— Так он принят или нет?

— Принят, Тейт. Он действительно хорош, так что тренер безоговорочно принял в его команду. И я, конечно, рад, что у нас в команде будет такой игрок, но я боюсь, что они с Айзеком могут создать нам кучу проблем. Всю игру я наблюдал за ними, и их враждебность видно невооружённым глазом.

— Хочешь, я поговорю с Айзеком?

— Было бы здорово, потому что я не хочу непредвиденных драк на поле.

Как только начинается урок, мы с Маркусом замолкаем и больше не возвращаемся к этой теме. После звонка мы собираемся и направляемся в столовую, где я сразу же замечаю Айзека. Он сидит, уткнувшись в телефон, и читает явно что-то неприятное, потому что я вижу, как он хмурит брови, а затем чуть ли не швыряет телефон. Я решаю, что как только куплю себе поесть, обязательно спрошу, что случилось. Очередь проходит довольно быстро, так что спустя несколько минут мы уже направляемся к столику, где Айзек уже снова в хорошем настроении.

— Ну что, готов к первой игре? — усаживаясь за стол, спрашивает Маркус.

— Ещё бы, я был рождён для этого момента.

— Вот это настрой! — протягивает ладонь Маркус, и он с Айзеком дают друг другу пять.

Я сижу и наблюдаю за ними, и мне действительно нравится, что они общаются. Когда речь заходит о команде, я перестаю их слушать и пишу сообщение Алексис:

Я: Привет! Ты вчера рассказывала про Джорджа... Я хотела спросить, он ходит в школу?

Алексис: Привет! В последнее время я его не видела, а что?

Я: Я просто думаю...

— Земля вызывает Тейт! — говорит Маркус.

Я отрываюсь от телефона и непонимающе смотрю на них.

— Что случилось?

— Мы только что обсуждали наше задание по биологии, которая начнется после ланча.

— Ну...делаем все в том же духе: вы проводите опыты, а я записываю, — пожимая плечами, говорю я.

Они оба начинают смеяться, но, увидев кого-то у меня за спиной, напрягаются. По моему телу проходит дрожь, и я понимаю, что около меня сейчас стоит Вэнс. Даже не оборачиваясь, я произношу:

— Что тебе нужно?

— У вас есть свободные места, а мне негде сесть, так что я решил, что, может, я бы мог сесть с вами, — с некой грубостью отвечает он.

Мы оба злимся, но я не понимаю, какая у него причина. Словно это я предала его.

— Ну ты ошибся. Ты не можешь. Этот стол не предназначен для мудаков.

Он игнорирует мои слова и с шумом ставит поднос на стол. Маркус переводит с меня на Вэнса и говорит:

— Я думаю, это не очень хорошая идея, Вэнс.

Маркус всегда старается не заходить на вражеские территории, но если речь идёт обо мне, то он сделает все, чтобы меня защитить. Как и сейчас.

— А я думаю, что он, — Вэнс показывает вилкой на Айзека, — плохой вариант для Тейт.

— Это уже не тебе решать, — яростно отвечаю я.

— Окей, я не собираюсь все это выслушивать, так что, Вэнс, если хочешь спокойно поесть, сиди молча, — Маркус поворачивается ко мне и говорит так, чтобы никто не услышал. — Пожалуйста, потерпи. Я знаю, что это сложно, но просто постарайся игнорировать его.

Я киваю и беру телефон, чтобы закончить сообщение для Алексис:

Я: Я просто думаю, что мне надо с ним поговорить. Я не могу тебе рассказать, но это важно, поэтому, может, ты знаешь, где его найти?

Ответ приходит довольно быстро:

Алексис: Я не знаю, но я могу узнать, если это правда так важно.

Я: Спасибо, Алексис xo

Я возвращаюсь к еде, стараясь не смотреть на Вэнса и не обращая внимание на взгляды Маркуса и Айзека в мою сторону. Они начинают говорить о чем-то, чтобы сгладить ситуацию, но Вэнс перебивает их:

— Вообще-то я хотел спросить. Нам нужно работать над песней, так что в любом случае нам надо встретиться сегодня. Ты можешь?

Я понимаю, что он обращается ко мне, поэтому поднимаю глаза и отвечаю:

— Хорошо. Разговор окончен.

Даже после этого он не отводит взгляд, и я снова чувствую то покалывание, которое он всегда во мне вызывал. Сейчас в его глазах я замечаю что-то, напоминающее о том, как сильно я его любила. Мы смотрим друг другу в глаза, и мой внутренний голос кричит мне быстрее отвернуться, но я не могу. Впервые за все время, как он вернулся, Вэнс открывает себя добровольно. И прямо сейчас мне надо все еще ненавидеть его, но в том-то вся проблема, что я никогда не ненавидела его по-настоящему. Я просто не переставала его любить, именно поэтому мне нужно первой прекратить эти гляделки, что я и делаю. Я отворачиваюсь в сторону и смотрю прямо на Айзека, который делает вид, будто ничего не видел. Вот черт! Я легонько касаюсь его руки в надежде, что он не посмотрит на меня с ненавистью во взгляде, потому что именно это я и заслужила.

— Давай уйдем отсюда.

Он ничего не отвечает, а лишь встает, и мы уходим. Как только мы выходим из столовой, я произношу:

— Прости меня, Айзек. Я просто...

— Ты просто все еще чувствуешь что-то к нему. Я понимаю, — ну и почему он такой понимающий? — Но я не собираюсь сдаваться. Я буду бороться, и я хочу стать тем, кто поможет тебе забыть о нем.

— Я тоже этого хочу. Так ты прощаешь меня? — с кривой улыбкой спрашиваю я.

— В конце концов, ты со мной идешь на свидание, так что, думаю, я переживу, — с улыбкой говорит Айзек.

— Мне нужно сходить к шкафчику за биологией, встретимся у кабинета?

— Конечно, — он целует меня в щеку и идет в сторону левого крыла учебного корпуса.

Я просто эгоистка. Сегодня с утра я пыталась загладить свою вину и вот снова накосячила. Айзек старается быть понимающим, а я прямо на его глазах постоянно пересекаюсь со своим бывшим. Я даю себе обещание, что буду держать себя в руках. Вэнс должен быть забыт, ведь именно он был тем, кто все разрушил. Подойдя к шкафчику и открывая его, я вижу, как из него выпадает лист бумаги и медленно падает на пол. Я поднимаю его и снова вижу строчки из песни:

«I've got scars

Even though they can't always be seen

And pain gets hard,

But now you're here and I don't feel a thing

Pay attention

I hope that you listen

Cause I let my guard down

Right now I'm completely defenceless»

Я бы так хотел открыться тебе, но тогда ты можешь меня возненавидеть.

Хотел открыться тебе? Так, это начинает выглядеть довольно странно, потому что я не знаю, кого бы я могла ненавидеть за чувства. Я выдыхаю и убираю бумажку в шкафчик. Неважно, кто это делает, я не собираюсь искать этого человека, потому что у меня нет на это времени. Хотя могу признаться, что где-то на задворках моего разума я улыбаюсь. Не знаю, чему именно, может быть, тому, что по школе ходит человек, замечающие такие мелочи, как то, какую музыку я слушаю. Если бы этот человек просто показал себя или дал намек о себе, возможно, мы могли бы стать друзьями, но опять же, я не знаю, это может быть простой шуткой, потому что представить, что хоть кто-то во мне заинтересован, трудно.

В голову начинают закрадываться мысли о том, что как только Айзек узнает меня получше, узнает все слухи обо мне, он убежит от меня подальше, и я даже не буду винить его за это. Но сейчас он со мной, и я думаю, я могла бы немного насладиться его компанией. Я беру тетрадь и направляюсь к кабинету. Уже подходя, замечаю, как Кейси вертится вокруг кого-то. Она пытается прикоснуться к этому человеку, но он перехватывает её руку и что-то говорит. Я узнаю рубашку Айзека, и ярость поднимается во мне. Что это Кейси делает? Быстрыми шагами я сокращаю расстояние и встаю около Айзека.

— Что здесь происходит? — переводя взгляд с Айзека на Кейси, спрашиваю я.

— Не твое дело, — саркастично отвечает Кейси.

— Ох, ты уверена? — беру Айзека за руку и с самой милой улыбкой говорю ей, вдруг почувствовав уверенность после того, как один раз послала её. — А так?

Она смотрит вначале на меня, затем на наши переплетенные пальцы и, все поняв, с гордо поднятой головой заходит в класс. Айзек тоже смотрит на наши руки и с улыбкой произносит:

— Ты что ревнуешь, милая Тейт? Я могу принять твой жест, как знак, что я тебе нравлюсь.

Я чувствую, как к щекам приливает жар, и опускаю голову, но Айзек хватает меня за подбородок и, смотря прямо в глаза, говорит:

— Тебе нет смысла ревновать. Только скажи, и я весь твой.

— Не хочу прерывать вас, но урок сейчас начнется, — доносится голос мистера Кармела.

Мы отрываемся друг от друга, со смущенными улыбками входим в класс и садимся рядом с Маркусом. Он ничего не говорит, но ему и не надо, выражение его лица говорит за себя.

— Сегодня мы продолжаем наше исследование. Возьмите свои растения и продолжайте работу, — произносит мистер Кармел.

Айзек вскакивает первым из нашей тройки и идет за нашим растением, а в это время Маркус поворачивается ко мне и шепчет:

— Вау, это было так круто, Тейт. Ты поставила Кейси на место, так что вы с Айзеком являетесь новостью дня!

— Серьезно? Только этого не хватало.

— Хэй, немного внимания в последний год учебы не так уж плохо.

— Я уже получила достаточно внимания к своей персоне за все годы обучения в старшей школе.

Мы замолкаем, как только Айзек ставит цветок на парту, и все оставшееся втроем работаем над исследованием. Иногда я ловила на себе взгляды Айзека и начинала улыбаться, так что в некоторые моменты я что-нибудь неправильно писала, или он что-нибудь неправильно делал. По лицу Маркуса было видно, что он хоть и рад за меня, но уже устал от наших ошибок. После урока мы все вместе выходим из класса и видим Вэнса, стоящего напротив кабинета.

— Видимо, тебе пора, — Айзек приобнимает меня, будто хочет задеть чувства Вэнса, и произносит. — Увидимся вечером!

Я машу ему рукой, а затем обнимаю Маркуса, который предупреждает меня:

— Ты ведь помнишь, о чем мы говорили?

Я киваю, и он уходит.

— Ты прямо как принцесса. Вечно со своей охраной, — усмехается Вэнс.

— Ты собираешься тут стоять и выкидывать шуточки, или, может, займемся делом? — недовольно спрашиваю я.

— Идем, я нашел отличное место.

Мы идем в сторону выхода, так что я начинаю немного волноваться. Я не хочу оставаться с ним наедине, но когда он останавливается около огромного дерева около школы, заметно выдыхаю.

— Здесь не так шумно, — говорит Вэнс и садится на скамейку

Я сажусь рядом, сохраняя дистанцию и пальцами постукивая по столу. В последнее время в моей жизни стало слишком много Вэнса, и это все усложняет.

— Начнем? — спрашивает он. — Я набросал несколько вопросов.

Вау, вопросы. Значит он действительно подготовился.

— Хорошо, задавай.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь меня?

Мои пальцы останавливаются, и я пытаюсь обдумать этот ответ.

— Не думай. Говори так, как есть, Тейт.

Честно так честно.

— Отлично. Я чувствую злость, боль, разочарование, обиду, жалость... Продолжать?

— Хорошо, я понял. Но есть ли что-то хорошее?

— А разве должно быть? Ты неожиданно появляешься в моей жизни и устраиваешь какие-то игры. То всем своим видом показываешь, что тебе плевать, то качаешь права на меня перед Айзеком. Мы не на чертовых качелях.

— Ладно, — он оставляет мои слова без ответа. — Как прошёл твой год?

Я выгибаю бровь, не понимая, он что правда спросил это? Когда я больше в нем нуждалась, он потоптался на моих чувствах, а сейчас у него хватает совести спрашивать меня.

— Ты серьезно?

— Да, Тейт. Я могу думать тысячи вариантов того, как ты жила этот год, но только ты можешь рассказать мне правду.

Так значит он хочет правды. Он ее получит.

— Знаешь, Вэнс, просто прекрасно. Не каждый день приходится терять отца и дорогого человека, который, как оказалось, все время нашего общения только и ждал случая, чтобы избавиться от меня. Было просто замечательно жить целый год, постоянно думая, почему ты так поступил со мной, когда я, по-моему, никогда не навязывалась. Но самое лучшее, конечно, во всем этом просыпаться от кошмаров, в которых ты и мой папа снова и снова уходили от меня. Достаточно честно?

Вэнс меняется в лице, будто узнал что-то новое, но разве это не был его план — уничтожить меня в тот момент, когда я буду и так разбита?

— Я не знал, что у тебя умер папа... — понижая голос, произносит Вэнс. — Мне жаль...

Эти слова выбивают меня из колеи, потому что совсем не такой реакции я ожидала, но слышать в его голосе какую-то толику заботы, как сжать горло, а затем отпустить и снова дать дышать. Между нами воцаряется тишина, потому что все, что мне на самом деле хочется сказать, не сможет описать мои чувства. Вэнс решает взять инициативу в свои руки и меняет тему:

— Ладно. Следующий вопрос: что бы ты хотела спеть?

— Я еще не знаю, сегодня только вторник. Но раз нужна песня о моих чувствах к тебе, не беспокойся, я найду.

— Ты помнишь нашу песню?

Я смотрю на него, пытаясь предугадать его реакцию на мой ответ. Вэнс снова ограждает себя и свои эмоции прочными стенами, так что я решаю, что отвечать честно необязательно.

— Может быть. Но не по той причине, по которой должна. Я просто люблю эту песню, потому что сама ее написала.

Теперь уже Вэнс пытается понять, честна ли я, но я решаю использовать его же тактику и воздвигаю невидимые стены между нами. Он кивает, понимая, что я делаю, и говорит:

— Ладно, на сегодня вопросов с моей стороны достаточно. Твоя очередь.

Я ничего не готовила, так что придется спрашивать напрямую.

— Почему вы переезжали?

— Возникли некоторые проблемы, — короткие и холодные ответы Вэнса начинают выводить меня из себя.

— Ты вроде как сказал быть честными.

— У меня были проблемы. Но есть вещи, которые тебе не понять. Следующий вопрос, — бросает он.

Конечно, мне его не понять. Мне никогда его не понять, и в этом отчасти вся проблема. То он как айсберг, о который потонул Титаник, то бросает ревнивые взгляды и ведёт себя так, как будто ему не все равно. Может, мои глаза всегда выдают меня, но это лучше, чем гадать, с каким Вэнсом я столкнусь снова. Я решаю атаковать его своим вопросом, чтобы в этот раз он точно не мог никуда убежать от ответ.

— Ты любил меня?

Я хочу знать, любил ли он меня когда-нибудь, потому что мы, на самом деле, никогда не говорили этих слов вслух. Возможно, раньше мы просто не нуждались в них. Потому что наши действия говорили лучше всяких слов, но сейчас мне надо услышать это. Я хочу знать, что все, что было между нами, не просто притворство. Он никогда не врал мне. Избегал вопросов? Да. Менял тему? Возможно. Так что если он соврёт мне, я это пойму.

— Да, — так тихо произносит Вэнс, — но Тейт...

Я перебиваю его и так же тихо спрашиваю, не веря его словам:

— Тогда зачем ты так поступил?

— Я не могу тебе сказать. Прости, Тейт. Каждую секунду я жалел о каждом слове в том сообщении, но я не мог иначе. Есть решения, которые мы должны принимать ради других людей. А мне надо было исчезнуть из твоей жизни.

— Но почему, Вэнс? Что случилось?

— Я не могу, — стены начинают рушиться, но после этих слов Вэнс воздвигает их еще больше и встает. — Я думаю, на сегодня мы закончили. Каждый из нас выберет несколько песен о наших чувств, а затем мы можем встретиться, например, в четверг и выбрать одну из них.

Он не смотрит мне в глаза, так что я коротко отвечаю:

— Хорошо.

И вот Вэнс снова оставляет меня одну. Я сижу, пытаясь осознать и переварить все им сказанное, но в голове лишь вертятся мысли о его чувствах. О моих чувствах. Сейчас я знаю, что каждый момент с ним был настоящим, даже если последние его слова перечеркнули все. Теперь я начинаю задумываться, а были ли те слова правдой? Я никогда не смотрела на это под другим углом, но ведь я же сама знала, что он никогда не соврёт мне, если только ложь не написана. Написать можно, что угодно, и человек даже не поймёт, что был обманут. Может ли быть такое, что Вэнс соврал мне тогда? Что каждое слово, которое я повторяла снова и снова, было лишь фальшью, чтобы прикрыть что-то более значительное? И даже если это так, готова ли я столкнуться с правдой?

Он сказал, что есть вещи, которые мы делаем ради дорогих людей. Если я правда была дорога ему, значит случилось что-то настолько ужасное, что сподвигло его на такой шаг, как ранить мои чувства. Мысли об этом стали заполнять мою голову все больше и больше, но взглянув на часы, я ахнула. Всего через час у меня свидание с Айзеком, хотя теперь это не казалось чем-то важным. Возможно, он нравился мне, но когда рядом Вэнс, в моем поле зрения оказывается только он. Придя домой, отгоняю мысли о Вэнсе в самый дальний угол и поднимаюсь в комнату. Подойдя к шкафу, я понимаю, что даже не знаю, куда мы идем, так что не знаю, что будет уместно надеть. Пишу сообщение Айзеку, спрашивая, куда мы идем, но он говорит, что не может сказать. Тогда я спрашиваю, как мне одеться.

Айзек: Все, что хочешь.

Я решаю надеть блузку бежевого цвета, красную юбку и ботинки. Спускаюсь я как раз вовремя, чтобы самой открыть дверь и крикнуть маме:

— Ушла с Айзеком, буду на связи.

— И почему ты всегда так хорошо выглядишь? — спрашивает он меня.

— Мне правда нужно отвечать, или это риторический вопрос? — смеясь, отвечаю я.

Он тоже смеется, но как только мы садимся в машину, я замечаю диски, лежащие между сиденьями. Я беру их в руки и начинаю просматривать, а Айзек отвечает на мой незаданный вопрос.

— Мне понравилась твоя идея слушать диски, так что я купил некоторые мои любимые.

Я улыбаюсь, потому что мне приятно, что он прислушался ко мне, и выбираю альбом группы Barcelona «Absolutes».

— Мне нравится их альбом, — говорю я, когда начинает играть первая песня.

— Мне тоже.

— Так куда мы едем?

— Ты такая любопытная, Тейт, — с улыбкой произносит Айзек. — Мы отправляемся в музыкальный магазин.

Я недоуменно смотрю на него, не совсем понимая.

— Подожди немного, и ты все поймёшь.

Всю поездку я ерзаю на сидении в предвкушении, а Айзек, временами бросая на меня взгляды, улыбается. Он всегда видит во мне что-то, что заставляет его улыбаться, и какая-то часть меня улыбается с ним, потому что это служит напоминанием, что меня ещё можно исправить.

Когда мы останавливаемся, я сразу же выпрыгиваю из машины. Айзек смеется и неторопливо выходит из машины, будто специально пытается ещё больше заставить меня ждать. Начинаю вертеться и наконец замечаю небольшой магазинчик, который ничем не выдаёт себя. В любой другой ситуации я прошла бы мимо и наверняка не заметила бы его, но сейчас можно разглядеть небольшую вывеску «Soprano», которая отливает голубым цветом.

— Нечего тут стоять и мерзнуть! Пойдём. — Айзек тянет меня за собой, и я послушно следую за ним.

Я все ещё не понимаю, что мы тут делаем, а Айзек ничего не говорит, пока мы не заходим в магазин и не здороваемся с продавцом.

— Я подумал, что это место лучше всего подойдёт, чтобы узнать тебя получше. Я хочу узнать, на каких инструментах ты умеешь играть, если умеешь, конечно, хочу узнать, какая музыка заставляет тебя улыбаться, прыгать, плакать, сожалеть о чем-то. Прежде чем мы начнём двигаться дальше, я хочу узнать каждую мелочь о тебе, даже если это кажется неважным.

Я смотрю на него, думая о том, что влюбиться в него было бы такой простой вещью. Быть с Айзеком настолько привычно, будто я знаю его гораздо больше, чем две недели.

— Тогда чего же мы ждём? — подмигиваю я и направляюсь к дискам, потирая руки. — Я не думаю, что смогу выбрать что-то одно, так что я буду предлагать тебе альбомы, а ты можешь сказать, нравятся ли они тебе.

Я начинаю останавливаться у некоторых дисков и просматриваю их, надеясь найти то, что говорило бы лучше всяких слов. Останавливаюсь и достаю альбом «Whatever» группы Hot Chelle Rae.

— Для меня этот альбом является чем-то вроде откровения. Не совсем, конечно, но какая-то часть альбома поможет узнать меня получше, потому что я не думаю, что готова сама рассказать, что именно произошло и почему я, возможно, веду себя странно.

— Ты не ведёшь себя странно, Тейт. У каждого человека есть тайны, которые тяжело рассказать другим, потому что после этого отношение человека может измениться к тебе. И это страшно — потерять того, кто тебе очень дорог.

Эти слова заставляют меня задуматься, а что если у Айзека тоже есть свои тайны, которыми бы он хотел поделиться? Но он пытается рассказать их с помощью своих рисунков, а я — через музыку. Я прохожу дальше, пытаясь выбрать что-нибудь ещё, но не хватая все подряд, чтобы не смутить Айзека своим выбором.

Мой взгляд приковывает ещё один альбом, и я сразу же протягиваю руку, чтобы его достать. Оглядев его с разных сторон, я понимаю, что он в точности такой же, каким я его представляла.

— Группа Siouxsie & The Banshees всегда были для меня одними из тех, кто очень сильно повлиял на мое отношение к панк- и рок-музыке, — я протягиваю их альбом Tinderbox Айзеку. — Я не знаю, хочешь ли ты что-то ещё, но я могу посмотреть что-нибудь из пластинок и кассет, чтобы показать тебе, как раньше слушали музыку наши родители и бабушки с дедушками.

— Я начинаю чувствовать себя совсем отсталым, хотя все ведь должно быть наоборот. Но мне нравится твоя позиция, это действительно твоя страсть, и каждый раз, когда ты начинаешь о чем-то говорить, в твоих глазах светятся огоньки. Эта черта мне очень нравится в тебе...

Я улыбаюсь и неловко переминаюсь с ноги на ногу, каждый раз его слова заставляют меня краснеть, но мне нравится это чувство, которое появляется, когда Айзек смотрит на меня своим глубоким и пронзительным взглядом и постоянно одаривает меня комплиментами, как будто я правда заслужила их.

— Ну что, покажешь мне пластинки и кассеты? — выжидающе спрашивает Айзек.

Я киваю, и мы направляемся к пластинкам. Я сразу же хватаю первые с альбомами «Lost in the Light» певца Lauv и «My Head is an Animal» группы Of Monsters and Men.

— Я думаю, что тебе должны понравиться эти пластинки. Если хочешь, я могу показать тебе, как они слушаются. А насчёт кассет... я не знаю, хочешь ли ты ещё что-то купить. Мы могли бы оставить это на потом, — прикусываю губу, стесняясь своей разговорчивости.

— Тейт, ты только что сказала, что будет следующий раз? — подмигивая, спрашивает Айзек.

Я теряюсь, только что понимая, что ляпнула, не подумав. Конечно, я бы хотела провести с ним больше времени, но будет ли что-то дальше? На этот вопрос я не могу ответить, так что лучше я буду просто наслаждаться сегодняшним днём. В этот момент по всему помещению начинает звучать «I Like Me Better», и вместо ответа я начинаю танцевать между рядами.

— Давай со мной, — приглашаю я Айзека, но он остаётся на месте и не отрывает взгляда от меня.

Я, наверное, должна смутиться, но прямо сейчас я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Когда песня заканчивается, я откидываю голову назад и улыбаюсь.

— Никогда не видел кого-то, кто так увлечён музыкой, — доносится голос Айзека со стороны, и я поворачиваюсь у нему. — Знаешь, теперь мне не терпится послушать, как ты играешь. На чем ты умеешь?

— Нууу... — вспоминая свои уроки, протягиваю я. — Я умею играть на фортепиано, гитаре, барабанах, скрипке и флейте.

— Да ты шутишь?! — восклицает Айзек, пытаясь скрыть свой восторг.

— Нет, у меня было много времени учиться.

Я подхожу к гитарам, висящим на стене, и провожу по ним пальцам. Медленная мелодия струн разносится по магазину и умиротворяет меня. Я закрываю глаза и отдаюсь внутренним вибрациям, которые проходят сквозь меня.

— Вы можете снять мне эту гитару? — указываю на гитару я, обращаясь к продавцу.

— Конечно.

Сняв гитару и протягивая мне, я сажусь на пол и начинаю наигрывать аккорды. По всему магазину начинает играть мелодия, и я пытаюсь вспомнить, откуда я знаю. В моей голове вертится воспоминание, но я не могу дотронуться до него, не могу открыть его для себя, будто что-то блокирует, но оставляет мне какую-то часть, давая небольшие отрывки. Когда я заканчиваю, открываю глаза и пытаюсь ухватиться за ту ниточку, что как-то давала знать о себе, но сейчас она ускользнула от меня. Снова.

— Что это за мелодия? — спрашивает Айзек.

— Я... — копаясь в своих чувствах, раздумываю над ответом. — Я не знаю. Кажется, будто какая-то часть меня помнит эту мелодию, но откуда она взялась в моих мыслях, я не могу понять.

— Она очень красивая. Как думаешь, ты сможешь повторить ее на каждом инструменте, на которым ты умеешь играть?

Этот вопрос сбивает меня с толку, потому что я не понимаю, в чем заключается его план.

— Я думаю, я могу попробовать, но не понимаю, чего ты хочешь.

— Я подумал, что если ты сыграешь ее ещё несколько раз, то может, что-то вспомнишь.

Мне нравится идея, и я пытаюсь ещё несколько раз сыграть мелодию, но у меня ничего не выходит. Кажется, будто мои руки забыли, что играли всего пару минут назад, и я постоянно останавливаюсь, пытаясь прокрутить мелодию у себя в голове. Ничего не выходит, и я уже теряю всякую надежду, но руки Айзека неожиданно оказываются на моих плечах. Тепло его рук вселяют в меня надежду, и я снова отдаюсь этому чувству. Мы стоим так несколько минут, пока я не оборачиваюсь к нему лицом и не ловлю его взгляд леденистых, будоражащих глаз.

— Я думаю, на сегодня нам хватит, — тихо произносит Айзек и опускает свои руки к моим, переплетая наши пальцы.

Я киваю, и, заплатив за диски с пластинками, мы направляемся к выходу, прощаясь с продавцом. Поздний ветер начинает дуть даже сквозь одежду, и от внезапного холода я поеживаюсь. Айзек приобнимает меня, пока мы идём до машины, и мне нравится это чувство безопасности. Оказываясь в машине, Айзек включает печку, чтобы мы могли согреться. Мне хочется сказать, что мне не холодно, потому что рядом с ним меня постоянно бросает в жар, но ведь именно я хотела двигаться медленно.

— Спасибо, — говорю я Айзеку, когда мы выезжаем.

— Тебе не за что меня благодарить, я отлично провёл время с тобой, — не сводя глаз с дороги, отвечает Айзек.

— Я тоже, и спасибо тебе за это. Давно у меня не было таких вечеров.

— Мы всегда можем их устраивать, верно? — поворачивается ко мне Айзек.

— Конечно, — с улыбкой отвечаю я.

Подъехав к моему дому, мы с Айзеком выходим, и он провожает меня до двери. Я чувствую нервное покалывание в затылке, пока Айзек идёт за мной. В прошлый раз все чуть ли не закончилось поцелуем, а что будет сегодня? Разве после первого свидания парень не должен поцеловать девушку у ее дома, как во всех этих фильмах про любовь? И самое главное — если он решится, хочу ли я этого? Поддаться эмоциям был бы просто, если бы я не знала, что иногда эти эмоции могут сжечь тебя, оставляя за собой лишь пепел. Мы останавливаемся у моей двери так, что я оказываюсь одного роста с Айзеком. Он тянется своими руками к моим, и я не одергиваю их. Айзек слегка притягивает меня к себе, оставляя между нами всего несколько сантиметров. Наклоняет лицо, сокращая расстояние между нами, и я закрываю глаза, уже ощущая то, насколько мы близки. Каждая мышца, каждая частичка моей души тянется к Айзеку, будто выкрикивая, что это может быть лучшим днём в моей жизни.

— Я не из тех девушек, что позволяют целовать себя на первом свидании, — шепчу я.

— Я тебе верю, — он проводит подушечками пальцев по моей щеке и убирает прядь волос. — Но если я сейчас не сдержусь и все-таки решусь тебя поцеловать, ты меня оттолкнешь?

Я стою, как вкопанная, и не знаю, что ответить. Мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. И хотя я абсолютно точно была уверена, что мы торопимся, я хотела, чтобы он был тем, кто подарит мне первый поцелуй. Я наивная девчонка, и мне хочется романтики. А рядом с Айзеком все превращалось в романтику. И с ним я чувствовала, что могу взлететь над всеми проблемами и болью, которая окружала меня.

Так что я качаю головой. Медленно и аккуратно, будто боясь, что как только он поймет, он передумает меня целовать. Но Айзек лишь кладет ладонь на мою щеку и медленно прикасается своими губами к моим губам. Мое сердце бешено колотится, когда я чувствую его теплые губы. И в это самое мгновение мир вокруг меня исчезает. Я чувствую только его руки, которые держат мое лицо. Чувствую только его губы, которые не спеша двигаются. Чувствую только, как хватаюсь за его плечи, пытаясь устоять на ногах.

Все так, как я представляла. Даже лучше. Айзек отрывается от моих губ и смотрит мне прямо в глаза, пытаясь понять мои чувства. А я чувствую себя растерянно. Я счастлива и в то же время напугана. Но те ощущения после поцелуя полностью перекрывают мои страхи. И прежде чем зайти домой, я целую Айзека в щеку, тихонько прошептав «Спасибо».