Глава 4.2 Аграфена

С нетерпением Феня ждала новой репетиции. К счастью, на эти пару дней ее внимание захватила работа, поэтому некогда было скучать и вздыхать, но каждый вечер, как только она оставалась одна, хандра охватывала ее безжалостными тисками, до боли стискивая грудную клетку.

Почему время тянулось так долго именно теперь, когда она нашла что-то по-настоящему важное? Не странно ли это? Еще недавно Эсперова тряслась от волнения и боялась, что ее не примут в коллектив, — и даже малодушно хотела этого, надеясь избежать дополнительного стресса, — а теперь отсчитывала часы до следующей встречи. После знакомства с группой ее сердце и мысли в любую свободную минуту устремлялись в гараж. Там она чувствовала себя уютно. На своем месте. Там все было правильно.

Собираясь на одну из репетиций, Феня поймала себя на том, что начала прихорашиваться перед выходом. Объяснив это желанием скоротать время, Эсперова не стала дальше копаться в причинах такого несвойственного ей поступка. Нет ничего зазорного в том, что она хотела выглядеть опрятно, ведь так? Уверенно кивнув себе в зеркало на этот немой вопрос, она улыбнулась и вышла за дверь, плотно закрыв ее на четыре замка.

В гараже были только Люцифер и Ираклий, и от этого настроение Аграфены поугасло. Ожидание в компании этих двоих обещало быть долгим и тягостным. Но не успела она окончательно расстроиться, как ее внимание привлекла некая странность.

Реморов, прежде сидевший боком в углу дивана, обернулся, потянувшись за подлокотник, чтобы поставить на пол бутылку с водой, и Феня заметила на бледной щеке яркую ссадину.

— Привет, ты в порядке? — заботливо спросила она, но, сделав шаг в его сторону, вынуждена была остановиться, прикованная к месту холодным взглядом нефритовых глаз. Аграфена невольно отступила. По-видимому, добившись желаемого эффекта, Люк уставился в экран телефона, так ничего ей и не ответив.

— Привет, чай хочешь, пока остальных ждем? — предложил Ираклий, то ли стараясь загладить неловкую ситуацию, то ли и вовсе ее не заметив.

— Какой?

— Траву.

Аграфена с сомнением и даже с осуждением посмотрела на басиста, но он сразу же поднял руки в капитулирующем жесте.

— Эй, ты плохо думаешь! Это мой бабулянтус травку собирала. Там все прилично. Мы не эти, которые все вот эти вот баловники.

Несмотря на поразительную содержательность фразы, Эсперова все же поняла, что он имел в виду. Из девиза большинства рок-групп «секс, наркотики, рок-н-ролл» в «Пандемии» приветствовался исключительно рок-н-ролл. Что ж, тем лучше.

За питьем душистого чая со зверобоем бас-гитарист развлекал ее веселыми историями. О том, как впервые заплел дреды и боялся мыть их, чтобы не отвалились. О том, что его младший брат грозится поселить на его голове птиц. О том, что во время концертов им удается встретить много талантливых групп и интересных людей, которые с удовольствием поддерживают с ними связь, а порой создают совместные песни.

Аграфена увлеченно слушала. Люк залипал в телефоне, периодически напоминая о себе тяжелыми вздохами, но в разговор не вступал. Время прошло незаметно, и вскоре в гараж вошли Даня и Ариадна. Феня просияла. Следом подошел Соломон. Все они между собой приветственно стукнулись кулаками, Ада же в своем типичном порыве крепко обняла Аграфену.

С приходом Фиделиных обстановка в гараже сразу стала шумной. Гитаристы занялась настройкой инструментов, пока девушки беседовали между собой, обсуждая планы на грядущее выступление: Ариадна объясняла, что требуется от Фени по части нарядов и макияжа. Как-никак у группы имелся свой особый стиль и шарм, и их необходимо было придерживаться.

Выступление Эсперову ждало не скоро, но она была благодарна за ранние советы, ибо они давали возможность тщательнее подготовиться. А вот «Пандемия» в своем первоначальном составе должна была выступать уже через три дня.

— Что, опять в тоналке будешь, а не в гриме, Люсик? — обратился к нему Соломон.

— Грим нормально ляжет.

Даниил, только после слов Поспелова обративший внимание на Люка, подошел к нему, наклонившись, взял за подбородок, заставив повернуть голову, и пристально рассмотрел царапину.

— Печаткой, что ли?

— Ей самой, — скучающе ответил Реморов и недовольно мотнул головой, избегая прикосновений.

— Уф, — Даня болезненно поморщился и ободряюще похлопал его по плечу. — Ничего, брат, до свадьбы заживет.

— Ага, завтра же в ЗАГС рвану, вот отец обрадуется. Придется и в день бракосочетания грим накладывать, уже на обе щеки.

Аграфена улавливала их диалог краем уха, но особо не вслушивалась. Она пыталась отыскать подходивший к синтезатору провод, но, как назло, все были с толстыми штекерами.

— Ад, нужна помощь, — совсем потеряв надежду, позвала Феня.

— Ты меня зовешь или темные силы? — Фиделина, сдержанно смеясь, подошла к ней. — Что тут у тебя? А... Дань, подключить надо!

Вскоре Даниил уже был рядом.

— Переходник нужен. Ты с собой не брала?

Феня отрицательно мотнула головой, ибо понятия не имела, что на провода нужны переходники — на своем синтезаторе она играла без подключения к комбо-усилителю.

— Держи, — неслышно подошедший Люцифер протянул ей переходник для провода.

— А как ты?..

— У меня запасной, — бросил он и вернулся к своей точке на гаражной сцене. И хоть Феня была благодарна ему за помощь, все же невольно поёжилась от безразличия, прозвучавшего в голосе Реморова.

Соломон усмехнулся и покачал головой, проводив его взглядом, а после обратился к остальным:

— Починились?

После всеобщего согласия он отдал счет на барабанных палочках.

Феня играла такт за тактом, внимательно следя за последовательностью нот на листе. Она быстро запоминала произведения, но полагаться исключительно на память в момент разучивания было слишком самонадеянно. Стоит только не заметить и заучить ошибку, и будет гораздо сложнее привыкнуть играть в том месте правильную ноту.

Разумеется, поначалу у нее были ошибки — некоторые отрывки произведений записывались от руки на клочках бумаги, наклеенных поверх оригинала, и разобрать их порой было трудно. Но Даня терпеливо направлял ее, раз за разом позволяя переигрывать проблемные такты и прося остальных начать мелодию сначала, когда это требовалось.

Иногда Аграфена могла задуматься и сыграть один и тот же такт два раза, ориентируясь на мерный стук барабанов, но понимала свою ошибку, как только Люк резко вскидывал голову и смотрел в ее сторону.

Все это время он будто находился не с ними, играя исключительно для себя и необъяснимым образом не допуская при этом ни одной ошибки. Но стоило Эсперовой сфальшивить, как гитарист мгновенно реагировал, возвращаясь в реальность, словно его выдернули из какого-то чудесного мира, доступного только его сознанию.

Тем не менее, даже он относился к ее оплошностям с пониманием. Никто ни единым словом не дал ей понять, что она виновата. В то время как в консерваториях Аграфена выслушивала целые развенчивающие тирады о своей игре на рояле. Определенно в «Пандемии» ей нравилось больше. Здесь она впервые за долгие годы была счастлива.