Глава 2.6 Аграфена

Пока Даня и Ада знакомили ее с репертуаром группы, разложив вокруг папки с нотами, наступил вечер. С подработки вернулся Ираклий, неуклюже запрыгнув в гараж и попутно едва не зацепившись рюкзаком за ушко для замка.

Высокий, с небрежными дредами и глуповатой улыбкой, он производил впечатление безответственного, но позитивного человека, явно находившего радость в простых человеческих пристрастиях. Аграфена убедилась, что опасения вокалистов были напрасны — тут не то что повод давать, тут и комплименты принимать лишний раз не захочется.

Тем временем Ираклий, не заботясь о тактичности, оглядел Феню, обменялся с ней вежливыми выражениями, как принято делать при любом знакомстве, а затем подошел ближе и внимательно всмотрелся в ее глаза.

— Ого, у тебя линзы?

— Нет, — Эсперова неосознанно подалась назад, увеличивая разделявшее их расстояние.

— Да ну? — он рассмотрел глаза Аграфены под разными углами и присвистнул. — Люсик, да у тебя серьезная конкурентка. Ты только посмотри, чернющие, даже зрачков не видно. Не, светлые тоже ничего, но тут... Мра-а-ак! — восхищенно протянул он, и Феня подумала, что он наверняка чем-то злоупотребляет. Если не веществами, то уж точно ее терпением.

Люк промолчал, словно обращались не к нему, и продолжил монотонно пощипывать гитарные струны, наигрывая тихую мелодию.

— Придется на руку имиджу группы, — одобрил Соломон, тем самым намекая, что пора заканчивать столь пристальный осмотр пианистки.

— И я про то! — Ираклий показал большой палец в одобрительном жесте. — Ваще крутяк!

После фразы басиста про конкуренцию Аграфену поглотило любопытство. Она не успела разглядеть, какие у Люка глаза, поскольку он большую часть времени смотрел на гриф своей черной под слоем лака гитары и уж точно не поднимал взгляд в сторону новой клавишницы. Если бы не неподдельный интерес, с которым он следил за передвижением пальцев по струнам, Феня решила бы, что он намеренно ее игнорирует.

Незаметно наблюдая за ним, она-таки выждала момент, когда Люк отвлекся от игры и принялся слушать замечания Даниила, которые Эсперова, в свою очередь, пропустила, засмотревшись на поразительные очи. Радужка вокруг расширенных от вечернего света зрачков была не то светло-голубой, не то светло-зеленой. Разглядеть более точно мешало расстояние и песчинки золотистых вкраплений, придававшие небесной лазури нефритовый оттенок.

От необычного зрелища ее отвлек голос Соломона:

— Раз все уже в сборе, пора репетировать. Что играем?

— Что-то из нового, чтобы все были в равных условиях... Арию из мюзикла «Люцифер», — недолго думая ответил Фиделин.

— Несуществующего, — добавил Ираклий, подняв вверх указательный палец.

Феня непонимающе перевела взгляд с Дани на Аду, надеясь, что кто-нибудь ей все же объяснит.

— Ну, того, который все никак не выпустят. Но мы надеемся, — заверил ее Даниил. — У тебя должны быть ноты в папке.

— Мюзикл собирались ставить в театре, но, сама понимаешь, наше общество оказалось не готово принять столь спорное и скандальное творение. Все должно быть скрепно, никаких альтернативных взглядов, — Ариадна развела руками, давая понять, что против гласа толпы ничего не попишешь.

Лицо Ираклия вдруг озарилось идеей, и он осклабился в своей фирменной придурковатой улыбке:

— О, Люк, может, в этот раз ты споёшь?

— Очень остроумно, — отозвался он, закинув ремень электрогитары на шею и не удостоив шутника взглядом.

Феня не поняла юмора, но акцентировать внимание не стала, решив, что гитарист попросту не умеет петь, а басист намеренно красуется перед ней, стараясь выставить себя в лучшем свете за счет унижения других.

— А что? Это ж буквально твоя ария! Как там пелось? «Светит пусть звезда над Черным Троном и мое имя...» — пропел Ираклий, сделав в конце многозначительную паузу.

Смысл шутки дошел до Эсперовой, лишь когда гитарист показал басисту неприличный жест и, поставив инструмент в пазы подставки, нервно зашагал к выходу из гаража, а Соломон строго, но по-отечески любяще окликнул его: «Люцифер Реморов, кончай вести себя как ребенок!»

https://youtu.be/HTFdrwJmYR0

https://youtu.be/Q8cz5TRfC_o