Глава 2.5 Аграфена

В день прослушивания Аграфена была спокойна. Ровно до того момента, пока они с Ариадной не достигли назначенного места. Предположив, что Феня не сможет сама найти дорогу, Ада заранее предложила проводить ее. Помощь и в самом деле пригодилась, только по большей части не для того, чтобы обнаружить гараж, а для того, чтобы Эсперова чувствовала себя спокойнее. В одиночестве она, наверняка, уже грохнулась бы в обморок от волнения. Подобное проявление слабости было не в ее стиле, но сейчас от осознания происходящего мутило.

Это прослушивание — последний шанс. И оценивать ее таланты будут не чванливые дамы в элегантных одеждах, считающие себя образцами культуры, а мужчины-рокеры, привыкшие к эпатажу и драйву, далекие от чопорной интеллигенции и концертных залов в филармониях. Какой публике угодить было проще, Феня не знала. Первая публика обращала внимание на технику игры, образование и положение в обществе. Вторая — на авторитет, бунтарство и способность к импровизации.

Почему Аграфена сочла участников группы эпатажными, еще не увидев? Все просто. Перед гаражом был припаркован ослепительно блестящий байк с повязанной на руле бордовой банданой. Если не все, то кто-то из этих ребят точно любил рисковать жизнью и привлекать к себе всеобщее внимание.

Постучав и не дождавшись ответа в течение двух секунд, Ариадна толкнула дверь в гараж, служащий им репетиционной точкой.

— Даня, клавишница пришла, чего не впускаете? — обернувшись к Эсперовой, она приглашающим жестом указала на вход. — Давай, пойдем, не бойся.

Феня поздоровалась и шагнула внутрь, собираясь продолжить говорить, но слова застряли в горле. Смущение при знакомстве прежде было ей несвойственно. Разве она за свою жизнь видела мало мужчин? Но сейчас почему-то запнулась.

Первым с ней заговорил невысокий парень с добрыми серыми глазами.

— Ты Аграфена, да? Не стесняйся, проходи. Я Даниил.

Если бы Ада по дороге к репточке не рассказала, что им с мужем вскоре исполнится тридцать лет, Аграфена ни за что бы не поверила в это. Даниил Фиделин совсем не выглядел на свой возраст — вот уж дудки, он не мог быть старше ее на целых одиннадцать лет!

Черная свободная футболка с принтом рок-группы и русые кучерявые волосы, собранные в короткий хвост, делали его похожим на подростка. Обезоруживающая улыбка только еще больше усугубляла положение.

Даня показал на барабанную установку, за которой сидел, механически вертя в руке барабанную палочку, взрослый мужчина с длинными прямыми волосами, и представил его:

— Тот дядька, похожий на Иисуса, Соломон. Но мы зовем его Наш Создатель. Именно благодаря ему «Пандемия» существует.

Где-то позади Ада фыркнула от сдерживаемого смеха. Соломон приветливо улыбнулся — не кротким движением губ Иисуса с икон, а вполне открытой и радостной гримасой — и помахал свободной рукой. Феня махнула в ответ и тоже улыбнулась, чувствуя, что в обстановке, разряженной шутками, начинает чувствовать себя комфортнее.

— Это Люк, — Даниил отошёл в сторону, отведя руку назад в указующем жесте.

Взгляду Аграфены предстал угрюмый парень. Одетый в черную кожаную куртку поверх футболки и рваные черные джинсы, он сидел на комбоусилителе, зажав в зубах еще незажженную сигарету, и подкручивал колки на электрогитаре, чтобы добиться чистого звучания струн. Судя по всему, шум вокруг не слишком ему в этом помогал.

Когда Даниил назвал его по имени, Люк взмахнул головой, чтобы откинуть черные волосы со лба, коротко взглянул в сторону Фени и довольно разборчиво пробормотал «привет», не выпуская сигарету изо рта. От враждебного взгляда, пробежавшего по ней, Эсперовой вновь стало некомфортно, но приятный голос Даниила Фиделина отвлек ее:

— Еще есть Ираклий, но он пока на подработке. Курят у нас на улице, если что, — сразу предупредил он, многозначительно посмотрев на Люка, и добавил: — Если кто не расслышал, это Аграфена.

— Я не курю. И можно просто «Феня».

О причинах недовольства гитариста она старалась не думать. В самом деле, она не может и не должна нравиться всем! Это не утопия. Подумаешь, какой-то мальчишка недоволен ее появлением — ей не впервой, хоть прежде «мальчишки» и были старше. Кто знает, может, она здесь не останется или ему надоест так на нее смотреть.

— Клавиши там, — Ариадна показала на стойку справа от барабанов, на которой располагался синтезатор. — Что будешь играть?

— «Зимний ветер», — коротко ответила Феня.

— Это какая-то народная песня? — без тени иронии поинтересовался Соломон.

— Нет, это Шопен.

Она начала играть вступление одной рукой. Мелодия мягкой поступью всего трех нот полилась по гаражу. Затем последовал тот же мотив, но уже аккордами и с партией для второй руки.

Соломон шутливо перемигнулся с Фиделиными, намекая, что ничего особенного в «Зимнем ветре» нет, однако, когда музыка стала набирать обороты, выражение его лица кардинально поменялось. По первым нотам действительно могло создаться впечатление, что такой этюд сыграет и ребенок, однако это произведение заслуженно считалось одним из самых сложных у Шопена.

Обилие высоких нот, сыплющихся друг за другом, вызывало ассоциации со снежной пургой, с мелкими льдинками, разносимыми ветром и стучащими в стекла домов. Слушатели замерли, завороженно следя за быстрыми движениями пальцев пианистки. А она, в свою очередь, не поднимала головы. Могла бы сыграть этюд хоть с закрытыми глазами, но продолжала упорно смотреть на клавиши, боясь увидеть лица своих судей и написанный на них приговор.

Когда Аграфена закончила играть, она затаила дыхание и вопросительно посмотрела на слушателей. В конце концов, имела право, ведь сейчас решалась ее судьба.

Все глядели с восхищением, а Ада победно улыбалась, показывая тем самым, что была права, когда делала ставку на наследственность. Фене показалось, что даже в глазах Люка промелькнуло уважение. Она облегченно выдохнула.

Даня незамедлительно сообщил, что она принята, однако тон его мгновенно сменился на деловой:

— Моя жена должна была тебя предупредить об условии. Никаких отношений с членами группы. Я понимаю, что от нас это звучит странно, но Ада приходит и уходит в зависимости от репертуара. Если мы поссоримся — что вряд ли — на группе это не отразится, мы лишь уберем дуэтные песни. Но с музыкантами так не получится. Если вы начнете встречаться, а потом рассоритесь, слаженно играть уже не получится. В таком случае один из вас гарантированно покинет группу, потому что в эмоциональном напряжении работать не удастся. Понимаю, что мужской коллектив располагает...

— Я сюда пришла не за отношениями, — оборвала его Эсперова, сочтя подобные предположения оскорбительными.

Ариадна в попытке сгладить вырисовывающиеся углы шутливо прошептала ей на ухо:

— Никто обратного и не утверждает. Просто, сама понимаешь, новая девочка в коллективе, молодые мальчики тебя заприметят. Они у нас дурные немного, им только повод дай, сразу начнут бесожопить.

На мгновение перед глазами Фени померк гараж, а вместо него возникла мамина кухня, в которой она не была уже много лет. В ноздрях вновь засвербел запах тухлой воды и жестяной фляги.

«Это в тебе бесы сидят, они за тебя говорят», — всплыло из глубин памяти, и Аграфена агрессивно мотнула головой, отгоняя непрошеный омут воспоминаний. Бес в ее жизни был только один, и тот прятался под личиной праведника.

— Поводов я не даю, — твердо ответила она и приняла из рук Даниила увесистую стопку нотных тетрадей.