Глава 1.2 Кристина

Несколько раз она сталкивалась с чертями не только на картинках, но и лично. Долгое время это удавалось объяснять игрой света и тени, обманом зрения, иллюзиями и прочими утешениями простых смертных.

В реальности черти оказались маленькими — чуть больше котенка, вставшего на задние лапы. Это сразу вызвало диссонанс со сказками Пушкина, повестями Гоголя, а также народным творчеством, где рассказывалось о том, как черти возили людей на себе. Ну, куда им, малявкам? Надорвутся ведь!

Черти мелькали в подвале, в гараже и в доме. То испарялись, стоило Кристине шагнуть ближе, то прятались под ванну. Порой она слышала их тихие смешки, похожие на голос гиены. Поначалу это пугало, особенно, когда жуткое хихиканье раздавалось за спиной посреди темного коридора. Но с годами выработалась привычка не реагировать.

Оправдывать происходящее галлюцинациями Приорова перестала ближе к совершеннолетию, когда случайно стукнула одного из чертей дверью. Он — крупный по сравнению со своими собратьями, и поразительно шустрый — не исчез при виде нее, как это обычно бывало, а вознамерился проскочить в угол. Но Кристина в тот момент была чем-то раздражена и открыла дверь слишком резко, запоздало заметив черную тень, несущуюся на нее. В момент соприкосновения двери с тенью она вздрогнула от неожиданного стука и удара, сильным толчком и вибрацией отдавшегося в руку. Это бесспорно и неутешительно подтверждало, что чёрт не являлся чем-то эфемерным. Он был физически ощутимым, а значит, реальным.

Но тогда она уже совершенно не испугалась. Самое страшное произошло с ней гораздо раньше и окончательно убедило в том, что потустороннее с легкостью проникает в мир людей. В подростковом возрасте ее до истерики напугали шаги в коридоре. Кристина тогда осталась дома одна, в полумраке смотрела телевизор, ожидая, когда придет тетя. Та была на улице, разговаривала с кем-то из соседей, их голоса приглушенно доносились через закрытые окна зала. Кристина прибавила звук телевизора.

— От капитал-шоу «Поле Чудес»! От Пер-р-рвого канала! Подар-р-рки! В студию! — рокотал Якубович с экрана.

Приоровой не терпелось дождаться тетю. Они как раз обсуждали очередную страшилку, когда сосед постучал в калитку, окликая хозяев, и тетя ушла на улицу. О чем можно было так долго говорить с ним?

Услышав, как хлопнула входная дверь, она нетерпеливо крикнула «ну, наконец-то!», ожидая, что тетя ей ответит. Но ответа не было. Лишь шаги по направлению к комнате, в которой давным-давно барабашки уронили книги.

Возмущенная тем, что ее игнорируют, Кристина окликнула тетю по имени и спросила, почему она так долго. Ответом ей послужили шаги в обратном направлении и щелчок дверной ручки. Недовольно рыкнув, она закатила глаза и продолжила смотреть телевизор. Постепенно на задворках сознания забрезжило понимание, что все это время тётин голос на улице не стихал. Чувствуя, как внутри начинает зарождаться настороженность, отодвигающая эгоистичное возмущение на задний план, Приорова привстала с кресла, выглянула в окно и ожидаемо узрела макушку тети за забором.

Решив, что шум ей почудился, Кристина отогнала тревожные мысли и попыталась сосредоточиться на передаче. Дверь хлопнула снова, на этот раз громче. Теперь это нельзя было охарактеризовать как «показалось». Звук был отчетливым. Дверь открылась. Два шага. Стук и щелчок замка. Несколько шагов по направлению к комнате. Снова стук дверной створки.

Кристина выключила звук на телевизоре, прислушалась, убедившись, что в коридоре действительно кто-то есть, и вновь окликнула тетю, спросив, что она там делает. Все мгновенно стихло. В доме воцарилась оглушающая тишина.

Решив, что тетя ее разыгрывает, Приорова резко встала и пошла в сторону коридора с целью поругаться, но застыла с так и не раздавшимся криком на губах, когда увидела, что коридор пуст. Дверь снова хлопнула, и в сторону Кристины устремились тяжелые шаги. Кто-то невидимый шел ей навстречу мимо той комнаты, куда до этого сворачивал. Ближе и ближе.

Он подошел почти вплотную, когда Кристина нашла в себе силы сдвинуться с места. Побежав обратно в зал, она вскарабкалась на спинку кресла, забившись в угол, и прибавила громкость на телевизоре, чтобы заглушить топот. Но, вопреки ожиданиям, он нарастал, преодолевая звук телевизора и приближаясь с каждым шагом, будто идущий точно знал, где она находится. Будто видел ее, имея особое преимущество. Она вжалась в стену и принялась кричать во все горло, зовя тетю.

Разумеется, ей никто не поверил. Тетя решила, что нетерпеливая племянница просто заскучала и не хотела сидеть в одиночестве.

Может быть, эти мистические события возымели действие, влияя на дальнейшие поступки Кристины. А может, она рано или поздно все равно пришла бы к такому итогу под воздействием неведомой силы, предопределившей ее судьбу.

Как бы то ни было, в четырнадцать лет она пожаловалась матери, что слышит голоса, когда засыпает. Ее кто-то звал по имени или произносил фразы, которые впоследствии сбывались. Голоса всегда были разными. Печальный женский, добрый мужской, злой детский. Они никогда не призывали ее к чему-то, лишь окликали или предупреждали о грядущих событиях.

Мать объяснила, что такое может случаться из-за посторонних шумов, которые засыпающее сознание трансформирует в голос. Дабы преодолеть суеверный страх, она посоветовала дочери молиться.

Стоит отметить, что, несмотря на взаимный интерес к нечистой силе, Кристина была очень религиозным ребенком. Перед сном и сразу после пробуждения она молилась и целовала свой нательный крест. Было сложно вспомнить, когда она перестала это делать. Сразу, как только поняла, что крест не спасает ее от видений? После того, как в школе потеряла его? А голоса начала она слышать до или после потери? Вспомнить не удавалось.

Сколько бы она ни сменила крестов после исчезнувшего, ни с одним из них она не могла спокойно спать. Ее мучили кошмары, душила цепочка, края креста больно впивались в кожу, оставляя царапины. В конце концов, Кристина сдалась и оставила попытки надевать распятие.

Между прочим, потере креста предшествовало еще одно неоднозначное событие. В тринадцать лет она решила погадать на суженого. Вычитав гадание в одной из книг о магии, Приорова с нетерпением ждала наступления Святок. Ночью с замиранием сердца и приятным волнением она положила расческу под подушку и прошептала заклинание, потом забралась под одеяло и вознамерилась крепко уснуть. Но сон поначалу не приходил.

Она долго ворочалась с боку на бок, упрямо не открывая глаза, и старалась выровнять дыхание, считая до ста, как учил отец. И вот, когда сон начал поглощать ее в свою темную пучину забытья, Кристина почувствовала, как что-то легонько касается ее платиновых волос, разглаживая пряди. Разомлевшая от заботливого расчесывания она почти уснула и, кажется, даже начала видеть смутные образы, когда над ухом раздался мужской шепот: «Моей будешь».

Испуганно распахнув глаза, она вскочила, намереваясь разглядеть пришедшего жениха. Комната оказалась пуста. Расческа валялась на полу рядом с кроватью. 

Кристина успокоила себя тем, что могла уронить ее, пока переворачивалась во сне или когда резко встала. К тому возрасту она уже научилась рационально объяснять подобные явления и не окутывала их пеленой мистики.

В ночь Святок ей так ничего и не приснилось, но с тех пор из головы не выходил лукавый голос суженого.