Глава 34

Я всю ночь не спала, и это было вполне ожидаемо, но моя боль начала медленно отступать и под утро, она просто уступила место пустоте, и теперь я даже не знаю, что из этого хуже... хотя нет... я прекрасно знаю, что лучше чувствовать даже самую сильную боль, чем вовсе не чувствовать ничего. Ведь на самом деле боль — не худшее из чувств, худшее из чувств — опустошённость и безразличие, и прямо сейчас я чувствую такую пустоту внутри, будто из меня выкачали все эмоции, но может, это ненадолго, может, это лишь до первой встречи с Джеком, хоть я и не хочу его больше никогда видеть, но навряд ли так будет.

Когда моя комната начинает заполняться первыми лучами солнца, я поднимаюсь с кровати и прикрываю свою дверь. Джессика ушла в свою комнату пару часов назад, она не хотела оставлять меня одну, поэтому спала со мной, и я этому рада. Приняв душ, я всё пытаюсь понять чувствую я хоть что-нибудь, но пока во мне откликается лишь пустота и безразличие, а когда я выхожу, то слышу, что подруга уже встала, но она не спешит заходить ко мне, и она права, мне ещё нужно время, мне нужно немного побыть одной. Сегодня я надеваю чёрное платье в честь траура по моей прошлой жизни, в дверь вдруг стучат, и через секунду она открывается.

— Привет, — всё также осторожно как вчера вечером говорит Джессика. — Ты как?

— На удивление отлично, — абсолютно уверенно, но лишь с натянутой улыбкой отвечаю я, потому что так оно и есть. Главное в это верить, главное заставить себя так чувствовать, ведь мысли материальны.

— Это хорошо, — недоверчиво улыбается Джессика и снова скрывается за дверью.

Посмотрев в зеркало и на часы, я понимаю, что времени у меня ещё полно, поэтому я хожу по комнате, не зная чем себя занять, пока вновь не натыкаюсь на платье, и я словно срываюсь с цепи, и моего спокойствия как не бывало. Найдя коробку, в которой вчера мне пришло платье, я открываю её и складываю туда платье и другие вещи. Elie Saab был моим любимым дизайнером? Теперь нет. Туфли идут туда же, теперь я ненавижу Louboutins. Духи Chanel № 5? Как жаль, я ведь так их любила, но теперь от этого запаха меня просто тошнит!

Сев на кровать я пытаюсь выдохнуть, чтобы успокоиться, но надолго меня не хватает, поэтому уже через минуту я нервно хожу по комнате, чтобы снять напряжение и вернуть над собой контроль и вдруг останавливаюсь напротив зеркала, в которое не смотрелась ещё со вчерашнего дня. С отражения на меня смотрит напуганная девушка, которая словно не знает куда ей теперь идти и... моя цепочка с кулоном в виде сердца теперь одиноко весит на моей шее, её больше не дополняет улетающая птица, которую я вчера кинула в Джека, и касаясь холодного метала, я чувствую, как к глазам снова подступают слёзы, что доказывает, что я всё-же ещё что-то чувствую.

— Джесс, — выхожу из комнаты я, дабы избавиться от одиночества, с которым я сейчас, как оказалось, не могу справиться. Подруга с кем-то переписывается в телефоне, и широкая улыбка не сходит с её счастливого лица, но как только она видит меня, то тут же пытается эту улыбку спрятать. — Если ты думаешь, что я буду чувствовать себя ещё хуже, если буду знать, что ты счастлива, то ты ошибаешься, — говорю я, понимая, что к чему, и Джессика не сдерживается и снова улыбается. — С кем это ты?

— Да так, — отмахивается она. — Один парень со вчерашней вечеринки. — Я серьёзно смотрю на подругу. Она серьёзно? — Всё нормально, Клэр, тебе не стоит волноваться.

— Просто не спеши и будь осторожна, — сдержанно говорю я, и Джессика кивает. — Мы идём?

— Нет, я подойду ко второй паре, нужно кое-куда зайти, — снова загадкой отвечает она и переводит взгляд на коробку, что я держу в руках, и её улыбка исчезает с её лица. — Клэр, ты точно в порядке? Хочешь поговорить об этом?

— Нет, я... в порядке, Джесс, — уверенно киваю я. — Я не одна из тех жалких девушек, у которых мир останавливается из-за одного парня! — Я, кажется, сказала что-то не то, а точнее то, просто не тому человеку. — Прости, ничего личного.

— Я так и поняла, — поджав губы, отвечает Джессика и снова утыкается в телефон, а я выхожу из комнаты.

— Клэри, дорогая, как ты? — спрашивает меня миссис Кроуфорд, как только я спускаюсь в холл. О, Боже, а я и забыла, что о вчерашнем позоре знает половина Манхэттене и самое страшное то, что вся элитная часть этого города видела всё лично. — Джек он... я уверена была причина! — В её глазах я вижу столько печали и какого-то понимания, что на несколько мгновений мне словно становится немного легче.

— Вы правда думаете, что у человека может быть причина на измену? — спрашиваю я, и миссис Кроуфорд разочарованно опускает взгляд. — Я в порядке, миссис Кроуфорд, — устало говорю я. — Мне, правда, плевать как там было и плевать на него, но лучше, если никто не будет называет это имя в моём присутствии. — Я слышу только холод и сталь в своём голосе, и ненароком я начинаю вспоминать, что подобное со мной уже было, я уже это чувствовала, только мне было в сотни раз больнее. И теперь я понимаю, что со мной. В скором времени боль сожрёт меня изнутри и превратит моё сердце в лёд как это было четыре года назад. И скорее всего я уже не смогу восстановиться, скорее всего меня уже никто не сможет вытащить из той чёрной дыры.

— Эбби, можешь отправить это Джеку Фостеру? Просто кивни если «да», — с лёгким испугом, что я снова могу вернуться в то ужасное состояние, из которого едва выбралась, говорю я, и получив кивок, выбегаю из квартиры, прихватив с собой пальто.

Уже выйдя на улицу, я иду так быстро, что моё дыхание сбивается уже через несколько минут. Кажется, я снова возвращаюсь в то время, когда я пыталась сбежать от собственных чувств, от того, что внутри меня. В университете мне тоже не удаётся уйти от боли. Я сначала была довольно-таки удивлена тому, что все так странно на меня смотрят, потому что я думала, что-то видео не вышло за приделы ресторана, но на одной из пар я увидела, что впереди меня сидящие студенты смотрят его. Кто-то слил его в сеть, и думаю, я знаю кто. Диана. Только я не понимаю зачем. Чтобы унизить меня? Но мне кажется, что я уже достаточно унижена, и Фред снова меня достаёт, его колкие словечки, на которые я раньше не обращала внимания, сегодня кажутся мне особенно обидными. Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать на него на всю Колумбию или просто не разреветься, и меня отвлекает только одно: Джессика всё же сдержала слово и действительно пришла ко второй паре, но она всё время с кем-то переписывается и при этом не перестаёт улыбаться. Моё чутьё подсказывает мне, что этот «прекрасный принц» — Сэм, хотя она и сказала, что это некий парень со вчерашней вечеринке... Боже, я и забыла, что Сэм тоже там был! Господи, нет! Я больше не буду лезть в её отношения и узнавать всё через других людей, так что мне остаётся только надеяться на то, что это всё-таки не он, потому что если Сэм снова будет играть с ней, мне придётся его убить. Хотя... в этом есть и плюс — я заодно и пар выпущу.

Когда у меня заканчивается последняя пара, я пулей вылетаю из аудитории, не в силах больше выдерживать на себе косые взгляды, кто-то даже осмеливается кричать мне в след, но статус пятого курса позволяет мне ответить по-обиднее. Накинув пальто, я практически выбегаю из университета, притормаживая лишь у ступенек, потому что я пока не дошла до самоубийства. Сегодня пасмурно, небо будто тоже грустит, как и я, но дождя нет, просто серость, и она только давит. Прикрыв глаза, я вдыхаю прохладный воздух, мой пульс замедляется и успокоившись, я решаю побыстрее отсюда сбежать и быстро спускаюсь по многочисленным ступенькам, пока меня кто-то не хватает за руку и не разворачивает к себе.

Когда я вижу, что это Джек, я пячусь назад, выдёргивая свою руку из его и чуть ли падаю с лестницы, хорошо что я уже внизу. Моё сердце в секунду заколотилось так быстро, что я думаю, оно вот-вот выпрыгнет у меня из груди, я слишком не ожидала его здесь увидеть и... какого чёрта он здесь делает? У Джека растрепанные волосы, уставший взгляд, круги под чёрными глазами, должен быть, он не спал, как и я... хотя кого я обманываю! Даже его глаза полные сожаления и раскаяние не смогут обмануть меня снова! Я уверена, Джек провёл эту ночь с Дианой, и не спал он не потому что думал обо мне и о том, что наделал, а потому что он был с ней.

— Клэр, пожалуйста, давай поговорим, — умоляющим голосом просит Джек, а я чувствую, как моё сердце обливается кровью.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, Джек, — холодно отвечаю я и развернувшись, продолжаю свой путь, но к глазам тут же подступают слёзы, но я всеми силами держусь, ведь я сказала Джессике, что я не та девчонка чей мир останавливается из-за одного парня, но... кажется, я солгала.

— Нет, Клэр, не уходи, прости меня! — Я не замедляю шага, не оборачиваюсь, лишь качаю головой, но не ему, а себе, потому что я хочу прогнать боль, прогнать слёзы.

Зачем Джек это делает, неужели он не наигрался? Неужели он совсем не имеет никаких человеческих чувств? Мне всё ещё трудно убедить себя в том, что всё, что между нами было — было просто игрой и обманом. И как я только могла ему поверить? Как я могла позволить себе поверить в то, что я могу понравиться ему также сильно как и он мне? Как я могла влюбиться в него, как я могла подумать о том, что это может быть взаимно?

Его мать была права: такие как Джек никогда не будут выбирать таких, как я.

— Клэр! — снова кричит мне Джек, но я не собираюсь останавливаться или оборачиваться к нему, он больше не увидит меня плачущей, тем более из-за него. — Умоляю, выслушай... Клэр, я люблю тебя... — Я слышу, как Джек останавливается, потому что я сама остановилась, мои ноги, будто вросли в землю, и мне вообще кажется, что всё вокруг остановилось, даже моё сердце.

И я оборачиваюсь к нему и чувствую, как слёзы всё-таки вырываются наружу. Его голос был таким... настоящим, таким, будто это его последний шанс что-то исправить, его последняя попытка, и, если всё провалится, то это конец. И его голос всё ещё эхом раздаётся в моей голове, «я люблю тебя» и его глаза... Джек сожалеет, он ненавидит себя... Нет... хватит! Джек лжёт, он снова лжёт, лжёт как и всегда лгал мне до этого!

— Нет! — с безумной злостью в голосе говорю я, чувствуя, как горячие слёзы скатываются по щекам, размывая всё перед моими глазами. — Не надо! — Я качаю головой, потому что он лжёт, а я схожу с ума. — Твои чувства фальшивы, как улыбка проститутки!

Ещё секунду я смотрю на Джека, в чьих глазах словно погас последний огонёк, а потом, развернувшись, я продолжаю идти, но я уже не могу успокоиться, теперь я не просто плачу, я рыдаю, и перед глазами всё размыто, лёгкие горят от недостатка воздуха, сердце невыносимо колит, в животе спазмы, и я ничего не могу с собой поделать. Как он может такое говорить? Неужели Джеку не достаточно того, что я и так разбита на мелкие кусочки? Зачем он это делает...

— Эй! — Хватает меня кто-то за локоть, и в следующую секунду передо мной проносится машина. Что я делаю на дороге? — Ты с ума сошла?

— Адам? — всхлипываю я, когда всё же рассматриваю знакомые черты сквозь пелену слёз. — Что ты...

— Кларисса, ты спятила? — кричит на меня он, всё ещё держа под локоть и уводя с проезжей части. — Жизнь не останавливается только из-за одного козла, Клэри! — Я, кажется, впервые вижу его таким злым.

— Я не... нет! — наконец прихожу в себя я. — Я не хотела бросаться под машину, я... просто не видела куда иду. — Я вытираю слёзы, пока Адам раздумывает над моими словами, похоже, что он мне не верит.

— Допустим я тебе поверил, — говорит он, и всё ещё меня не отпуская, Адам заводит меня в какое-то кафе и без слов указывает на один из многочисленных столиков. — Почему ты плачешь? — всё ещё строгим голосом спрашивает он, пока к нам подходит официант, и Адам заказывает два чая, а я опускаю взгляд на свои руки.

— Неужели так сложно догадаться? — тихо спрашиваю я.

— Джек приходил?

— А что ты здесь делаешь? Следишь за мной? — подняв голову, спрашиваю я, пытаясь найти всему этому объяснение.

— Ты думаешь, мне совсем заняться нечем? — довольно резко отвечает он, и у меня такое ощущение, будто это я возникла из ниоткуда и завела его в кафе, а не наоборот.

— Я поэтому и спрашиваю, Адам! — парень тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула, поправляя свои светлые волосы.

— Джессика попросила отвлечь тебя после учёбы, — выдыхает он.

— Что? — изумляюсь я, поднимаясь со стула. — Была рада увидеться, Адам. — Я стремительно иду к выходу, но всё же слышу быстрые шаги позади себя.

— Клэр, — зовёт меня он, когда я уже стою у дороги, чтобы поймать такси. — Да брось, тебе нужно выпустить пар, расслабиться.

— Нет! — довольно резко возражаю ему я, повернувшись к нему. — Я наоборот должна взять себя под полный контроль и следить за тем, что я чувствую, что я вообще ещё хоть что-то чествую!

— Совершенно не понимаю о чём ты, но тебе явно нужно выговориться, и пусть тем человеком, который тебя выслушает и в нужный момент скажет «да, конечно» буду я. — Адам замолкает, потому что замечает, что и сам вспылил, и возможно, он прав.

Я начинаю сомневаться, и Адам это сразу замечает. А что если я выговорюсь ему, и мне действительно станет лучше? А потом мы оба забудем это как страшный сон.

— Ладно, — тяжело выдыхаю я.

— Ну, вот и отлично, — широко улыбается Адам, взяв меня под локоть. — У меня на примете есть один бар...

— Бар? — перебиваю его я. — Мы так не договаривались.

— А как, ты думала, я выпускаю пар? — смеётся он. — Не волнуйся, завтра ты ничего не вспомнишь, но это тебе только поможет.

— У меня завтра пары...

— И слышать ничего не хочу, Олдридж! — подгоняя меня идти быстрее, говорит Адам, и вскоре, я сдаюсь.

К моему удивлению мы доходим до нужного места весьма быстро, и этим местом оказывается какой-то не очень... новый бар, и он не похож на то место, где проводят время обеспеченные люди... и вообще сейчас только шесть часов, не думаю, что там есть хоть кто-то.

— Слушай, а Одри не будет против? — с немного издевательским тоном спрашиваю я, когда мы заходим внутрь.

— Она... всё поймёт. Я же занимаюсь хорошим делом, почти благотворительностью! — шутит Адама и... я это уже где-то слышала...

Внутри интерьер ни чем не отличается от фасада, этот бар словно из пятидесятых: всё сделано из дерева, при чём ремонт явно был очень давно, деревянные столики, стулья, пол и даже стены, на которых развешаны и старые и более новые фотографии и вырезки из газет, а у барной стойки расставлено просто огромное количество самого разного алкоголя. И я немного теряюсь, я словно попала в старинный американский фильм о ковбоях, и я бы в жизни не подумала, что такие мужчины как Адам посещают подобные заведения.

Я нерешительно подхожу к одному из многочисленных столиков, но Адам, не дав мне сесть, тянет меня к барной стойке и садится на высокий стул.

— Адам, — дружелюбно приветствует его бармен девушка. — Тебе как всегда?

— Да, — отвечает он и переводит на меня ожидающий взгляд, потому что я всё-ещё стою.

— Я смотрю, ты здесь частый гость, — всё ещё издеваясь над ним, замечаю я, приняв его выражение лица полное иронией.

Забравшись на высокий стул, я замечаю, как девушка с тёмными волосами, поднятыми в высокий хвост, в стандартной форме бармена и с явной неприязнью ко мне, переводит на меня не самый дружелюбный взгляд, и я уже чувствую себя здесь неуютно, так как я смогу здесь расслабиться и, как сказала Адам: «выпустить пар»?

— А вам? — с явной неохотой спрашивает она.

— Я, пожалуй...

— Клэр, ты не выйдешь отсюда пока не напьёшься, как следует, — перебивает меня Адам, прямо перед тем как я хотела отказаться от алкоголя. — Криста, этой девчонке нужно хорошенько напиться и забыть одного ублюдка, — обращается он к девушке за стойкой. — Ты ещё не передумала, может, сама выберешь? А то у Кристы, знаешь ли... своеобразный вкус, — вновь смотрит на меня Адам.

— Ладно, хорошо, я поняла! — сдаюсь я. — Мне джин-тоник... без тоника.

Первые три подхода я больше молчу и слушаю Адама, чем говорю сама, он рассказывает, а точнее за глаза обсуждает Джека и Диану, говоря мне о том, что они всегда вместе и всегда за одно, и ни ей, ни ему верить нельзя. И почему-то я начинаю довольно быстро доверять Адаму и верить ему с каждой минутой всё больше и больше. И сначала я удивляюсь, что совсем не пьянею, но проходит пятнадцать минут, и я начинаю чувствовать первые признаки головокружения, а затем и веселья.

— Ты прав, Адам! — говорю я, подтверждая его слова о том, что Джек просто ищет замену Диане. — Знаешь, я же... любила его... Чёрт, я нашла силы признаться в этом самой себе и в тот же вечер я узнала его настоящего.

— Ты его любишь? — заторможено, остановив очередную порцию коньяка прямо у своих губ, спрашивает Адам.

— Да, — достаточно уверенно отвечаю я, чувствуя, как мурашки вдруг покрыли всё моё тело, и я едва не содрогнулась. — И я всё ещё люблю его, просто... я никогда не смогу простить его за то, что он сделал. — Мой поникший голос затрагивает даже Кристу, которая, до этого времени, говорила только с Адамом.

— Он это заслужил, Клэр, — говорит она, наполняя мой бокал джином.

— И, знаешь, наверное, я сумасшедшая и со мной что-то не так, но я злюсь на него больше не из-за самого случившегося, хотя это отвратительно, и алкоголь и моё отсутствие на вечеринке это не оправдание измене... — я замолкаю, вспоминая тот вечер, когда Розмари передала мне свою компанию, и до недавних пор я считала тот день самым счастливым днём в своей жизни. — Мне больно, что он предпочёл мне Диану, больно за его измену, но... больше всего я ненавижу Джека за то, что он не сказал мне правду. Он не сказал мне правду, когда я обнимала его после вечеринки, когда спрашивала его, что не так и всё ли у нас хорошо, и он также солгал мне глядя в глаза, когда я напрямую спросила его, изменил ли он мне с Дианой, потому что я начала подозревать... потому что он вёл себя странно... Но тогда Джек сказал мне чёткое «нет» он разозлился, сказал, что я сошла с ума раз так решила и навязала себе невесть что, но... я была права, была права всё это время...

— Постой, ты... ты спрашивала у него о измене? — всё ещё с тем же поражённым выражением лица спрашивает Адам, и я киваю, смотря в пустоту.

— Вот же дерьмо... — выдыхает он и допивает содержимое своего стакана.

Постепенно бар начинает заполняться людьми, и Криста уже не может сидеть и разговаривать только с нами, она уходит к другим посетителям, и мы с Адамом остаёмся вдвоём, если не считать толпу людей вокруг нас.

Не знаю, сколько я выпила, но моё веселье, которое длилось лишь одну минуту, уже давно испарилось в этом искуренном баре, и теперь мне только грустнее чем было, хотя... мне действительно стало легче, стало свободнее, потому что я успела и поплакать и высказаться, и я, наконец, опрокинула уже наполненную до краёв чашу терпения внутри себя, и теперь она пуста. Я чувствую слабость, чувствую как засыпаю, как мои веки тяжелеют и держать глаза открытыми мне всё труднее и труднее, и я словно вот-вот отключусь, но Адам, я думаю, выглядит лучше меня, хоть он и выпил в разы больше, поэтому я решаю призвать к себе хоть какую-то помощь, пока не стало слишком поздно.

— Адам, отвези меня, пожалуйста, домой, — тихо говорю я с надеждой, что он меня услышит. — Ой, нет... ты же пьян, — хмурюсь я. — Тогда идём, поймаем такси, иначе я усну прямо здесь.

Я спрыгиваю с высокого стула, но мои ноги мне не поддаются, поэтому я чуть ли не падаю на пол, но Адам каким-то образом ловит меня, наверное, потому что я сама вцепилась в него. И я... я не знаю, что со мной происходит, но мои мысли путаются, перед глазами всё кружится и словно в тумане, а моё сердце замедлило свой ритм, как и дыхание. Я вижу, только не совсем чёткое лицо Адама, который тоже как-то странно смотрит на меня, и в моём животе возникает странное чувство, будто меня сейчас стошнит, но этого, к счастью, не происходит, но происходит кое-что похуже.

Адам вдруг наклоняется ко мне ещё ближе и, Боже мой, он целует меня! Не знаю, что со мной происходит, но я отвечаю ему, моё тело меня не слушается, да и разум, кажется, тоже, и я не чувствую отвращения, да и тошнота прошла. Я испытываю лишь чувство удовлетворения, я чувствую, что мщу ему, мщу Джеку, хотя он об этом никогда не узнает.

— Мы не должны, — найдя в себе силы оторваться от него, выдыхаю я, понимая какую глупость совершаю, и Адам... он сам удивлён от происходящего.

— Прости... — хмурясь, выдыхает он. — Мы не можем, — словно сдерживая себя, говорит Адам, переводя взгляд с моих глаз на мои губы, и мы всё ещё находимся слишком близко к друг другу, я чувствую на себе его горячее дыхание.

— Да... у тебя есть девушка, и Джек твой друг...

Я отстраняюсь от Адама, приложив к этому огромные усилия и скорее отхожу к выходу, пытаясь сохранять зрение сфокусированным, и, к счастью, я благополучно выбираюсь на улицу, и прикрывая глаза, я наслаждаюсь холодным Нью-Йоркским воздухом, который неплохо освежает мою голову. Чёрт возьми, что же я наделала! Чувствую, завтра мне будет больше чем просто стыдно.

Холодный воздух действительно слегка отрезвляет мою голову, но это мало чем мне помогает, и если уж быть совсем честной, то я всё ещё хочу вернуться к Адаму и сделать, то о чём вероятно буду жалеть всю свою жизнь, но я всё же нахожу в себе силы держать себя в руках. Если Джек смог поддаться искушению из-за обиды, то я не должна опускаться до его уровня... ни в коем случае.

— Эй, красотка, не хочешь присоединиться к нам? — зовёт меня чей-то пьяный голос где-то позади меня, и скорее всего, сейчас мой голос звучит примерно также.

— Тебе лучше заткнуться, — вдруг говорит Адам, и я тут же оборачиваюсь. — Ты в порядке? — подойдя ко мне, как ни в чём не бывало спрашивает у меня он, коснувшись моей спины.

— Да, — касаясь головы, киваю я.

— Хорошо, — также кивает мне Адам, и он словно стал серьёзнее и... злее, и надеюсь, это не я стала причиной его злости. К счастью, к обочине подъезжает жёлтое такси, и я больше не должна чувствовать этот горящий внутри меня стыд. — Будь осторожна, — открыв для меня дверь, говорит Адам.

— Ты тоже, — стараюсь чётко сказать я, сев в машину, и Адам мне даже улыбается, и наконец, закрывает дверь.

Я называю таксисту адрес подруги и тут же начинаю придумывать оправдания для Джессики, потому что моя сумка благополучно осталась в баре, а от таксиста я узнаю, что уже второй час ночи, и я думаю, на моём телефоне, скорее всего, около сотни пропущенных от Джессики и, зная её, она должно быть уже обратилась в полицию по поводу моего исчезновения... так, постойте-ка, это же она... это всё из-за неё! Это Джессика попросила Адама отвлечь меня! Ну, что ж, у него получилось!

Из-за всех этих раздумий я не успеваю заснуть пока еду, и я, кажется, уже добралась. Объяснившись водителю, что денег у меня с собой нет, и что я могу заплатить ему только если зайду в дом, я благополучно покидаю машину, на моё удивление, таксист меня просто отпустил, видимо, он понял, что я просто физически не смогу вернуться к нему с деньгами даже если очень сильно этого захочу. В подъезде меня встречает охрана, которая весьма профессионально делает вид, что не замечает в каком состоянии я сейчас нахожусь, ну, или я действительно держусь максимально достойно, но в лифте я облокачиваюсь о стену, в надежде не упасть и не уснуть, и звук открывающихся дверей пробуждает меня, и я как можно тише пробираюсь в холл, а затем на второй этаж, и пару раз я всё же запинаюсь то ли о лестницы, то ли о собственные ноги, но я не падаю, а это уже много стоит! Но повсюду кромешная темнота, все уже спят, но мне это только на руку, ну... почти, я же ничего не вижу. И ещё одна проблема на моём пути: пройти в мою комнату можно только через комнату моей дорогой подруги, и чёрт! Здесь, кажется, ещё темнее, чем в холле.

— Ай! — вскрикиваю я, когда запинаюсь обо что-то очень острое. — Чёрт! — Прыгая на одной ноге и зажимая губы рукой, я пытаюсь доскакать до своей двери, которую я даже не вижу. — О Боже! — снова шиплю я, когда врезаюсь, кажется, в свою закрытую дверь, и комнату вдруг освещает яркий свет. Мне конец.

— Клэр? — с просони спрашивает Джессика, сев в кровати, и она жмурится также сильно, как и я.

— Спи, — на удивление чётко говорю я и открываю дверь своей комнаты, может, мне всё же удастся её обмануть?

— Где ты была? С Адамом? — не отстаёт подруга, но к счастью, сейчас она видит только мою спину.

— Угу, — мычу я, стараясь не говорить, чтобы не выдать себя.

— И где вы были? И почуем так долго? — Господи, она отстанет от меня или нет?

Я скидываю одежду и пытаюсь убрать её подальше, потому что от неё несёт как от курилки, и я хочу пойти в душ, но, кажется, я спотыкаюсь о кровать и падаю прямо на неё, и встать я больше не в состоянии.

— Кларисса! — подбегает ко мне Джессика. — Боже, ты что, пьяна? — она вроде бы обеспокоена, но в тоже время она смеётся.

Я не отвечаю подруге, поэтому Джессика смеётся ещё больше, и уже через секунду я чувствую, как она двигает меня немного ближе к середине кровати и накрывает одеялом, и Джессика ещё что-то говорит, но я уже не могу разобрать её слова, потому что погружаюсь в мир прекрасного сна, в котором почему-то пахнет джином и сигаретным дымом...